Шанс на жизнь, шанс на смерть. Часть вторая: Князь (джен)

Гарри почти раскаивался, что взялся за несколько дел одновременно. Его присутствие постоянно требовалось то там, то здесь, времени на сон почти не оставалось, и все, что только можно было переложить на чужие плечи, Гарри с тяжелым сердцем переложил. Но все равно слишком многое требовало личного участия.

Сириус, Люпин и Уайты поддерживали контакты с Орденом феникса и заодно налаживали связи с некоторыми группировками волшебников поменьше. Снейп и Эшли, разумеется, варили зелья, в чем им посильную помощь оказывали Каори и Драко. Малфой, кажется, планировал убить двух зайцев и подобным образом напроситься к Снейпу в класс продвинутых зелий вне зависимости от результатов экзамена.

Зельда приняла неожиданно активное участие в поисках Экскалибура. Ни одно пророчество — да даже рациональный прогноз! — не слетело с ее уст, зато указаний было хоть отбавляй. Эдриан, которому негласно присвоили статус ее помощника, ворчал, но слушался беспрекословно, и это очень веселило Эшли. Катерина молча и тщательно занималась аналитикой с Дэниэлом и Гермионой, а остальные посменно патрулировали участки особой магической активности. Неприятные сюрпризы были ни к чему.

— Тоже не то, — разочарованно вздохнул Гарри и потянулся в кресле, разминая затекшие мышцы.

Змей не удостоил его ответом, продолжая греться на солнечном уголке стола. Рыцари с отчетами — частые гости здесь — неприязненно косились на Змея, Каори взвизгивала от малейшего его шевеления, а Люциуса передергивало от одного вида.

Короче говоря, Змея в Штабе не любили, о чем не решались высказаться вслух, опасаясь изощренной мести. Гарри смутно припоминал, что так никому и не рассказал, откуда у него взялся фамильяр, тем более такой... безусловно темный. Змей по-человечески говорить не мог, а третий хранитель секрета унес эту тайну с собой. Страшно представить последствия, если о происхождении Змея станет известно. Наверно, его откровенно возненавидят, а кое-кто окончательно возжелает пустить на ингредиенты.

— Слушай, я все-таки не понимаю, почему Шеф не рассказал мне это сам, — проворчал Гарри.

И снова его не удостоили ответом. Должна была быть веская причина — и озвучивать такую очевидную истину не было ни малейшего смысла. Но о самой причине Змей, увы, умалчивал.

Гарри снова зашуршал бумагами. Экскалибур — волшебный меч. Оружие, короче говоря. Сделанное специально для короля Артура, а после спрятанное у черта на куличках. Гарри не мог взять в толк, зачем переносить меч на континент, укрывать в пещерах, а после — оставлять поддающиеся расшифровке указания, где что есть и как это раздобыть, не лишившись ни одной части тела. Тем не менее, Гарри-из-будущего, сам разыскавший и карту, и ключ к ней, оставил достаточно намеков на то, что найти Экскалибур и воспользоваться им надо. Но почему он не сделал это сам? И почему, почему он ничего не сказал, пока был?!

— Не ссслишшшком ли ты надеешшшься на него помощь? — вкрадчиво прошипел Змей, уставившись на Гарри немигающим черным взглядом. — Он сссделал всссе, что мог. Сссначит, большшшее было не в его сссилах.

— Мы могли бы расссдобыть меч вмесссте, — ответил Гарри, сверяя копию старой волшебной карты с новейшей маггловской картой. На ней не были отмечены места, значимые для волшебников, зато могли быть указаны некоторые детали, о которых волшебники не знали. Аэрофотосъемка была куда надежнее рисунка местности от руки, сделанного пару-тройку сотен лет назад, если не раньше. Тем не менее, и на маггловской карте была все та же степь с одиноким холмом, что красовалась на волшебной карте с позднейшими уточнениями. А старая расшифрованная карта упорно указывала именно это место. Бред какой-то, какие пещеры в степи?

