Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 21.

На следующий день Кроэн совершенно сияла — кажется, считала, что замечательно проучила сестрёнку. Херктерент, впрочем, уверена — старшая точно в таком же состоянии и победителем считает себя.

Впрочем, после «Сказки» считать можно всё, что угодно. Любые основания могут подобраться.

Какие там есть градации классификации звёзд по сиянию? Вот если её к людям применить, то яркостью всех затмевает Динни. Стопроцентная островитянка, в которой столько кровей перемешано — южане с их расовыми теориями о скольки-то процентах крови для определения расы человека перевешались бы оптом, до недавнего времени видевшая снег преимущественно на картинках, совершенно влюбилась в лыжи и коньки.

В школе держалась в сторонке, а здесь, где никто не видит, неожиданно осмелела. Чем-то как раз Эр напомнила, стеснявшейся собственного умения на катке.

На какой-то момент Марина даже пожалела, что тут нет великолепно гоняющей на лыжах, Соньки. Этим двоим неплохо бы было вместе. Но это был всего лишь момент.

Без старшей, оказывается, бывает очень неплохо. В общем-то, она и раньше Марине не особо мешала, просто здесь напрочь отсутствует возможность, что она резко из-за угла вывернет.

Подходит задумчивая Рэда. Вертит в руках памятный конверт стандартного приглашения на праздник в Великий Дом. Из тех, от которых одни не знают куда деваться, а другие на что угодно пойдут, лишь бы получить подобное.

— Вот. Получила сегодня. Как думаешь, стоит ехать? Это не розыгрыш?

Марина смотрит, от кого.

— Я людей не особенно люблю, но про них могу сказать только то, что они славятся своей честностью. Их старшей так понравилось тебе слёзы вытирать? Ну, тогда, осенью.

— Я вообще не запомнила, кто меня тогда к себе отводил, — щерится Рэда.

— Одной из них как раз, приславшая тебе это была, — тоже без особого дружелюбия усмехается Марина. — Мне казалось, она думает, я тебе ещё хочу наподдать.

— А как насчёт твоего любимого «не думать за других»? — Рэда, оказывается, может ухмыляться с редкостной противностью.

Марина показывает кулак.

— Ты так и не сказала, стоит мне ехать? Или попросить канцелярию отказ написать?

— Что-то я вспомнить не могу, когда ты с ней подружиться успела. Хотя, я не припомню, чтобы она от кого-то нос воротила, — Марина трёт подбородок. — Дай-ка ещё раз взгляну. Есть тут одна мысль.

Рассматривает довольно долго.

— Ну как? — всю гамму эмоций Рэды передать крайне сложно. От страха, словно письмо отравлено, до самой искренней надежды.

— Никак пока, — огрызается Марина. — Некоторые вещи надо попробовать самой, чтобы со вкусом разобраться. Я подозревала вид злобного розыгрыша, но чего нет, того нет. Письмо именно в Загородный адресовано, значит, знают, где ты, а шутить над Гостем Императора — может быть крайне вредно для здоровья. В общем, езжай, не знаю уж, чем ты там так приглянулась. Надеюсь, чем-то иным, нежели разноглазой... Стоп! Вспомнила! Ты же мне говорила — она ведь тебя ещё в прошлом году спрашивала, почему ты так похожа на девочку из последних книг твоего отца!

— Было б чем гордиться! — теперь уже Рэда огрызается. — Понадобилась ему девочка для сюжета, вот и описал единственную, кого неплохо знал.

— Другие бы гордились.

— Я человека знаю слишком хорошо. Не хочется кого-то изображать, — Рэда явно злится.

— Собой будь. Только и всего. Такие «приглашения» — довольно ценная вещь.

— После твоих — слегка не то.

— Я вечно рядом не буду. Сама понимаешь, в будущем сильно не во всём я тебе содействие оказывать стану.

Рэда пожимает плечами.

— Пожалуй, съезжу. Даже интересно будет посмотреть, как это, когда во мне будут стараться рассмотреть не меня. Приславшая говорила, что её младшая от меня из книги в жутком восторге. Посмотрим, не испугается ли настоящей.

Марина щурится почти как объевшаяся ворованной сметаной кошечка.

— Ты топор хотя бы не бери. Издеваться над детьми — всё-таки наказуемое деяние. Сейчас позвоню начальнику охраны, пусть напомнит, как быстро делать тревожные звонки.

— Высокого же ты о людях мнения!

— Зато живая. Того же и тебе желаю! — скалится во все тридцать два Марина.

Рэда не спешит уходить.

— Ещё что-то случилось?

— Не знаю, в чём идти. В новогоднем нельзя, наверное?

— Получше советчицу найти не могла? — раздражается Марина. Ведь, не могла на самом деле. Старших друзей у Рэды нет, близкого возраста поблизости только Херктерент, — В новогоднем действительно не стоит. Оно у тебя хорошее, но пригласившая тебя в нём видела и может неправильно понять. Новогодние у всех почти карнавальные. А там — несколько иной уровень праздника.

— Но у меня другого парадного платья нет...

— Ты что, совсем маленькая девочка? Третий год учишься, а про Пантеру забыла?

— А разве в каникулы к ней можно?

Марина упирает руки в бока.

— Рэд! Я тебя по голове, вроде, не била. Что же ты тогда так туго соображаешь? Бери машину, и езжай к Красной Кошке. Она, на самом деле, любит «сордаровок» почти как своих детей. «Приглашение» покажешь — дальше она и сама всё сделает.

— А если её нет?

Марине хотелось ругнуться, но вовремя вспоминаются собственные страхи пару лет по аналогичному поводу.

— В это время она всегда на месте! Думаешь, только тебе одной тряпки могут понадобиться? Так что бери машину — и вперёд! — «А ещё я просто свяжусь с Прекраснейшей Ягр. Сама-то она Рэду может просто не помнить».

— Ожерелье надеть не забудь, — смеётся Марина на прощанье.

Рэда только рукой машет. Она не забудет, и так почти не снимает. Кроэн даже пошутила «Р, мальчики любят подглядывать, и хвастаться друг пред другом: «я видел ту или иную без одежды». Часто это ещё и по двусторонней договорённости происходит. В отношении тебя высшей степенью скоро будет считаться иное. Будут говорить «Представляете, я Рэдрию без ожерелья видел!» Все такому счастливчику будут страшно завидовать».

Самой Рэде шуточка, впрочем, показалась смешной.

С Хорт Марина не поехала — она не из тех подруг, с кем хорошо по магазинам ходить. У Соньки даже есть крайне низкий уровень оценки некоторых из своего окружения на предмет того, кто на что годен. Кому-то было заявлено: «С тобой я без колебаний пойду в бой, а с ней — только по магазинам».

В общем-то, у сестрёнки характеристики тоже отличаются убийственной точностью, только требуют некоторого напряжения мозгов для осознания. Количество голов в окружении сестрёнки и количество мозгов там же никогда не совпадало. Некоторые даже гордились, думая, что ездить с Софи за покупками — признак особого расположения принцессы.

Мило улыбаться и вежливо разговаривать с неприятными людьми Софи умеет примерно с тех же времён, что и говорить. Вежливость, в конце концов, ничего не стоит. Только Марина и знает, к кому Софи по-настоящему привязана, а кого терпеть не может. Остальные могут продолжать пребывать в плену собственных фантазий.

Огромный Загородный принял всех, каждой нашлось что-то своё. Марина, прожившая здесь приличную часть жизни, и не знала, оказывается, сколько во дворце всего.

Ну, допустим, коллекция живописи вещь общеизвестная, но Инри обнаружила огромное число альбомов с репродукциями, включая чуть ли не все за последние сто лет. Зарылась в их изучение.

Медуза показала корабли, мимо которых Марина годами ходила, не замечая.

Кроэн, ожидаемо, закопалась в библиотеке. Ещё никогда не было, чтобы все книги были только в её распоряжении.

Динни катается на всём, на чём только можно кататься зимой. Периодически пытается вытащить всех поиграть в снежки. Иногда даже получается.

Оэлен, под настроение, к кому-нибудь присоединяется. На коньках держится лучше Динни, но той это дело нравится, а Оэлен — нет. О кораблях или живописи рассуждает как Медуза или Инри, но опять же, без особой увлечённости.

С Мариной весьма грамотно разговаривала об оружии.

Она и интересы разноглазой разделяла, тоже совершенно без одержимости. Чрезмерно контролируемая дома, вырвавшись на относительную свободу, Оэлен тут же принялась пробовать и участвовать во всём доступном, во всех сферах, до каких могла дотянуться, особенно то, от чего её дома старательно отгоняли — подводные лодки или стрелковое оружие, противоположный или собственный пол, крепкие напитки или сигареты — что именно пробовать, Оэлен дело нет. Она вкуса не знает ещё, вот когда узнает, тогда и решит, подходит ей это или нет.

Кажется, именно это желание разноглазая и разглядела. Она никого ни к чему не принуждала. Но, кажется, от Оэлен получила даже больше, нежели хотела. Благо, физическое развитие островитянки сильно опережает возраст.

У разноглазой даже выражение лица меняется на глуповато-мечтательное, когда речь о островитянке заходит. До выражения, с каким она рассуждает о Софи, пока не доходит. Но нотки уже те же самые. Притом, Оэлен совершенно не заинтересована в получении от разноглазой чего-то материального, пару вещей взяла исключительно из вежливости, хотя Эр могла дать гораздо больше.

