Победители (гет)

То, что не убьет тебя, сделает тебя сильным.

Фридрих Ницше

У всякого безумия есть своя логика.

Шекспир

– Ваша очередь играть белыми, начинайте. – Джинни села поудобнее, чтобы никакой жесткий угол не впивался в бок и не мешал сосредоточиться.

– С удовольствием, дорогая Джиневра, – по тону Люциуса Малфоя было несложно понять, что он улыбается, – только уберите доску. Наличие между нами двух стен еще не значит, что я ничего не замечу.

– Но почему? – Девушка неохотно махнула рукой, развеивая дымчатое изображение шахматной доски. – Мне так удобнее. Я ведь не запрещаю вам создать такую же.

Малфой издал приглушенный смешок.

– Типично для гриффиндорца – нарушать правила, а в ответ на замечания предлагать другим делать то же самое. Поймите, истинная ясность ума и концентрация приходят при игре вслепую и никак иначе.

Джинни осталось только порадоваться, что Люциус вообще снизошел до объяснения, обычно он отвечал что-нибудь в духе «потому что я так сказал», и все.

– Делайте ход, мистер Малфой.

– E2–e4. Главная проблема вашей подруги, дорогая Джиневра, была в том, что она так и не научилась играть в шахматы, – вдруг заявил Люциус, преспокойно продолжая разговор, прерванный пару недель назад. Была у него такая привычка – возвращаться к давно оставленной теме и продолжать ее с того же места, словно никакого перерыва и не было. Тогда они сильно поссорились, потому что Малфой заявил, что мол «подруга» (он никогда не называл имя, хоть Печать в Азкабане и сильно ослабила свою хватку, тем не менее имена все же не пропускала) сама виновата в своем приговоре: она даже не пыталась анализировать ситуацию и сопротивляться.

Джинни нахмурилась, но не стала обрывать собеседника. Если Люциус возвращался к оставленной теме, он обычно говорил что-нибудь очень интересное.

– Ни слишком ли большое значение вы им придаете? Это всего лишь игра. Пешка e7–e5.

– Епископ на c4, – не задумываясь, ответил Малфой. Судя по всему, разговор его интересовал больше, чем партия. – Это не просто игра, это – Игра. Любую интригу можно представить в виде шахматной партии. И тогда победителем станет тот, кто действительно умеет играть, а не просто знает правила.

– Остроумное сравнение. – Джинни пожала плечами, хоть и прекрасно понимала, что собеседник ее не видит. – Епископ f8–c5.

– Я совершенно серьезен, – Люциус сделал небольшую паузу. – Пешка d2–d3. Вот наш любимый Лорд шахматистом был никудышным. Он слишком полагался на удачу, да и блефовал по поводу и без, а шахматы – это не покер, у них совсем другая логика. Зато ваш безумный директор играл прекрасно, можно даже сказать – гениально. Хотя, конечно, и фигуры ему достались белые…

Джинни задумалась. Что-то в тоне Малфоя было такое… он явно не светлых и темных магов имел в виду.

– Разве цвет фигур имеет значение? Пешка b7–b6.

– А вы не знаете? – удивился Люциус. – Я был уверен, что вы в курсе, ведь ваш брат достаточно неплохой шахматист, даже недавно выиграл один из международных турниров. Неужели он вам не объяснял? Королева на h5.

– Нет, – спокойно ответила Джинни, про себя отметив, что Малфой по-прежнему в курсе всех событий за стенами Азкабана. – Королева d8–e7.

– Конь на f3. Видите ли, моя дорогая Джиневра, белые – настоящие солдаты, они послушны хорошему игроку, верят в его компетентность и по-настоящему ему преданы. Они желают победы своему хозяину. Тогда как черные – скорее наемники. Мсье Декарт утверждал, что началось все с появления шахмат для одного игрока. Вы, надеюсь, знаете, что первые волшебные шахматы были именно для одного человека, играющего белыми, тогда как черные двигались самостоятельно. До этого маги преспокойно играли обычными, магловскими фигурами.

– Да, Рон мне говорил, – девушка помолчала, проигрывая в уме последние ходы. – Конь b8–c6. Но теперь ведь волшебные шахматы делают для двух человек.

– Это уже не имеет значения. – Малфой отмахнулся от ее возражения, как от надоедливой мошки. – Епископ c1–g5. Все магические изобретения навсегда остаются такими же, какими их создали впервые. Черные по-прежнему самостоятельнее, умнее, умеют играть сами и могут даже подсказать человеку лучший выход из ситуации. Но они не доверяют игроку и слушаются его, только пока сами считают это разумным. Хороший шахматист должен знать их слабое место – у черных каждая фигура сама за себя. Проще говоря, белые – это армия, а черные – общество индивидуумов. Их можно поссорить, можно сыграть на их слабостях, можно перекупить и даже просто уговорить играть за другую сторону, как это мастерски делал Дамблдор. Зато если черные объединятся, они практически непобедимы, поскольку тогда против одного человека оказывается целая команда.

