Ведьма (джен)

В этот день меня переселили в каморку при башне архимага. Первое время приходилось вдвойне несладко, так как половину дня я проводила, выполняя упражнения новоявленного наставника и мелкую муторную работу ассистента, а остальное время дежурила у Симона. Раны, причиненные магией, всегда залечиваются дольше и тяжелее других, даже у ведьмаков. Бред, бесконечная смена замаранных простыней и их стирка, обработка жутких ожогов, кормление с ложечки и постоянные уговоры.

Мне казалось, это длилось целую вечность, но учитывая, что покалечился Симон от моей руки, пусть и по собственной дурости, оставлять это на других мне тогда не позволила совесть.

Казимир сильно злился на меня, так как серьезное ранение Симона могло уменьшить его и без того не великие шансы на выживание после третьего испытания. Он даже перестал со мной разговаривать на какое-то время, к чему подбивал и Тадеуша.

Симон все же восстановился практически без потерь. Он всегда говорил мне, что кроме шрамов на коже, из-за которых на него девки стали клевать, никаких изменений не произошло, но мне полуслучайно довелось узнать, что с этого времени левый глаз у него видел немного хуже — мелочь, не всегда заботящая простого человека, но способная подпортить жизнь убийце чудовищ.

С переездом открылись и крайне неприятные аспекты работы магистра де Вереса. Я видела, как проходили испытания магией. Иногда они шли по стандартным алгоритмам, которым он обучал и меня, но периодически он от них отходил. Смертность при последнем испытании и так была высока, а сама смерть ужасно мучительна. Частенько в кабинет заходили молодые крепкие парни, а через несколько суток выносили трупы искалеченных изможденных стариков.

При некоторых экспериментах наставник почти в открытую выдворял меня из кабинета. Причем отнюдь не из заботы о моей психике, а скорее боясь даже передо мной быть застуканным в использовании неконвенционных методик.

После испытаний, проходящих особенно тяжело, магистр всегда ехал в ближайший городок и зависал там несколько дней. Чаще всего в борделе.

Однажды поздно вечером я сидела в его библиотеке и лениво ковырялась в литературе по нанесению рун, когда вдруг услышала, что в смежный с библиотекой личный кабинет штатного мага кто-то зашел.

— Мастер Климек? Чем обязан такой честью? — не слишком радушно спросил архимаг. Он всегда не особо любил гостей, в особенности незваных. И его не сильно заботило то, что лидер ведьмаков имел право заходить в любое помещение без стука.

— Есть разговор. Ты заигрываешься, Артур. Твои эксперименты любопытны и в перспективе могут дать полезный толчок, но у нас идет война, и набирать мальчиков становится не только сложнее, но и опаснее, а их смертность только растет, — ответил ведьмак.

— Черные ясно дали нам понять, что школу не тронут, пока мы не будем вмешиваться. У нас и раньше бывали сложности. Что с тобой, Климек?

— Черные владеют ситуацией — неизвестно, какая вша попадет им под хвост. Леха убили по пути в Вызиму, когда он поехал забирать своего отмеченного, Юстес чудом уцелел в Долине Понтара, а Винсент прислал весточку, что перезимует со своими в Ард Каррайге, так как тракт, считай, перекрыт твоими любимыми нильфами, — с нажимом ответил мастер-ведьмак.

— Мои исследования могут как раз помочь сократить смертность.

— Пока что выходит наоборот.

— Ой, ну не перевирай статистику, все идет по утвержденным нормам: четверо из десяти. Что тебе еще от меня надо, Климек?

— Ладно, согласен, перегнул, но, Артур, раньше у тебя почти каждый второй, а в хорошие года больше половины выживали. Отложи свои эксперименты хоть на несколько лет, пока не подрастут отмеченные Предназначением ублюдки, порожденные этой войной.

— А их много?

— Уже немало, и это явно только начало. К примеру, Гидеон с год назад вытащил из болота фермера и привел домой. Его дом обнесли, а жену за полчаса до их возвращения поимел какой-то разбойник. Разродилась крепким парнем. И таких историй сейчас предостаточно.

— Я наметил один эксперимент. На подходе трое, я надеялся попробовать на них.

— Будь по-твоему, де Верес, но эти последние. После прерываешься. И, кстати, один из них был серьезно ранен. Ты же его и лечил. Ты уверен, что с твоей расширенной программой он вообще выкарабкается?

— Честно говоря, не уверен еще больше, чем в остальных. Левый зрачок почти восстановлен, но видеть он им будет всегда чуть хуже, что не критично для него, но мне для эксперимента нужны абсолютно здоровые глаза.