Насколько Марина знает, Оэлен сейчас старательно подыскивает, к кому бы напроситься в гости на летние каникулы. Причём неважно куда, лишь бы подальше от Архипелага и «любимой» матушки. Марина чуть сама её не позвала, одно удержало — ей самой на Архипелаге понравилось, и если в море ничего в худшую сторону не изменится, Марина как раз и собиралась на Архипелаге этим летом быть.

Впрочем, в случае приглашения Оэлен жить бы ей пришлось в другой части Острова, а не дома. В любом случае, пока приглашения не было... Правда, ещё разноглазая со своими широченными взглядами, есть. Но Оэлен из виду упускать не стоит. Ведь именно у таких получается, если совсем что-то не выходит, последнюю пробу в жизни совершить, лекарств, например, выпив больше, чем нужно.

Ибо, исходя из того, что Марина слышала, матушка Оэлен очень уж хотела, чтобы дочки жили лучше, чем мать. Правда, методы при этом применялись такие, что две и вовсе сбежали, едва достигнув совершеннолетия. Третья движется в том же направлении. О судьбе младших Марина думать и вовсе не обязана. Но не исключено, что вмешается, ибо когда откровенно над кем-то издеваются, Херктерент подобное крайне не нравится.

Наплевательское отношение Кэретты на подобном фоне выглядит чуть ли не положительно. Марине хотелось когда-то, чтобы мать с ней больше общалась. Но Кэретта вообще никуда не лезла.

И уж тем более не проверяла, цело ли что там у дочери между ног, что применялось в отношении Оэлен и её сестёр. Самое откровенное домашнее издевательство, распространённое куда сильнее, нежели по официальной статистике. И дело не в раннем развитии островитянок, а в крайней низости человеческого характера. Целостности определённой части тела придавалось совершенно нехарактерное для Архипелага и большинства регионов Империи вообще, повышенное значение. Насколько Оэлен могла вспомнить, даже среди самой дальней родни, потомков выходцев с Юга не имелось. Тогда ещё что-то логичное можно бы было придумать.

Притом все островитянки прекрасно знают, что за предметы входят в стандартный солдатский или матросский паёк, и как их надлежит использовать. В этом этом вопросе только столичные с недавних времён стали их догонять.

Ненависть у Оэлен при некоторых рассказах о жизни дома просто зашкаливала. Да и жившее недалеко Инри и Медуза тоже подтверждали, что слышали много нехорошего. Но чтобы зашевелилась полиция, тем более, такая обленившаяся, как на Архипелаге, требовался, как минимум, труп с тяжкими телесными повреждениями. В тех краях правоохранители, похоже, и вовсе не знали, что в действующем законодательстве есть ещё и статья «доведение до самоубийства».

В общем, если Оэлен поедет домой, пистолета ей Марина не даст. Убийства родственников — тяжкие преступления, пусть те иногда и заслуживают.

Разноглазая этим летом, вроде бы, тоже на Архипелаг собирается. Соньку, похоже, этим летом унесёт на Дальний Север. Больно уж Эр теплолюбива.

Чем-то своей универсальностью Оэлен напоминает Марине Хейс. Вот только та изначально цельной была, Марина в этом уверена. Да и определённую сторону жизни фактически игнорирует по сегодняшний день.

Хотя и вспоминается шуточка времён попытки создать универсальную пушку, пригодную чтобы быть полевой, противотанковой и зенитной. Частично даже получилось. Но осталось выражение «Она действительно может вести огонь по любым целям. Только по всем одинаково плохо попадает».

Насколько Марина знает, сейчас все формально универсальные орудия переделаны в противотанковые.

Универсалы среди людей, вроде той же Хейс, редчайшее явление. Оэлен откровенно не дотягивает. Как та пушка, окажется лучше всего подходящей для чего-то одного. Только, в отличии от орудия, разобраться с этим предстоит ей самой. И сомнительно, что разноглазая станет ей помогать. Ибо у той у самой в голове тоже крайне специфическое содержимое.

Оэлен пару дней явно была не против перейти к более близкому общению с Мариной. Видимо, сказалось предшествующее общение с разноглазой. Но хватило мозгов понять — Херктерент ни в чём подобном не заинтересована. Особой назойливостью не отличается, в противном случае уже от Марины могли бы быть неприятности.

Но раз действия нет, то нет и противодействия.

Есть только подверженность влияниям. Причём, довольно быстро проходящая. До следующего появления раздражителя. Впрочем, переключения на увлечения разноглазой пока не произошло.

Какой-то не такой теперь Загородный, утративший привычную суету. Что-то неуловимо ушло отсюда вместе с засекреченными помещениями. Теперь, как в раннем детстве, всюду можно… Но чего-то не стало. Привычно было, когда все и всё постоянно в движении, что-то делается, к чему-то готовятся, притом без особой разницы, к чему именно — фронтовой операции или Сонькиному Дню Рождения.

Видимо, последний из крупных дворцов, отчасти продолжавший оставаться военным объектом, именно этой своей второй частью и был для Марины притягателен.

Понятно, зачем убраны привычные функции — дело в безопасности, причём, в первую очередь, как раз самой Марины, уже попадавшей под самую настоящую бомбёжку,а если рассматривать вопрос с формальной точки зрения — даже и не под одну.

При нынешнем уровне развитии техники центр связи, способный обеспечить связь с войсками любого фронта на любом материке оборудовать можно где угодно. В Загородном было далеко не худшее место, тем более, благодаря отличной маскировке, даже на территории владения за время войны не упало ничего.

Хотя разведка всех уровней и степеней подчинения сплошь и рядом, предоставляя данные в интересах бомбардировочных командований — причём, похоже, на обеих сторонах материка — сплошь и рядом рисует на картах стратегические объекты без надлежащих доказательств, что они именно там находятся. Что неоднократно уже приводило к переводу боеприпасов на малонаселённые местности.

Конкретно на этом участке карты никому из разведчиков просто не взбрело в голову что-либо нарисовать, поэтому здесь всё и цело. Притом бомбардировщики к Столице прорывались уже многократно.

Интересно, миррены на самом деле думают, что огромные Императорские охотничьи угодья в окрестностях Столицы до сих пор только для охоты используются? Похоже, что так, раз ни одной бомбы на этот район не уронили. Хотя на деле, под сенью лесов уже много чего попрятано. Да и вырублены они в весьма серьёзном объёме. Это только с неба кажется, что деревья до сих пор на своих местах. Да и то, кажется только тем, кто смотреть плохо умеет.

Впрочем, на аэрофотоснимках резиденции на самом деле ничего не разглядишь. Кажется, летишь над районом маловысотной жилой застройки.

Нынешним гостям в Загородном хорошо. Они тут раньше никогда не бывали, и масштабов для сравнения попросту не имеют. Впрочем, даже доведись им тут раньше бывать, перемены оценили бы в лучшую сторону. Только Медузе, возможно, взгрустнулось бы слегка, ибо с подводным командованием и даже некоторыми лодками в Океане связь отсюда можно было поддерживать.

Да и то — очень уж высокий у теперешних гостей, включая Рэду, запас легкомысленности. Может, возрастное... Хотя маловероятно, Марина, сколько себя помнит, сверстников по запасу серьёзности превосходила всегда... Ладно, признаем самой себе — излишнюю серьёзность и даже мрачность временами просто разыгрывала.

В конце концов, у неё, как и у большинства, есть несколько созданных образов, поддержанием которых надо заниматься время от времени, тем более, не такая уж у неё и обширная коллекция. Не как у некоторых, с двумя буквами иномирной азбуки на сумочке, чуть ли не к каждой перчатке новый облик прилагается.

Теперь центр связи, одна из фронтовых ставок, где-то в другом месте. Может, куда ближе к линии фронта, может, наоборот, гораздо дальше. Жить теперь с ощущением, что одно из любимых мест в силу объективных причин прекратило своё существование.

Точнее, большая часть передислоцировалась куда-то, отчего Марине нисколько не легче. Ради интереса проверила журнал посещений. Номинальный владелец появляется тут теперь очень редко. Кроме него и Кэрдин, за последние несколько месяцев значимых людей тут, считай, и не бывало никого.

Да и эти двое не то мучаются, не то наслаждаются, воспоминаниями о прошлом. Кэрдин, действительно, проводит в Столице куда больше времени, нежели Император. Всё-таки её профессиональные обязанности в очень значительной мере связаны с огромным городом. Большинство не слишком вписывающихся в действующее законодательство деяний с политическим подтекстом именно здесь происходят.

Некоторые из происшествий, по распространённому мнению, являются провокациями аппарата Кэрдин, направленными на поддержание и усиления её влияния. Впрочем, сам факт многолетнего влияния министра на множество сфер жизни страны и так никем не оспаривается.

Интересно, Рэду на самом деле позвали только из-за внешнего сходства с вымышленным персонажем, или и здесь какой-то подтекст выискивать надо? Как говорится, скоро узнаем. Ибо чем дальше, тем сильнее понимаешь — две вещи сосуществуют, хотя и не всеми замечаются. Упрощение сложных процессов. И усложнение простых.