– И, тем не менее, ваши аналогии притянуты за уши, мистер Малфой, – уверенно сказала Джинни. – Королева e7–f8.

– Неужели? – насмешливо переспросил собеседник. – Рокировка.

– Конечно, – девушка чувствовала себя достаточно уверенно в этом споре. – Не все в мире развивается строго по правилам, есть и случайности. Именно жертвой такого трагического стечения обстоятельств и стала моя подруга, та самая, о которой вы говорили. Пешка a7–a5.

– И еще раз скажу – неужели? – в голосе Люциуса уже не было ни насмешки, ни назидания. Он вообще редко звучал до такой степени серьезно.

Повисла пауза. Наконец Джинни осторожно спросила:

– Что вы имеете в виду?

– Прежде всего – конь b1–c3, – спокойно ответил Малфой. – А теперь – смотрите. Итак, восстановим события в хронологическом порядке. Этакую цепь, как вы говорите, случайностей. Сначала с нашей шахматной доски исчезает такая сильная и быстрая фигура, как Епископ. Как потом оказывается, ее заманили в ловушку старые враги. Королева теряет способность хладнокровно мыслить и бросается мстить, причем способом отнюдь для нее не характерным. Когда ее хватают и отдают под суд, она вместо того, чтобы защищаться, требовать справедливости и наказания убийцам Епископа, молчит и не сопротивляясь идет на казнь. Ладья, несмотря на всю свою огромную мощь, слишком неповоротлива, чтобы сразу среагировать и прийти на помощь, да и не ее дело проявлять самодеятельность, она скорее охранник, чем нападающий. К тому же, она не умеет действовать самостоятельно, поскольку привыкла получать приказы от игрока или Королевы. Но на этом партия еще не закончилась, поскольку наступил ваш черед.

– Я слишком мелкая фигура, из тех, которыми всегда жертвуют. Пешка, – прошептала Джинни, чувствуя себя оглушенной этой жутковато-логичной теорией. Но уроки не прошли даром, поэтому после небольшой паузы она все-таки добавила: – Епископ c5–d6.

– Вы слишком суровы к себе, – снисходительным тоном заявил Малфой. – Конь c3–d5. Впрочем, вышли вы действительно из пешек, что для шахмат дело обычное. Кем становится пешка, когда достигает последней линии?

– Королевой? – растерялась девушка. – Конь g8–h6.

Люциус сердито фыркнул.

– Сразу видно дилетанта. Да будет вам известно, моя дорогая Джиневра, пешка становится любой фигурой. А чтобы ею стать, пешка должна сперва понять, кто она есть на самом деле. Я бы сказал, что на шахматной доске вы – Конь: фигура легкая, подвижная и непредсказуемая. Поэтому вас тоже быстренько убрали с поля и отправили сюда, где вы никому не можете доставить хлопот. Епископ g5–e7.

Джинни раздосадованно нахмурилась. Это же надо было ляпнуть такую глупость про королеву. Теперь Люциус ее совсем дурочкой считает.

– Но что может сделать Конь? Не такая уж это и сильная фигура. Епископ d6–e7, и вы теряете вашего епископа.

– Нельзя недооценивать кавалерию, – улыбнулся Малфой, – конь d5–c7, беру пешку, ну а вам шах.

– Король на d8, – отступила девушка. – И все равно… Вы уверены, что правильно расставили акценты? Кстати, не так давно вы давали Гарри королевские полномочия, а теперь понизили его до Ладьи.

Но Малфоя не так-то просто было сбить с толку.

– Речь шла о совершенно другой шахматной партии, моя дорогая. Конь с7–a8, и я беру вашу ладью. В то время ваш друг имел силу королевы и значимость короля. А игроком был Дамблдор. Ну а мы тогда проиграли оттого, что у нас все три должности совмещал плохо разбиравшийся в шахматах Лорд. А сейчас черные – это вы, победители. И видно, что против вас играет очень сильный шахматист, отлично знающий все слабости черных.

– Но почему вы уверены, что Епископа схватили, чтобы заманить Королеву? – Джинни уже пришла в себя и постаралась смотреть на теорию Малфоя лишь как на очередную игру. – Пешка g7–g6. Шах королеве.

– Заметьте, Джиневра, я этого не говорил, – усмехнулся Люциус, – королева h5–h3. Вы сами это поняли, посмотрев на ситуацию глазами шахматиста. А вы не обратили внимания, что и ее, и вас с доски убрала одна и та же фигура. Чем-то вы стали опасны, вот вас и запрятали сюда.