— Тогда не искушай судьбу.

— Ладно. В данном случае переводить ингредиенты действительно особого смысла нет, — согласился архимаг.

— Ну вот и договорились. Эти двое — и все, — еще раз уточнил мастер Климек.

Ведьмак вышел.

Я продолжала усиленно делать вид, что тренируюсь в написании рун. Наставник встал, вошел в библиотеку, подошел к столу, пристально на меня посмотрел и сказал:

— Я сам тебе говорил все подмечать, чтобы не задавать лишних вопросов, Алиссия, и ты это усвоила, на мое счастье. Но только попробуй разболтать об услышанном дружкам или не дай тебе бог сорвать эксперименты. Я почти уверен, что ты уже начала прикидывать, какие из ингредиентов надо испортить. Ты меня хорошо поняла?

— Да.

— Чудно. Завтра ты мне ассистируешь, — ответил наставник с несколько гаденьким выражением лица и, оттолкнувшись руками от стола, развернулся и вышел.

Он не доверил мне действительно серьезных операций, но само участие даже на уровне лишь чуть выше «подай-принеси» делало меня причастной ко всему. Я могла простить ему многое, потому что мы никогда не были близки. Но не удар с такой позиции. Я знала, что целью этих экспериментов скорее были исследования, чем действительно повышение выживаемости. А мое участие, как я теперь понимаю, было способом пробить определенную планку. Заставить привыкнуть к такой работе, избавиться от неуместной на ней жалости.

Он наблюдал за реакциями тканей на определенные чары. Стремился коренным образом изменить их структуру: например, значительно укрепить кости и связки. На выходе получались лишь изуродованные трупы.

Всех троих ведьмаков разместили в одном помещении, но разделили ширмами. Каждый из них мог слышать крики и хрипы другого. Я подготавливала зелья — каждое из трех на отдельной горелке. Наставник тем временем накладывал руны. Симон, лежа на кушетке, поглядывал на меня из-за занавески. В определенный момент я встала и задернула ее под его ехидную усмешку. В испытании Тадеуша была изменена процедура финальной стадии увеличения метаболизма, а на долю Казимира выпал шанс получить более совершенные глаза.

Магистр нанес последние руны на лбы каждому из них и велел мне раздать по первой порции зелья.

Парни морщились, дурачились, говорили о том, что моча накера, наверное, нектар по сравнению с этим варевом и, что это удивительно, как с такими способностями я еще не угробила их, работая на кухне. Понятное дело, что все это было смехом сквозь слезы. Они ужасно боялись, но не хотели показывать это ни мне, ни друг другу.

Архимаг встал в круг с рунами и произнес заклинание фона-катализатора. Постепенно каждого из ведьмаков скрутило. У Тадеуша изо рта вырвался пульсирующий фонтанчик крови.

— Зелье Раффарда Белого, живо! Вводи прямым! — скомандовал наставник.

Я видела, что даже если мне удастся его влить, то это будет скорее актом жестокости, чем милосердия.

— Не поможет, мастер. Обширные инсульт и инфаркт. Он уже покойник. Только промучается чуть дольше, — сказала я, глядя на еще недавно здорового и энергичного Тадеуша.

— Тебя не спросили! Делай, что говорят! — рявкнул магистр де Верес.

Я послушно набрала очищенное для такого случая зелье в шприц с толстой иглой, тщательно прицелившись ударила в грудину и спустила поршень, предварительно очистив дыхательные пути ведьмака от крови.

Тадеуш агонизировал еще четыре часа. До сих пор не знаю, как мне хватило терпения не выбежать на улицу или хотя бы не опорожнить желудок в заботливо приготовленное ведро.

Еще через час что-то начало идти не так у Казимира. Я до последнего стояла над ним, пытаясь понять, что делать. Все показатели были в норме, но зрачки не желали преобразовываться. Стягивающие его ремни пришлось удвоить, так как ведьмак чуть не вырвался. Через несколько часов Казимир стал биться еще яростнее. Я подошла — он истошно закричал:

— Мама!

Затем у него лопнули оба глаза, причем так, что забрызгало и стены, и ширму, и меня. Не хочу даже знать, что конкретно сделал с ним наставник. Естественно, Казимир не выжил.

У Симона, на котором архимаг не решился проводить никакие исследования, дела шли хорошо. Его тело словно само принимало преобразования, пусть и не безболезненно. Мастер было даже пожалел, что выбрал для испытаний не Симона, который в итоге оказался наиболее вынослив.