И в отношениях между людьми очень часто одно принимается за другое.

Например, у самой Марины тоже есть приглашение туда же, куда собирается Рэда. Но её там под угрозой расстрела не будет.

Успело ещё до школы приестся. Тем более, там никого не будет из тех, кого хотелось бы повидать. Таковых и так не слишком много, список на перспективу расширить не помешает, но элементарно лень этим сейчас заниматься.

Вот Рэде связи за стенами школы явно не помешают, не стоит забывать, сколько на таких контактах всякого-разного держится. Кое-что даже работает.

Уже под вечер неожиданно приходит дворцовый комендант с докладом, что Гостья Её Высочества сегодня ночевать не приедет. И, вообще, неизвестно, вернётся ли она до окончания каникул.

Вместо ответа Марина сперва вызвала начальника охраны. Новый разговор шёл уже по громкой связи. И уже после первых фраз Марина готова была орать чуть ли не громче по этой же связи транслируемых сирен воздушной тревоги.

Такого удара с самого неожиданного направления она совершенно не ждала, но вот — удар получен, и ни отбить, не защититься.

Кэ-рет-та каким-то хитрым образом убедила Рэду до окончания каникул побыть в другом месте. Поневоле вспоминается — она не только с клинком в руке, но и в жизни, великий мастер всевозможных обманных движений. Всегда наносила — и сейчас ловко наносит — удары с самой неожиданной стороны.

На этот раз, очевидно, в отместку за долгое игнорирование, решила стукнуть через Рэду. К аппарату так и не подходит, за неё тамошний комендант разговаривает.

Все протоколы безопасности соблюдены, сомнений в личности или в том, что говорит не под контролем нет ни малейших, в противном случае начальник охраны уже бы поднимал боевые группы, попутно сообщая наверх о чрезвычайной ситуации.

Но чего нет, того нет. И если кто за разговором и следит, то как раз Кэретта собственной персоной. А уж как она может молча злорадствовать, Марина прекрасно знает.

Да и комендант начинал свой доклад с заявления — все коды безопасности верны и подтверждены дополнительно. Не забыл о напряжённых отношения Загородного и «Дворца Грёз», хотя последнее сейчас не более, чем фигура речи.

Верить ли, будто Кэретта совсем ни при чём и к приглашению совсем никакого отношения не имеет? Факты — они вещь такая, в зависимости от интерпретации события совсем по-разному могут выглядеть.

Внешней телефонной связью из Загородного Рэда пользовалась всего один раз, тем более, Марине сразу ясно, куда был сделан звонок. Пресловутая семейная вежливость, зачастую существующая вопреки здравому смыслу.

Больше Рэда не звонила никуда, и ей не звонил никто, а вся переписка, тоже буквально из нескольких писем, вся прошла через канцелярию.

Кэретте не составляло ни малейшего труда узнать, кто и куда ездит из Загородного. Могла и просчитать, где, и по кому именно стукнуть, чтобы наверняка посильнее зацепить Марину.

Об адресатах поступающих в Загородный писем без грифов Кэретта имеет право знать.

Проявляла ли она подобное любопытство?

Марина и сама догадывалась — Рэда в гостях может и задержаться. Вот это и произошло на самом деле. Только с неожиданным дополнительным участником.

Ещё ведь вспоминается, что где-то в тех же краях сейчас Сонька курсирует, а у неё, к готовому запасу взрослой вредности, ещё и запас подростковой вреднючести до конца не истрачен.

Что тоже может быть чревато при определённых условиях.

Впрочем, тут и сама Рэда хороша. При всём, что слышала от Марины, повелась на обаяние Кэретты. Так тоскует о существовавшей у ней исключительно в биологическом смысле, матери?

Кэретта злюка куда хуже самой Марины, но в отличии от дочери, может притворяться куда более разнообразно.

Вот и сыграла против Марины, тем более, что теперь со стороны партия выглядит совсем не сложной.

Как там разноглазая говорит про свою любимую игру? «Поставлен детский мат». Херктерент знает, насколько такой позорно получить, особенно для человека, считающего себя достаточно опытным.

Остаётся только позвонить завтра Рэде и высказать, всё, что о Хорт теперь думает. Сама-то Кэретта ночевать в гостях не остаётся никогда.

Хотя, время для принятия решения ещё есть. И при более здравом размышлении, Марина решает звонить завтра не Рэде, а Главе Дома, где она сегодня ночевать собирается. Раз уж он такой честный, то лучше сперва с ним поговорить. Заодно и с мотивом поступка Кэретты всё станет понятнее. Ибо с ней-то он точно разговаривал, причём, совсем не обязательно видел саму Рэду.

С Хорт Марина говорить будет только после разговора с Главой, раз он не только честный, но и умный, то должен знать: Марина и Кэретта — ещё те кошка с собакой. И уж ему-то совсем незачем ссорится с одной, пытаясь угодить другой.

По кому Марина ударит, в случае чего, просчитать не сложно. Еггты испокон веков придерживались принципа коллективной ответственности. Сама Марина этот принцип тоже не считает устаревшим.

Да и как-то принято бить, если не достать непосредственного виновника, по лицам своего поколения. Таковые в поле зрения имеются.

Но в любом случае, сперва следует поговорить. По результатам переговоров в числе пострадавших вообще может одна Рэда оказаться. Она неприятности от Марины уже переживала. Новеньких захотелось?

Вроде бы даже такое извращение есть, когда удовольствие доставляет получение боли. Хотя Хорт, вроде бы, ни в каких особых отклонениях замечена не была.

Ладно, с серьёзными разговорами повременим до завтра. Сегодня ещё не кончилось. Захотелось чего-то не запретного и одновременно продолжающего представлять интерес. Самой в голову, редчайший случай, абсолютно ничего не лезет.

Додумывается только пойти поискать кого-либо из девчонок, посмотреть, чем та занята и присоединиться, хотя, допустим, на коньки становиться, совершенно не хочется.

Но идеи свои Марина чаще всего стремится реализовать побыстрее, иначе они рискуют утратить ценность уже для неё самой.

Как по заказу, островитянки находятся все вместе. Сидят и в «Затонувшие острова» играют. Хоть в чём-то везёт, игра не из самых любимых, но способ убить время получше многих. Тем более, всё будет относительно на равных.

Тут нет разноглазой с её уникальной способностью просчитывать чужие ходы. В играх Эр это умеет замечательно, в жизни — не умеет вовсе, ещё и считает, будто игровая способность и жизненная — это две разных вещи, никак не связанных между собой.

Ещё думает, что с математикой данная способность тоже не имеет ничего общего, успехи не лучше прочих, хотя ничего не понимающую в числах и формулах личность, за кого всё решают другие, не пытается изображать.

Марина замечает — уровень у всех довольно близкий, нет такого колебания, как у эшбадовок, хотя, кроме Марины, они большинства из них значительно младше. Видимо, всё-таки сказывается «Затонувшие» не зря считается игрой для умных. Чтобы в «сордаровку» попасть, танцевать можно и вовсе не уметь.

Те, с кем крабов ловить доводилось, только телом умели владеть в совершенстве. Со всеми остальными умениями далеко не у всех было хорошо. В том числе и с умением играть в довольно сложные игры.

Кроэн, ожидаемо, успевает похвастаться, «я у сестры выигрывала всегда», благо правила позволяют играть вдвоём. Впрочем, Марина не станет утверждать, будто тёзка плохо играет. Это как с Эридой и «смертью императора» — Марина сильный игрок, но разноглазой проигрывает всегда.

Лёгкая степень нездорового возбуждения присутствует только у Медузы, но с ней всегда так, стоит зайти разговору неважно о чём, лишь бы касалось погружения в морские глубины. Причём в игре погружение и всплытие — две совершенно не связанные вещи. На дне и насовсем можно остаться, причём, победителем в игре.

Это в реальности подводники пьют за то, чтобы число всплытий совпадало с числом погружений. На Архипелаге, как раз главном острове, памятник есть тем, чьи лодки уже никогда не вернутся. Причём не все перечисленные корабли погибли в военное время.

Игра имеет свойство затягивать. Причём все стараются руководствоваться «правилами», никому не подыгрывая и не стремясь к временному союзу, чтобы побыстрее выбить кого-то. Сидели почти всю ночь, спать отправились уже ближе к рассвету. И то не доиграли. Причём, лучшее положение оказалось у Оэлен, хотя она стремится уметь делать всё, но особо не выделяться.

С утра пораньше Марина отправляется звонить. Глава Дома возглавляет одно из ведомств, нареканий к работе нет, но сам он из тех, кто работает исключительно в установленные законом часы. Праздничные дни ещё не закончились.

Далеко не Император, Кэрдин или Херт, словно не знающие такого понятия, как «продолжительность рабочего дня».

Разговор Марина собиралась вести по принципу «ввяжемся в драку, а там поглядим». Именно так всё и пошло. Как и все деятели подобного ранга, удивляться человек не умеет. Церемониально приветствует Марину — определённый этикет за несколько десятков лет уже успел выработаться даже при телефонных переговорах.

Принцесса тоже всё помнит и отвечает, как полагается.

