Пламя (гет)

Из башни лекаря Исенгрим направился прямо в свой кабинет. Дел предстояло много, а времени на них оставалось катастрофически мало. Для начала следовало написать Эрфреду и Брандону о похищении Нелл, пока без подробностей, касавшихся роли Эримена в случившемся, и того, по какой причине Брайан за ней охотился. Возможно, девушка все же каким-то чудом осталась жива после недельного пребывания у полукровок, и король сумеет договориться о выкупе. Впрочем, шансов на это не было почти никаких. Если то, о чем эльф не хотел пока задумываться, уже произошло, то начнется поиск виновных, и тогда взбешенный отец Нелл потребует наказания и для Эримена, и для самого Исенгрима, который обязан был обеспечить девушке безопасность. Все это ставило под угрозу благополучие Западного края в целом. Он бесстрастно перебирал в уме варианты развития событий, и все они выглядели неутешительно. Дверь распахнулась, пропуская в кабинет Висегерта.

— Чем ты занят?

— Как обычно, думаю, как вытащить нас из очередной переделки.

— И что надумал?

— Я напишу королю и графу, утаивать случившееся смысла нет. Возможно, они сумеют помочь, если их вмешательство еще может что-то изменить.

— Отчего сам не хочешь попробовать вывести Брайана на разговор?

— Со мной он говорить не станет, я уверен. А вот визит короля ему, вполне возможно, польстит.

— Что будет с Эрименом?

— Не знаю. Я хочу выслать его прочь как можно скорее. Он всегда мечтал покинуть Рантрайт, так пусть его мечта сбудется.

— А если Нелл уже не спасти, и Брандон захочет мести?

— Я не знаю.

— Мы не можем допустить, чтобы ты пострадал.

— Я не в состоянии сейчас думать об этом, хотя меня, уж поверь, как никого другого тревожит моя судьба.

— Мы можем скрыть роль Эримена в похищении и представить доказательства измены Нелл. Письмо у тебя, пленники в темницах. Нас не в чем будет обвинить.

— Я обдумаю все и решу к утру. До этого времени сюда никто из них не успеет явиться.

— Может, расскажешь, где тебя носило и что произошло между тобой и лекарем? Он поспешно уехал к тебе, так что я даже не успел предложить ему сопровождение, и куда-то исчез.

— Нет. Это касается только меня и лекаря. Пусть помощник заправляет в его башне.

— Хорошо. Я усилил караулы, это все, что было в моей власти без твоего ведома. Да еще пришлось менять замки в дверях крепостной стены: Эримен сказал, что Таирен выкрал твою шкатулку с ключами.

— Этого достаточно. Пусть никто не суется в лес дальше, чем нужно для обеспечения нашей безопасности, и следите за замком. Таирен пойман?

— Нет, ушел, но его поимка дело времени.

— Плохо. Он слишком много знает.

— Исенгрим, посмотри ты на меня, наконец, — устало сказал Висегерт. — Все время, что я здесь, ты копаешься в бумагах.

— Я обязан содержать все дела в порядке, чтобы любой, кто окажется на моем месте, мог без промедлений приступить к выполнению своих обязанностей, — безразлично ответил правитель, продолжая свое занятие.

— О чем ты говоришь? Кто может оказаться на твоем месте?

— Кто угодно. Ты, например. Будь готов к любому повороту событий, Висегерт. И да, пришли мне ключи от новых замков.

— Уж не вздумал ли ты отправиться к полукровкам в одиночку и сложить голову в бесплодной попытке вытащить из лап Брайана Нелл?

— Нет, я же не полный идиот. Просто от короля можно будет ожидать чего угодно. Да и я пока еще здесь командую, так что жду ключи в ближайшее время.

— Хорошо. Может, не стоит ждать дурного от Эрфреда? Он не раз заверял нас в своей дружбе.

— Хочешь, напомню тебе, чего стоили заверения в дружбе после Цинтры? — горько усмехнулся Исенгрим, и начальник стражи умолк. Несколько минут он вглядывался в сосредоточенное лицо командира, потом тихо проговорил:

— Не хочется мне думать, что вскоре я оставлю тебя на несколько часов, а вернувшись, пойму, что видел тебя и говорил с тобой в последний раз.

