Венский вальс и рок-н-ролл (гет)

То, что они поменялись ролями, Смит явно не устраивало, но где-то внутри она отдала должное гуманности и благоразумию Роджерса за то, что он её не связал в отместку. Она довольно удобно устроилась в глубоком кресле в номере у Стива, забравшись в него с ногами, под пристальным наблюдением двух пар глаз. Верный ствол с почти полным магазином теперь был для неё вне досягаемости, капитан же в комплект к едва затянувшимся после падения с геликериера ранам получил от отчаянно сопротивлявшейся девчонки ещё пару синяков и даже один укус.

— Я полагала, что за мной придут однажды, но не думала что «ЩИТ», — она боится, но тщательно скрывает это. Лишь мимолетная искра в глазах и слишком резкий вдох, едва уловимый скрежет ногтей по шершавой кромке чашки с горячим кофе выдают её истинное настроение.

— Я действую не от имени «ЩИТ», — уверяет её капитан, протягивая серую, картонную папку, подписанную по-русски. — У меня личные мотивы.

Лара берётся за уголок картонки и осторожно её переворачивает, ржавая канцелярская скрепка исчезает в щели дощатого пола, а фото сержанта Барнса в полной форме падает ей на колени. Она аккуратно вставляет её на место в приклеенный сбоку кармашек из истончившейся от времени писчей бумаги, бегло, по диагонали просматривает несколько страниц, пока строчки не поплыли в потускневших её глазах.

— Дерьмо, — шипит она себе под нос и отодвигает папку от себя подальше, будто обнаружила в ней споры неизвестного вируса.

— Зря вы меня выдернули, капитан. Не думаю, что могу вам помочь.

— Почему он тебя не убил? — Уилсон решает действовать с места в карьер, подсовывая ей список целей Зимнего Солдата, раздобытый агентом ФБР Шэрон Картер, как и предполагаемое место жительства похожей на Лару Смит женщины. Почти в самом конце списка значилась её фамилия и краткий отчёт под ней — «Агент колебался. Цель ушла. Дальнейшее местонахождение неизвестно».

— Я не знаю, — Лара явно сомневается, и Сокол решает дожимать её, не смотря на то, что «Гидра» уничтожена, а «ЩИТ» скомпрометирован, и врагами их назвать теперь можно было с большой натяжкой, — но испытывать судьбу ещё раз я бы не хотела…

— Между вами было что-то?

— Нет, — она не лжёт, и Сэм откидывается на спинку кресла, почёсывая отросшую щетину, — Это было невозможно. Хотя я честно пыталась, — капитан глядит на неё заинтересованно и хмуро, а Лара набирает в лёгкие побольше воздуха, непроизвольно сжимая ладони в кулаки. — Инъекции, электрошок, сенсорная депривация, криокамера, тесты на болевой порог… Для вас это строчки на бумаге, а я видела это своими глазами, Роджерс! — Смит только сейчас позволяет себе повысить голос, и глаза цвета спелого каштана с янтарными прожилками полоснули ядовитым лезвием по настырным дознавателям.

— Лара, я должен найти его, понимаете? — Стив складывает ладони домиком и смотрит на неё почти умоляюще, в противовес Уилсону, который негласно взял на себя роль плохого копа.

— Да ему насрать на вас, — Смит не могла определиться, кто из них двоих вызывает у неё большее раздражение. — Если то, что вы рассказали верно, то оставьте его, Роджерс, у него и так, должно быть, полно проблем. Не становитесь ему ещё одной.

— А если он нуждается в помощи? Вы ведь знали его, Лара... Вас приказали уничтожить, а он этого не сделал.

