Пряничный домик (гет)

Воспитанники Сьюзен Боунс всегда были разновозрастными. Разделять их по группам бессмысленно, поскольку их количество никогда не превышало пятнадцати человек. Дети действительно вырастали быстро, и со временем Гарри пришлось попрощаться с каждым ребенком, что был здесь, когда он впервые пришел в «Пряничный домик».

— Ты можешь войти, дитя, — говорила старуха Гилрой, и в доме появлялся новый ребенок, не похожий ни на одного из предыдущих. Впрочем, иногда она отказывала, и Гарри не мог понять почему.

— По каким критериям она их отбирает? — проворчал он. — Цвет глаз? Благосостояние родителей? Конфликтность? Родословная? Потенциальный уровень магических способностей?

— Ты подходишь к вопросу не с той стороны, — ответила Сьюзен. Она накинула пальто, готовясь встретить очередного ребенка и его родителей снаружи. — Она берет не тех, которые нужны нам, а тех, которым нужны мы.

Она вышла, и через некоторое время миссис Гилрой снова открыла дверь, чтобы впустить темноволосую девочку лет четырех, с большими карими глазами.

— Как тебя зовут? — спросил Гарри, улыбаясь как можно более дружелюбно. Родители никогда не переступали порог вслед за своими детьми: слишком велика была вероятность, что внутри они встретят отпрысков семей, которых считали своими врагами, и вражда эта перейдет на новый уровень, воцарившись между детьми, не знающими даже ее причины. Чем дольше Гарри работал здесь, тем больше убеждался, что магическая защита этого места не уступала защите Хогвартса. Просто чудо, что он смог так легко найти его! Или это была вовсе не случайность?

— Роузи Уайт, сэр, — тихо ответила девочка, пряча в карман правую руку, кончики указательного и среднего пальцев которой были заклеены пластырем.

— Зови меня Гарри. Идем, я покажу тебе дом.

* * *

Дети вырастали и покидали садик, на их место приходили другие, но игры, увы, оставались прежними.

— Поттер! Я тебя уничтожу! — гнусавил Эрик Шерман, замотанный в старую занавеску до самого носа. Но то ли подсолнухи на занавеске выглядели недостаточно устрашающе, то ли гнусавил он не слишком убедительно, а Берти Лауд, которому в этот раз выпало быть Гарри Поттером, испугаться и не подумал:

— А я улечу на метле в Африку, и ты меня не поймаешь!

— Действительно! — фыркнула Сьюзен, проходя мимо мальчишек, размахивающих ложками на манер волшебных палочек. — И как это он сам не догадался?

Гарри наградил ее уничтожающим взглядом и вежливо, но очень тихо заметил, что если ему вдруг в голову взбредет посетить Африку, ей снова придется выносить горшки самостоятельно, разрываясь между вытиранием соплей и заполнением смет. Сьюзен прищурилась ненадолго, а затем снова защебетала что-то о закупках новых полотенец, и вскоре он перестал обращать на нее внимания.

Игра в «Гарри Поттера и Этого-Самого-Которого» была странным сочетанием войнушки, пряток и салок, и скрепя сердце Гарри должен был признать, что примерно так оно в реальности и было. Единственная разница состояла в том, что в «Пряничном домике» никто не хотел быть Гарри Поттером — очень уж обременительная роль. Кому понравится, когда тебя сначала по всему дому и прилегающим территориям ищут Пожиратели Каши, а когда все-таки находят, пытаются защекотать до смерти? И желающих не находилось, поэтому перед каждой игрой дети проводили жеребьевку, и Гарри то и дело слышал полный отчаяния вопль:

— Ну, почему опя-а-ать я-а-а-а?!

Нервно посмеиваться над этим он перестал еще в первый год, во все последующие приучился просто игнорировать этот животрепещущий экзистенциальный вопрос. Но вот от крика «Я нашел его! Нашел Гарри Поттера!» вздрагивать так и не перестал. Сьюзен смотрела на эти игры сквозь пальцы, поскольку с высоты своего опыта прекрасно осознавала, что запретить их невозможно, единственное, что она могла сделать — попытаться немного смягчить правила.

