Немного света в непроглядной темноте (джен)

— Что, неужели не будет никаких вопросов? — Северус повернулся лицом к женщине, аккуратно убрав прядь волос, упавшую на ее лицо.

— Время вопросов прошло, — Чэрити пододвинулась чуть ближе и нежно поцеловала его в шею. — Не хочу больше ничего знать, ни о чем спрашивать. Не позволяй мне ни на минуту задумываться о том, что я делаю…

Северус встал с дивана и, взглядом выискав среди разбросанной по полу одежды свои брюки, рубашку, мантию, начал одеваться, монотонно застегивая каждую пуговицу и глядя куда-то перед собой. Чэрити, приняв на диване вертикальное положение и закутавшись в плед, чтобы теперь не замерзнуть, молча смотрела на его спину, пытаясь оформить в голове хоть какие-нибудь мысли, или хотя бы четко восстановить картину всего происходящего.

Она помнила, как мучалась после разговора с портретом Дамблдора, ожидая ареста или гостей из Ордена. Но ничего не происходило. Ей начало казаться, что Дамблдор намеренно не торопился обвинять ее в уничтожении зацепки по поимке опасного преступника, так как этому делу это бы уже не помогло, а вот она, как раз, еще была ему нужна. Хотя, разве он мог теперь поверить, что она выполнит его просьбу? А может, он как-то понял, что она не хотела ничего публиковать и во что-либо ввязываться, а так, теперь ее мучает чувство вины из-за письма? И она написала. Статью для пророка. Хвалебную оду в защиту магглов. Написала с трудом и через силу, заставляя себя выводить каждую следующую строчку. Не потому, что она не верила в то, о чем писала, может, разве что сомневалась в действенности данной меры против неотвратимо надвигающейся грозовой тучи на их мир. Дело было в чем-то другом. Ей казалось, что, публикуя эту статью, она вынуждает себя выбором этой стороны, хотя на самом деле она до сих пор не определилась, измучив себя душевными метаниями. Сперва она считала, что всегда была и есть на стороне Дамблдора, этакого адепта света магического мира, потом, пытаясь найти объяснение своему импульсивному, необдуманному поступку с письмом, решила, что ее сторона — это самый дорогой человек, несмотря на неприятие его выбора, действий и поступков, но теперь, глядя на то, как его пальцы поочередно перебирают десятки маленьких пуговиц на мантии, она поняла, что не знает, и боялась, боялась начать опять анализировать. Упрекать себя за то, что не считает свои поступки неправильными. Никак.

Отправив сову до выпуска утреннего «Пророка» с законченной статьей, Чэрити, поколебавшись еще какое-то время, достала висевший под мантией на уровни груди медальон и надавила на выпуклый зеленый камень, не будучи до конца уверенной, что должно произойти, но точно зная, что обязательно сойдет с ума, если еще хоть ненадолго останется одна в душивших ее четырех стенах квартиры.

Когда перед глазами все перестало кружиться, Чэрити обнаружила, что оказалась в комнате, не сильно отличавшейся от ее собственной гостиной: диван с зеленой обивкой, большой прямоугольный ковер на полу, полки с книгами и не горящий камин. Чэрити, по опыту зная, с кем имеет дело, даже не стала подходить к двери, чтобы рискнуть ее открыть. На диван она тоже не села, но уже оттого, что просто не хотелось. Переполняющие ее мысли и чувства заставляли ее все время ходить по комнате, ни на минуту не останавливаясь.

Он появился минут через сорок. Просто неожиданно возник по середине комнаты, буквально в нескольких шагах от женщины, и не говорил ни слова. Она тоже замерла, сперва, скорее от неожиданности, ловя на себе вопросительный взгляд с неплохо скрываемым удивлением. «Интересно, мы оба сейчас оцениваем вероятность, с какой происходящее здесь может оказаться ловушкой»? — успело мелькнуть у нее в голове, прежде чем она стремительно сократила разделяющее их расстояние и резко впилась в его губы своими, притягивая его к себе.

Их руки действовали страстно, даже грубо, пока они срывали друг с друга одежду, разлетающуюся по полу. Своими действиями Чэрити словно кричала о своей злости, о том, что ей пришлось пережить после событий июня, о кошмарах, с которыми она просыпалась посреди ночи, не зная, жив ли он еще, о презрении, испытываемом к себе, что не может никак вычеркнуть этого предателя и убийцу из своего сознания. Ей хотелось причинить ему сейчас физическую боль и чувствовать то же в ответ, ту боль, что утонет в пламени страсти, вместе с ней приводя к наивысшему наслаждению.

— Что у тебя произошло? — наконец нарушил молчание Снейп, полностью одевшись и повернувшись к ней снова лицом.

— Я не знаю.

Чэрити давно, а может быть вообще никогда, не чувствовала себя такой счастливой и ужасно боялась, ощущая, что это мгновение подходит к концу.

