Сын Лили Поттер (джен)

— Прекрати! — высокий визг тети Петуньи резанул по ушам. Гарри, в это время увлеченно заставлявший губку мыть повисшую в воздухе посуду, в испуге отшатнулся от раковины и свалился с табуретки, которую подставлял, чтобы доставать до крана. В момент тишины отчетливо раздался звук разбившейся тарелки. Гарри, замерший в испуге на полу, смотрел, как тетя хватает ртом воздух. Она вдруг ужасно напомнила ему рыбку, вытащенную из аквариума, и Гарри неожиданно стало смешно. Он изо всех сил старался не рассмеяться — это рассердило бы тетю еще сильнее, — но, наверное, она все же заметила его неудержимо кривящиеся в улыбке губы.

— Смешно тебе? Паршивец! — тетя замахнулась полотенцем. Гарри зажмурил глаза, и очень вовремя, потому что удар полотенцем ожег почти половину лица. Вскрикнув, он закрыл голову руками, и удары посыпались один за одним. — Весь в свою мамашу, проклятый уродец! Я выбью из тебя эту дурь!

Наконец, тетя Петунья остановилась, тяжело дыша.

— В свою комнату, живо!

Не веря, что удалось отделаться так легко, Гарри, прижимая к груди покрасневшие руки, подскочил и метнулся мимо нее в свой чулан под лестницей, который тетя поему-то называла комнатой. Вслед она бросила:

— Никакой еды до завтра.

Это было очень плохо. Гарри, уже сидя в чулане, услышал, как снаружи щелкнул замок. Значит, его не выпустят из комнаты до завтра, а ведь было только утро. Гарри вздохнул и взял с маленькой полочки, приделанной у него над головой, единственную мягкую игрушку, которую можно было обнять, когда было грустно, и не было надежды, что скоро станет лучше. Небольшая черная птичка, мягкая и странно, но приятно пахнущая даже спустя годы проживания вместе с Гарри в чулане, где порой пахло совсем не розами. Как Гарри понял из скудных рассказов тети Петуньи, эта птичка уже была с ним, когда его отдали Дурслям, а ему тогда был всего годик. Гарри нравилось думать, что птичка была с ним с самого рождения, и помнила его родителей, потому что сам он не помнил их совсем.

Уже не впервые Гарри задумался над тем, что неплохо бы дать птичке имя. Но, как и в прошлый раз, он все так же не знал ни одного достаточно красивого, достойного такого верного друга. Немного поколебавшись, он все же решил, что, раз уж у него сегодня столько свободного времени, то стоит потратить его с умом.

Посмотрев на птичку, которую в темноте чулана, освещаемого только светом из щели под дверью, было едва видно, Гарри напряг воображение. К сожалению, игрушечная питомица с кончика хвоста и до кончика клюва была полностью черной, включая блестящие пуговки-глаза. Называть птичку Чернушкой, как звали одну из кошек соседки миссис Фигг, Гарри показалось глупым. Подумав еще, он повел носом, вдыхая такой привычный аромат, и решил, что это похоже на запах сушеных растений — травы и цветов. Уж этого добра он нанюхался, сажая и убирая засохшие цветы на клумбах тети Петуньи. Подумав о клумбах, он вспомнил название маленьких кустиков, понравившееся ему — изумрудная воронья ягода*, и решил, что имя Изумруд очень подойдет его птичке, и правда похожей на маленького вороненка.

Обняв Изумруд, Гарри упал на раскладушку, заменявшую ему кровать. Делать до следующего утра ему было нечего, поэтому Гарри решил снова заняться тем, за что нередко был нещадно руган и хлестан полотенцем — он принялся мечтать. Закрыв глаза, он и представил, будто у него из спины вдруг выросли крылья, огромные, как у той птицы, которую он увидел в телевизоре, однажды украдкой заглянув в гостиную, и черные, как у Изумруд. Он вообразил, будто становится на подоконник и прыгает вперед и вверх, отталкиваясь ногами так сильно, как только может — ведь его чудесные крылья очень большие, и нужно много места, чтобы их распахнуть. Он почти чувствует, как теплый летний ветер ударяет в пружинящие длинные перья, подхватывая его и унося вверх, к сверкающим вдалеке звездам. Вот он тянется к ним руками, и крылья все сильнее ударяют по воздуху, и, наконец, Гарри оказывается окружен ласковыми перемигивающимися огоньками. Но, заслоняя их все, гигантская круглая луна накрывает его своим серебристым светом, проникающим прямо к самому сердцу, и заполняет его своим сиянием до краев...

Мальчик заснул со счастливой улыбкой на лице.