— Ага! Попался, Гарри Поттер! — рыжий мальчик по имени Генри, фамилии которого Гарри еще не успел запомнить, бежал к своим товарищам через весь двор, сжимая в руке что-то черно-красное, а не загривок другого мальчишки, как полагалось согласно правилам игры. Генри был ужасно горд собой, поскольку начал посещать "Домик" совсем недавно и надеялся этой маленькой победой снискать расположение других детей. — Я нашел его! Давайте еще раз!

Шумно отпраздновав победу, гурьба Пожирателей Каши направилась к Сьюзен и гордо предъявила ей находку — небольшую тряпичную куклу. До портретного сходства с настоящим Поттером ей было далеко, но зато при ней был шрам в виде молнии, полосатый гриффиндорский шарф, школьная мантия и круглые очки. Мисс Сьюзи взмахнула палочкой, и кукла исчезла, а дети снова кинулись врассыпную — искать Мальчика-Который-Выжил.

— Твоя работа? — с завистью протянул Гарри. Сам он не додумался до чего-то подобного.

— Они продаются в магазине Уизли пачками, по семьдесят кнатов за штуку. — Она осторожно вытащила лохматую голову плюшевого Поттера из кармана, направив ее так, чтобы глазки-бусинки печально смотрели на Гарри из-под круглых проволочных очков. — Посмотри, какой милашка! Жаль, что он не разговаривает. Хочешь, наколдуем ему пару реплик?

— Нет, — отрезал Гарри.

— Почему? — искренне расстроилась Сьюзен.

— Потому что на его месте я бы все равно не смог сказать ничего приличного.

* * *

К великому удовольствию Гарри, маленький мистер Поттер с каждым разом прятался все лучше, и однажды настал день, когда дети не смогли его найти, а Сьюзен лишь развела руками, пообещав купить другого, точно такого же. На целую неделю Пожиратели Каши остались без своей законной добычи. Гарри подумал было, что мисс Боунс просто надоела эта игра и она сама спрятала игрушку так, чтобы ее не нашли, но все оказалось гораздо интереснее.

Отправив на вечернюю прогулку большую часть детей, Гарри помогал одеться нескольким замешкавшимся малышам. Он уже попрощался с последним из них, так как до завтра они больше не должны были увидеться, и готов был отправиться приводить в порядок игрушки, как вдруг почувствовал, что кто-то настойчиво дергает его за рукав. Обернувшись, он обнаружил Роузи.

— Мистер Гарри… — смущенно пробормотала она и полезла в карман своего канареечно-желтого непромокаемого плаща. — Вот! — На свет был извлечен многострадальный плюшевый Поттер и предъявлен Поттеру настоящему. Последнего встреча ничуть не обрадовала. — Мне стало его жалко, — пояснила Роузи. — Я унесла его домой, чтобы мальчишки его не обижали, но мой папа сказал, что… — она ненадолго замолчала, видимо, припоминая точную формулировку, — что этот молодой человек должен научиться справляться со своими проблемами самостоятельно. И что я должна вернуть его обратно.

— Спасибо, Роузи, — улыбнулся Гарри и забрал у нее игрушку. — Твой папа прав. Если кто-то каждый раз будет его спасать, как же он научится сам побеждать своих врагов?

Она тоже улыбнулась ему и быстро спрятала руку в карман, но Гарри успел заметить, что на этот раз ее указательный и средний пальцы перевязаны полностью, а не заклеены пластырем на самых кончиках, как это было месяц назад, когда она только пришла сюда.

— Что с твоей рукой, милая?

Маленькая мисс Уайт насупилась, но рассказала, что опустила кисть в котел с каким-то зельем.

— Оно было такое красивое… — пристыжено и крайне неразборчиво лепетала она. — Как первый снег, как стеклышки на солнце, как сказки, которые рассказывает мисс Сьюзи!

Собственно, Гарри не беспокоил сам факт, что Роузи получила повреждения при контакте с магией — ее родители волшебники, рано или поздно что-то подобное должно было случиться. Не котелок с зельем, так волшебная палочка матери или какая-нибудь кусачая книжка привлекли бы ее внимание. Нет, его беспокоило другое: рана не заживала, а наоборот, со временем становилась все более угрожающей.