Исенгрим, убирая в шкаф какие-то письма, ответил:

— А ты пойди и займись своими обязанностями. Я слышал, это хорошо помогает исцелиться от дурости.

Висегерт, понурившись, покинул кабинет. Еще пару часов Исенгрим наводил порядок в бумагах: разложил, как всегда, по разным стопкам срочные и несрочные, собрал в отдельный ящик стопки писем, касавшихся всего того, что давно следовало закончить, но по разным причинам годами не удавалось подвести к завершению, сжег документы, которые никто и никогда не должен был увидеть. Странно: прежде кабинет казался ему чем-то вроде надоевшей, но привычной клетки, а теперь он не хотел его покидать и тщетно старался убедить себя в том, что похищение Нелл никак не отразится ни на его собственном положении, ни на ситуации в его землях. Нелл… Против воли Исенгрима его мысли сосредоточились на ней. Память забурлила, словно водоворот, выдавая непрошеные воспоминания. Сотни слов, взглядов, жестов и движений, запахи, игры света и тени — все это кружилось, вспыхивало, словно капли дождя на ярком летнем солнце, чтобы через несколько мгновений исчезнуть навсегда, рассыпаться серебряной пылью.

Исенгрим, еще раз оглядев кабинет и убедившись, что ничего не забыл, положил в карман принесенные стражником ключи. Теперь он, наконец, мог позволить себе проявить слабость, тем более что покои Нелл больше не охранялись. Комнаты тонули в полумраке, и он недовольно поморщился: ни света, ни тепла. Ее вещи были разбросаны повсюду, как обычно, словно хозяйка вот-вот должна вернуться из недолгой поездки. Расческа валялась у зеркала рядом со шпильками, комнатные туфли боязливо выглядывали из-под софы, а на кровати лежали раскрытые книги. Исенгрим, сосредоточившись, попытался уловить хоть что-то, походившее на ее магию, но все попытки оказались напрасными. Нелл больше не было рядом, и в том, что ее забрали, виноват был не кто иной, как он сам. Если бы он не задержался в форте, а вернулся в Рантрайт вовремя, ничего бы не случилось, и Нелл до сих пор сидела бы под охраной в своих покоях, злая и обиженная на него до глубины души. Исенгрим никогда не отпустил бы ее ни к отцу, ни куда бы то ни было еще, и всем бы пришлось смириться с тем, что она навсегда останется в Рантрайте. До смерти. Смерть. Снова смерть. При любом раскладе. Что бы он ни делал, как бы ни старался защитить ее, Нелл все равно однажды не станет. Внезапная болезнь, несчастный случай, успешное покушение, старость. Рано или поздно Исенгрим лишился бы того, что привык считать безраздельно ему принадлежавшим. А если лекарь прав насчет ее магии, то он сам стал бы причиной смерти полукровки. Бессильная ярость — вот все, что ему оставалось. Вор. Предатель. Убийца…

Исенгрим распахнул шкаф, в котором теперь едва помещались нарядные платья, сшитые по его вкусу. Все это больше никому не пригодится. Он сердито захлопнул дверцы, и внутри послышался глухой стук, словно от падения чего-то тяжелого. Проклятье, тот самый альбом, так некстати предавший свою хозяйку. Зачем она его сохранила? Исенгрим отнес альбом на подоконник, где было светлее, и раскрыл на первых страницах. Нелл рисовала явно подолгу и с увлечением. Начало заполняли многоцветные изображения графского замка, комнаты с большим арочным окном, выходившим в летний зеленый сад, ярких бабочек, кружившихся в танце над пестрыми цветами. Потом начались портреты Эримена, которые Исенгрим сердито пролистнул. А в середине альбома он увидел себя и горько усмехнулся, рассмотрев десятки довольно похожих изображений собственной физиономии. Видимо, Нелл и вправду была к нему неравнодушна, раз потратила столько сил на выполнение его портретов.