— А ты разссве не зсснаешшшь, зссачем уссстраивают иссспытания тому, кто хочет ссстать владельцссем артефакта? — Змей перетек ближе, свернулся кольцами на столе прямо поверх карт. — Чтобы рассскрыть его сссилы... а не воссспрепятсссвовать по-нассстоящему.

— Хм...

Гарри откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на Змея. Погладить его желания не возникало. Несмотря на то, что Змей был его фамильяром, он был к тому же осколком одной алчной души, и фамильярность между ними была невозможна в принципе. Откровенно говоря, если бы не Гарри-из-будущего, вряд ли бы Гарри согласился терпеть общество этого создания хоть одно лишнее мгновение, но... Навязанный помощник-советчик оказался небесполезным.

— Говори, что знаешшшь об этих пещерах, — приказал Гарри.

Змей вскинулся, гневно зашипел. По черному длинному телу прошла судорога, на мгновение Гарри показалось, что он сейчас бросится на него, метясь в беззащитную шею.

Но ничего подобного не произошло. Змей, недовольно присвистывая, начал рассказывать.

Пещеры из хрусталя — место полулегендарное, связанное с именем короля Артура. Как будто Экскалибур был помещен туда после того, как Артура увезли на Авалон, либо, по другим источникам, в этих же пещерах спит сам Артур в ожидании того дня, когда он понадобится Британии.

Змей в бытность свою Волдемортом мало интересовался такими легендами, меч Артура, как и меч Гриффиндора, казался ему не стоящей внимания ерундой. Что говорится о Пещерах? Что там спрятаны несметные сокровища (чушшшь! всссе разссграблено!), что в глубине протекает река, глоток воды из которой возвращает молодость и красоту (что такое красссота по сссравнению с бессссмертием?), что найти вход в Пещеры сможет только человек чистый сердцем (сссказки, Поттер, речь идет о принадлежносссти ссстихиям). В общем, Змей выражался крайне туманно, но в то же время негативно. Как и всегда.

— Тогда нам ничего не остается, кроме как отправиться туда и разобраться на месте, — подвел итог Гарри.

* * *

Вход в пещеры оказался заваленной камнем дырой в пологом склоне холма. Глыбу отодвинули магией — силой мягких теней. Крутая лестница, выложенная жесткими плитами явно магического происхождения, уводила все глубже и глубже, и это сложно было назвать подземельем — земли как таковой не было, только все тот же странный твердый материал, который составлял ступени.

Гарри шел первым, за ним в молчании спускались полдюжины Рыцарей. Гермиона и примазавшийся к ней Малфой наотрез отказались и в этот раз остаться в Хогвартсе — пришлось взять их с собой, Эшли и Кати и слышать ничего не хотели о том, чтобы Гарри отправился в такое место без них. Сириус и Генри в итоге оказались не имеющим права голоса приложением к решительным дамам. В общем, матриархат в Ордене Стихий процветал.

Постепенно стены светлели, а лестница в какой-то момент кончилась, и они уже шли по гладкому ходу. Если верить расшифрованному источнику, это преддверие Хрустальных пещер, в котором покоятся тела легендарных героев. Однако никаких следов захоронений не было видно — лишь серые тускло мерцающие глыбы, которые прозрачнели вдали.

— Вы... это чувствуете? — тяжело выдохнул Генри, настороженно озираясь по сторонам.

В какой-то момент продвигаться стало труднее, и странное давящее чувство усиливалось с каждым шагом. Гарри меньше всех подвергся этому странному воздействию, но ему тоже пришлось замедлиться, чтобы не бросать остальных.

Первой отстала Эшли. В какой-то момент она просто не смогла идти дальше — словно бы невидимая граница не позволяла ступить даже полшага. Гарри пытался помочь, окутать ее своей магией, но Эшли, чуть не плача от бессилия, вынуждена была остаться.

