Сталь и шелк или Гермиона, займемся любовью (гет)

Гермиона сидела на полу своей спальни в окружении разбросанных вещей. Одежда, стопки книг, маггловские журналы, свитки пергаментов и перья — все это предстояло разобрать и разложить по местам. Вокруг натаптывал восьмерки Косолапсус, которого она оставляла на время отпуска в Норе у миссис Уизли. Голова девушки лежала на согнутых коленях, а пальцы правой руки запутались в выгоревших волосах. Она очень устала.

— Так, спокойно, возьми себя в руки, ты сейчас пойдешь в душ, а потом… Нееет, просто позвони Гарри и одолжи Добби на вечер… Да как тебе это в голову пришло?.. Ох. – Проиграв борьбу с собой, Гермиона встала и пошла в душ.

* * *

За свою очень самостоятельную жизнь длиной в двадцать четыре года Гарри Поттер понял важную вещь: на вопрос: «КОГДА?», отвечать надо либо: «ВСЕГДА», либо более конкретным вариантом — «СЕГОДНЯ». Поэтому вчера у него был трудный день. И вечер. И половина ночи тоже не удалась. В пятницу утром зашел выписавшийся из лазарета Рон и с ходу спросил: «Когда ты будешь готов к новым отношениям?» — на что получил ответ: «Всегда готов!» Поэтому на вопрос: «А когда ты пригласишь кого-нибудь на свидание?» — пришлось отвечать: «Сегодня»…

В результате – неловкий разговор с младшей помощницей шефа, голубоглазой Менди, неловкий ужин в ресторане (под непрерывную болтовню и поток вопросов) и еще более неловкая прогулка до дома молодой ведьмы (да, аппарировать было бы проще, но существуют каноны для первого свидания). В половине второго Гарри вернулся, на этот раз аппарировав в свою гостиную, и, как был, в теплом плаще резко сел на диван. Добби не появился (опять смотрел допоздна мультики), парень был только рад. Устало запрокинув голову и раскинув по спинке дивана руки, он довольно долго сидел в темноте, потом встал, скинул плащ и отправился в спальню. Утро наступило мгновенно.

— Гарри, ты там? — Гермиона в камине повращала глазами и, увидев хозяина комнаты на кровати, зарывшегося лицом в подушку, удовлетворенно хмыкнула.

Через пару минут девушка стояла в изножье кровати:

— Гарри, эй, Гарри…

— Ммм? — Голова Поттера приподнялась над подушкой примерно на дюйм и тут же упала обратно.

— Гарри, я знаю, что ты не спишь.

— Герм, это ты? — раздался придушенный подушкой голос.

— Нет, Гарри Джеймс Поттер, это не я…

— А кто?

Гермиона улыбнулась, обошла кровать, раздвинула шторы на окнах и с размаху плюхнулась на кровать рядом с другом.

Повернув голову и посмотрев на подругу одним глазом, Гарри понял, что придется встать. Он протянул руку и взял с прикроватной тумбочки очки, надев их, сел на кровать и обхватил руками колени.

— Мисс Грейнджер, а вас не смущает тот факт, что я — голый…

— Ты не голый, Гарри, ты не одет, а это не одно и то же, — получил он в ответ.

— Гермиона. Если бы ты так по-дурацки не улыбалась, я бы решил, это намек…

И тут раздался такой заразительный смех, что Гарри сам заулыбался во весь рот.

— Ооо, Мальчик-Дамблдоров-Одуванчик решил меня поддразнить… НЕ ВЫЙДЕТ! Я тебя не стесняюсь.

— Это плохо, — преувеличенно грустно вздохнул парень, — пойдем, выпьем кофе, что ли. — И Гарри, поднявшись с кровати, как был, в одних пижамных штанах, пошел на кухню.

На столе лежала утренняя почта: пара писем и «Пророк», а Хедвиг, надувшись, сидела на буфете.

— Добби, Добби! — позвал Поттер своего наемного домового эльфа.