На одном из листов Исенгрима ждал неприятный сюрприз. Девушка нарисовала темное помещение, освещенное красными огоньками, на полу которого валялись уродливые, полусгнившие детские игрушки. Исенгрим нетерпеливо перелистнул страницу и замер: рисунок повторялся, и на следующих листах тоже. К концу альбома в том, что было изображено рукой полукровки, не осталось ни жизнерадостных красок, ни тщательно прорисованных деталей. Только чернильная тьма, окаймленная красными всполохами пламени. Возможно ли, что магия, о которой твердил Эльвар, росла прямо под носом у Исенгрима, и он ничего не заметил? Но почему опасная сила, которую, по словам лекаря, могло пробудить любое сильное потрясение, не вырвалась на свободу в момент похищения? Девушка не испугалась Брайана? Лекарь ошибся, и ее магия была не так уж сильна? Или ее убили сразу же, как только она оказалась в руках врагов?

Исенгрим до боли сжал пальцами виски. Может, все же собрать отряд и попытаться незаметно подобраться к лагерю? Если все пройдет успешно, они возьмут много пленных и узнают, что сталось с Нелл, может, даже найдут ее живой и невредимой. А если нет? Об этом не хотелось даже задумываться. Он не мог позволить себе попусту жертвовать воинами для того, чтобы исправить собственную ошибку. Уйти самому? Это глупо. Проще и быстрее будет броситься с башни, тогда Висегерту не придется тратить силы, чтоб отнять у полукровок его труп и организовать незадачливому командиру достойные похороны. Ситуация и вправду была безвыходной. Погрузившись в печальные мысли, Исенгрим сам не заметил, как уснул. Его мучили тревожные видения: какие-то поездки, шум, цоканье копыт по камням, шум многих голосов, стук… Стук. Кто-то колотил кулаками по двери его кабинета. Он с проклятьем вскочил с постели, и через несколько секунд же в гостиной распахнулась дверь. Висегерт, кто бы сомневался.

— Что?

— Скорее, там… Иди за мной. Стой! — внезапно остановился начальник стражи, пытаясь отдышаться. — Надень хотя бы легкий доспех.

Исенгрим кивнул и прошел в свои покои, не тратя времени на расспросы и не обращая внимания на изумленные взгляды стражников, заполнивших террасу. Сердце тревожно колотилось в груди, но он по привычке сосредоточился на мыслях, а не на переживаниях.

— Полукровки?

— Да, но я никогда не думал, что увижу такое, — пробормотал Висегерт.

Они прошли к двери, через которую в свое время Нелл убежала за стену. Исенгрим, готовый увидеть все, что угодно: пленных, гору трупов, осадные машины, на миг остановился, не сумев справиться со своим изумлением. На траве среди куч какого-то жалкого тряпья, окруженные вооруженными стражниками, сидели полукровки. Тридцать штук, не меньше, мужчины и женщины. Оборванные, жалкие, покрытые грязью и сажей. От них на несколько метров распространялась вонь немытых тел и… гари?

— Что это еще, к воронам, такое? — по слогам произнес он.

— Пленники, командир.

— Вижу, что пленники. Как этот сброд здесь очутился?

Вперед выступил ответственный за караулы, обходившие лес с этой стороны крепости.

— Командир, с полчаса назад мы услышали шум шагов и голоса в лесу и сразу же собрали отряд, чтобы проверить, в чем дело. Приблизившись, обнаружили вот этих господ, которые слезно умоляли нас отвести их в крепость и заключить в самые охраняемые темницы. В чем дело, мы так и не разобрались, они бормочут какую-то чушь. Мы убедились, что более никого нет, обыскали этих и привели сюда.

Это было неожиданно. Нет, скорее, неимоверно. Исенгрим еще раз присмотрелся к пленникам, но они никуда не исчезали и не колебались в воздухе. Три десятка вполне себе живых, настоящих полукровок попросились в плен к эльфам.

— Так, господа, — начал Исенгрим, оглядывая перепачканные испуганные лица. — Не знаю, что вы задумали, но очень надеюсь, что это не очередная неумелая ловушка, в противном случае все будете болтаться на виселицах.

— Дозвольте объясниться, добрый господин, — проскулил один из пленных разбойников, худой и болезненного вида немолодой мужчина с глубоким шрамом на шее.

— Валяй, — дозволил Исенгрим, невольно сжимая рукоять меча.