Вторым остановило Малфоя, потом Генри, потом Гермиону и Сириуса. Кати, едва передвигая ноги, упрямо шла вперед вместе с Гарри, но в итоге она тоже остановилась, зло кусая губы.

— Я пройду еще какое-то расстояние, — прошептала она, с ненавистью глядя на хрустальные стены — источник магии, ограничивающей рыцарей. — Но... я только задержу тебя. А времени нет.

— Все в порядке, я пойду один, — Гарри успокаивающе дотронулся до ее руки выше локтя. — Возможно, вы и не должны были идти сюда со мной.

Она взглянула на него искоса, нервно убрала за ухо выбившуюся седую прядь.

— Обязательно вернись. Мы будем ждать тебя здесь. Только... вернись.

Гарри кивнул. Однажды один уже не вернулся, но эта тема была запретной между ними.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом Гарри отвернулся и решительно зашагал вперед, чувствуя направленный на него взгляд.

Среди документов Гарри-из-будущего были и некоторые записи личного характера — те малые частицы, не относящиеся ни к Отделу Тайн, ни к Ордену Стихий, ни даже к Хогвартсу. Просто письма, записки, обрывки заметок на полях, среди которых неотъемлемой частью мелькало ее имя. Гарри не задумывался о том, как тяжело, наверно, было Гарри-из-будущего видеть ее живой, заботиться о ней больше всех и в то же время не выказывать, как по-особенному он к ней относится. Возможно, это было даже труднее, чем просчитать шаги Волдеморта и спланировать операции.

Теперь Гарри продвигался вперед один. Хрустальные стены переливались в свете магического огонька, ослепляя внезапными радужными всполохами. Гарри вынужден был погасить его и полагаться на тот мутный рассеянный свет, что шел из самих этих стен, из хрустального пола и потолка.

Проход постепенно расширялся, пока, наконец, Гарри не оказался в довольно большой зале, сверкающей всеми цветами радуги в ставшем более ярком свете. Идти было тяжело, словно ноги не ступали по твердому холодному хрусталю, а увязали в болоте. Гарри упорно двигался вперед, к выходу на противоположном конце, минуя сверкающие глыбы. Внезапно одна из них привлекла его внимание, и Гарри подошел ближе, с легкостью свернув с прямого трудного пути.

В хрустальной глыбе оказалось небольшое углубление, наполненное крупными драгоценными камнями — синим, красными, зелеными, розовыми... Все это великолепие плеснуло в глаза небывалой яркостью, сочностью красок. Гарри набрал пригоршню камней и ссыпал их обратно, пока в руке не остался последний камень — огромный изумруд. Гарри и раньше видел драгоценности — в той же Тайной Комнате и в факультетских часах, отмеряющих помимо времени еще и количество заработанных баллов. Но никогда прежде ему не доводилось держать в руках такой камень. Должно быть, он стоит целое состояние.

Гарри положил изумруд к остальным самоцветам и отошел, с трудом волоча ноги. Та странная сила, которая не дала пройти Рыцарям, становилась все мощнее, и Гарри каждый шаг давался огромным усилием воли. Теперь в каждой хрустальной глыбе, которую он миновал, сверкало наполненное самоцветами и золотом углубление, маня взгляд. Здесь было столько сокровищ, что хватило бы одарить всех студентов Хогвартса и жителей Хогсмида так, чтобы они всю жизнь не бедствовали.

Добравшись до выхода, Гарри, не удержавшись, оглянулся. Хрустальная зала казалась брильянтовой и будто была не просто вместилищем, а самым что ни на есть чудесным сокровищем.