— Не волнуйся, — проговорил он, делая в уме заметку на будущее пригласить-таки знакомого колдомедика Сьюзен. В последний раз он видел толстого краснощекого мистера Рокси в прошлом году, когда зловещие эксперименты женской половины населения «Пряничного домика» в области кулинарии вышли из-под контроля. — Я уверен, что твоя рука скоро будет в порядке.

Роузи поджала губы и посмотрела на него исподлобья.

— Мне все равно, что с рукой! — проворчала она и направилась к двери прежде, чем Гарри успел заметить слезы в ее глазах. — Пусть она хоть совсем отвалится! Я хочу, чтобы мама и папа снова любили друг друга!

Резко толкнув дверь, она выбежала на улицу, оставив в недоумении обоих Поттеров. Гарри глубоко вздохнул. Если зелье сварил один из ее родителей, другой, должно быть, сильно разозлился на него из-за того, что Роузи пострадала. И даже если до этого родители ладили, сейчас дома у них не самая лучшая обстановка.

Ну и что прикажете делать? Лезть к незнакомым людям с вопросами, уверены ли они, что действительно сделали все для выздоровления собственного ребенка? Или, например, спросить, не собираются ли супруги в ближайшее время помириться? И то, и другое — совершенно не его дело, и задавать такие вопросы попросту неприлично, но…

«Миссис Гилрой берет не тех, которые нужны нам, а тех, которым нужны мы…»

— Что скажешь, приятель? — обратился он к плюшевому Поттеру. — Стоит мне поговорить с родителями? — Он несколько раз быстро согнул пальцы, и кукла энергично закивала лохматой головой. — Ты неисправим! — горестно вздохнул Гарри, уступая напору отважного гриффиндорца.

* * *

Сьюзен порядком удивилась, увидев Гарри на улице во время вечерней прогулки, но ничего не сказала. Он работал здесь уже несколько лет, но проводить детей домой вышел впервые.

Что касается самого Гарри, то он пожалел о своем решении буквально через несколько минут, когда Лайла и Дафна Голдстейн с криками «Папа! Папочка пришел!» повисли на шее у Энтони, его ровесника и одного из членов Отряда Дамблдора. Видеть это было тяжело не только потому, что воссоединение с семьей всегда было для Гарри больной темой, но и потому, что, будучи высоченным голубоглазым блондином, он не мог даже подойти к Энтони и по старой дружбе поинтересоваться, как сложилась его жизнь. Впрочем, судя по двум счастливым маленьким девочкам, прыгающим вокруг своего отца, жизнь его сложилась не так уж плохо.

В отличие от жизни Гарри, которому следующий час показался вечностью.

— Мистер Уайт всегда приходит одним из последних, — зевнула Сьюзен, многозначительно поглядывая в сторону дома, когда играть на улице осталась одна только Роузи.

— Иди, я его подожду.

Гарри присел на бортик песочницы и стал наблюдать за тем, как Роузи сосредоточенно пересыпает песок из чашки в чашку, придирчиво рассматривает каждую порцию, отставляет в сторону, насыпает еще немного в блюдце, взвешивает на руке… Роузи как раз помешивала по часовой стрелке содержимое своего ведерка, когда до Гарри наконец дошло, что то, чем она занимается — вовсе не кулинария. Но прежде, чем он успел спросить у нее хоть что-то, она на секунду замерла, а затем оставила все свои игрушки, ловко вскочила на ноги и побежала к калитке, где с характерным хлопком появилась фигура мужчины в черной мантии.

— Папа!

Стряхнув с брюк песок, Гарри тоже поднялся и пошел навстречу, пока мистер Уайт с дочерью не трансгрессировали домой. Но чем ближе он подходил, тем более знакомым казался ему силуэт высокого темноволосого человека, и тем медленнее ноги подчинялись приказам мозга идти вперед. Наконец Гарри остановился в нескольких шагах от Роузи и ее отца, который стоял к нему спиной и что-то рассказывал девочке.

— Профессор?.. — почти прошептал Гарри. Голос явно его подводил.

