Сталь и шелк или Гермиона, займемся любовью (гет)

Весьма пожилой джентльмен, одежда которого выдавала принадлежность к церковному сословию, поймал такси на одной из непопулярных улочек Лондона.

Назвав адрес, мужчина удобно расположился на заднем сидении автомобиля и уставился в окно невидящим взглядом. Водитель, пару раз посмотрев на своего пассажира в зеркало заднего вида, отказался от мысли развлечь его разговором о необычно холодной погоде.

Антуан Гольдберг, расплатившись с таксистом, вышел около огромного офисного здания. Он был мало похож на того дряхлого старика, что молился в своих комнатах от беспомощности и неспособности поднять в руках древнее оружие.

Повторив вполголоса несколько строк на латыни, Гольдберг решительным шагом направился в переулок, где располагалась лишь парочка непрезентабельных контор, паб и переполненный мусорный бак. Он остановился перед новенькой красной телефонной будкой со сверкающими чисто вымытыми стеклами, стоящей около глухой стены, исписанной текстами песен Эминема.

Шагнув внутрь, Антуан потыкал в блестящие кнопки телефона-автомата, получил в лотке для жетонов свой значок посетителя и спустился на лифте в холл министерства.

* * *

Гарри поднял голову от пергаментов, ворохом громоздившихся перед ним, и с тоской посмотрел на Гермиону. Не дождавшись ответного взгляда, парень отбарабанил пальцами гамму на тёмной поверхности своего рабочего стола сначала справа налево, потом слева направо, потом вздохнул и мягко толкнулся в сознание девушки. Узрев глухой блок из бесконечных книжных полок, Гарри вздохнул еще громче.

Гермиона отвлеклась от чтения какого-то невероятных размеров гроссбуха и подарила Гарри самую противную улыбку из арсенала женского очарования. Хмыкнув, парень низко наклонился над столом и почти шепотом позвал:

— Гермиона…

— Что, Гарри? — спросила ведьма, не отрываясь от изучения книги.

— Гермиона, я — болван, — жалостливо признался Гарри.

— Неужели? — скопировала реакцию профессора Снейпа девушка.

— Герм, не сердись, ладно? Я — хороший, — хлопая ресницами, заявил Гарри.

Гермиона хмыкнула, посмотрела в честные-пречестные зелёные глаза и, тяжело вздохнув, очень серьезно сказала:

— Я знаю…

Гарри уже открыл рот, чтобы добиться от девушки вразумительной реакции на его объяснение в любви, когда двери распахнулись, и запыхавшийся Рон почти на парселтанге зашипел:

— Скорее, монах с мечом здесь…

Парень с девушкой переглянулись. Не сговариваясь, вскочили с рабочих мест и понеслись следом за другом. В самый последний момент Гермиона опомнилась и наложила парочку охранных чар на недавно отремонтированную дверь кабинета. Громко топая по полу коридора тяжелыми ботинками, Герм догнала Гарри и Рона у лифтов. Оглядевшись по сторонам, она поинтересовалась:

— Рон, он что, правда, прямо с мечом в министерство пришёл?

— Про меч не знаю, но когда я шёл от шефа, и меня остановил на красной дорожке Джонс — этот олух потерял отчет лаборатории и интересовался, не осталось ли у меня копии, — несколько отвлекся Уизли, и Гермиона ткнула его локтем, чтобы переходил ближе к теме.

— Ну и вот, — отодвинувшись от девушки, продолжил Рон, — мы стояли на дорожке, когда от лифтов прошёл старик. Белый воротничок у него точно был, а вот меч… Не знаю.

Гермиона тихо застонала, а Гарри взъерошив волосы, раздраженно спросил:

— Рон, почему ты решил, что это был монах с мечом? Ты запомнил его лицо?

— Нет, Гарри… — растерянно протянул рыжий. — Я не запомнил его лица, я его в прошлый раз вообще под капюшоном не видел.

— Тогда с чего ты взял, что сегодня видел того, который наш, и он с мечом? — почти закричала разозлившаяся Гермиона.

— Почуял, — зло огрызнулся Рон и повернулся к другу, намеренно игнорируя девушку. — Гарри, я точно знаю, это был тот же человек. Не могу объяснить, просто поверь моему опыту. Даже наколдуй он тараканьи усы и кудри, как у Гермионы, я бы его узнал. Просто… этот коридор, его осанка, и вообще… Это был он, — категорично отрезал Уизли.

— Рон, ты заметил, куда он пошёл? — спросил Гарри, пропуская первой в подошедший лифт Гермиону.

— Ну… В той стороне отдел статистики, — нахмурившись протянул Рональд.

— Сейчас второй тур переписи магического населения Англии, — задрав нос, процедила ведьма.

Гарри боком придвинулся к ней и, дотронувшись до узкой ладошки, переплёл их пальцы.

— Ладно, Рон, давай проверим, что за посетитель вызвал у тебя такие ассоциации, — кивнул другу Поттер.

Резные дверцы лифта распахнулись, и Гарри, вышедший из кабинки подъемника в холл, нос к носу столкнулся с человеком, ранившим его на лестнице монастырских подземелий.

Палочка Гарри скользнула в его ладонь, и пальцы крепко сжали нагретое дерево. Гермиона, почувствовав, как парень напрягся, отпустила его пальцы и насторожилась. Рон, вышедший из лифта последним, едва удержался, чтобы не завопить: «А что я говорил?»

