Великая древняя Зебрика. Часть вторая (джен)

Из дверей тронного зала чуть ли не кувырком вывалился один нынешних «коллег» Клетчатого.

— Что там? — спросил Дазо.

— Лютует, — шёпотом сообщил некромант и растворился в тенях коридора.

Дазо приоткрыл дверь и вошёл. Где-то посередине зала на полу лежал ворох каких-то тряпок и костей, распространяя не слишком приятный запах. Вообще, сладковатый запах мертвечины, пропитавший здесь буквально всё, понемногу сводил Клетчатого с ума. Не спасал даже носовой «пыльник». Поэтому он в своё время и уехал из империи некромантов. Но теперь деваться Дазо было некуда — Гремму нужна была его помощь.

Не в магическом смысле. После «Боя у побережья», как льстиво окрестили ту стычку придворные сочинители, Гремму вряд-ли требовалась силовая поддержка. Но требовалась моральная, ведь он всё равно оставался двадцатитрёхлетним молодым жеребцом. Невероятно мудрым для своих лет, но всё же молодым.

Клетчатый с Одри и Олси ожидали, что Гремм станет зеброкорном. Когда Дазо увидел его после длительной разлуки, сердце его оборвалось — опытный маг мгновенно понял, что все их надежды пошли прахом, и Гремм никогда не станет сколь-нибудь важной фигурой в игре во власть.

Однако, не прошло и суток, как юноша эту мысль опроверг. Он не просто в совершенстве использовал магию смерти, которую никогда не изучал, а словно сам был ею. И некроманты падали, как колосья под серпом. Впрочем, как только это стало ясно, они просто стали переходить на их сторону. Некоторые — так, некоторые, выторговав для себя нечто. Четверо самых могущественных с помощью посредников выпросили себе, фактически, независимые уделы в империи. И Гремм согласился, сказав по этому поводу Дазо:

«Какие все взрослые идиоты со своими условностями. Разве так трудно действовать совместно, а не грызть горло друг другу?»

Потом он убил их на всякий случай, обосновав это тем, что он лично никаких обещаний не давал. Впрочем, такое было вполне в духе здешних традиций, и подданные лишний раз убедились: этот царь — настоящий.

Дазо вздохнул и кивнул на покойника:

— Что это было?

Гремм, сидящий на краешке гигантского трона, пояснил:

— Воспитательная работа. Многие вассалы никак не могут взять в толк, что теперь в империи будут суды. А смертные приговоры утверждаю только я. Как полномочный её представитель. Впрочем, если честно, я подмахиваю их не читая — времени нет. Но сам факт, что приговор надо сочинять, а потом куда-то посылать на утверждение, а не махать косой на своё усмотрение, снижает число жертв кратно. — Гремм хмыкнул, — вот и приходится прививать новые методы. И ведь даже не скажешь: «что мол, идиот, хочешь мертвецами править?» Это как раз тот редкий случай, когда такое возможно.

Трон у Гремма был что надо — чёрный, метров пять в высоту, отлитый из какого-то тяжёлого сплава, с приклёпанными клыкастыми мордами и когтистыми лапами. Жеребёнок смотрелся на нём с точки зрения Клетчатого забавно. Впрочем, никто не смеялся. Некроманты вообще редко смеялись, и уж тем более — над властью, которая здесь заменяла, по сути, религию.

— Пусть лежит до вечера. У меня скоро приём — а что лучше оттенит величие владыки, чем свежий труп? — Он подвигал ноздрями, — ну, не такой уж свежий.

— Гремм?

— Что?

— Ты ещё помнишь кто ты? У тебя крышу от этого всего не снесло? Алое вот тоже начинала с войны за справедливость, и даже Моарей, говорят, в юности был просто шалопаем, который мог спьяну поджечь какую-нибудь лачугу, но не со зла.

Молодой маг слез со своего насеста, подошёл к товарищу и хлопнул его по спине:

— Не переживай. Это я. Ничего не изменилось… Просто, ну, не пугать их нельзя. Я думаю, ты понимаешь.