Вместо коридора Гарри очутился во второй зале — тоже хрустальной, только больше и без драгоценных камней, приглашающе рассыпанных повсюду. В центре ее стояло полукругом три продолговатых черных камня, отесанных довольно грубо, и чуть дальше был еще один камень — белый, размером больше и вызвавший у Гарри ассоциации с теми алтарями, с которыми он имел дело под чутким руководством Гарри-из-будущего. Однако ничего, кроме этих камней, здесь больше не было, и у Гарри зародилось смутное опасение, что тут уже побывал кто-то до них. Кто-то, забравший Экскалибур.

Тем не менее, он подошел ближе, держа волшебную палочку наготове и настороженно рассматривая камни. В них было что-то особенное, магическое. Но пассивное, скрытое от всего мира и от глаз приходящих сюда.

Гарри провел рукой над одним из камней, не рискуя прикоснуться. Ладонь слегка онемела, от запястья к плечу прокатилась волна теплых иголочек. Неожиданно застоявшийся воздух дрогнул над камнем, и Гарри отдернул руку, попятился на пару шагов.

Над этим камнем и над двумя другими взметнулись фигуры в темных плащах. Это были белокурые молодые женщины, очень красивые — ничуть не уступающие волшебно прекрасным вейлам. Они держала в руках чаши, в которые макали пальцы и брызгали жидкость на белый алтарь. Там, куда попадали эти призрачные капли, расцветал искусный рисунок эпичных сражений, время словно бы перематывали назад с чудовищной скоростью, и стертые тысячелетиями детали возрождались в камне.

Гарри стоял чуть в стороне, благоговейно глядя на человека в траурных багряных одеждах, возлежащего на алтаре. Тяжелые складки ниспадали до пола — как струились ручьи крови, мертвенно бледное лицо было спокойно. Он не был красив, этот человек, но он был велик — все в его облике даже в посмертии дышало необыкновенной чарующей силой. Легендарный король Артур.

Прославленный меч, тот самый Экскалибур, лежал у него на груди, темный эфес был крепко сжат пальцами, унизанными кольцами. По лезвию пробегали блики, подсвечивая серебрящиеся рунические заклинания.

Гарри, затаив дыхание, приблизился к белому алтарю, опустил волшебную палочку. Фигуры над темными камнями застыли, король был мертв уже много лет. Должно быть, это Гарри необдуманным движением разбудил спящую магию этого места, и спрятанное тело возникло из ниоткуда, где оно покоилось до этого.

Лицо короля, неживое и неподвижное, казалось лицом только что усопшего человека — на нем не было ни трупных пятен, ни следов гниения, ни прочих страшных свидетельств смерти. Гарри пока что не решался прикоснуться к нему или взять меч. Мурашки бежали по коже от одного вида короля, который, казалось, вот-вот проснется и обратит суровый взор на наглеца, посмевшего потревожить его долгий сон.

Взгляд Гарри снова упал на меч. Длинное острое лезвие блестело само по себе, наполненное режущим Светом. Это и было то самое оружие, за которым они пришли сюда. Легендарный непобедимый клинок, принадлежащий не менее легендарному королю. Настала пора ему сменить владельца и снова послужить благой цели.

Гарри почтительно склонил голову перед своим предшественником. Между ними были века, между ними были другие волшебники — другие Князья. Но, тем не менее, именно они вдвоем сочетали в себе и Свет, и Тьму и были связаны крепче, чем кто бы то ни было до них и будет — после них. Как Мерлин когда-то изменил ход истории, так и Гарри-из-будущего совершил невероятное.

— Я клянусь быть достойным, — громко произнес Гарри, обращаясь одновременно к Артуру и к тому, кого искренне и преданно считал своим подлинным Князем. — Вы можете идти с миром, а мы будем стоять на страже, пока и нас не сменят другие, не менее достойные. Да будет так!

Мертвые пальцы разжались, выпуская меч. Гарри взялся за эфес, на мгновение коснувшись могучей холодной руки. И стоило завладеть мечом, как тело короля истаяло искрами света — точь-в-точь так, как истаивало тело Гарри-из-будущего на поляне Запретного леса. Они оба ушли, приняв клятву и оставив свое достояние преемнику.