_______________________________

*кстати говоря, такое декоративное растение действительно существует.

* * *

Сквозь сон Гарри слышал, как на кухне что-то визгливо кричит тетя Петунья, и басом отвечает дядя Вернон. Но голоса быстро затихли, и мальчик снова провалился в сон — поспать вволю удавалось нечасто, даже запирая иногда племянника в чулане, тетя все равно через пару часов выгоняла его делать работу по дому. И сейчас никакие крики не подняли бы Гарри из постели раньше восьми утра.

Но вот утренний подъем оказался не из приятных. Тетя разговаривала с ним либо криком, либо злым шипением, и не гнушалась лишний раз шлепнуть его полотенцем, а после завтрака (завтракали Дурсли, разумеется, самому Гарри был выделен стакан воды и зачерствевший хлеб со слегка заплесневевшим сыром) выдала целый лист заданий, на который Гарри уставился, вытаращив глаза. Столько переделать за день — как?! Но на попытку запротестовать получил возмущенную отповедь насчет ленивых мальчишек, способных только заниматься всякими уродскими, недостойными приличных людей вещами, и особенно сильную затрещину от дяди Вернона с советом выметаться и не мозолить глаза, которому немедленно последовал.

Первое время Гарри еще надеялся, что Дурсли забудут об его выходке, и все вернется на круги своя, с умеренными заданиями по дому и легкими шлепками полотенцем, но все становилось только хуже. Было начало августа, с того злополучного дня, когда Гарри вздумалось попытаться заставить тарелки мыться самостоятельно, прошло уже два месяца, но список заданий с каждым днем не уменьшался, у тети оказалась тяжелая рука, а дядя принялся поговаривать о школе святого Брутуса. Гарри с ужасом слушал родственников, забыв и думать о том, чтобы снова проделать то, что сам он называл странностями, а Дурсли — уродством.

Выполнять свою угрозу о школе Брутуса дядя не стал, но позже Гарри горько пожалел об этом. Вряд ли в компании малолетних преступников было бы хуже, чем ходить в одну школу с Дадли и его приятелями, которые не упускали ни одной возможности отвесить пинок, толкнуть или порвать домашнюю работу своей жертвы. Поначалу Гарри пытался отвечать им тем же, но, к его немалой досаде, он был меньше и вообще слабее своих мучителей, потому скоро понял, что лучшим выходом в любой опасной ситуации будет сбежать подальше. Жаловаться взрослым смысла не имело — все куда охотнее верили хорошо одетым мальчикам из благополучных семей, чем маленькому, вечно растрепанному сироте с задатками преступника, о чем не забывала упомянуть на каждом родительском собрании тетя Петунья.

Так прошло еще несколько лет.

Пока однажды не наступило совершенно особенное утро...

_______________________________

Начиная с этого места, начнутся небольшие отступления. Я предполагаю, что письма первокурсникам пишет зачарованное письмо, а уже рассылает или доставляет их лично как зам. директора МакГонагалл, учитывая, что первокурсников не так уж много, а магглорожденных или маггловоспитанных — и того меньше. Исходя из этого, так же предполагаю, что, увидев адрес со словами «чулан под лестницей», она должна была лично явиться к Дурслям для выяснения всех обстоятельств.

На всякий случай — ООС всех и вся. Ваше восприятие персонажей может коренным образом не совпадать с моим, так что.

* * *

Это утро, которое позже Гарри назовет самым чудным утром в своей жизни, начиналось совершенно обычно. Тетя подняла его ни свет ни заря, отправив готовить завтрак на все семейство, и удалилась в ванную. Гарри обрадовался — даже недолгое пребывание на кухне в одиночестве позволило ему быстро пополнить свои запасы огурцом, парой шоколадных батончиков Дадли, которых было поистине бессчетное количество, и яблоком. Больше Гарри брать опасался, тетя со своей внимательностью и эту маленькую пропажу могла заметить. Все это богатство исчезло в бездонных карманах старых дадлиных джинсов, которые были велики Гарри настолько, что держались только на честном слове и затянутом чуть ли не на два оборота ремне. Довольно улыбнувшись, Гарри взялся за готовку.

Спустившееся к завтраку семейство не взглянуло в его сторону, тут же усевшись за стол. Посыпались команды: «Кофе», «Где хлеб? Пошевеливайся, ползаешь, как сонная муха» и «Не мешайся, иди, принеси почту».

Гарри с облегчением выскочил в прихожую. Улучив момент, он быстро сгрузил добытую еду в самый темный угол под раскладушкой, где устроил свое тайное хранилище, не раз выручавшее его во время вынужденных голодовок. Как ни странно, продукты там почти не портились и хранились долго. Об этой странности. как и о других «ненормальностях», Гарри предпочитал не задумываться — так было спокойнее, и для него, и для Дурслей.