Потом начинается неожиданное — зачем-то сообщается, насколько его младшая дочь очарована Рэдой. И как он благодарен Марине за возможность установить контакт с таким человеком. Хорошо, Херктерент точно помнит, сколько девочке лет, иначе бы решила, речь идёт ещё об одной Эриде, чьим слабостями потворствуют.

Впрочем, чужие дети растут очень быстро. Разноглазая тоже была маленькой.

— Вы настолько хорошо успели узнать Рэдрию Хорт?

— Я настолько хорошо знаю собственную дочь. Такой счастливой я её давно не видел. Ещё раз благодарю вас за возможность установить контакт с Рэдрией.

Что-то странное. Неужели прототип вымышленного персонажа может произвести такое впечатление на ребёнка? Марина краем глаза следит за новинками литературы, и знает — популярность отца Рэды резко рванула вверх. Причём именно из-за подростковых книг, связанных общими персонажами, один из которых, действительно, списан с Рэды, какой она была несколько лет назад.

Впрочем, Марину сейчас совсем другой вопрос волнует, в котором Рэда — только одна из составляющих.

— То есть, инициатива её приглашения исходит от лица вашего Дома?

— Целиком и полностью. Мы наняли её на работу. Скажу больше, мы даже рассматривали вопрос о предоставлении ей статуса младшего члена дома, но воздержались исключительно из-за знания, о получении Хорт своего нынешнего статуса от вас.

Вот так так! Причём же здесь тогда Кэретта? И зачем она вообще влезла?

— Её Величество имеет отношения к происходившим вчера событиям?

— Её Величество присутствовала на переговорах в сопровождении Её Высочества Софи.

«В сопровождении её высочества» — Марина чуть не расхохоталась в голос. Даже пожалела, её там не было. Да Сонька же была зла, как неизвестно кто! «В сопровождении»!

При всех своих недостатках, красота Кэретты всё равно при ней. Сонька же её, в лучшем случае, догоняет. И точно не перегнала ещё. А уж напомнить, кто тут линкор, а кто — эскортный корабль, Императрица и сама догадается. Чтобы там не было с Рэдой, сестрицу точно вчера по уши макнули во что-то крайне неаппетитное.

— Её Величество решила оказать юридическое содействие Рэдрии Хорт.

— И всё?

— Несколько ранее удостоила Хорт беседы.

Кто это Кэретту покусал? Не слишком давно она с трудом удостаивала Рэду статуса человека. И то только потому, что на всевозможных рангах и соблюдении формальностей помешана как бы не в большей степени, чем Хорт. Как-никак, Главой Дома Марина какое-то время была.

— Моя сестра с Рэдой разговаривала?

— Насколько мне известно, Её Высочество к Рэдрии Хорт даже не приближалась.

Как побитой Рэде слёзы вытирать — тут Сонька первая. Но там все свои и условно равные были вокруг. Но в старом круге общения моментально начинает задирать перед низкородной нос. Ничего в этом мире не меняется.

Но Кэретту точно кто-то покусал, ибо она знает куда больше рангов и подрангов людей, нежели их существует по всем писанным и неписанным законам вместе взятым. И ни по каким из них Рэда не попадает в тот круг, кого бы Императрица общения удостоила по собственной инициативе.

Но что было, то было. И это Марине совершенно непонятно. Ладно, хоть удалось выяснить, что против Марины Кэретта ничего не замышляла. Хорт просто попала в поле зрения любопытной Кэретты.

Неужели она просто развлекалась?

— Передайте Рэдрии, чтобы она при первой возможности связалась со мной.

Быстрая же Рэда, оказывается, в точности по совету Марины и поступила, вон с какой скоростью установив связь с весьма влиятельным человеком. У них связи внутри Дома прочны на деле, а не на словах. Друг друга держатся. И, что редчайшая редкость по нынешним временам, ни в чём предосудительном не замазаны. Хорт там, действительно, нужна, раз чуть не предложили младшим членом Дома стать.

Кстати, надо подумать, не намекнуть ли Рэде на такое? Древнее право на них действует, самой Рэде ни от чего отказываться не потребуется. Папенька ещё наверняка и рад будет от неё избавиться одним из самых достойных и ни на кого тени не бросающим способом. Что статус от Марины получен — так это Хорт только на пользу, напрасно Глава волнуется.

Вот только, как всегда, есть одно «но». В установлении контакта главную роль сыграл описанный образ Рэды, а не она сама. Отец талантлив, так дочку расписал — Марина, читая книжки, увидела множество знакомых черт.

За книжки надо Кошмар поблагодарить. Марина два года назад считала, что уже выросла из такого. Но надо же было о чём-то не взрывоопасном с девочкой разговаривать! С неожиданной стороны подступила польза от прочитанного.

Рэда на сравнение с книжным персонажем, вообще-то, обижается. Сумеет ли свой характерец придержать, чтобы не обидеть ребёнка, по-детски влюблённую в книжную Рэду? Впрочем, если не сумеет, ей же хуже будет. Портить жизни не только Кэретта умеет. Обиды этот Дом крайне плохо переваривает. Причём «плохо» происходит у них от «никак».

Хотя спесивостью из известных Марине членов этого Дома никто не отличается. Со смелостью тоже всё в порядке. Кинулась же одна из них Рэде помогать, когда увидела, что Хорт плохо. Все остальные выжидали, что скажет стоящая с пистолетом в руке Марина. В тот момент ведь только она и знала, что не будет стрелять. Зашевелились только после того, как принцесса озвучила своё мнение.

Показала, бросившись к Рэде семейную смелость. Поведение Еггтов во времена Великой войны Мариной оценивается крайне неодобрительно. Работать на оборону можно очень сильно по-разному, родственнички оказались ни на что не годны, кроме высокопарной болтовни.

С этим Домом было всё по-другому. Дом тоже древний, только с другой стороны — отдалённые потомки храатского вождя, первым перешедшим на сторону грэдов. В отличии от некоторых других Домов, выпячивающих своё негрэдское происхождение, этот Дом грэдский даже в большей степени, чем иные грэдские. Военных заслуг у них в этом веке гораздо больше, чем у Еггтов.

Глава Дома времён Великой войны был генералом Генштаба. В первый месяц войны, во времена лихих кавалерийских рейдов погиб генерал тяжелой конницы — его младший брат.

Это был только первый из ударов, обрушившихся на Дом. У Главы было пятеро сыновей. Наиболее близко с Мариной пересеклась судьба старшего. Капитан 2-го ранга, служил на том же броненосце, что и дядька Хейс. Убит тем же снарядом, осколки которого смертельно ранили командира корабля.

Второй и четвёртый были пехотными офицерами. Оба полковниками были. В этих чинах и погибли. Младший был лётчиком. В авиации и сейчас высок процент выходцев из титулованных семей. Тогда он был ещё выше. Новый род войск привлекал молодых, отчаянных и блестящих. Только для многих этот блеск оказался сродни блеску падающих звёзд.

Нынешний Глава был третьим сыном, только он и пережил войну совсем молодым генералом, командующим дивизией. Трижды был ранен, один раз тяжело. Тяжёлое ранение чуть не отправило генерала на костёр. Спас прогресс медицины, точнее клинические испытания новых препаратов. Генерал знал, что умирает, и что там на нём проверят напоследок ему было всё равно.

Может, по итогам испытаний кто-то другой потом не умрёт. Послужит генерал Империи последний раз, поспособствовав снижению уровня санитарных потерь.

Испытания прошли очень удачно, генерал снова встал в строй.

Выйдя в отставку после войны уже полноправным Главой, переориентировал промышленные интересы Дома на производство медицинских препаратов. Успешно занимается этим по сегодняшний день.

В эту войну чуть не погибшему в прошлую Дому пока везёт — сыновья генерала воюют, даже не были ранены. Так как Дом числится Древним, возможна передача состояния и по женской линии, благо дочери есть.

Если Рэда не слишком зазналась, то, позвонив, попадёт в центр связи дворца — жалкие останки того, что было здесь совсем недавно. Оттуда по местным уже быстро найдут саму Марину, на самый крайний случай вызовут её громкой связью. Так что, просто сидеть и ждать смысла не имеет. Но всё-таки интересно, как быстро Р зашевелится?

Пока же можно поскучать. Каникулы на всех островитянок, кроме Динни, уже убежавшей кататься на лыжах, повлияли одинаково — все превратились в жутких сонь. И то, что вчера допоздна сидели, зацепив уже и начало сегодня, к делу не относится. Марина и Динни рано поднялись.

Если уж Рэда так на формальностях помешана, то должна понимать — просьбу принцессы с ней связаться надо выполнять побыстрее. Особенно, если это Марина.

За четверть часа звонка не последовало. Ладно, спишем на то, что вилла очень большая и искомого человека так сразу не найдёшь. Проходит ещё четверть часа. Херктерент начинает испытывать лёгкое раздражение.

Даже если Рэд спит, должны были бы разбудить.

Следующая четверть часа.

Марина уже начинает подумывать, чего бы такого понеприятнее Рэде сказать. Впрочем, время на нормальный разговор у неё пока есть. Только оно сокращается.

Как там Кэрдин говорит — «Вы знаете, сколько одна минута моего времени стоит?» И она очень не любит, когда минуты эти куда-то бесцельно уходят.

Время Марины не настолько дорого. Но оно тоже сильно не бесплатное, пусть ценность и не в деньгах измеряется.