— Вот уж не думал, что ты воспользуешься порталом для безвыходной ситуации просто так, — он знал, что последние его слова ее обидят, видел это по выражению, мелькнувшему на ее лице, но сейчас, он именно этого и хотел: наказать ее за ту слабость, что вызвала слабость у него, непреодолимое желание хоть на немного очнуться от окружающего кошмара и безумия.

— Почему нельзя заколдовать его снова? — спросила Чэрити, чтобы хоть что-то спросить.

— При повторном использовании его легко отследить, а место зачаровано так, что мало что сгодится для превращения в портал сюда. Я же говорил тебе все это, когда отдавал медальон! — раздражение от необходимости объяснять очевидное сменилось вдруг на печально-задумчивое воспоминание о том дне.

— Я не ожидал, что ты решишься воспользоваться им, даже в случае реальной опасности, — тихо добавил он.

Чэрити протянула обе руки, притягивая его ближе к себе, и, резко встав, уткнулась ему в грудь лицом, прижимаясь как можно крепче всем телом.

— Я тоже.

— Ты знаешь, что я сделал и на чьей я стороне?! — по интонации было непонятно: это вопрос или утверждение?

Снейп отстранился и наклонился за одеждой, чтобы подать ее Чэрити.

— Это больше неважно, — она помолчала. — Я бы не захотела помогать, но и осуждать не стану.

Снейп, задумавшись вдруг о чем-то, отошел к книжной полке и стал проводить пальцем по корешкам стоявших там книг, наверное, уже не к месту проявляя деликатность: не смотреть на одевающуюся женщину.

— Нужно подумать о твоей безопасности, — медленно произнес он.

— Да что мне может угрожать? Северус, уж если кому о безопасности и стоит думать, так это тебе. Неуравновешенный хозяин с одной стороны, жаждущие отмщения орденцы и авроры — с другой.

— С этим я разберусь сам, — он задумался: — А ты… ни во что не ввязываешься и желательно куда-нибудь уезжаешь. Хогвартс более не безопасен.

— Поздно, — она попыталась улыбнуться.

— Что это значит? — его суровый тон говорил о том, что шутить он явно не намерен.

— Загляни в сегодняшний «Пророк». Уже должны были напечатать, — чем больше он сердился, тем ей почему-то, по необъяснимой причине, становилось все веселее, хотя остатком сознания она прекрасно понимала, что у этого человека есть все основания для подобной реакции, учитывая его собственное сейчас положение.

— И что же я там должен обнаружить? — вкрадчивым голосом, заставлявшим в прошлом студентов каменеть от страха и неминуемой расправы, спросил он.

— Так, ерунда. Статья в защиту магглов, — стараясь убедить его, Чэрити убеждала себя, что все ее сомнения, появлявшиеся по мере написания, по большей части надуманные, ну, а Дамблдора, по просьбе которого она в это и ввязалась, она решила не упоминать вообще, посчитав, что его имя будет не очень уместно, учитывая, с кем она говорит.

Снейп замолчал, обдумывая услышанное. И хотя его лицо по-прежнему хранило одно и тоже бесстрастное выражение, в голове творился полный хаос.

— Не стоило этого делать. Любая ерунда сейчас привлекает лишнее внимание, — наконец произнес он. — Собирай вещи и быстрее уезжай куда-нибудь подальше отсюда.

— Мы еще увидимся?

— Не знаю. Сперва надо попробовать выжить.

Чэрити посмотрела ему в глаза, понимая, что так и не научилась видеть, что на самом деле таится в их глубине, какие настоящие мысли и чувства его посещают, что пересиливает там, в конечном итоге: фанатичное служение темным идеям или человеческие чувства?

Она потянулась к нему и поцеловала в губы, сознавая, что, может быть, последний раз в жизни, и поэтому вложила в этот поцелуй все, что у нее было.

Когда Чэрити открыла глаза, она обнаружила себя стоящей на улице Лондона в двух кварталах от своего дома. Уже стемнело, и было довольно безлюдно. Несмотря на середину июля и теплую погоду, женщина почувствовала, как ее внезапно охватил озноб по непонятной причине. Она коснулась своей шеи рукой и не смогла нащупать привычную цепочку от медальона — значит, Северус все же успел забрать свой, теперь уже бесполезный, подарок перед перемещением. Только такой рациональный человек как Снейп мог посчитать, что медальон потерял свою значимость после утраты главной функции и стал больше не нужен.

Чэрити двинулась в сторону дома, опустив голову и глядя себе под ноги, одновременно думая о том, куда уехать, и о Снейпе. Мысли о последнем лишь небольшими яркими вкраплениями вспыхивали в сознании, и все же полностью сбивали основную. Женщина не знала, что значит для этого человека, и значит ли хоть что-нибудь? Да она даже не осознавала, что он значит для нее? Знала, что все… Но может, просто лишь потому, что кроме у нее ничего никогда и не было?

Чэрити полностью погрузилась в свои размышления и лишь в самый последний момент заметила две фигуры в масках и черных плащах, стоявших в конце аллеи, прежде чем все поглотилось во тьму…