Экспериментаторы (гет)

Поросенок тяжело перевалился через край, затаскивая своё маленькое, но неповоротливое тельце на ступеньку. Задние ножки некоторое время месили пустоту, пока не нащупали твердую поверхность.

— Уф... — тяжело выдохнул поросенок и тоскливо посмотрел вверх туда, откуда за его потугами не без злорадства наблюдал Джордж.

— Давай, Фредди, осталось всего десять ступеней. — ехидно хрюкнул брат.

— Ну как ты это сделал? — вымучено простонал поросенок. — Как тебе удалось так быстро вскарабкаться наверх? Ну скажи, будь человеком.

— Не-а. — довольно протянул тот. — Во-первых, нашими общими усилиями я, как впрочем и ты, с недавнего времени свинья, а по сему все человеческое мне теперь чуждо, и поступать я намерен по-свински. А во вторых я не могу лишить себя удовольствия лицезреть твои мучения, считай это моей маленькой местью за то, что ты не послушал меня в лаборатории.

— Прям месть слоненка. — проворчал Фред.

— В нашем случае поросенка. Рыжего. Вьетнамского.

Джордж расположился на верху лестницы и, удобно умостив вислоухую голову на передних ногах, откровенно измывался над близнецом. А пусть думает, прежде чем что-то сделать! Завтра из Хитроу улетает самолет на Гавайи, и они с братом должны были отправиться первым классом в этот дивный уголок, но Фреду взбрело в голову провести эксперимент с нестабильным зельем, о свойствах которого и он и Джордж ещё слишком мало знали, чтобы так рисковать. Теперь неизвестно когда они снова примут человеческий облик, да и примут ли? Может им так и суждено всю оставшуюся жизнь провести в обличие свиней. Поросенок недовольно пошевелил сморщенным рыльцем.

Подъем у Фреда занял минут сорок. Поросенок с трудом втащил себя на верхнюю ступень и без сил растянулся на паркете, чуть подергивая пружинкой хвоста. К тому моменту Джорджу успело надоесть издеваться над братом, и он переместился на мягкий ковер гостиной.

— Есть хочу... — простонал Фред, приподнял длинное ухо и из-под него взглянул на близнеца. — Слышишь? Есть хочу!

— А я теперь должен на кухню метнуться и по-быстрому что-нибудь сварганить, так что ли? — изумился Джордж. — Уверяю, Фредди, у тебя сие получится с тем же результатом.

— Нет, но... Я есть хочу-у.

— Хватит ныть. Все равно своими стонами ты ничего не добьешься, давай лучше подумаем, где допустили ошибку и как теперь вернуть себе свои тела. Я тоже хочу есть, между прочим, но я же не ною! Скоро придет Гермиона, она нас накормит.

— Нет, сначала надо будет объяснить ей, что произошло. — внес поправку Фред.

— Вот я и говорю: думай! — сердито хрюкнул Джордж и отвернулся.

Ещё часа два поросята обиженно сопели друг на друга в разных концах своей гостиной, прежде чем в прихожей раздался щелчок замка и шаги Гермионы. Тогда Джордж оживился и направился к лестнице, намериваясь пойти навстречу подруге, по дороге он хрюкнул брату:

— Фред, ты идешь?

Но ответом ему была тишина. Тогда поросенок оглянулся и увидел, как его близнец активно пытается забраться под плюшевое кресло, из-под которого теперь торчал только рыжий зад увенчанный штопором хвоста и никак не желающий убираться под клятое кресло. Поросенок что-то ворчал, пыхтел и попыток спрятаться не оставлял.

— Фред, ты чего делаешь? — изумился Джордж.

В ответ ему что-то невнятно хрюкнули и попытки забраться под мебель стали ещё активнее.

— Фре-ед. — почти испугано окрикнул брата Джордж.

Близнец замер, выдохнул и уже спокойно проворчал:

— Я не могу показаться Гермионе в таком виде.

— Чего? — оторопел его брат. — Фред, ты в своём уме? Ну-ка выбирайся оттуда живо, нашел время в прятки играть! — не на шутку рассердился Джордж, даже ножкой зло притопнул.

— Отвали! Сказал, не могу, значит, не могу! — хрюкнули из-под кресла. — Сам представь, как смешен я буду в её глазах!

— А я не смешон, да? — возмутились в ответ.

— Ну, тебя это не так сильно ранит, сомневаюсь, что для тебя имеет какое-либо значение то, в каком виде ты предстанешь перед Гермионой.

— Последний раз повторяю, Фред, живо вылезай, кончай валять дурака!

Брат не ответил, продолжая пыхтеть и пытаться упрятать свой окорок под кресло.