Звонок, наконец, раздается. Рэда так и не узнала: ещё несколько минут — и у неё в жизни могла бы начаться полоса очень сильного невезения. Но, к своему счастью, до телефона она добралась вовремя.

— Решила наёмной собеседницей побыть? — не удерживается Марина от мелкого укола.

Если вспомнить любовь Рэды к собственному статусу, то может получиться сильно обидно. Хотя в Великих, да и просто богатых домах, таких довольно много. Не прислуга, статус повыше.

Для некоторых — чуть ли не единственное, чем они могут в жизни заниматься.

Даже позиция Кэретты, в качестве лекарства от одиночества державшей собачек, в глазах Марины выглядит гораздо честнее. Псы — не люди, и, в общем-то, обязаны на задних лапках за кормёжку бегать.

Рэда смеётся неожиданно весело.

— Марина, она просто ребёнок. Как это не смешно, но мне предстоит просто побыть её старшей сестрой. Причём, мне за это ещё и заплатят.

— Как на это её родная сестра посмотрит? Ещё ревновать начнёт, — откровенно дразнится Марина.

— Замечательно будет смотреть. По крайней мере, какое-то время... Она сильно устала от устных и письменных просьб младшей познакомиться со мной, — Рэда усмехается, — личной встречей все участники были крайне довольны.

— Не рановато решила в няньки податься? — совершенно без интонации замечает Марина, — Лучше бы фото матерей с детишками собирала, как разноглазая наша.

— Ей самой иногда нянька требуется.

— Что верно, то верно, — хмыкает Марина, — вот только телесные наказания у нас давным-давно отменены, а человек без подобного права рядом с Эр попросту бесполезен.

Теперь уже Рэда в трубку усмехается.

— Зря смеёшься, сама воспитанием должна заниматься теперь!

— И займусь! Занятие как занятие, тем более, человек мне нравится. У самой-то тоже Кошмар в наличии есть. И ты частенько её старшую сестру изображаешь.

— Вот за что я люблю тебя, Рэда, так это за потрясающую вежливость!

— О тебе, кстати, уже спрашивали, — Хорт откровенно хихикает, — девочка уже понимает, что моя жизнь и жизнь литературного персонажа — две большие разницы.

— Представляю, что её старшая про меня наплела!

— У меня слишком мало времени было, чтобы это выяснить. Но одно уже совершенно понятно — ты описана как крайне яркая личность. Спрашивали, насколько ты похожа на меня.

— Даже так! — напоказ недоумевает Марина. — Всё-таки, пока я принцесса.

— С этим никто и не спорит, — тон Рэды напоминает преподавательский. Быстро же род занятий начинает сказывается на личности. — Но теперь это я для девочки живой и настоящий человек, а ты — по прежнему, в основном, картинка.

— Ещё вчера с утра ты для неё такой же картинкой была. Кстати, на иллюстрациях ты не больно-то на себя похожа. Описание в тексте куда правдоподобнее.

Рэда снова смеётся.

— Представляешь, это заметили. Сказали, что написано лучше, чем нарисовано. Я спросила: «Какая из трёх тебе больше всех нравится?» Мне ответили: «Ты — лучше всех!»

— Заниматься шантажом нехорошо, — неодобрительно хмыкает Марина, — детей — в особенности.

— Признаю, не очень умно получилось. Но мне показалось, она была искренней.

— Ну да, ну да! — кивает головой Марина, с опозданием сообразив, что её жеста видеть не могут. — У её старшей запас серьёзности откровенно зашкаливает. Ты как-то попроще... Кстати, кроме как с её старшей, ты вчера ни с кем не виделась?

Пауза слишком уж затягивается.

— Рэд, ты меня слышишь?

— Слы-шу, — кажется Р испуганно сглатывает подступивший к горлу ком.

— Так скажи что-нибудь. Сама-знаешь-о-ком.

— Е... Её Величество сама решила ко мне подойти. Я даже не знала, что они там собираются быть!

— Что ей от тебя понадобилось? — командные нотки Марины-начальника генштаба Рэда помнит отлично.

— Не... не знаю. Правда! — Рэда откровенно трусит, что с ней бывает крайне редко. — Она вопросы задавала, словно в романе или фильме каком. По-моему, даже те же самые. Я даже почувствовала себя, словно в фильме.

Марина хмыкает. Всё становится понятно.

— Тебя проверяли. Видимо, ей было интересно — она тебя запомнила, у неё очень хорошая память на лица и имена — насколько ты соответствуешь её представлениям о девушке определённого круга. Раз ты до сих пор там, то могу поздравить, проверку Императрицы ты прошла. В противном случае она бы велела тебя выгнать.

— Я очень сильно тогда испугалась! — Рэда говорит очень быстро, — Честно-честно. Даже не помню, что именно говорила.

— Повторюсь, раз ты до сих пор там, то проверку Императрицы ты прошла.

— Зачем вообще надо было меня проверять? — недоумевает Рэда.

— Спроси чего полегче. Она сама не всегда свои мотивы может понять. Подозреваю банальное развлечение от скуки.

Рэда только пыхтит в трубку. Не самое приятное ощущение — быть мышкой для опытов. Интересно, живой игрушкой работать намного лучше?

— В школе-то появляться собираешься, или к ним насовсем решила перебраться?

— Приеду к началу учёбы... Хотя мне тут предлагали остаться, и даже учителей нанять, чтобы я школьные экзамены сдать могла.

— Щедро! — усмехается Марина, — При большом желании и определённой наглости вообще бы до конца жизни могла при них пристроиться. Особенно, если как следует их младшей будешь на мозги капать. Дети — весьма забывчивый народ.

— Знаешь, — Рэда определённо злится, — я не планирую ни при ком пристраиваться. Есть на жизнь кой-какие планы.

— Совсем недавно готова была содержанкой стать, — Марина рассчитывает, что Рэда швырнёт трубку, но та отвечает довольно спокойно:

— На не слишком длительный срок и под определённые гарантии. Причём ты мне сама соглашалась помочь, если кому-то захочется слишком много сладкого. Или это тоже была часть шутки?

— Скажем так, — Марина призадумывается, — и да, и нет. Про тебя я же знала, никому ничего не захочется, — «Хотя я с лёгкостью могла что-то такое устроить. Может, и стоило... Но поезд ушёл», — Но вообще, если кому-то слишком уж многого начинает хотеться — то такого я остановить помогу. Что, там такие уже появились?

— О чём ты говоришь!

— Гнев глупенькой девочки не изображай, — Марина посмеивается, — я всё о том же. Сама понимаешь, о чём...

Кажется, Рэда с трудом удерживается, чтобы трубку не бросить. Всяко бессмысленно — всё равно, остыв, придётся перед Мариной извиняться. Больно уж сложная штука — жизнь.

— Марина, ты на меня так злишься, потому, что я чего сумела добиться сама, в смысле, без твоего участия? Ну, и что с того, что благодаря исключительно внешности?

В мозгах Хорт не откажешь, впрочем, Херктерент это и так известно.

— Ещё скажи, я тебе завидую, — хмыкает Марина, — если по пунктам разбирать, пока ты ещё ничего не добилась. Даже аванс на твой счёт поступить не успел. Да и сама ты тоже даже благодаря внешности, добиться ничего не смогла. Дело ведь не в твоих внешних данных, а в их описании, сделанном не тобой. Да чьей-то наблюдательности. Собственно, сама знаешь, кого благодарить надо за наблюдательность. И что она младшую сестру любит.

— Злюка ты, Марина. Вообще чему-нибудь радоваться умеешь?

— Умею. Ещё как! На Юге полно гористых местностей. Там землетрясения сильные бывают. Вот тряхнёт... Чтобы город какой-нибудь... Да со всеми жителями... Да без наших бомб... М-м-м... Вкуснятина получиться! — Марина причмокивает в трубку.

— Не по адресу пугаешь. Я к твоим шуткам успела привыкнуть.

— Я не пугаю, я на самом деле такая.

— Испытываю серьёзные сомнения, — похоже, Рэда освоила интонацию непрошибаемой иронии.

— Тебя от телефона ещё прогнать не пытаются?

— Она для этого слишком хорошо воспитана. Получше, чем в некоторых других Великих Домах.

— А в глаз?

— Через этот вид связи подобные действия пока невозможны, — голос у Рэды — как у звукового оповещения об отмене воздушной тревоги, такой же невыразительный и скучный.

— Ладно, пока. Иди, играй с детишками.

В общем, текущую ситуацию прояснили. Напридумано было много, а в итоге вовсе ничего не произошло. Даже скучно становится. Пойти этих сонь разбудить? Или сгонять, где катается Динни?

Она успехи делает, но до диверсантки-лыжницы Марины ей далеко. Нет, Динни искать точно не стоит. Херктерент своими умениями либо напрочь островитянке уверенность в себе убьёт, либо в себя влюбит, и будет за Мариной не один, а два хвостика таскаться.

Ей же пока и одного Кошмара достаточно. Она то до невозможного взрослая, то совершенно маленький ребёнок. Помладше той, при ком сейчас Рэда состоит.

Марина начинает осознавать, что значит выражение «зимняя скука». Интересно, «Сказка» вчера не сгорела? Больно уж яркое над соседями зарево было.