— Брось, Гарри, я сейчас приготовлю кофе. О, тебе пришли письма… — Она взяла свернутый трубочкой пергамент, завязанный двуцветной лентой, — Это от Джинни.

— Да, Герм, за время твоего отпуска она написала мне четыре раза, это пятое письмо.

Гермиона сама от себя не ожидала такой досады, расстроившись, отвернулась к плите и занялась кофе. У стола с тихим хлопком появился Добби:

— О, хозяин уже проснулся, у него гости…

— Здравствуй, Добби, — откликнулась Гермиона.

Поттер стоял перед эльфом и молчал.

— Сэр, Добби хороший эльф, Добби был с утра в лавке, покупал продукты.

— Ага, молодец Добби, приготовь, пожалуйста, завтрак… А кстати, почему твое левое ухо испачкано чем-то? Очень похоже на помаду.

Уши эльфа тут же свернулись, как крылья бабочки.

— Завтрак, сэр, чудесно, сэр, есть свежий бекон, сэр. Подать в столовую?

— Да, Добби, — еле сдерживая смех, Гарри быстро вышел, забрав со стола почту.

Гермиона вышла в столовую с двумя чашками кофе (чашки были заколдованы, кофе всегда был горячим, тогда как фарфор оставался холодным) и укоризненно посмотрела на друга:

— Зачем ты его смущаешь, Гарри?

— Мне очень стыдно, но он так забавно выглядит, когда старается сменить тему разговора, — улыбнулся ей друг.

— Хмм… Согласна, это забавно… Надо же, Добби завел себе подружку, перещеголяв хозяина.

— Гермиона, ты нарочно? Сначала Рон, теперь еще и ты.

— А что там с Роном? — потянув на себя «Пророк», спросила мисс Грейнджер.

— Не спрашивай, не хочу вспоминать, — тряхнул головой парень.

— Все ясно, кто на этот раз?

— Мэнди Льюис…

Брови Гермионы взлетели на недосягаемую высоту, и она медленно опустилась в кресло.

— Ооо, — только и смогла произнести в ответ девушка.

После того разговора в заброшенном доме отношения друзей совершили еще полоборота по спирали, и от занятости они перешли к общению. Как результат — подробные письма с островов и столь ранний визит по возвращении.

— Ты будешь читать письмо, или это слишком личное? — перевела взгляд Гермиона на пачку корреспонденции.

Не успел Гарри ответить, как на столе появился завтрак.

— Добби, — позвал Поттер эльфа.

— Да, хозяин, — тут же откликнулся домовик.

— Спасибо, Добби, ты очень хороший эльф…

Из больших глаз Добби выкатилась слеза размером с мячик для гольфа.

— Приятного аппетита, хозяин… — Эльф исчез так же быстро, как и появился.

Гермиона не стала переспрашивать о Джинни, и поэтому разговор за завтраком вился вокруг работы и последнего совместного задания.

— Что слышно о тех четверых Упиванцах?

— Троих взяли, за одним был приказ наблюдать, он родственник какой-то важной персоны… — поморщился молодой аврор.

Закончив завтрак, Гермиона собиралась пойти в библиотеку и подождать Гарри там. Она почти вышла, когда он окликнул ее:

— Гермиона, я ответил только на первое письмо Джинни, написал, что много работы, и я не смогу повидаться, пока она гостит у родителей.

Девушка хотела спросить, почему он объясняет ей это, но передумала и, тепло улыбнувшись другу, ушла в библиотеку.

* * *

Октябрь подходил к концу, с каждым днем все холодало, и выходить на улицу совсем не хотелось. Приятное тепло в комнате, горящий камин и шерстяной шотландский плед были пределом желаний.

Пока Гарри принимал душ, его не покидало ощущение, будто что-то упущено, какая-то мысль не давала покоя, но он не мог сформулировать ее и, в конце концов, постарался отогнать это раздражающее чувство. Сегодня они с Гермионой собирались исследовать восточное побережье, точнее, прогуляться. Рон не смог присоединиться: проводил выходной с сестрой (вправляя ей мозги в 229 раз) и родителями в Норе. Гарри решил, что им с Гермионой вполне по силам осенний холод, да и место было интересным: город, который поглотило море.