Резной алтарь опустел, снова став продолговатым белым камнем со стершимся резным рисунком. Меч в руке Гарри не был тяжелым по весу, но ответственность, которую налагало владением им, казалась не легче гранитной плиты.

Обратный путь был намного легче. Почему-то не получилось уйти тенями, и Гарри ступал по хрустальному полу, озираясь по сторонам. С одной стороны, это была все та же зала с драгоценными камнями, которую он миновал всего-то четверть часа назад, с другой — теперь он ясно видел, что здесь расположены хрустальные гробы, в которых покоятся тела — разных национальностей, в разных одеждах. Вереница Князей, появлявшихся и уходивших веками и нашедших здесь свой последний приют. В одном из гробов Гарри узнал тело Артура в багряном платье. По соседству лежало тело старца в белой мантии, и в их чертах угадывалось неоспоримое сходство.

У самого выхода Гарри остановился, напоровшись взглядом на последний гроб — пустой. Если прочие походили на хрустальные глыбы, в которые вмурованы тела, то этот был приглашающе оставлен без крышки. Все, что в нем было, это свиток, который Гарри и забрал, не сомневаясь в том, кто и зачем приготовил его. Последний гроб, пустой, был для недавно почившего Князя, и Гарри не сдержал вздох облегчения, в последний раз оглянувшись на усыпальницу.

Вход за его спиной немедленно затянуло прозрачным хрусталем, как льдом, скрывая склеп от суеты внешнего мира. Возможно, они ждут чего-то, эти великие волшебники, спящие в пещерах. Чего-то по-настоящему страшного, что пробудит их, вдохнет в них силу и магию и призовет на защиту — всех сразу. А может, этого никогда и не произойдет.

Гарри шел вперед, твердо зная, что однажды и он присоединится к этим людям в их сне и ожидании. А пока — его путь не закончен.

* * *

Змей гневно шипел, мелко тряся хвостом с погремушкой. Гарри смотрел на него, размышляя о степени ядовитости демонстрируемых клыков и о том, что раньше не слышал этого странного шебуршащего звука. Должно быть, на этот раз Змей действительно рассердился. Однако реагировать на подобное Гарри устал.

Как выяснилось, пробыл он в пещерах не полчаса, как ему казалось, а без малого неделю. Всякая связь с ним оборвалась, пробиться сквозь тот странный охранный барьер рыцари не смогли, и все, что им оставалось, это дежурить парами в пещерах, дожидаясь своего Князя. Видимо, концентрация магии в склепе была настолько высока, что вызвала искажение времени в этом замкнутом пространстве.

Как бы то ни было, триумфальное возвращение Гарри ознаменовалось масштабным столкновением волшебников с Пожирателями Смерти. Рыцари, вдохновленные удачной вылазкой в пещеры, разгромили противника в пух и прах, и это была первая громкая победа за последние несколько месяцев.

Последовавшая ссора с Эшли была не менее громкой. Гарри затруднялся определить, почему Эшли, всегда самая дружелюбная с ним, оказалась в итоге той, кто не смог взять себя в руки и устроила безобразную сцену. Легкое напряжение между ними, возникшее после размолвки в кабинете, вылилось в скандал, единственным свидетелем которому оказался Змей.

Гарри мог понять, почему она упрекает его в бездействии, мог понять ее панику, ее нервозность. Но это не давало ей права диктовать условия и настаивать на том, чтобы Гарри сидел тихо в Штабе и не лез в пекло. Как ни удивительно, но именно Эшли в итоге острее всех отреагировала на смерть Гарри-из-будущего и на возможную кончину самого Гарри. Настолько остро, что была готова отринуть все принципы, все обязательства, наплевать на ответственность и просто упрятать его силой куда-нибудь, где он будет в полной безопасности.