— Я не должна ему ничего…

— Помогите мне. Пожалуйста, — Сэм наблюдает, как отчаяние захлестывает его друга в очередной раз, как собираются на его лбу морщинки, и брови светлые и пушистые поднимаются домиком, качает головой и трёт покрасневшие глаза ладонями. Лара не в силах переносить умоляющий его взгляд, блестящий от влаги, ей хочется вылить в него остатки кофейной гущи и вбить ему в упрямую светлую голову, что затея его — самоубийство. Во всяком случае, для неё…

— Я росла в неблагополучной семье. Мать уехала с младшей сестрой куда-то на юг страны, отчим крал и перебирал машины. Бил меня, когда напивался. Я выросла, денег на учёбу не было, я продолжила его славное дело, ведь я ничего больше не умела. Тут меня и подобрали. Обучили, дали работу, — Лара опускает на стол чашку громче, чем собиралась, крепче сжимает плечи перекрещенных на груди рук, будто замерзает в тепло натопленной комнате. — Я здесь уже семь лет, у меня честный бизнес, я плачу налоги… Не нужно меня осуждать и призывать к ответу, капитан, это бесполезно. Мне не было дела до принципов, я просто пыталась не сдохнуть…

Сэм решает закрыть на время рот, пока пойманная в клетку птичка поёт свою самую душевную песню, а Стив подвигает стул ближе, не сводя прозрачно-голубых, по-детски бесхитростных глаз с бледного лица, борясь с желанием отлепить её ладонь от её плеча и сжать от нетерпенья своей рукой так крепко, чтоб хрустнули кости.

— Я была оперативным агентом. С ним пересеклась только дважды, когда мне повысили уровень допуска. Меня отправляли к нему в качестве водителя, я забирала его группу с задания, хвосты сбрасывала. Мне тогда только исполнилось двадцать два. Он меня заинтересовал. Всё-таки живая легенда, — она улыбается одними уголками губ, вспоминая, какой была дурочкой, но взгляд её остаётся холодным, будто даже призраки воспоминаний о нём для неё реальнее некуда, — и я сунула нос туда, куда не следовало его совать...

* * *

В тот день всё сразу пошло не так. Группа потеряла двоих бойцов, Солдат получил огнестрел, а миссия была на грани провала. Лара сбросила преследователей на выезде из штата и вывезла группу на условленную точку сбора. Забирать их отчего-то не спешили, и она бросилась оказывать солдату первую помощь. Смит стащила с него маску и торопливо разворошила аптечку. Солдат сидел, привалившись к спинке автомобильного кресла, и не сопротивлялся, лишь иногда стискивал зубы. В её сторону он не смотрел, а седой взгляд и глубоко залёгшая меж бровей морщинка воплощали тяжелый мыслительный процесс, анализ ситуации и поиск ошибок. Ребята из группы лишь качали головами и фыркали — не фарфоровый, и рана не смертельная, дождется медиков, и так на нём всё заживает, как на собаке. Да никто не горел желанием лишний раз вступать с этой машиной в физический контакт, от греха подальше.

Лара покинула комнату солдата с чувством пустоты, тревоги и смущения от собственной глупости и собственных чувств, целой гаммы их оттенков от восхищения до вожделения, не заснув той ночью ни на минуту…

* * *

Все это Смит прокручивает в памяти за доли секунды, не произнося ни звука, ни вздоха, Уилсон уже клюёт носом в кресле, уставший после лыжной прогулки, беготни по посёлку вдоль поперёк и обратно в поисках капитана и утомительной беседы с бывшим агентом «Гидры», которая в сумме дала ноль. Лара нарочито громко зевает и просит Стива дать ей вздремнуть.

За окном светится глубокая звёздная ночь, прекрасная и морозная, как в тот день в сорок втором, перед трижды проклятой операцией по захвату поезда Золы. Капитан выходит на крылечко, не надев куртки, пар клубится у его лица, и пронзительная тишина леса крепко обнимает его, прерываясь редким уханием филина и эхом Венского вальса в долине. Он не чувствует холода, не столько потому что в крови его уникальные формулы, сколько оттого, что промёрз он насквозь от вины, тоски и страха за близкого когда-то друга, который от него теперь так далеко. Он прокручивал в голове тысячи сценариев встречи, проговаривал сотни вариантов текста, повторял слова, глядя на себя в зеркало, вслух или мысленно, но так и не подобрал нужные.

Он укладывается спать с тяжелой головой и ноющей болью в сердце, снова шепчет перед сном полузабытую с детства молитву, что читала над изголовьем ему мать, когда он боролся с очередной болезнью. Теперь же на исходе душевных сил и надежды он, отчаянно веря в чудо, просит создателя о том, чтобы с Баки всё было в порядке…