Замотавшись в шарфы и теплые мантии, друзья аппарировали и увидели море и деревушку, прилепившуюся к скалистому берегу. Вид был таким пустынным под серым небом… Но тропинка, по которой пошли Гарри с Гермионой, дышала прохладой, она-то и вывела их на деревенскую улицу. Гермиона рассказывала историю ранее саксонского, а после римского поселения, ставшего городом и поглощенного морем. Она говорила, магглы верят, что до сих пор можно услышать доносящийся из морской глубины звон церковных колоколов.

— Там, за утесами, есть монастырь, его настоятель — маг.

— Отлично, — сказал Гарри, — прогуляемся туда, а потом где-нибудь перекусим.

В лицо им дул сильный ветер, Северное море неприветливо серело под утесами. Волны рушились на гальку, и так же громко шумел в листве деревьев ветер. Гарри, держа девушку за руку, быстро шёл вперед. Им не впервой были долгие «прогулки»: работа обязывала. Пока шли мимо прибрежных домиков, они почти не разговаривали. И только когда отошли туда, где царили лишь птицы и ветер, перевели дыхание.

— Гарри, что тебя беспокоит? Остановись и скажи, — развернула его к себе Гермиона.

— Я не знаю, Герм, все время думаю, что упустил что-то, и не могу понять, что, — поморщился друг.

— Так. Это связано с Джинни, с Роном?— прикусив нижнюю губу, допытывалась девушка.

— Нет, не то, здесь все ясно, у Рона — новая подружка, он прикрывается родителями и сестрой, а его сестра не знает, чего хочет. Нет, это скорее работа. Как будто я плохо выполнил задание и вот-вот разразится беда, — Гарри замолчал и прислушался к шуму прибоя.

— Может, ты злишься, что не смог допросить того меченого оратора? Или ты просто устал от наваленной архивной работы? — не успокаивалась подруга.

Поттер стоял, уставившись на стены монастыря, зыбкие в пыли морских брызг:

— Мне опять снятся кошмары, Герм...

— Может, стоит написать Дамблдору? — Гермиона была уже всерьез обеспокоена.

— Ну нет, скорее я напишу Снейпу, — Поттер тряхнул головой, и раздуваемые ветром волосы взметнулись вверх.

Гермиона поймала взглядом его глаза:

— Гарри Джеймс Поттер, я — твой лучший друг, я тебя внимательно слушаю, что ты видишь в своих кошмарах? Войну? Волдеморта? Последнюю битву?

По негласному решению, они старались не вспоминать об этом чаще, чем было необходимо.

— Нет, Герм, не войну… Помнишь, я рассказывал про комнату в усадьбе Эйвери?

Девушка молча кивнула.

— Почти каждую ночь я вижу, как снимаю клинки со стены и укладываю на пол. И вокруг меня встают окровавленные тени: маги и магглы, все, кто был убит или умер от ран, нанесенных этим оружием, они просят освободить их от боли. Я просыпаюсь, когда во сне держу в руках пару японских сай, а рядом двое детей — мальчик лет четырнадцати с черными длинными волосами и младенец, завернутый в одеяло. Я не могу говорить с ними, только молча слушаю… От этого еще хуже, — Гарри снял очки и с силой провел ладонью по лицу: — Магия – это здорово, Герм, но даже она не дает спокойствия и уверенности.

— Гарри, уверенность дают знания, а спокойствие есть мудрость. Пойдем, вернемся домой, поесть можно и там. Мне нужна одна книга, кажется, я догадываюсь, в чем проблема.

— Гермиона идет в библиотеку… Хмм, как же здорово: значит, Земля крутится и завтра наступит утро, — обняв подругу, сказал парень.

Они вместе аппарировали в Лондон, в дом Поттера.

В узкой бойнице старого монастыря стоял маг. Его рука сжимала палочку, словно та была тяжелым мечом, а выражение морщинистого лица никак не подходило монашеской сутане.