— Ребята?! — тревожно раздалось снизу.

— Ну хорошо, Фред. — буркнул Джордж и вдруг громко крикнул, — Мы здесь, Гермиона, поднимайся на верх!

— Ты что делаешь? — возмущенно взвизгнул Фред когда почувствовал, как Джордж за хвост пытается вытащить его из укрытия.

— Фыцаскифаю цепя на шфец поший!

— А внятней!

— Не моку, у меня от саняц.

— Да? И чем же?

— Цфоим хфосцом!

— Ребята? — раздался озадаченный голос Гермионы и возня у кресла прекратилась.

Джордж выпустив хвост уже вытащенного из-под кресла брата и сплюнув в сторону, направился навстречу подруге.

* * *

Поросячий визг застал Гермиону на нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй, жилой этаж дома близнецов. «Странно, — подумала девушка, — Ребята не говорили, что завели любимцев. Или это опять их шуточки?» Гриффиндорка укоризненно покачала головой, быстро поднимаясь по лестнице вверх туда, откуда доносилось теперь приглушенное хрюканье. А одолев подъем и пройдя в гостиную близнецов, удивленно уставилась на борьбу двух маленьких рыжих поросят.

— Ребята? — пробормотала она.

Один из зверят выплюнув хвост второго направился к ней на ходу что-то беспрестанно и очень экспрессивно хрюкая, Гермионе даже показалось, что будь у него возможность идти на задних ногах, передними он бы активно жестикулировал в такт своему хрюканью... Так, как делал Джордж, когда очень нервничал... Джордж...

— Нет... Не может быть! — пискнула девушка прежде чем сложиться пополам от хохота.

Гермиона смеялась, если так можно назвать ржачь совершенно неприличный для серьезной и уважающей себя девушки. Причем смех этот был почти истерическим, и успокоиться она ну никак не могла. Ситуацию ухудшало непрекращающееся хрюканье близнецов — возмущенное одного и горестное другого.

Гриффиндорка всегда отличалась умом и сообразительностью и потому, отбросив мысли о внезапной любви близнецов к таким домашним питомцам, как свиньи, сразу догадалась о том, КТО именно перед ней находится.

— Ой, не хрюкайте. — задыхаясь от смеха, выдохнула гриффиндорка. — Все равно я из вашего хрюканья ни черта не понимаю.

Джордж недовольно фыркнул и сел напротив хихикающей девушки, ожидая, когда она успокоится. Фред же, обреченно повесив уши, прошествовал к брату.

Отсмеявшись и выровняв дыхание, Гермиона оглядела сидящих перед ней близнецов:

— Как же вы умудрились-то, а?

Спросила она, на что поросята дуэтом опять начали хрюкать, видимо повествую ей о своей нелегкой судьбе и о причине их грустного теперешнего состояния.

— Ладно-ладно! — замахала на друзей руками ведьма. — Это был риторический вопрос, я же уже говорила, что не понимаю вас.

* * *

Гермиона гневалась. Глаза возмущенно сверкали, непокорные кудряшки наэлектризовавшись встали дыбом придавая колдунье поистине ведьминский облик, в руках гриффиндорка держала рабочий журнал близнецов, вернее то, что от него осталось, и периодически угрожающе им потряхивала. Провинившиеся поросята понуро сидели в углу лаборатории и смиренно ожидали того момента когда девушка выдохнется...

Очень верно истолковав жалобные взгляды несчастных хрюшек в сторону кухни, Гермиона покормила их и только после этого под надсадное хрюканье спустилась в лабораторию. А там, среди общего бардака, спровоцированного, как она догадывалась, зная близнецов, отнюдь не взрывом, ею был обнаружен тот самый рабочий журнал, коим Гермиона и потрясала, находясь в состоянии максимально приближенном к ярости.

Причиной её злости послужила огромная дыра, красовавшаяся по центру тетради и свидетельствовавшая о том, что все решительно записи были утеряны и восстановлению не подлежали. Спускаясь в лабораторию, Грейнджер рассчитывала по этим записям понять, что же произошло в лаборатории, но теперь это не представлялось возможным в силу потери тех самых, необходимых ей, пометок...

Гневалась ведьма уже давно, Фред даже успел заскучать и тихо дремал, пользуясь тем, что Гермиона почти не смотрит в их сторону, предпочитая ругаться в пустоту, чем тратить время и душевные силы на ругань с поросятами. Подобного сюрреализма её мозг попросту не вынес бы.