Позже сам Симон долго убивался из-за этого, считая, что если бы он тогда не поддержал Тадеуша в его идее меня напугать, то вполне мог оказаться на месте брата и тогда тот бы мог выжить. Он часто пытался выпытать у меня, как он умер. Я всегда говорила, что быстро. Симон мне никогда не верил. Но у меня не хватило духу описать то, как кровеносную систему Казимира и ряд органов буквально разорвало на клочки изнутри, и как организм, стимулируемый зельем, усиленно не отпускал душу на протяжении нескольких часов.

Прошла пара лет. Все постепенно сгладилось. Симон стал достаточно уважаемым и результативным ведьмаком. Я все глубже погружалась в омут магических наук, но тем не менее стала в нем лучше видеть. Роль наставника теперь больше сводилась к проверке моих знаний и составлению программы, чем к непосредственному обучению.

Я стала выезжать с ведьмаками «в поле». Первые убитые чудища крайне подстегнули мой интерес к данному виду деятельности. В этом направлении я росла быстро: начиная от убийства кучки накеров под прикрытием молодых ведьмаков, я вскоре перешла на заказы вроде убийства ослизга или кокатрикса — в одиночку. Физиология не давала мне стать ведьмачкой, а незавершенное обучение и отсутствие диплома не давали именоваться чародейкой. Тем не менее, как уничтожитель чудовищ я стала эффективнее большинства и тех, и других.

Выезды были не такими частыми, как хотелось, но обширная библиотека не давала совсем уж заскучать. Как-то, застряв зимой в крепости, я наткнулась в книге на раздел, посвященный преобразованию внешности. Любая чародейка скажет вам, что такими чарами без помощи профессионала пользоваться не стоит, что она никогда этим не баловалась и, что самое парадоксальное, каждая соврет. Даже мой наставник, от природы хорошо сложенный, пусть изредка, но прибегал к хитростям, позволявшим сохранить ему подтянутое телосложение и идеальную осанку.

Я ограничилась убиранием оспин, наличие которых столько лет меня мучило, и последствий учебы и безвылазного сидения в башне — то есть синяков и мешков под глазами. Без оспин меня вполне устраивала моя не особо яркая среднесмазливая внешность, которую было легко подать как серую, когда нужно, а когда нужно, как вполне презентабельную. Все зависело от ситуации. Так что делать большие преобразования у меня желания не было.

Какое-то время из-за войны и зимы я безвылазно сидела в крепости, иногда помогая наставнику. Скука в молодости — страшная вещь, особенно когда знаешь, что тебе есть в чем себя испытать. Пусть и выслушивая лекции о том, что мне не к лицу «строить из себя ведьмачку» от наставника, я стала часто выбираться на спецзаказы с Симоном, а иногда и с другими ведьмаками.

Призраки, гули, гравейр. При грамотной стратегии на очистку склепов от этих тварей уходили считанные минуты. Что я, что Симон, в какой-то момент даже загордились и приобрели излишнюю самоуверенность. Однажды это чуть не стоило мне жизни.

Симон позвал меня помочь с заказом. Одна предприимчивая сволочь шантажировала портовый город в Заречье, поднимая всякую нежить из близлежащих болот и склепов. Твари портили грузы, пугали, калечили и даже убивали тех, кто был в порту ночью. В общем, делали все то, чем могла навредить бизнесу столь неразумная форма существования. Симон выследил этого урода на болотах, но не стал лезть на рожон в одиночку, так как новоявленный некромант хорошо подготовился к незваному и неподготовленному гостю: он соорудил хижину прямо над большим гнездом накеров и был готов щелчком пальцев поднять не меньше дюжины плавунов на подмогу. Плюс расставил приличное количество ловушек.

По дурости мы не стали тратить много времени на планирование. Весь наш план сводился к тому, что я обрушиваю хижину вместе с гнездом, деактивирую ловушки и занимаюсь некромантом, а ведьмаки занимаются нежитью и по возможности моим прикрытием.

Все шло хорошо до определенного момента.

Я слишком отвлеклась на некроманта и не заметила, как со спины ко мне зашел поднятый им плавун. Ведьмаки тоже были отвлечены на подходящих с совсем другой стороны утопцев. Холодные мерзкие гнилые зубы плавуна впились мне в правую ключицу.