Дазо кивнул, и чтоб разрядить обстановку, спросил:

— А подругу ты себе не хочешь завести? Это до некоторой степени стабилизирует голову. Как старый холостяк говорю.

Этот вопрос в самом деле интересовал Клетчатого, поскольку, хотя зебры были не самым распространённым видом на планете, но найти любовницу для всесильного короля не представлялось Дазо большой проблемой. Возможно даже не придётся никого принуждать. Стерпится-слюбится, а там и дети пойдут.

Гремм подошёл к жарко пылающему камину, помолчал несколько секунд, глядя в огонь, потом сказал:

— Смерть берёт большую плату со своих адептов. У меня даже температура тела теперь ниже, чем у нормальной зебры. Когда холодно, у меня челюсть плохо двигается, замерзает… Поэтому вопрос с подругами для меня уже не стоит, увы… А ты ко мне так или по делу?

Немалым усилием сохранив бесстрастное лицо после такой информации, Дазо ответствовал:

— По делу. Оно, правда, не очень важное, но всё-таки я решил сообщить. У нас в городе один маг второго-третьего где-то ранга окончательно помирать собрался. Ему лет шестьсот уже стукнуло с чем-то…

Гремм пожал плечами:

— Значит, скорее третьего. Вторые так рано не помирают. Но мне правда стоит об этом знать?

— Он прислал какого-то очень пронырливого раба с запиской. Настолько убедительного, что он в конце-концов попал ко мне. Так вот там написано, что умирающий — наш с тобой соотечественник, и хочет сообщить нечто важное лично тебе. Я бы не придал значения — какой только лжи не услышишь от местных, особенно перед смертью, но в записке упоминаются Моарей и Алое, и несколько названий, которые мог знать только побывавший на Эквусе… Ну и да, по роду он принадлежит к зебрам. Принадлежал когда-то.

Молодой маг кивнул. Теоретический срок существования лича составлял пять с половиной тысяч лет. Но на практике до него дотягивали, если не гибли в сражении, только маги первой ступени. Остальные-прочие отбрасывали разнообразные конечности гораздо раньше.

— Адрес в записке есть? — спросил Гремм. — Ну, пойдём сходим поговорим.

* * *

Дом оказался так себе. Небольшой, зато близко от центра. Для некромантов, помешанных на престиже, это имело большое значение. Иными словами, обитающий здесь звёзд с неба не хватал, но был крепким среднячком.

Подобно зеброкорнам, Гремм обычно ходил без охраны, так как в здешних реалиях охрана была скорей опасна для охраняемого лица, но сегодня взял четверых младших подмастерий, чтобы те вошли в дом, предупредили, кто пришёл и почему, а потом стояли на входе, не пуская случайных посетителей.

Вряд ли старого лича навестили бы друзья, но мог явиться зеленщик, молочник или гробовщик.

Один из учеников вышел на крыльцо и жестом пригласил повелителя внутрь. Спальня хозяина против ожиданий оказалась не в подвале, а на первом этаже.

— Приветствую, Ваше величество. И тебя, господин Дазо. Простите, что не встаю, — подал он голос с кровати. — Это уже не в моих силах.

— Ничего, — сказал Гремм, — и сделал жест копытом, отсылая из комнаты посторонних. — Что ты хотел мне сообщить?

— Есть информация, которая, думаю, вас заинтересует, но прежде я хотел попросить о награде…

— Дай угадаю, — скучным голосом сказал Гремм, — отдать тебе одного из тех молодых дураков, что стоят на крыльце? И применить свою силу, чтобы нормально совместить это тело с твоим разумом? Ты давай, говори, а я подумаю… Мне интересно, как ты попал сюда, если не врёшь, что жил в Зебрике. Не производишь ты впечатления ходящего по мирам.

— Я совершил путешествие с помощью одного из зеброкорнов.