Змей черной лентой метнулся веред. Его острые темные клыки вонзились в ногу Эшли, прокусив плотную джинсовую ткань, и яд мгновенно растекся по телу. Не яд даже — концентрированная бурлящая Тьма, переполнившая тело. Эшли, покачнувшись, осела, ее глаза утратили всякое осмысленное выражение. Разъяренный змей отплевывался, в его злобном шипении Гарри мерещилась настоящая брань в адрес сопливой ведьмочки, возомнившей себя самой умной.

Гарри уложил Эшли на диван, дожидаясь, пока она придет в себя.

Ярость Змея взмыла на новый уровень, когда Гарри заключил его в сферу-клетку из Света, каждая мельчайшая искра которого действовала на Змея подобно кислоте, прожигая нутро и заставляя либо лежать смирно, либо корчиться в муках.

Гарри присел перед ним на корточки, поймал бешеный взгляд черных глаз.

— Есссли ты ещщще хоть разсс посссмеешь напасссть на Рыцссарей, я тебя уничтожшшу собссственными руками. Я зссакрывал глазсса на то, что ты пугал всссех, до кого мог добраться. Но я не позсссволю причинить им вред.

Змей дернул хвостом, издав характерный шебуршащий звук, задел один из прутьев и протяжно засвистел от боли. Его черная шкура, жирно лоснящаяся от избытка магии, которой всегда щедро делился Гарри, затлела. Змей желал бросился на Гарри, убить, растерзать горло клыками и после греться в вытекающей крови. Но он не мог ничего сделать — и не из-за клетки, а потому что смерть Гарри означала бы его собственную смерть. А этого он до сих пор боялся больше всего.

Гарри встал и отошел к слабо застонавшей Эшли. Змей обладал уникальной способностью накапливать в себе магию Тьмы без малейшего вреда и после использовать ее в собственных целях. До сих пор он не переходил границы допустимого, но нападение на Эшли, даже если она заслуживала выволочки, было явно за пределами таких границ.

Клетка растаяла. Гарри спокойно сел на диван, не беспокоясь получить удар в спину. Змей не мог причинить ему вреда, и это, возможно, выводило того из себя больше всего. И заставляло еще яростнее ненавидеть Рыцарей. Ненависть составляла все существо Змея вкупе с горечью не сбывшихся надежд. Но, тем не менее, он вынужден был действовать во благо Гарри, оберегая через его жизнь свою собственную. Изощренное наказание придумал для него Гарри-из-будущего. Если это действительно была его идея.

Эшли тяжело открыла глаза. Увидела Гарри и тут же закрыла, малодушно сделав вид, что снова потеряла сознание. Его вид предвещал явно не очередную дружескую беседу. Иногда Гарри... откровенно пугал.

Набравшись храбрости, она все же открыла глаза, мужественно встречая уготованное ей.

Гарри поинтересовался самочувствием — ну да, он же всегда обо всех беспокоился... Не самое лучшее состояние оставляло Эшли слабую надежду избежать чего-то слишком уж жуткого. Она отыскала взглядом Змея, но того уже не было в комнате. И от этого немного полегчало.

— Он больше не представляет угрозы, — сказал Гарри, угадав ее внутреннюю дрожь. — Но тебе самой не стоит так бездумно провоцировать его, он опасен. Не так, как вы все думаете — он опасен по-другому.

Эшли медленно выдохнула. Смотреть на Гарри снизу вверх было непривычно — обычно это он оказывался в лазарете, приняв на себя основной удар. Они оба — и он, и Шеф. Совершенно не берегли себя, совершенно... как будто им было наплевать, что без них ничего не будет «в порядке».

— Я не думаю, что он умер, — продолжал Гарри, глядя куда-то в пространство. У Эшли сбилось дыхание. — Вернее, для нас — он умер. Он более недосягаем, чем душа давно усопшего Мерлина. Но он сам — жив. В конце концов, его не было среди тел в пещере.