Он рвал мою плоть с животным восторгом и аппетитом. Я заорала и инстинктивно использовала заклятие Томаша Квирелла, так же имеющее жаргонное название «Крематорий». Сжав руками голову плавуна и стараясь не потерять оставшиеся силы и самообладание, я сплела последний узел заклинания. Плавун рассыпался в прах, но зияющая рана на ключице осталась. Симон опоздал лишь на пару секунд. Кивнув Симону, я вернулась к преследованию некроманта. Тот, под прикрытием купольного защитного заклятия, которое отражало столь любимые мной заклинаний огня, рванул до стола с руной. С трудом пробив купол, я метнула в чернокнижника кинжалом, так как на серьезные заклинания сил у меня уже не хватало. Угодила в плечо, но и это резко замедлило его действия, и дало возможность Симону снести ему голову.

Кровотечение я остановила, но на большее меня не хватило. Симон выдал мне бадягу из своих запасов, но она мало помогала в таких случаях. Сообщив, что готова, я поторопила парней, чтобы быстрей оказаться в крепости, где уж точно было все нужное, чтобы исключить заражение. Ведьмаки собрали все ценное, оставшееся от противника.

Мы ехали обратно. Ведьмаки с задором обсуждали, как круто они уделали некроманта и его скромную компанию. Я молчала. Голова лошади передо мной начала плыть. Сконцентрировавшись, я выпрямилась в седле.

— Эй, Лис, не засыпай, почти приехали. Ты как? — сказал Симон. Было уже поздно. Впервые я выпала из седла. И лошадь тут была абсолютно не причем.

Недели бреда, из которого я вырывалась в реальность лишь только для того, чтобы почувствовать невыносимую чудовищную боль. Ощущения были такие, словно мне ломали все кости разом, да еще и с доворотом на каждом суставе. Раз за разом я проходила через костоломку и погружалась в видение, где я летела. Летела над крепостью, видела ведьмаков и иногда какую-нибудь из кухарок. Ночь и день периодически сменялись, менялась и погода. Я старалась вырваться, покинуть крепость, оторваться от этой боли, но каждый раз, когда я пыталась вырваться, что-то словно силком затаскивало меня обратно в тело.

Позже стало и хуже и лучше. Боль стала почти привычной, но полет стал приносить меньше облегчения и удовольствия. Охота. Вот чего мне теперь хотелось.

Незабываемое чувство первой охоты. Я не знала, что делаю, за меня говорили инстинкты, и мне это нравилось. Серый кролик, выбравшийся из клетки, стал моей целью. Взмыв в небо, я прицелилась и, убрав руки по швам, падала. Воздух, рассекаемый плотью, легкий свист в ушах, не способный помешать мне слышать. Зверек даже не успел понять, откуда пришла его смерть. Мощный удар, пьянящее ощущение вкуса свежей крови во рту, и я уже уношу кролика на крышу. Расправившись с невиданным доселе мне аппетитом с добычей, я заглянула в окно, где когда-то спала. Постель была смята, вся в крови и в перьях. Желая разобраться, что происходит, я влетела внутрь и увидела перед собой наставника — он швырнул мне каким-то порошком прямо в лицо.

Видение пропало. Я снова лежала, и мои кости снова словно переламывались. У меня был жар, причем очень сильный. Постепенно боль прошла, и я смогла открыть глаза, правда ненадолго. Передо мной возник мастер Климек. Обратившись к кому-то еще в комнате, он сказал произнес:

— Беги за магом. Она приходит в себя.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда я открыла глаза еще раз, передо мной уже была рожа магистра де Вереса.

— Что со мной случилось? — с трудом пробивая в себе способность говорить, спросила я.

— У тебя прорезались способности к полиморфизму: беркут — не худшая из форм, — коротко пояснил маг, не высказывая особого восторга или радости.

— Я, что, в птицу превращалась?

— Не сразу. Сначала в бестелесной форме ты чуть не лишилась человеческого тела, я с трудом тебя удержал. Измотала ты меня, конечно, прилично. Куда тебя только несло? Хотя, надо признать, наблюдать это было крайне интересно. Я даже сделал несколько записей. Потом самое интересное: ты начала приобретать пограничную форму, которую перешла быстрее, чем утверждается в большинстве источников. Ну, а под конец, ты все же перешла в телесную форму. Зрелище стоило того. Полиморфов-магов в мире очень немного. Я и сам знаю только пару. Увидеть это вживую стоило пары бессонных ночей.

— Что с укусом?

— Ты больше месяца тут валяешься. Рана давно затянулась. Шрамы сама убирай, если хочешь. Забавно, но заражение спровоцировало инициализацию способности. Хотя это неудивительно.

— Больше месяца? Хреново. Что мне делать с этим дальше?

— Тренироваться, но не заигрываться. Летать, полагаю, тебе нравится, но чрезмерное увлечение здорово отупляет, особенно неопытных магов.