— Мы бы и рады вас никогда не видеть, — эльфы криво усмехнулись, а полукровка вжал голову в плечи, но набрался смелости и продолжил:

— Да нужда заставила спасаться, сами знаете, как это бывает, добрый господин. Жили мы себе в лесу своем, то есть в вашем, никого не трогали, ну как не трогали, сами понимаете, кушать хочется, так мы иной раз купца разуем, караван облегчим…

— К делу.

— Так вот жили, хотели уходить в горы, да вот проклятая стрига…

Исенгрим насторожился.

— Стрига?

— Ну или стригойка, как вам угодно, она ж молода еще, до полной стриги не доучилась, вы уж не обессудьте, добрый господин, сучье отродье она, хоть то и ваша девка…

— Стой. Довольно. Этот идет со мной, остальных обыскать со всем тщанием и рассадить по разным темницам.

Речь Исенгрима прервали разноголосые радостные вопли, и он впервые за всю жизнь по-настоящему усомнился в собственном рассудке.

Полукровка беспокойно озирался, щурясь от яркого освещения и нервно ерзая на стуле, к которому Исенгрим накрепко привязал его за руки и ноги. Тащить гостя в кабинет или свою спальню он не решился, хотя ни в коем случае не желал, чтобы их беседу слышали ненужные свидетели. Пришлось занять покои Нелл. Кое-как отправив встревоженного Висегерта наблюдать за размещением пленников, он нетерпеливо тряхнул полукровку за плечо, пытаясь не прислушиваться к неровному, болезненному биению собственного сердца:

— Не тяни, я жду.

— Девка ваша, добрый господин…

— Да что — моя девка? Соображай скорее, иначе что-нибудь отрежу.

— Не извольте гневаться, добрый господин, я все скажу. Она стрига, это точно. Отродясь такого не видел. Спалила весь лагерь к воронам, даже дыма толком не было, только огонь вспыхнул, и все.

Исенгрим бессильно опустился на софу за спиной у пленника.

— Брайан ведь ее особо не обижал, только я сразу знал, что зря ее в лагерь притащили и зря волосы отрезали.

— Волосы? — глухо переспросил Исенгрим.

— Ну да, красивые были волосы, а Брайан не удержал наших, ну Верена — она ушла в темницы или куда вы их определили, возьми и отхвати ей ножом волосы по самые плечи. Я еще тогда понял, что что-то с вашей девкой не так, господин, уж больно бледная и спокойная, хотя не знаю, что там случилось с ней в лесу, может, от того она такая была.

— К делу. Что Брайан с ней сделал в лагере?

— Да ровным счетом и ничего, он ее подальше от лагеря запер, в домике. Мы его для припасов построили. Ну с пять-шесть дней просто так туда ходил, зачем, не ведаю, нас не подпускали, а потом пришел злой и забрал жаровню. Больше его никто не видел. Домик она тоже сожгла, спалила дотла, мы и моргнуть не успели. Вечером, на закате, ни шума, ни дыма — видели наши только огонь, как за водой пошли. Там ведь ручей, чистый, местами только коряги плавают.

— Послушай, нелюдь, плевать мне на твои коряги, собери в кучу мозги, иначе придется тебе помочь, — негромко, но веско проговорил Исенгрим, прокляв про себя безумие полукровок.

— Да я ж о том и говорю. Пошли за водой, бегут назад, дескать, домик догорает, бревна в кучу сложились, у двери лежит Таирен, дружок ваш, весь обугленный, как пережаренный кусок мяса, а ведьмы нигде нет.

— А Брайан? — спросил Исенгрим, пытаясь унять дрожь, некстати побежавшую по телу.

— Мы в углях не копались, господин, не до того было. Как только наступила ночь, стрига и явилась, мстить, значит, или просто развлекаться. Подожгла сразу все шатры по кругу, обежала лагерь против солнца — я слышал, они всегда так делают. Ни дыма, ни треска, все сгорело, и еда, и одежда, и то, что награбить удалось. А потом она за нас принялась. Я ее мельком видел: худая, бледная, глаза горят, как у кошки, и смеется. Вальтер ее задел стрелой, должна была прямо в лоб прилететь, но она ж увернулась, плечо ей оцарапало, и дальше началось…

Голос пленника прервался, и Исенгрим услышал, как у него участилось дыхание.

— Не надо, хватит об этом. Что вы сделали?