— Не терпится услышать подробности.

Лич кивнул головой и начал рассказ:

— Не буду тратить время на предысторию, его и так мало. Когда я понял, что не такой, как другие маги, то сначала предложил вести исследования по достижению бессмертия главе Гильдии Ликлоса, но не был понят им. Притом настолько, что пришлось уехать из родной страны. Я не отчаивался, так как знал, что в соседнем приморском государстве к власти пришла великая магесса, которую потом все узнали, как королеву Алое. О ней говорили, что она вспыльчивая, но справедливая, и любит знания. Хотя вблизи она оказалась, вобщем, обычным тираном…

Дазо недовольно поджал губы, но промолчал.

— …Впрочем, и ей мои идеи не понравились, — продолжил лич, — пришлось ехать дальше, через пролив, к Моарею. У него я и остался… Кстати, они еще живы?

— Моарей убит, — ответил Клетчатый. — Вообще из восьми бессмертных, которых ты, наверно, помнишь, уцелело двое — Алое и Фессон.

— Стало быть, состоялась ещё одна война, — кивнул старец, — ну, этого следовало ожидать. Но ты ошибаешься…

— И как же именно ты служил Моарею? — довольно резко перебил Дазо умирающего. Хотя ответ был ему не нужен. После уже почти шести лет пребывания здесь, он хорошо понимал, как.

— А ты, наверно, благородный рыцарь, да? — поинтересовался некромант, жутко улыбнувшись полусгнившей мордой. — Да, он был тиран, но и великий учёный. Он не признавал никаких препонов в познании. Понимаешь?.. А зебры… Ну, зебры всегда умирали. Даже подобные мне. Да и не так плохо они жили — по крайней мере, в провинции — ничуть не хуже, чем в царстве у Алое, или тем паче — на моей родине. Налоги везде были примерно одинаковы. Точней, примерно одинаковым было количество еды, которое зебре дозволялось съесть, а увидеть воочию что одного тирана, что другую, у простого крестьянина всё равно шансов немного. Зато у Моарея наличествовало много свободных земель для расселения, а вот преступности почти не было…

— Ну да, — кивнул Дазо, — главный преступник не терпел конкуренции.

— Что же до столицы, — задумчиво продолжал некромант, проигнорировав шпильку, — там да, шансы с почётом уйти на покой были невелики. Впрочем, выработались определённые правила безопасности. Что и как можно говорить царю. Что и как можно делать… Мне даже позволялось иногда немножко дерзить, как и ещё нескольким магам.

— Можно было уехать.

— Ну, таков уж образ мыслей зебр, что они надеются на лучшее и не хотят ничего менять без очень веского повода… Да и куда ехать кому-нибудь облачённому властью, например, даже если его отпустят? Кем он там будет?.. Да и отпустят, как же. Он носитель важной информации… Впрочем, я слышал, Алое когда-то отпустила своего друга, по совместительству канцлера, или что-то в этом роде. Кстати, она и меня не убила. Можешь записать это королеве в плюс. Но это она, надо полагать, ещё была молода… Студенты, случалось, уезжали в то же Запустынье, но это ложилось пятном на семью, поэтому не поощрялось.

— И как же ты, такой верный, оказался здесь? — спросил Дазо.

Гремм всё это время молча стоял поотдаль.

Старец издал какие-то скрипящие звуки, заменяющие смех.

— Верность это точно не та добродетель, что присуща аликорнам и некромантам. У нас было взаимовыгодное сотрудничество. Я ни о чём не заботился в бытовом плане, у меня было достаточно оборудования и сырья. Царь же рассчитывал получить армию мёртвых магов, накопив которых в достаточном количестве, он начал бы новую войну с Зебрикой.

— И что же пошло не так?