— Во имя Мерлина и Морганы, скажите мне, — устало требовала почти выдохшаяся девушка, — Неужели так сложно соблюдать порядок на рабочем месте? Ну, вот зачем? Зачем класть рабочую тетрадь на лабораторный стол? У вас же есть прекрасный письменный специально, я подчеркиваю — специально для этого предусмотренный! Так нет же! Это ведь слишком просто! И скучно, да? Куда как интереснее работать в хаосе! Уму непостижимо! — всплеснула руками грифиндорка и, тяжело вздохнув, небрежно бросила останки рабочей тетради на письменный стол.

— У меня стойкое ощущение, что этим столом, — Гермиона наглядно указала на дубовый предмет мебели. — Пользуюсь в этой лаборатории только и исключительно я... Когда вы поймете, что свое рабочее место нужно держать в порядке? И дело тут даже не в эстетике или удобстве, а в технике безопасности! Но у вас же постоянно бардак, всюду хлам, ничего не найдешь... Лабораторный стол, место где вообще не должно быть ничего лишнего, погребен под испорченными перьями, обрывками пергамента, упаковками ингредиентов... И ладно бы только это, но ведь у вас там и сами ингредиенты беспорядочно разбросаны! Нет ну взрослые же люди, драклы вас задери...

Гермиона плюхнулась в кресло у письменного стола и безнадежно уставилась на поросят. Почувствовав, что буря подошла к концу и опасаясь начала новой, посвященной безответственности общей и наплевательскому отношению к себе в частности, Джордж незаметно для девушки пнул брата, выводя того из блаженной дремы. Фред резко дернулся, поморгал глазами и усиленно затряс головой, хлопая вислыми ушами, дабы прогнать остатки сна. Естественно поросячьи манипуляции от ведьмы не укрылись и, возведя очи к потолку, она некоторое время молчала, Джордж не без оснований полагал, что девушка в уме складывает, перемножает и делит четырехзначные числа, дабы удержать себя в руках и не наговорить совсем уж лишнего...

— Знаете, кто вы? — тихо поинтересовалась она, вновь переведя взгляд на близнецов, — Свиньи. Причем в нашем случае не только в прямом, но и в переносном, смысле... Что вы мне делать прикажете? Я вас не понимаю. Журнал... — Гермиона тоскливо посмотрела на то, что осталось от рабочей тетради братьев. — Уничтожен... А на лабораторном столе такое нагромождение из всякой нужной и не нужной всячины, что мне жизни не хватит, чтобы составить комбинацию составляющих зелья, придавшего вам такой, прекрасно вас характеризующий, облик... Не то чтобы составить антидот...

Фред горестно хрюкнул и виновато глянул на подругу, Джордж и вовсе спрятал стремительно краснеющую мордочку за длинными ушами, из-под которых торчал только трогательно шевелящийся пятачок...

Ведьма ни на секунду не поверила в их раскаянье. Практика показывала, что на что — на что, а на подобное чувство близнецы способны не были физиологически, у них, по мнению гриффиндорки, орган, отвечающий за вину, атрофировался за ненадобностью ещё в раннем детстве и теперь братья счастливо существовали не отягощенные муками совести и угрызениями стыда...

Гермиона утомленно провела ладонью по лицу, почесала левую бровь острым ноготочком безымянного пальца левой же руки, и глухо пробормотала, обращаясь скорее к себе, нежели к друзьям:

— Ну, допустим, с лекций я отпрошусь, все равно мы сейчас ничего нового не изучаем, а я уже показала себя весьма и весьма в выгодном свете на прошлом курсе, так что профессора на встречу пойдут и недели две у нас есть... Предположим, что мистер Торренс не подумает ничего дурного, когда я ему сообщу о своем намерении временно перебраться к вам... Хорошо ещё, что можно всем говорить, что вы, как и планировали, упорхнули на курорт... Но что если я не уложусь в означенные четырнадцать дней? И если с учебой и мистером Торренсом, проблем, на что я очень надеюсь, возникнуть в принципе не должно, то что делать с вашим магазином?

Поросята принялись нарочито весело и небрежно что-то похрюкивать дуэтом и Гермиона не смотря на то, что поросячье наречие было ей не ведомо, отлично поняла, о чем они, уж слишком хорошо она узнала друзей за последний год:

— Ага! Сейчас! Даже не думайте об этом! — громко возмутилась гриффиндорка. — Я не собираюсь ничего продавать! Я товара не знаю, во-первых. Не умею торговать, во-вторых. И, что главное, я от души ненавижу покупателей... Особенно тех, которые сами не знают, чего хотят, а у вас в магазине таких основная масса...

Близнецы протестующее взвизгнули, но нарвались на злой взгляд подруги, непреклонно отрезавшей:

— Я сказала «нет», значит «нет»! И закончим на этом... Лучше дайте подумать с чего начать...