Мужчина медленно обернулся, и Гарри выдохнул с видимым облегчением. Лицо мистера Уайта было совсем не тем, что он ожидал увидеть: светло-серые глаза и мимические морщины в их уголках, тонкие губы и точеный нос вместо крючковатой гордости его покойного учителя. Северус Снейп был мертв уже много лет, Гарри просто наложил знакомые черты на первого попавшегося волшебника, что было неудивительно, так как он сегодня увидел множество своих школьных друзей, напомнивших ему о прошлом. Да и ассоциации с зельеварением преследовали его весь день…

— Простите, — сконфуженно улыбнулся он, — я обознался. Меня зовут Гарри Браун, я воспитатель вашей дочери. — Он протянул руку, но отец Роузи демонстративно проигнорировал это жест, и руку пришлось опустить, что было довольно-таки унизительно. — Я хотел поговорить с вами о Роуз.

— Мы с дочерью очень торопимся домой, — холодно проговорил мужчина и взял девочку за руку. — В другой раз, мистер Браун.

В следующий момент они трансгрессировали, у Гарри даже не было возможности спросить, когда наступит этот самый следующий раз. Впрочем, мистер Уайт ясно дал понять, что лучше бы никогда.

И как у таких мерзких типов вырастают такие чудесные дети?

* * *

Вернувшись в дом, Гарри принял еще порцию оборотного зелья — попадаться на глаза миссис Гилрой в своем истинном обличье он не рисковал. Мало ли, насколько она на самом деле слепа? Почти час он потратил на то, чтобы привести в порядок игрушки, поскольку должен был заниматься именно этим вместо вечерней прогулки, а с утра все должно было быть готово к новому дню. Можно было поручить это Гибси, но уборка доставляла ему удовольствие, да и дома его никто не ждал.

Когда он закончил, на улице уже стемнело. Закинув на плечо свою сумку, которая снова была на два бутерброда тяжелее, чем ей полагалось, и попрощавшись с миссис Гилрой, греющей свои старые кости у камина, Гарри вышел из «Домика» и направился к калитке — пара шагов за ограду, и он будет дома.

Но и пары шагов во влажную темноту ночного парка Гарри сделать не успел: невербальное заклинание сбило его с ног. Он упал в траву не в силах пошевелиться, и только краем глаза мог видеть, как все та же темная фигура медленно приближается к нему.

На этот раз это действительно был Снейп. Вполне живой и выглядящий даже несколько лучше, чем в бытность преподавателем Хогвартса. Надо полагать, сказывалось отсутствие постоянной смертельной опасности и необходимости спасать от смерти троих безбашенных гриффиндорцев, и всех, кто попадал в неприятности по их вине. Снейп обошел безвольное тело своего пленника по часовой стрелке и застыл у его головы, точно надгробный камень, скрестив руки на груди и пристально разглядывая фальшивое лицо Гарри.

Мистер Поттер, время которого в качестве мистера Брауна неумолимо подходило к концу, развлекался тем, что перебирал в уме все, что по его мнению скажет Снейп, как только оборотное зелье перестанет действовать, — начиная от банального «Двадцать баллов с Гриффиндора!» и заканчивая «Вы смогли сварить оборотное зелье и не покалечиться? Неужели мне удалось вложить что-то в вашу пустую голову, Поттер?» — все равно говорить под парализующим заклятьем он не мог. Но как только настоящий облик Гарри проступил под личиной светловолосого маггла, Снейп вздохнул и произнес:

— Я так и знал.

«Стареет», — подумал Гарри и с удивлением обнаружил, что парализующие чары больше не действуют.

— Так вы действительно живы, — прошипел он сквозь сжатые челюсти, которые пока не желали подчиняться его воле.

— А вы — действительно воспитатель в детском саду, Поттер. Я разочарован не меньше вашего, — скучающим тоном протянул Снейп и убрал палочку. — Впрочем, моя жена будет в восторге.

— Кто ваша жена? — простонал Гарри, пытаясь подняться с земли. На этот счет у него были самые худшие подозрения. Профессор Снейп и семейная жизнь — это что-то за гранью добра и зла. — Беллатрикс Лестрендж?

— Гермиона Грейнджер, — судя по голосу, который так и сочился ядом, Снейп был чертовски рад сообщить ему это.