Что на разноглазую нашло? Она ведь раньше была не особой любительницей забав с огнём. Прогуляться да выяснить? Вот только зачем?

Всяко следующие несколько месяцев Эрида — в переносном смысле — будет под боком. Тогда можно всё и выяснить. Вопрос, по сути дела, только один — как много было запущено фейерверков, произведённых самой Эр.

В «Острова», чувствуется, доигрывать с утра не будут. Протяжённость партий — одна из особенностей игры. Но именно поэтому доигрывание, в лучшем случае, отложат до вечера. Утром почему-то у всех дела находятся. Тем более, главные любительницы поиграть — как раз убежавшая Динни и соня Кроэн.

Вреднючести запас у Кроэн оказывается изрядный. Не забыла попросить прислать отпечаток фото, где она с Императором и уже переслала его в «Сказку», чтобы сестру позлить. Марина запомнила, с каким лицом Кроэн конверт подписывала. С таким выражением только мосты во вражеском тылу взрывать. Очередное подтверждение, насколько страшными людьми могут быть вроде бы незаметные тихони.

Впрочем, залпы этой семейной войны следует отнести к разряду затихающих. Главным образом, из-за большого расстояния, разделяющего значительную часть года, участников.

Та ведь наверняка побежит к Эриде проверять подлинность снимка. И что ей скажет, при всех своих недостатках, кристально честная разноглазая?

У Императора, несмотря на года, запас мальчишества ещё не выветрился, и он фотографировался со всеми гостьями Марины.

Некоторые фотографии лицам с испорченными мозгами могли бы показаться двусмысленными, но Марина знает — при всём женолюбии Саргона даже враги не приписывали ему связей с излишне молодыми.

Как там он саму шутит над своей популярностью? «Если бы хоть десятая часть того, что про меня говорят было правдой, у нас бы население страны было больше на несколько миллионов человек».

Впрочем, сделанные фотографии, кроме тех, где Император с Мариной для публикации не предназначены. Но и не засекречены, иначе отпечатать новые снимки не получилось бы.

Но о подобных вещах пока только Марина задумывается. Все остальные просто отдыхают. Мозги ещё не доросли до переключения в нужный режим? Как знать, как знать...

Излишней весёлостью не страдает никто, или просто сообразили, чего Марина сильно не любит?

Марина уже заметила — когда бродишь где-то без цели, всё равно перемещаешься по определённым маршрутам. В «Загородном» эту способность и подметила. Вот и сейчас — никуда специально не шла, а вышла к любимому в раннем детстве подоконнику.

Лично для неё это место уже имеет налёт историчности. Именно здесь она сидела, когда произошло событие, изменившее всю дальнейшую жизнь — знакомство с Кэрдин.

Безусловно, министр многократно видела её и раньше. Сама Марина помнит её именно с этого места. Помнит, как та подсела рядом. Помнит чёрные глаза и порхающий над бумагой карандаш.

Вот рисунки, изменившие жизнь Марины вылетели из памяти. Марина их не узнала, спустя годы увидев в архиве МИДв.

Ничего бы хорошего не было, не замедли Кэрдин в тот день шаг, проходя мимо слабоумного, как все окружающие, включая родителей, считали, ребёнка.

Но шаг грозная Ягр в тот день замедлила. И разглядела то, что окружающие почему-то не замечали. Тогда тоже было начало года... Этот же самый день — второй День Рождения Марины. Только она его никогда не отмечала.

Только благодаря Кэрдин Марина сейчас может разглядывать сидящую на её месте и бестолково пялящуюся в окно, Оэлен. Впрочем, что это место Марины она знать не могла — памятной таблички там не висит.

Надо бы распорядиться прикрутить. В каждый приезд в Загородный такая мысль возникает. И каждый раз Марина забывает её осуществить — каждый раз находится куча более важных дел.

Оэлен сидит там же, где Марина когда-то. Окно огромное, подоконник ему соответствует. Двоим места вполне достаточно. Внешне из островитянок Оэлен наиболее взрослая, вроде бы и по мозгам такая же.

— Кресел, можно подумать, в резиденции мало, — ворчит Марина, усаживаясь напротив.

— Просто люблю так сидеть. Почти как дома. Тихо и спокойно. Никто на меня не орёт, потому что не знает, где искать.

— На тебя так часто орали? — на Марину в жизни не повысили голоса. Хотя между собой родители ругались весьма нервно.

— Я бы сказала, не чаще, чем на прочих. — Оэлен пожимает плечами. — Вот мозг ложечкой для приправ через уши выедали постоянно. Сама поражаюсь, как там вообще что-то осталось.

— А я-то думала, это Рэде с матерью не повезло, — присвистнула Марина, — надо же, бывают похлеще варианты.

— Да лучше бы мне, как Рэде, — со злостью выпаливает островитянка. — Плевать, что в приют бы попала. Я с приютскими общалась, хотя и запрещали. Они в нашу школу ходили. Нормальные девчонки. Страшно были удивлены, когда узнали, насколько во внешне нормальной семье может быть хуже, чем у них.

— На что они жаловались? — у Марины включается режим ищейки. Она крайне не любит, когда какие-либо преступления в отношении сверстниц скрываются. И социальный статус роли не играет. Запахнет чем-то противозаконным — позвонит Кэрдин, всё изложит и попросит меры принять. Кэрдин детей не любит, всё верно. Но её помешанность на целесообразности заставляет крайне жёстко реагировать на любые преступления в адрес несовершеннолетних.

Оэлен неожиданно добро смеётся.

— Сигареты у них воспитатели отбирали. И пиво с вином. Меня бы за такое убили бы вообще.

— То-то ты у всех сигареты постоянно стреляешь, — хмыкает Марина. — Народ тут жутко наблюдательный, и уже посчитали — ты самая курящая девушка школы.

— Пароходом не прозвали? — осведомляется Оэлен.

— При мне такого не говорили, — качает головой Марина.

— У них даже деньги были! — Оэлен чуть ли не кричит. — Причём честные, им сколько-то выдают раз в десятку. Немного, но... У них, у сирот, было, а у меня, вроде бы из с неплохим достатком семьи — ни «ведьмы». Зачем? — она чуть не плачет. Но всё-таки берёт себя в руки.

— Приютские... Помогли мне на почте завести ящик «до востребования», даже заплатили за него, чтобы я могла со старшими переписываться. Домой написать...

— Не говори, — кивает Марина, — после того, что раньше слышала, не удивлена совершенно.

— Я как сюда приехала, вернула им эти деньги. Мне Эрида заплатила, она больше предлагала, но я взяла, сколько надо.

Марина снова кивает — разноглазая была настолько поражена, как мало Оэлен запросила, что о таком чуде рассказала Херктерент. Тогда Марина не придала значения.

Островитянка продолжает:

— Как же старшие сейчас, наконец, счастливы! Там далеко! Сюда-то письма спокойно доходят, — тяжело вздыхает. — Не догадалась младшим сказать, как с нами можно связаться... Хотя... — рукой взмахнула, словно клинком рубанула. — Уже ни к чему... Натренировалась на нас. Выедены у них уже мозги. Мамочкины вместо них. «Зато будут идеальные девочки», — гримасничает, воспроизводя интонацию неизвестного Марине человека.

Херктерент пытается вспомнить пункты действующего законодательства, по которым матушку Оэлен можно было бы привлечь. Прекрасно знает — собственные представления о справедливости не слишком-то сочетаются с законом.

Вспоминается, что на островитянке было, когда она сюда ехала. Нечто вроде школьной формы, только из прошлой эпохи. Она первой из поступивших до Пантеры добралась. И в свободное время носит самые короткие в школе юбки. Такая, серая клетчатая в складочку, на ней и сейчас. Сонька и то не настолько смелая, хотя ножки у островитянки похуже. Маленько.

Длинные белые гольфы с чёрной каёмкой только подчёркивают изящество ножек... Гнать надо такие мысли подальше, пока в Эриду превращаться не начала.

— Как твои старшие от этакой «любви» сбежать ухитрились? — как же Марине «везёт» на истории различной степени черноты. Надоело уже! — Я так понимаю, даже если бы они и работали, вряд ли бы им дали заработком распоряжаться.

— Не дали бы! — кивает Оэлен. — Но знаешь, некоторые считают, что девушка должна носить украшения не потому, что ей нравится или нет, а чтобы не выглядеть нищенкой, — зачем-то вытаскивает из-под платья далеко не самую тонкую золотую цепочку с ромбовидным кулоном, — и чтобы быть картинкой, демонстрирующей достаток родителей. У них на двоих было немало. Всё-всё продали, даже браслеты...

— Ничего себе! — поражается Марина. Грэдка совсем уж в отчаянное положение должна попасть, чтобы от браслета отказаться.

— Вот именно! Купили билеты на этот огромный корабль. И уплыли. Только с тем, что на них было. На них в тот же вечер хотели в розыск подать, мол похитили кровиночек. Но там сказали — ждать три дня. А сёстры к этому времени прислали телеграмму из порта, что у них всё хорошо. Потом пару писем прислали, но их смысл был «мы живы, и это всё, что вам надо знать». У них там тоже ящик «до востребования». Я так и догадалась, как с ними связаться можно. Письма выкинули, но я запомнила, куда писать.

— М-да, история, — Марина недовольно обхватывает подбородок, — не боишься, к тебе из дома в гости могут заглянуть?