Подняв с пола почту, Гарри не торопился направляться в столовую. Стоя у входной двери, он быстро просматривал попавшие ему в руки письма, счета и открытки. Это было еще одной полезной привычкой — можно было узнать о грозящих неприятностях вроде визита тетушки Мардж или других гостей, и заранее к ним приготовиться.

Гарри как раз откладывал в сторону на тумбочку счета — Дурсли не любили плохие новости за завтраком, — когда в дверь постучали.

— Открой, Поттер! — крикнула из столовой тетя. Гарри, пожав плечами, распахнул дверь.

За дверью оказалась пожилая леди в длинном, до пола, темно-синем платье, чем-то напомнившем ему картинки из учебника истории. Слегка оробев, Гарри все же вежливо поздоровался и выжидательно посмотрел на суровую даму. Та ответила благосклонным кивком и прищурилась, разглядывая Гарри через квадратные очки.

— Вы — Гарри Поттер, молодой человек? — наконец, с легким сомнением спросила она. Гарри словно холодной водой окатило — вдруг она из социальной службы? Дурсли часто пугали его страшными тетеньками, которые, если он им не понравится, увезут его в приют, а уж оттуда ему прямая дорога в святого Брутуса. Несмело кивнув, он отступил на шаг назад, и в этот же момент из столовой выглянула тетя Петунья.

— Ну, кто там? — нетерпеливо воскликнула она, и тут заметила нежданную посетительницу. — Утро доброе. Вы что-то хотели? — не особенно приветливо поинтересовалась она.

Пожилая леди с достоинством шагнула вперед, входя в дом.

— Здравствуйте. Позвольте представиться — профессор МакГонагалл. Я официальный представитель школы магии и волшебства Хогвартс...

Неизвестно, что собиралась сказать странная леди дальше, но ее перебил визг тети Петуньи:

— Вон! Вон из моего дома! — При этом она, видимо, по привычке, замахнулась на нее полотенцем. Леди, назвавшаяся профессором МакГонагалл, взмахнула неизвестно откуда взявшейся указкой*, и полотенце вырвалось из руки тети Петуньи, а она сама вдруг замолчала. Гарри, взглянув на тетю, вдруг понял, что та продолжает кричать и ругаться, но ей словно выключили звук — из ее рта не вылетело ни слова.

— Так, — профессор МакГонагалл явно рассердилась, — похоже, я не зря решила наведаться сюда лично.

На этих словах из столовой выглянул было дядя Вернон, но профессор из школы с удивительным названием «Хогвартс» вновь махнула указкой, и дверь в столовую захлопнулась. Закрылась и входная дверь, и Гарри почувствовал себя очень неуютно. Леди творила странности, те самые уродства, за которые его наказывали, и у Гарри не было никаких сомнений, на кого повесят вину за все происходящее, когда профессор уйдет. Он бочком принялся отодвигаться от выглядевшей уже далеко не доброй леди, надеясь, что та не заметит его маневров.

— Мистер Поттер, — Гарри вздрогнул. К нему редко (да почти никогда!) так обращались, да и в голосе профессора, кажется, поубавилось недовольства. Он остановился и вопросительно посмотрел на нее. — Вы не могли бы подождать в своей комнате, пока я буду беседовать с вашими опекунами?

Под внимательным взглядом профессора Гарри несмело кивнул и открыл дверь в чулан, но прежде, чем он шагнул внутрь, она воскликнула:

— Стойте!

Окончательно сбитый с толку мальчик повиновался и недоуменно посмотрел на женщину, одной рукой прикрывшую глаза. Впрочем, она тут же отняла руку от лица и мягко спросила:

— Гарри, это твоя комната?

— Да-а, — протянул Гарри, все еще не уверенный, как стоит с ней разговаривать. Быстрый взгляд на тетю лишь добавил смятения — она смотрела на профессора с ужасом, а из столовой вообще не доносилось ни звука.

Профессор подошла к нему и мельком заглянула в чулан, принюхалась. Гарри покраснел — ну да, ему иногда неделю не удавалось нормально помыться. Профессор, правда, ничего не сказала, за что Гарри мысленно с чувством ее поблагодарил, только вздохнула и закрыла дверь.

— Миссис Дурсль, проводите-ка нас в гостиную. Ваш супруг тоже пусть присоединится. Нас ждет очень долгий разговор.

________________________

*согласно канону и Potterwiki, волшебная палочка Минервы МакГонагалл длинная и строго оформленная, похожая на учительскую указку.