Очень пожилой мужчина недоуменно оглядел троицу и слегка посторонился, давая дорогу. Гарри тут же навесил на лицо маску доброжелательности и галантно предложил Гермионе локоть, дабы она могла повиснуть на нём. Потом он, всё так же улыбаясь, пропустил вперед Рона, и потоптался на месте, создавая своей неуверенностью массу препятствий между стариком и дверями лифта.

Двери подъемника закрылись, и Гольдберг, тщательно скрывая раздражение, ещё раз посторонился, пропуская нерасторопную молодежь. Поттер, подпихивая Рона и утягивая за собой Гермиону, свернул в узкий служебный коридор, которым пользовались только хозяйственники.

Задержав друзей, Поттер прислонился к стене, прикрыл глаза и расслабился. Весь его вид говорил о том, что Гарри готов перезимовать, подперев грязную стену, но Гермиона и Рон сразу сообразили, к чему были эти маневры у лифта и приготовились терпеливо ждать.

— Гарри Поттер, что ты здесь делаешь? — неожиданно раздался визгливый вопль, и парень, широко распахнув глаза, нервно вздрогнул.

Он отчетливо почувствовал реакцию объекта «подслушивания» на это имя. Последняя отчетливо услышанная им мысль Гольдберга заключала в себе изумление, переходящее в понимание, кто и почему заинтересовался его делами.

Лицо Гарри Поттера в данный момент дышало жаждой убийства. Он был готов упокоить чёртову девицу, не используя ни палочку, ни меч Снейпа. В прямоугольнике света, перекрывая пути к отступлению, стояла Лаванда Браун, сменившая знаменитую Риту Скитер на ниве сбора сплетен о знаменитостях. Фиалковые глаза девушки кровожадно засверкали, заметив руку Поттера на талии бессменной боевой подруги и напарницы Гермионы Грейнджер. Рыжий верзила, застуканный вместе с друзьями в тёмном хозяйственном коридоре, всем своим видом выражал солидарность с героем последней войны в его отношении к бывшей однокласнице. Рон Уизли был готов лично придушить Лаванду, так сказать, по старой памяти.

Приняв героическое решение отвлечь атаку почуявшей сенсацию журналистки на себя, Рональд подхватил мисс Браун под руку и буквально волоком вытащил ту из коридора, громко заявив:

— Лаванда, детка, ты уже знаешь, что у четы Малфой ожидается прибавление? Моя сестра по секрету поделилась сомнениями по поводу интервью об её деликатном положении и имени будущего наследника…

Удаляющиеся шаги и затихнувшее бормотание Рона послужили сигналом для Гарри, что путь открыт, но толку от этого было не много: опознанный Роном посетитель уже покинул здание министерства, и вся надежда оставалась лишь на ищеек Болейн. Пока Гольдберг не на святой земле, его не упустят.

* * *

Миссис Снейп сидела перед бюро и перебирала прозрачные флаконы, наполненные серебристым туманом. Это был её собственный архив воспоминаний. Между похорон, свадеб и дней рождений детей, подслушанные разговоры, совместные с Ригелем открытия и незаконченные проекты. Прошло очень много лет с тех пор, как она обращалась к своей укрытой в хрустале памяти и не жаждала сделать это сейчас. Её архив пятьдесят лет не пополнялся, и спрятанное там не облегчит и не объяснит её сегодняшнюю жизнь.

Когда она в последний раз видела Антуана — тогда еще Эйвери — Ригель уже месяц лежал в могиле. Теодора всегда оплачивала свои долги, и этот заем тоже был отвешен с лихвой. Только она знала, почему Эрменгарде Эйвери не вернулась со своего последнего заказа. Она отомстила человеку, отравившего её зельевара изобретением самого же мастера. Прошлое осталось мертвецам. И, надо же, старый лис вдруг решил вспомнить всё, чему научился полвека назад, именно сейчас.

Северус никогда не спрашивал, как Теодора получала свои составы. Архив его деда не сохранился, война с Гриндевальдом поглотила всё. Составы ядов и противоядий, зелья вечной памяти и бесед с мёртвыми — всё, что может привести мастера зелий к славе, всё пропало в пожарах. Ни одно заклинание не обеспечило пергаменту той сохранности, что от него потребовали война и время. Лишь безумный отпустит свое сознание в мир мертвых за их знаниями, а Теодора таковой никогда не была, и Северус всегда об этом помнил. Он уже о многом догадывался и, пожалуй, пришло время отдать все воспоминания, связанные с основной работой его деда. После случая с этим юношей, Поттером, глупо похоронить все открытия в недрах дома, уповая на то, что они уже никогда не будут использоваться в недостойных стремлениях. Их уже использовали, чтобы убивать самым худшим из возможных способов, и не важно, что эти грехи на совести старого вора-полукровки. Теодора долго училась доверять своему внуку, теперь надо подтвердить доверие и открыть ему новые возможности.

Женщина, наконец, решилась: выбрав четыре флакона, она убрала остальные внутрь просторного, обитого изнутри чёрным бархатом тайника, дверца которого была замаскирована одним из отделений письменного бюро, никогда не сдвигавшегося по этой причине с места.

Написав сопроводительную записку, миссис Снейп позвала домового эльфа, передала ему упакованные флаконы и письмо и приказала отдать все это лично в руки Северусу Снейпу.