Война и Орден (джен)

Они должны были стать идеальной армией, смысл жизни которой заключался в войне. Если инстинкты нормального живого существа предполагали желание выжить и продолжать род, то клоны были созданы, чтобы идти на смерть и, повинуясь командам, убивать.

Приказ обычно заменял солдатам любые моральные категории, но после получения этого задания коммандер Блай почему-то почувствовал, как сердце пропустило удар.

Ликвидировать джедаев. Блай бросил долгий взгляд на генерала Секуру. Спустя пару мгновений она обернулась и, заметив его задумчивость, улыбнулась. Почти с лаской, странно резанувшей его по душе.

На миг в его сознании вспыхнуло желание крикнуть ей: «Уходите, генерал!» — но тут же стихло, задавленное непримиримой логикой. У него был приказ, и рыцарь-джедай явно не собиралась умирать сама, избавляя его от необходимости выполнения долга.

Они шли медленно, и возглавляла шествие хрупкая и юркая генерал Секура. Блай следовал за ней, но всё медлил с выстрелом, выжидая удобного момента.

Решение командования не подлежало отмене, и он хотел только, чтобы она умерла быстро. Без боли. Без мучений.

Они открыли огонь, когда рыцарь-джедай отвлеклась. Бить в спину – это было бесчестно, даже несмотря на приказ, но эффективно. И где-то в глубине души Блай надеялся, что так он не увидит лица Секуры. Не увидит отчаяния в её взгляде.

Выстрелы, десятки выстрелов прошили насквозь её изгибающееся в попытке увернуться от бластеров тело. На долю секунды она словно зависла в воздухе, но уже в следующее мгновение рухнула наземь и замерла в неестественной позе, будто сломанная фигурка.

Бой был коротким – лазеры прожигали незащищённую голубую кожу торопливо, как будто генерал могла восстать из мёртвых.

Блай первым опустил винтовку, каким-то шестым чувством поняв, что всё кончено. В воцарившейся тишине он шагнул к поверженному рыцарю. Генерал Секура – Эйла, как называли её близкие товарищи-джедаи – лежала на грязной, изрешеченной бластерным огнём земле без движения.

Клон опустился на одно колено и со странным чувством, напоминавшим стыд, наклонился, всматриваясь в её лицо. Глаза Эйлы были закрыты, и смерть как будто не коснулась его – по-прежнему чистого и свежего. Блай стащил с руки перчатку и, осторожно отодвинув перебитый выстрелом отросток-лекку, коснулся шеи Секуры. Пульса не было, но кожа всё ещё была тёплой, даже горячей.

Он опустил голову, невольно задерживая взгляд на уродливых обожжённых отметинах, оставленных их выстрелами. Тёмные буроватые пятна словно разъедали изящные тренированные руки джедая, а обычно соблазнительно открытый живот теперь был иссечён не высохшими ещё кровавыми полосами. Блай, поколебавшись, аккуратно перевернул безвольное тело на спину и почтительно сложил её израненные руки на груди.

— Она погибла достойно, — произнёс он негромко, поднимаясь на ноги и оглядывая исподлобья застывший отряд. – Она заслужила быструю смерть.

Солдаты, до того момента стоявшие, как будто не зная, что делать, молча засобирались обратно в лагерь. Блай в последний раз вгляделся в застывшее лицо генерала, как будто пытаясь уловить её мысли, как часто бывало, когда они сражались плечом к плечу.

«Смерти нет – есть Сила», — вспомнил клон один из их разговоров с рыцарем Секурой. Что такое Сила, Блай не знал. Но всё-таки надеялся, что Эйла была права.