— Воскрешённые мной маги не могли колдовать! — В голосе его прорезалось раздражение. — Только здесь я узнал, что это нормальная побочка от пережитой смерти, и чтоб этого избежать, некроманты превращают себя в личей заживо. Сила же у умерших восстанавливается потом, через год или два, но среди таких как мы и один день беспомощности — это слишком смертельно, поэтому некоторые даже не ждут угасания половой функции. Да. А обычная мертвечина, пусть и несколько более сильная физически, чем живая зебра, Моарею была неинтересна и отправлялась на слом. Её же не поставишь в строй, как здесь, где все к этому привыкли. В Зебрике, думаю, солдаты разбежались бы от таких «союзников», даже невзирая на ужас перед царём. Так мы и не узнали, что надо было всего лишь немного подождать… Кстати, я сказал, что он не признавал препонов в познании, но один пункт у Моарея был — он не разрешал опыты над живыми магами, даже совсем бездарными. — Лич покосился на Гремма с намёком. — Вобщем, с каждым прошедшим годом я подвергался всё большей опасности…

— Понимаю Моарея. С удовольствием бы тебя прикончил, — не выдержал Клетчатый.

Некромант вторично рассмеялся и указал на молчащего Гремма:

— Это говорит учитель и друг того, кого уже сейчас в столице полуофициально называют «богом проклятых»? Привыкай, Дазо, здесь все такие, другого материала не припасено. Разве только ты откроешь для молодых магов школы выходного дня, где будешь учить их раздавать окружающим цветы, а не магические затрещины за плохую работу. Сколько, как ты думаешь, у тебя уйдёт времени? Тысяча лет, две? Ах да, ты же смертный… Ну ничего, у тебя достаточно могущества, чтоб пройти ритуал…

Старец приподнялся на постели, потухшие глаза засветились злобным огоньком. Такого вправду можно было испугаться, а встретив ночью на кладбище — и помереть от испуга.

— Только будь готов к тому, что все твои принципы превратятся для тебя в пустой звук, кроме жажды существования. А для того, чтобы быть по настоящему вечным, чтоб не бояться подставы от тех, кто выше тебя — как ты понимаешь, надо быть на самом верху. Ради власти ты будешь убивать, продавать, предавать. А ещё у тебя останется память — как ты гулял с молодой кобылкой или ел умело приготовленный поваром фруктовый салат. Пусть у тебя будет десять тысяч поваров, никто из них не сможет дать тебе снова почувствовать вкус пищи. И в один из дней ты, благороднейший Дазо, опора справедливости и прибержище слабых, ударишь кого-нибудь за это копытом по лицу. Дальше будет легче. Ты с лёгкостью вскроешь среди поваров заговор отравителей. В армии — путчистов, и так далее. Ты будешь им мстить за то, что они живые, а ты — нет. И это правило без исключений. Во всяком случае, пока не попадались…

— А мне кажется, это просто вы — моральные уроды. Впрочем, не только моральные, — возразил Дазо, окинув взглядом собеседника.

— Что было дальше? — Нарушил своё молчание Гремм.

— Дальше я понял, что пора бежать. Вы наверно знаете: власть зеброкорна такова, что от него практически невозможно скрыться на Эквусе, если он хотя бы раз разговаривал с тобой, или если у него осталась твоя вещь. По крайней мере, закрыться полностью у меня не хватало могущества. Поэтому я в один прекрасный вечер ушёл из дворца, сжёг свой дом, предварительно оставив там похожий на меня труп. Конечно, правитель мог заинтересоваться — маги редко гибнут в огне, но я создал магические «следы», якобы там шёл бой. Будто бы меня убили и для заметания следов устроили пожар. Самого Моарея обмануть так вряд-ли получилось бы, но если б он просто прислал дознавателей, то шансы были. Ночью я тайно сел на корабль, уходивший на континент, дополнительно закрывшись щитом…

Старик сделал паузу на отдышаться и продолжил:

— К тому времени я сделал вывод, что «поисковая» магия аликорнов несколько сродни некромантии, поэтому я надеялся продержаться, если Моарей не будет слишком уж упорно меня искать. И расчёт оправдался. Видимо, царь махнул на меня копытом, поскольку и так собирался убить, а тут кто-то выполнил работу за него… На второй день я вышел из укрытия и представился капитану. Сказал, что плыву по секретному поручению, но я не учёл, что меня знали и очень не любили в столице.