— Не смешно, — фыркнул Гарри.

— А я и не шучу.

В первую секунду Гарри подумал, что Снейп над ним просто издевается. В конце концов, чтобы увидеть на своем лице подобное ошеломленное выражение, сам Гарри был готов соврать, что женат на Долорес Амбридж. Затем он заподозрил Снейпа в использовании приворотного зелья, но вскоре был вынужден отбросить и эту догадку, поскольку маленькая Роуз была чудесным светлым ребенком, который, как и полагается в ее возрасте, любил весь мир, не делая исключений. А это значит, что Гермиона и Снейп тоже любили друг друга. По крайней мере, один раз.

Мерлин всемогущий! Ничего удивительного, что Гермиона никогда не писала ему о том, что она вышла замуж и кто ее избранник! Гарри от такой новости хватил бы удар! Да кого угодно удар хватил бы!

Гермиона Грейнджер и Северус Снейп! Как такое вообще могло произойти?

Впрочем, глупо полагать, что Снейп подробно ответит на этот вопрос. Лучше уж спросить у Гермионы. Найти бы только лист бумаги, который смог бы стерпеть все, что Гарри хотел ей сказать.

— Как вы меня узнали? — спросил Гарри, чтобы выиграть немного времени. Как бы он ни был сейчас ошеломлен, но час назад сам просил мистера Уайта уделить ему немного времени, чтобы поговорить о Роуз. И вот мистер Уайт здесь, и рано или поздно спросить его о девочке придется. Теперь Гарри понял, почему узнал своего бывшего учителя так легко, несмотря на огромный опыт последнего в секретных операциях. Снейп попросту не мог себе позволить быть совершенно непохожим на себя, в этом случае Роуз не узнала бы его. И приходил он позже всех именно для того, чтобы не столкнуться ни с кем, кроме Сьюзен.

— Начнем с того, что последние лет двадцать или двадцать пять у меня начинает дергаться глаз каждый раз, когда кто-то в радиусе десяти футов от меня произносит имя «Гарри». А моя дочь, поверьте, упоминает вас достаточно часто. Затем я прихожу за ней сюда и вижу, что тип по имени Гарри смотрит на меня так, словно в последний раз видел меня мертвым. И в довершение всего этот тип называет меня «профессором». — Все это Снейп проговорил с явным удовольствием, копируя тон, которым десять лет назад доводил своих учеников до икоты. — Вы понимаете, что я хочу сказать, мистер Поттер?

К счастью, Гарри уже давно вышел из того возраста, когда шипение Снейпа могло его парализовать.

— Вы хотите сказать «Поттер, вы идиот!», но это звучит слишком коротко и не витиевато, чтобы вы и в самом деле могли так выразиться, — сказал он и быстро задал вопрос, пока новый виток оскорблений, завуалированных и не очень, не захватил их обоих, как это часто бывало раньше. — Что с рукой Роуз? Почему она не заживает?

Темные глаза его собеседника гневно сощурились.

— Это вас не касается.

Чего-то подобного следовало ожидать, и Гарри мужественно предпринял еще одну попытку:

— Я несу ответственность за всех детей в этом доме, и если кто-то из них болен, я должен быть уверен, что было сделано все для выздоровления.

— Вот как? — хмыкнул Снейп. — Вы считаете себя сведущим в магической медицине более, чем я и моя жена вместе взятые? И можете предложить что-то, до чего мы не додумались?

— Нет, сэр. Я по-прежнему понимаю в зельях чуть больше, чем ничего, в этом плане за последние десять лет ничего не изменилось. Я говорю не о лекарствах.

Повисла долгая пауза, и так как его бывший учитель молчал, Гарри сделал вывод, что тот готов, по крайней мере, его выслушать.

— Я считаю, что Роуз станет легче, если вы помиритесь с… со своей женой. — Гермиона и миссис Снейп все еще не слились для него в образ одной и той же женщины, здравый смысл Гарри отчаянно пытался этому воспрепятствовать.