— Разбежались, что мы могли сделать. До рассвета бегали от нее по лесу, словно куры. Я и в могиле буду ее смех слышать. Не надо было волосы трогать, баба ведь всегда о волосах тревожится.

— Сколько вас было в лагере? — спросил Исенгрим.

Пленник вздохнул, зажмурился и замотал головой, но, усилием воли справившись с собой, ответил:

— Пятьдесят. Тридцать мужчин и двадцать женщин. Мы нашли двадцать восемь своих и решили бежать к вам, потому как вы со своей девкой сами разберетесь, стрига она или выходец. Только не выгоняйте нас и не убивайте, будьте милосердны. Хоть и говорят, что нет в вас милосердия, а все равно нам деваться некуда.

— Днем вы ее не видели?

— Нет, днем наших искали. Может, кто еще остался в лесу, не ведаю.

— Вас было всего пятьдесят?

— Нет, под сотню, но многих Брайан отправил партиями в горы и в леса за трактом, потому как прокормиться нам было невозможно, и прятаться тоже трудно. Есть и еще, они договаривались с ним, как быть в других областях. Только нет теперь Брайна, и нам деваться некуда.

— Ладно, достаточно. Я отправлю тебя в темницы к остальным. Малейшая провинность или непослушание — и отправитесь кормить птиц. Понятно?

— Куда уже понятней, — ответил пленник. Исенгрим вызвал из коридора стражников, которые кое-как отвязали полукровку от стула и волоком потащили в подземелья.

Она жива. Брайан не убил ее, не запытал до смерти. Жива. Но от этого легче не становилось. Неделю Нелл пробыла в плену у разбойников, а Исенгрим не шевельнул и пальцем, чтобы ее спасти, пусть это и было не в его силах. Теперь все жуткие предположения лекаря сбылись, и девушка превратилась в чудовище. Если, конечно, верить словам полупомешанного выродка. Исенгрим принялся беспокойно расхаживать по гостиной, как до этого любила делать Нелл. Неконтролируемые вспышки опаснейшей магии… Хочешь, чтобы в этот момент рядом оказался твой сын? Сын. Она ведь придет за ним, захочет отомстить за свое похищение. Брайан мертв, Таирен мертв, и еще сколько-то сожженных полукровок, по-видимому, валяются в лесу. Исенгрим не собирался сидеть в кабинете и строить предположения, ожидая, пока Нелл сама явится под стены замка. Он проверил ключи — на месте, в кармане плаща. Теперь надо выйти незаметно, но как? Всюду посты. Взял лук и стрелы. Мало ли, что случится за стеной. Выйдя на террасу, приказал стражникам идти в казармы и ждать приказаний Висегерта, спустился в сад. У стены стояли караульные, охранявшие запертую дверь.

— Кто за стеной?

— Отряд Меолира, командир, как раз пошли на обход.

— Хорошо. Уходите в казармы, ждите распоряжений начальника стражи. И передайте ему мой приказ: за стену не высовываться, пусть следит за крепостью и городом.

Стражники послушно отправились по направлению к казармам, а Исенгрим, несколько минут потратив на поиск нужного ключа, отпер дверь и вышел. Уже стемнело, и лес застыл перед ним в непроницаемом мраке. Как в далекие прежние годы, когда чаща была их единственным убежищем. Меолира с отрядом он нашел через десять минут, выругал за излишний шум и отправил следом за остальными караульными, сказав, что скоро вернется. Воины скрылись за дверью, и Исенгрим запер ее, а потом перебросил ключи через стену и поспешно скрылся в лесу. На поиски Нелл может уйти несколько часов, но дожидаться ее у стены было неразумно и опасно. Он не хотел ни того, чтобы она кому-то навредила, ни того, чтоб ее пристрелили его собственные стражники. Как же найти ведьму в ночном лесу? Даже с его опытом задача представлялась нелегкой. Исенгрим остановился, прислушиваясь. Она никогда не умела передвигаться бесшумно, и у нее была характерная походка: он до боли четко помнил звук ее шагов. Но вокруг царила тишина, только ветер шелестел, цепляясь за еловые ветви. Нужно было торопиться, Висегерт, скорее всего, уже послал отряд на поиски сбежавшего правителя, и если в темноте они его не разыщут, то после восхода солнца ему вряд ли удастся долго путать следы.