Эшли сморгнула бессильные слезы.

— Ты знал... Ты давно знал!

Гарри перевел на нее взгляд.

— Я не знаю наверняка, Эшли. И никто не знает. Просто... я думаю, мы должны уважать его выбор. Даже если он нам не нравится.

* * *

Свиток, который Гарри достал из пустого гроба, оказался настоящей находкой. Почти настолько же ценной, как сам Экскалибур.

Гарри держал в руках историю, письменное доказательство того, что король Артур и Мерлин, так часто поминаемый всуе, действительно существовали. И что Мерлин в самом деле был Артуром, путешествовавшим во времени и изменившим ход вещей. Вот откуда Гарри-из-будущего почерпнул дерзкую идею вернуться и все исправить.

Отрешившись от внешнего мира, Гарри полностью погрузился в описание тех давних событий, записанных неким Блезом со слов самого Мерлина. Мерлина, который был при рождении наречен Артуром и правил Британией волшебной и маггловской, пока страшная беда не настигла всех.

Их противниками не были безумцы, создавшие крестражи — это были сами порождения Бездны, страшные существа без души, без магии, без крови. Навевающие холод и отчаяние, убивающие одним взглядом и совершенно неуязвимые. Отдаленно описание напоминало дементоров, но более сильных. С такими не справиться обычными средствами, а ведь тогда было намного меньше заклятий. И не было тех, которые теперь именуются Непростительными.

Гарри читал дальше.

Мерлин, тогда еще Артур, созвал необыкновенных волшебников, которых посвятил в рыцари и которые составили легендарный Круглый Стол. Но оказалось слишком поздно. Рыцари умирали, будучи не в силах совладать с порождениями Бездны, и постепенно, шаг за шагом эти страшные существа заглатывали мир, оставляя после себя абсолютную пустоту. Они забирали души, не оставляя надежды на спасение, и остающиеся телесные оболочки усеивали улицы и поля, пока страшная армия продвигалась вперед.

Люди сражались — не могли не сражаться. На смену умершим рыцарям приходили новые, но на смену тем, чью душу поглотили, не приходил никто. Удивительная, первозданная сила Стихий растворялась в небытии вместе с душой, и спустя десять лет в мертвом мире осталась лишь горстка волшебников во главе с Артуром. Они положили свои жизни на то, чтобы открыть проход во времени, и Артур ушел по зыбкой дорожке теней — назад, в тот момент, когда еще было не поздно что-либо менять.

Король без королевства, полководец без армии. Он взял другое имя, назвался чародеем и взял самого себя на воспитание, тщательно и безжалостно пестуя того, кому передаст знания об абсолютном могуществе.

Гарри-из-будущего был прав: как он сам, так и Мерлин когда-то не мог воспользоваться мечом, не мог ничего существенно изменить. Лишние элементы в системе. Какие-то странные, ненормальные отростки, может, даже более страшные для обывателей, чем сама Бездна.

Мерлин, тем не менее, не считал себя лишним элементом. Он был великим чародеем и полагал, что никто не сумеет справиться с последствиями нападения лучше него самого — даже Артур.

Все кончилось тем, что король умер, а чародей остался. Мерлин утверждал, что это был добровольный выбор, и Артур предпочел вечный сон жизни после победы. А Гарри-из-будущего не допускал и мысли о том, чтобы Гарри ушел, а сам он остался. Такие похожие по методам и так кардинально разнящиеся по мировоззрению... Гарри-из-будущего, будучи трезвомыслящим и в известной мере расчетливым, оставался все же в представлении Гарри в достаточной степени добрым и благожелательным. А Мерлин — он был сам как разящий клинок, не знающий пощады ни к врагам, ни к друзьям, ни к себе. Эпоха наложила на него свой отпечаток.

Гарри запечатал свиток и убрал его в ящик стола. Это была одна из тех отрезвляющих вещей, знанием которых он не хотел обременять остальных.