— Кто бы мог подумать? — пробормотал Дазо.

— Через пару дней команда взбунтовалась. Мне пришлось убить их почти всех, кроме нескольких зебр, бывших в трюме ниже уровня воды. Тут возникла новая проблема — кораблём некому стало управлять, потому что уцелел кок и несколько трюмных. Но даже если бы уцелели марсовые, впятером обслуживать такое судно не вышло бы. Поэтому по большей части мы плыли по воле ветра и течений. Благо хоть еды и воды было достаточно. Я не отчаивался, так как надеялся, что вскоре нас прибьёт к берегу.

— А что ты собирался делать с командой изначально? — поинтересовался Клетчатый. — Ведь капитан бы вернулся и доложил царю, что секретное поручение исполнено…

Некромант злобно покосился на него, но ничего не ответил.

— Примерно через неделю дрейфа на северо-запад, по курсу появился остров. Корабль выбросило на пляж, и вскоре нас привели к правителю этой земли — вождю Тумосу… И, Дазо, ты говорил, что я знаю восьмерых зеброкорнов, так вот, нет — девятерых. Потому что местный вождь тоже оказался таким. Я в первый момент чуть не умер от страха — показалось, что это меня встречает Моарей. Шутка вполне в его духе… Но Тумос оказался другим. Он сразу отделил меня от остальной четвёрки, больше я их не видел, опросил и отправил на несколько дней жить в отдельный дом, запретив из него выходить. Это не было заключением — на дверях он не поставил никаких запоров, но я всё же не осмелился нарушить приказ…

Гремм, который до того не проявлял видимого интереса, поднял голову и слушал внимательно.

— Потом он явился в дом лично и сказал примерно следующее: что меня следовало бы, конечно, убить, но поскольку вождь не любит этим заниматься, а оставлять в Зебрике не хочет, то он с кем-то там посоветовался, и нашёл для меня место. А затем отправил сюда. Здесь действительно для таких как я неплохо…

Некромант сделал паузу, видимо, подбирая слова:

— Я не знаю, владыка, как вы попали в империю, но если вы планируете вернуться в Зебрику, чтобы кому-то отомстить, то знайте, что этот Тумос не питает особой любви к себе подобным… Я заинтересовал вас?

— Что-нибудь ещё? — спросил Гремм.

— Существенное всё. Могу ещё рассказать много о том, как жила Зебрика шестьсот лет назад, если пожелаете. Но для этого у меня уже мало времени, если только вы не исполните мою просьбу.

— Понятно, — Гремм чуть дёрнул головой, и некромант на кровати замер. Молодой маг не глядя лягнул задним копытом дверь. — Эй там. Пригласите бальзамировщиков, и кто там ещё нужен. Мастер покинул нас.

— Ты не любишь исторические байки? — спросил Дазо.

— Нет, просто руководствуюсь максимой: не спеши убивать юношу — может из него вырастет что-нибудь приличное. Из этих четверых, что пришли с нами, наверняка вырастут отменные негодяи, но я не теряю надежды. А этот тип совершенно точно не исправился бы никогда. Кроме того, не стоило тебе при нём называть здешний истеблишмент «моральными уродами». Некроманты не умеют хранить чужие тайны, а тебя и так не любят. Этот вот даже дерзил.

Клечатый пожал плечами:

— Вот уж новость. Здесь и без того все всех ненавидят.

— Но это будет уже личная обида. А они любят копить обиды, как дети — цветные камешки.

— Кстати, — спросил наконец о главном Дазо, — что ты будешь делать с этой информацией? О девятом зеброкорне?

— Пока ничего. Пока мне есть, чем заняться.