Джинни задумалась. Картина становилась все интереснее. Немного подождав, Малфой деликатно кашлянул, напоминая, что партия еще не закончена.

Девушка встрепенулась.

– Простите. Епископ e7–c5. Значит, Драко с Нарциссой тоже в игре…А вы?

– А я – здесь. В Азкабане не до игр… почти. Конь f3–g5.

– Нет, все-таки это слишком сложно. До Королевы можно было добраться гораздо проще, убить, наконец. Зачем такие странные интриги? Конь c6–e7.

– Королева h3–f3. – Люциус сделал небольшую паузу, и Джинни показалось, что он вообще не собирается отвечать. Однако, помолчав, он очень веско произнес: – На вашей руке Печать Молчания, Джиневра. За восемь лет, прошедших с ее изобретения, это всего лишь пятый случай использования. Какова цель применения такого сложного колдовства? Не слишком ли много чести для обычной убийцы – скрывать ее преступление и степень наказания при помощи столь сильной и опасной магии? Вы спрашиваете, зачем? Не знаю. Чтобы понять – зачем, надо узнать, кто ведет против вас игру. И наоборот – если мы узнаем «зачем», то поймем и кто игрок.

Его голос звучал так торжественно и печально, что Джинни почувствовала озноб. Эта печаль, временами проскальзывающая в тоне ее самоуверенного собеседника, пугала. Хотя, если подумать логически, то она для человека, который останется под этими сводами навсегда, более чем естественна. Но Малфой и здесь умудрялся казаться очень живым, что ли. Поэтому такие свидетельства упадка его духа нисколько не радовали. Жизнь начинала казаться совсем уж беспросветной.

– А какая разница? Мы ведь уже проиграли. Епископ уничтожен, Конь изолирован, Ладья стоит на месте, а Королевы, можно сказать, больше нет.

– Ваш ход, – Люциус проигнорировал ее тоскливый тон.

– Пешка f7–f6, – покорно ответила девушка.

– Пешка d3–d4, – тут же произнес Малфой. Его голос вновь обрел живость и яркость. – Поймите, Джиневра, епископа не так просто уничтожить, и эту его живучесть очень многие недооценивают. Вы обращали снимание, что это единственная фигура, которая ходит либо только по черным, либо только по белым клеткам. Знаете почему? Это не две фигуры, а одна. Один двуликий Епископ. Только он может ударить сразу с двух сторон, и только он может вести двойную игру. За черным Епископом всегда надо следить очень и очень внимательно, иногда он неожиданно для всех оказывается двойным агентом, а иногда одна его ипостась отвлекает врага, в то время как другая – наносит решающий удар. Но главное – если уничтожить одну его половину, вторая станет только сильнее.

– Вы… это уже слишком, – прошептала Джинни.

– Ваш ход.

– Пешка f6–g5. Беру коня.

– Пешка d4–c5. Беру епископа. Конь рано или поздно выйдет на свободу, – продолжил Малфой, – и с моей помощью он станет действительно сильной фигурой. Ладье нужно время, чтобы раскачаться, но когда она сдвинется с места, горе тому, кто окажется на ее пути. Прямолинейность может иногда быть и достоинством.

– А Королева?

– Ваш ход. Не отвлекайтесь, – жестко произнес Люциус.

– Пешка b6–c5... Беру пешку. – Девушка играла уже практически на автомате, отстраненно от сознания.

– Королева f3–b3. Королева не погибла, и вы это знаете не хуже меня. Она просто забыла, что она Королева, и чувствует себя пешкой. Теперь ей придется пройти через все поле, чтобы снова стать самой собой.

– А если она не пойдет? Не все же пешки рвутся стать фигурами, – зло произнесла Джинни и, почти не напрягаясь, воспроизвела в уме доску со всеми фигурами. Впервые это получилось у нее без заклинаний. – Пешка g5–g4. Беру вашу пешку.

– Королева b3–b6. Пойдет. Она же на самом деле Королева, которая только выглядит как пешка. Шах.

– Но она ведь об этом не помнит! – почти крикнула девушка. – И сил у нее не больше, чем у пешки!

– Какая вы упрямая, Джиневра, – рассердился Люциус. – Я же сказал, что пойдет. Не важно, помнит она или нет. Важно лишь то, что на самом деле она – Королева. Понимаете? И закончим этот разговор.

– Король d8–e8, – отступила Джинни, прекрасно понимая, что партия опять проиграна.

– Конь a8–c7. Шах. Сдавайтесь и признайте, что вы недооценили кавалерию. – Малфой вновь говорил почти добродушно.

– Король обратно на d8. Гриффиндорцы не сдаются, – мрачно ответила девушка.

– Ну как хотите. Конь c7–b5. Шах.

– Король на e8, – вздохнула Джинни.

– Конь b5–d6. Шах и мат.