Оэлен смеётся с истеричными нотками.

— Вот этого не боюсь совершенно. Младших только в школу и отпускает. Присматривать за ними никому не доверит, а без них никуда не поедет.

— Ты летом туда ехать должна, — замечает Марина.

Оэлен смотрит с самым настоящим ужасом.

— Не думаю, что тебе со мной захочется. Мне на Архипелаге понравилось.

— А можно? — шепчет Оэлен, явно не веря своему счастью.

— Можно, — кивает Марина, — в резиденцию пустят только того, кого я разрешу.

Бросается с объятьями, поцелуями и слезами. Что за манера таким образом выражать свои чувства? Марина не отстраняется. Терпит от разноглазой, вытерпела и тут. Даже сама Оэлен по волосам погладила. Искренняя благодарность тут сильно выше ста процентов. Не взбрело бы ей что в голову, вызванное близким общением с той же разноглазой.

Сидят, как сидели. Оэлен носом шмыгает.

— Извини, что не сдержалась.

— Плевать! — машет рукой Марина, — Но на будущее запомни — я такого очень сильно не люблю. Могу и в глаз дать. И слёзы на меня тоже не действуют.

Островитянка подбирается.

— Извини ещё раз! Забыла... Мне же всё это говорили, ну как ты сильно не любишь, когда тебя трогают.

— Интересно, кто? — хмыкает Марина, догадываясь, каков будет ответ.

— Эрида. Много чего о тебе говорила. Признавалась, как ей Софи нравится...

— Вообще-то, сестрёнка тоже может стукнуть очень больно, — усмехается Марина, — единственная причина, почему Эр ещё не получила между своих разноцветных глаз это то, — щёлкает пальцами, силясь подобрать мысль.

— Это то, что она — Эрида, — заканчивает Оэлен.

— Верно! Но даже она может доиграться. Терпение у Соньки не бесконечное.

Сидят какое-то время молча. Наконец, Марина решает поделиться идеей.

— Каникулы кончаются. Надо что-нибудь устроить напоследок.

— Давай! — оживляется островитянка, — А повод есть? Ибо конец каникул — довольно грустный.

— Придумать всегда можно... Как думаешь, сёстры твои отмечают день, когда они на лайнер сели?

— Как ты догадалась? — вытаращивает глаза Оэлен. — Обе написали, что считают этот день вторым Днём Рождения. Да и у меня похожее отношение к тому дню, когда я на корабль села.

— Ну, я, вообще-то, довольно умная девушка, — посмеивается Марина, — но если серьёзно, то денёк, вроде этих сегодня как раз у меня. Жизнь очень сильно изменилась после определённых событий.

— У тебя-то что произойти могло? — удивляется островитянка, — Ты же принцесса...

— Ага! И живу во дворце, — заканчивает Марина, — только вот, не поверишь, но принцессы тоже иногда умирают.

— Прости... — но любопытство так и распирает, — С тобой несчастный случай произошёл?

— Со мной всяких случаев предостаточно было. Но именно в этот день произошёл как раз, самый счастливый в моей жизни. Собственно, именно благодаря отдалённым последствиям этого случая и ты, и я сейчас сидим, где сидим.

— Не понимаю, — мотает головой Оэлен.

— Лучше и не пытайся. Просто, кто-то в тот день оказался куда наблюдательнее прочих. И вот — я здесь сижу.

— Я про другое... Неужели тебе тоже бывало плохо?

— Представь себе, — пожимает плечами Марина, — что тут удивительного?

— Не знаю... Мне казалось, у тебя всё в жизни должно быть чудесно.

— Чудеса только в сказках бывают, да и то не во всех. Ну, так устроим что-нибудь действительно, чудесное?

— Я не против, но остальные...

«Опять этот тупой коллективный девчоночий разум!» — злится Марина.

— Сейчас позвоню, пусть Динни поищут. Рэды сегодня не будет. Этим соням уже пора бы и проснуться.

— Кроэн точно встала, я её видела уже.

— Думаю, по дороге к библиотеке? — прищуривается Марина.

— Именно.

— Пошли за ней, для начала!

— Подожди, Марина, — Оэлен почему-то смущается, что для неё крайне нехарактерно.

— Что ещё?

— Если будем сегодня отмечать твой праздник, то можно попросить, чтобы вина принесли?

М-да, недоработка, о том, что в винные погреба можно захаживать Марина сказать забыла. В каком-то смысле, даже правильно сделала. Но «правильно» и «хорошо» далеко не всегда синонимы.

— Можно, конечно. Тебе какого?

— Того, розового, ну что в горячих тогда пили...

— Так понравилось или не распробовала?

— И то, и другое... Так можно? Я не наглею.

Марина только рукой махнула.

— Тут спиртного хватит — весь экипаж «Владыки морей» спиться может. Хотя розовое они пить не будут точно.

— Почему?

Марина неожиданно щёлкает Оэлен по носу.

— Потому что оно девчоночье. Вот почему!

Островитянка трёт нос. В глазах опять играют огоньки. Марина хмыкает. Если у Эр форсажный режим включается только время от времени, то Оэлен почти всегда в таком пребывает. Сгорит ещё раньше времени.

— Марина, а давай в горячих посидим? Они здесь такие красивые! — аж руками за щёки хватается от переполняющих эмоций.

Сказывается влияние разноглазой. Хотя насчёт богатства отделки всё верно. Намного лучше, чем в школе. Статуи точно оригиналы, а не копии. Весьма откровенные.

Марина склоняет голову набок.

— Понравилось с голой принцессой вино пить? — интересуется, впрочем, совершенно без выражения.

Оэлен смутилась только на мгновение. Честно отвечает.

— Очень-очень понравилось. Тут ещё так красиво!

— Была уже с кем?

— Нет, только смотрела. Одной в таком месте скучно.

— Ладно, там и посидим! Отпразднуем! — идея ничуть не хуже любой другой. Тем более, Оэлен — это сильно не Эр.

Мрамора, полированного камня, мозаики и бронзы в горячих источниках Загородного куда больше, чем в школе. Хотя архитекторы работали одни и те же.

Меню есть на все случаи жизни, включая подобные посиделки. Судя по списку доступных напитков, предыдущие встречи происходили явно не в девичьем составе. Впрочем, девушки там тоже наверняка, присутствовали.

Правда, точно не в качестве хозяек.

Меню Марина слегка откорректировала, убавив количество крепкого и добавив сладостей и морепродуктов. Повара тут не такие опытные, как в «Сказке», хотя работать им приходится гораздо чаще.

По праву хозяйки, Марина решила слегка пошутить над Оэлен. Хотелось ей «Приморской розы» — будет ей роза. Только в бутылке емкость десять литров. Такие используют, разбивая о борт спускаемого на воду корабля.

Раскрасневшаяся с мороза Динни с восторгом восприняла идею посидеть в горячей воде и умчалась со скоростью ракеты.

У Медузы тоже всё, связанное с водой, особенно если есть возможность понырять, вызывает самые положительные эмоции.

Марина несколько задерживается, распоряжаясь, что подавать. Пока раздевалась, думала завернуться в полотенце или не стоит. Решает пойти так, своего тела стесняться нечего. Тем более, она постарше островитянок.

Только Кроэн сидит на берегу почти настоящего источника в полотенце завёрнутая. Щурится. В этот раз очки снять догадалась.

Остальные не придумали ничего лучше, как брызгаться друг в друга. Даже Инри участвует, хотя, обычно она тихая-тихая.

Марина просто прыгает с разбегу, вызвав взрыв ультразвукового визга. Характер местных глубин известен. Отбить ничего не боится. Выныривает. Динни стоит согнувшись, руками закрывается. Это она так и завизжала, Марина знать не знала, что у неё такой голосок. Оэлен Херктерент сразу узнала и стоит спокойно. Инри старательно копирует испуг с уже знаменитой картины. Медуза в этот момент ныряла, Кроэн просто не успела испугаться.

— Ну, Марина! — Динни, опустив руки, делает квадратные глаза. — Я так испугалась!

— Сколько раз уже говорила, — ворчит Херктерент, вставая в полный рост, — чужие здесь не ходят.

Как и Марина, все без купальников. Оэлен выглядит чуть ли не старше Марины, Медуза и Динни — ровесницами, только Инри выглядит младше.

Хотя на деле как раз Марина старше их всех.

Раздаётся мелодичная музыка.

Пять пар глаз смотрят на Марину.

— Лифт со вкусненьким приехал, — кривляется Херктерент, — внутри постамента вон той статуи. Ветку коралла поверни — дверь и откроется. Давай, Оэлен, иди доставай, там как раз, твоё розовое приехать должно.

Островитянка исчезает за статуями. Вскоре появляется, держа бутыль наперевес.

Динни хихикает. Медуза откровенно сгибается в приступе хохота, колотя рукой по воде.

— Да она больше тебя.

Даже Инри и Кроэн улыбаются.

Марина упирает руки в бока.

Осведомляется.

— Достаточно? На сегодня хватит?

— Как я это буду пить? Одной мне не справиться. Поможете?

Смеются уже все вместе. Над собой шутить Оэлен, оказывается, умеет.

-Э-э-э! Из горла бы я не стала рисковать, — подаёт совет Марина.