— О, сегодня у нас день добрых советов? Тогда позвольте и я дам вам один, мистер… Браун. — Вот теперь замогильный холод голоса Снейпа пробрал мистера Поттера до самых костей. — Среди матерей ваших воспитанников достаточно женщин, которые плевать хотели на спортивную карьеру, но зато очень нуждаются в семье. Подумайте об этом вместо того, чтобы сублимировать свое одиночество, вмешиваясь в дела, о которых вы понятия не имеете.

Это было еще омерзительнее, чем когда Снейп вытащил из головы Гарри воспоминание о его первом поцелуе и высмеял его. Вот только на этот раз никакой легилименции не понадобилось, всю необходимую информацию профессор мог почерпнуть из газет, непринужденно потягивая свой утренний кофе. Неограниченный доступ к истории Гарри и Джинни делал выводы из нее очевидными для всех, кроме самого Гарри.

— Не лезьте в мою личную жизнь! — сквозь зубы выдавил он.

— В мою вы только что залезли по локоть! — не остался в долгу Снейп. — Стоит ли напоминать, что я вас к этому не побуждал?

— Я обещал ей, что буду ждать. И я буду ждать.

— Десять лет? — изогнул бровь профессор. — Двадцать?

— Столько, сколько потребуется.

С видом человека, бесконечно утомленного тупостью своего собеседника, Снейп на секунду прикрыл рукой глаза, а потом сказал почти сочувственно:

— Вы тратите свою жизнь впустую, прозябая на работе, которая недостойна ваших способностей, вместо того, чтобы протянуть руку и взять то, что вам действительно нужно.

— Сказал человек, который шестнадцать лет прозябал на ненавистной работе только потому, что пообещал что-то мертвой женщине, которая никогда его не любила! — огрызнулся Гарри в ответ.

Снейп посмотрел на него так, что сомневаться не приходилось: следующими словами, которые он произнесет, будет «Авада Кедавра!». Но то ли убивать Поттера поблизости от детского сада, где на следующее утро его труп обнаружат ни в чем неповинные детишки, показалось Снейпу неэстетичным, то ли ему было слишком жаль шестнадцати загубленных на этого парня лет, чтобы просто прикончить его собственными руками, но слова непростительного проклятья так и не прозвучали.

* * *

Поднимаясь к крыльцу своего дома, Гарри едва переставлял ноги. Он чувствовал себя так, словно его переехал бульдозер, причем фамилию и инициалы бульдозера до сих пор можно было прочесть по кислому выражению лица пострадавшего.

Много лет назад, когда война только закончилась, он сожалел о каждом слове, опрометчиво брошенном своему учителю, и готов был просить прощения за все вместе и каждое в отдельности. Но час назад, столкнувшись с ним лицом к лицу, снова почувствовал себя мальчишкой в сырых и темных подземельях перед человеком, от которого следует защищаться всеми возможными способами. И забыл все, чем был ему обязан.

Разговор этот меньше всего напоминал общение двух людей, желающих друг другу исключительно добра, но, что самое парадоксальное, так оно и было. Гарри хотел, чтобы семья Северуса не развалилась из-за единственной ошибки. Снейп, по большому счету, хотел для Гарри того же самого, намекая, что на Джиневре Уизли свет клином не сошелся, но слова, которые они оба для этого выбирали…

Снейп был прав: со стороны поведение Гарри казалось ужасно глупым. Только идиот отложит создание семьи на десять лет, не имея никаких гарантий, что по истечении этого срока девушка вернется к нему. Он даже не видел ее последние несколько лет и не имел возможности с ней связаться, не рискуя разрушить ее репутацию, созданную с таким трудом. Возможно, она уже передумала возвращаться. Возможно, у нее уже давно есть кто-то другой. Ждать ее действительно глупо.

Но Гарри не был глупцом, он просто очень любил свою невесту.

Поднявшись на последнюю ступеньку, он приложил раскрытую ладонь к прохладному дереву двери, вздохнул и прислонился к ней лбом. Пару лет назад Гарри переделывал дверь четырежды: сначала она вышла просто кривой, потом отказывалась выпускать его из дома, а на третий раз перестала закрываться. Ругаясь на чем свет стоит, он переделал дверь в четвертый раз, и с тех пор она не устраивала диверсий.

Медленно, очень медленно тепло от руки согревало дерево, и так же медленно из тяжелой головы уходили грустные мысли.