— Можно, я её поставлю? Очень тяжёлая, мокрая, скользкая и холодная.

Марина кивает.

— Ставь конечно, только смотри, не расколоти. Вечно забываю, что «розу» надо чуть ли не ледяной пить.

Бутыль водружена на, словно для неё предназначенный, пустой постамент.

Были емкости и поменьше, но гигантскую из принципа вскрыли и разлили. Благо, Марина, Оэлен и Медуза на отсутствие силы не жалуются. Зато Инри, Кроэн и Динни впадают в другую крайность, причём Динни явно за компанию. Она и выражает общее мнение этих троих.

— Да как вы тяжесть такую вообще поднимаете?

— Бокал-то хоть поднимешь? — хмыкает Марина. — Он тоже немаленький.

Вот тут Динни первая. Впрочем, догадывается осведомиться:

— Так! А за что пьём?

— Пусть Марина скажет, — кивает Оэлен, — если захочет. У неё сегодня важный день.

Марина поднимает бокал.

— Чтобы все и всегда были так же наблюдательны, как один из моих друзей в тот день. За тех, кто не проходит мимо. Кто в состоянии разглядеть чужую беду. За друзей!

— За тебя, Марина! — поднимает бокал Оэлен. Марине кажется, или у островитянки глаза влажные?

— За тебя, Марина! — неожиданно высоко поднимает свой Кроэн. — За всё, что сделала людям хорошего!

Они что, как в комедиях решили устроить сезон восхваления? Тем более, Марина признаёт только заслуги, превосходящие обычные возможности человека. Если бы Рэда здесь была, лесть ещё можно бы было понять, как-никак Хорт была спасена Мариной от смерти. В отношении других она не делала ничего выдающегося.

Интересно, насколько они искренне, особенно весьма злоязыкая Кроэн?

— За тебя, Марина! — поднимают бокалы остальные.

Как Херктерент кажется, девчонки явно переигрывают. Похвалу Марина любит, но заслуженную. А не как здесь. Хотя не станет спорить — сейчас тоже приятно.

Ладно уж, тоже подыграем. Смотрит на лица сквозь пузырики вина. Высоко поднимает бокал.

— За всех нас!

Дзинь!

Кроэн неожиданно не пригубливает, а опустошает залпом. Это так она хочет показать, насколько для неё всё серьёзно? Оэлен делает тоже самое, остальные пьют как обычно. Кроэн, щурясь, держится за горло.

— Сомневаюсь, что там только бутылка была, — хмыкает Марина.

— Я давно не видела столько всего и сразу, — замечает Оэлен.

— Можно я возьму что-нибудь? — не убирая руки от горла сипит Кроэн.

— Бери, это же для всех, — пожимает плечами Херктерент.

Оэлен как-то странно на бутыль посматривает. Марина замечает взгляд.

— Не волнуйся, пить я никого и никогда не заставляю. Хочешь, отсюда наливай, хочешь — другие бери.

— Ага! Спасибо, а то я боялась, ты сейчас велишь принести что-то вроде «Кубка Дины», который нельзя поставить, полностью не выпив. И заставишь меня пить...

— До чего же живучи всякие легенды, — усмехается Марина, — во-первых, кубков таких несколько, во-вторых, самый маленький объёмом с яйцо, в-третьих, даже самый большой по объёму меньше этой бутылки. В четвёртых, провинившегося надо проучить, а не на костёр отправить. И в-пятых, точнее в-главных, такие развлечения при дворе уже лет двести не практикуются. Каждый сам пьёт, сколько в него влезет. Или пока не выгонят.

Кроэн достаёт тарелку со множеством маленьких пирожных. Съев несколько, спрашивает.

— Марина, а что это там за рыбка, ломтиками нарезана и всякими узорами разложенная.

Херктерент скалится во все тридцать два.

— Это ваш знаменитый островной иглобрюх.

Оэлен чуть не роняет бокал, Кроэн отодвигается подальше от постамента. Динни шепчет.

— Это тот, который смертельно ядовитый?

— Других не держим. Пробовали раньше?

— Как-то не доводилось, — за всех отвечает Оэлен.

— Странно, — замечает Марина, — мне казалось, рыба не особо дорогая, да и рыбаки в море нескольких из улова прям на лодке съедают под рисовое вино.

Оэлен снова за всех говорит.

— У нас с моря никто не живёт. Рыбу, если кто и ловит, то только для развлечения. Да, мы знаем, где иглобрюхов подают, но просто так нервы щекотать никто не хочет.

— Ну и зря. Я ела, мне понравилось, — Марина извлекает тарелку. Взяв палочками кусочек, макает в соус. Один, другой, третий...

Оэлен сглатывает. Подносит руку к горлу, словно намереваясь расстегнуть несуществующий воротник.

Марина поднимает палочками очередной кусочек.

— Берите, не стесняйтесь. Все необходимые разрешения у дворцовых поваров есть.

Кроэн сидит отвернувшись, Инри и Динни стараются на Марину не смотреть. Оэлен явно хочется исчезнуть куда-нибудь.

Зато, решительно подходит Медуза.

— Можно мне? — протягивает руку.

— Бери, — кивает Марина в сторону раскрытого постамента, — там ещё есть.

— Боюсь. Можно, с этой тарелки взять? Ты их уже ела.

— Бери! — усмехается Марина. — Я себе новую возьму.

Оэлен решительно подходит к ним. Кажется, себя пересилила. Где тарелки стоят, уже видела. Вслед за Мариной, берёт ещё одну. Надо же свою славу смелой во всех смыслах девочки оправдывать. Правда, первый кусочек съедает, зажмурившись. Будто это сможет помочь в случае чего.

Быстро входит во вкус.

Марина вытаскивает маленькую керамическую бутылочку с подогретым рисовым. На выбор и чашечки, и стопки в наличии. Поддержим островную традицию.

Ожидаемо, налить себе решается только Оэлен.

Зато Динни тоже набралась смелости и попробовала рыбку.

Дальше, по мнению Марины, заработал закон стадного чувства. Четыре, как известно, больше двух. И у Инри с Кроэн тоже появляется желание разобраться, что за вкус у иглобрюха. Заодно, хочется настоящую опасность ощутить. Такой, какой они её себе навоображали — Марина в квалификации поваров уверена.

— А в резиденции на острове тоже такое можно будет есть? — тарелку Оэлен уже опустошила. У Марины ещё есть, она больше рисовым интересовалась.

— Я там впервые и пробовала. Танцующего осьминога заказать?

— Это я пробовала, — встревает Медуза, — смотрится довольно страшно, но по вкусу — обычный осьминог. Вот иглобрюх — это да...

— Один из символов Архипелага, — хмыкает Марина, — только дома им закусить забыли.

— Я хотела, — замечает Медуза, — мне не стали заказывать. Правда, осьминога выпросить удалось. Только крабов ловить и разрешали.

Оэлен дёргается, словно её ударили. Кому как, а Марине понятно — её ещё и этого, самого распространённого на островах развлечения ухитрились лишить. Ну, правильно, крабов-то ловят все подряд, включая всяких приютских.

— Ты не ловила? — тоном утверждения интересуется Марина.

— Нет... Не доводилось.

— В резиденции их полно. Наловим летом... Кого сам поймал — гораздо вкуснее покупного.

— Это точно, — в один голос подтверждают Медуза и Динни.

— Немного страшно было сюда идти, — кажется, от «Розы» язык у Оэлен развязываться начинает, Марина и не заметила, когда островитянка наполнила очередной бокал.

— Чего это так? Сама же и предложила. Да и в школьных я тебя видела.

— Всё верно, но школьные — это одно, а такие вот загородные... Вспомнилось почему-то, какие ужасы дома про них говорили.

— Страшно-страшно, — гримасничает Марина, — в загородные источники обычно парами ездят. Вот ужас какой! Или у тебя из тех, кто считают, до брачного контракта нельзя?

— Это уж совсем какая-то дикость, — замечает Динни, зачем-то поводя бёдрами.

— Нет, не считают, — огрызается Оэлен. — Считают кое-что похуже. Старшие ещё и потому сбежали... Хотели, чтобы они с теми, с кем совсем не хотелось им.

— Ого! — Марина настораживается. — Принуждение к вступлению в связь это вообще-то, преступление и статья кодекса. Иногда приравнивается к изнасилованию. Могут столько же дать.

Оэлен устало машет рукой.

— Это дело прошлого, они теперь далеко, я, в каком-то смысле, ещё дальше.

— Твоё дело, — пожимает плечами Марина, — но учти, срок давности там пять лет. Если постараться, можно сделать десять.

— Не надо ничего, — отмахивается Оэлен, — я стараюсь с чистого листа теперь жить.

— Оно и видно, — хмыкает Херктерент. — Чего сюда идти боялась? Как с разноглазой...

— Я в горячих была с нею только вместе с вами со всеми! Она хотела только со мной сходить, но я не захотела. Испугалась! Может, и зря... Остальное всё было уже...

Марина раздражённо трясёт головой.

— Безумие Эриды, оказывается, заразно. Я пойду, в водичке посижу, — хитро усмехнувшись протягивает Оэлен руку. — Пойдёшь со мной, или тоже побоишься?

— Пойду! — смело отвечает островитянка, протягивая свою.