Просто держи меня за руку (гет)

Расскажи мне о своей катастрофе.

Я приду среди ночи, если так будет нужно;

Не знаю, найду ли подходящие строки,

Но обещаю, что буду внимательно слушать.

Расскажи мне обо всём, что тревожит;

Для ищущих нет неизлечимых болезней.

Fleur

За несколько дней до Рождества Гермиона Грейнджер была вынуждена признать, что почти готова сдаться. Видение массовых смертей в Хогварце окончательно выбило ее из колеи, и девушка, и без того с трудом верившая в победу, все глубже погружалась в омут отчаяния. Поговорить об этом ей было не с кем. Мальчишки, скорее всего, подняли бы ее на смех, а Снейп отчитал как первоклассницу.

Я справляюсь, твердила она себе, помогая Гарри отчищать пятна крови с одежды после очередного рейда.

Я справляюсь, повторяла она, совершая вылазку за едой и пугаясь каждой тени, каждого громкого звука, каждого случайного движения в ее сторону.

Я справляюсь, убеждала она себя в одну из ночей, когда тупая ноющая боль под ребрами грозила свести с ума, а по венам бежал холод. Волшебная мантия от этого холода не спасала. И Гермиона толком сама не поняла, как оказалась в кровати Рона Уизли.

Начиналось все довольно невинно. Она долго не могла заснуть; Гарри дежурил снаружи, полностью погруженный в какую-то маггловскую книгу, раздобытую во время очередного похода в город, а Рон лежал на своей койке и пялился в потолок, хотя обычно засыпал сразу же, едва его голова касалась подушки. Гермионе отчаянно хотелось хоть какого-нибудь тепла. Прижаться хоть к кому-то. Ощутить хотя бы минимальный контакт. Она стеснялась приставать к друзьям с подобными просьбами, хотя они, наверное, не стали бы ей отказывать. Раньше проблем с этим не возникало — она обнимала их в школе и на каникулах в Норе, а они обнимали ее, и это никогда не было чем-то предосудительным. Но сейчас все изменилось. Они выросли. И если Гарри Гермиона по-прежнему воспринимала исключительно как друга, то с Роном все было куда запутаннее.

Когда внутри начала нарастать уже знакомая паника, она решила, что попробовать стоит, оставила мантию на своей кровати и, завернувшись в одеяло, подошла к Рону:

— Можно я лягу с тобой?

Он вытаращился на нее, открыв рот, и на его лице явственно проступил шок. И, кажется, даже легкий испуг.

— Я… э-э… ложись, конечно. Если хочешь.

Она прилегла на краешек, не совсем уверенная, зачем вообще пришла, но через минуту или две Рон тяжело вздохнул и притянул ее к себе, а в следующее мгновение его губы уже были на ее губах.

Какое-то время, пока они неуклюже забирались руками друг другу под одежду, Гермионе казалось, что тепло возвращается. Ей даже стало жарко и захотелось чего-то большего. Чего-то, о чем она до сих пор только читала в тайком пронесенных домой книжках и слышала от старшеклассниц, перешептывавшихся в укромных уголках гостиной Гриффиндора. Она еще ни разу не позволяла мальчикам прикасаться к себе вот так, хотя сама пробовала исследовать собственное тело. Рон, похоже, с трудом понимал, что нужно делать, и просто мял ее везде, куда мог дотянуться. «Значит, Лаванда все выдумала», — с некоторой долей мстительности подумала Гермиона. Ей было немного неловко, когда пришлось обхватить его запястье и переместить его руку по своему телу, чтобы показать, где ей приятнее всего.

— Извини, — хрипло пробормотал Рон ей на ухо, краснея, когда она потянулась к нему в ответ. Руки у него дрожали, пока он нерешительно, неумело пытался ласкать ее. — Вот так… хорошо?

— Да, продолжай…

Еще весной она думала, что влюблена в Рона, хоть что-то и подсказывало ей, что они слишком разные, чтобы быть вместе. Принеся гриффиндорской команде победу в ежегодном квиддичном соревновании, он перестал быть нескладным, неуверенным в себе парнем, на которого никогда не посмотрела бы ни одна девушка. Когда она приехала в Нору летом, то увидела совсем другого Рона — более решительного, более изобретательного, более… привлекательного. Он как будто стал сильнее. И вел себя внимательнее по отношению к ней. Ее впечатлила его идея с упырем на чердаке, и ей нравилось, что он неотступно следовал за Гарри и старался помогать ему чем только можно. Но потом появились новые загадки от Дамблдора, переписка со Снейпом, эксперименты с лей-линиями, и Гермионе стало ясно, что все это отдаляет ее от Рона и гасит все романтические чувства. Да и Рон не особенно стремился сближаться, хотя Гермиона время от времени ловила на себе его пристальные взгляды. Казалось бы, сейчас ему ничто не мешает, у них масса возможностей побыть наедине, но…

Может, он боялся сделать первый шаг? Или это просто гормоны, и на самом деле конкретно она его не очень интересует? Она ведь единственная девушка, с которой он может регулярно контактировать. В Хогварце старшекурсники порой отпускали такие реплики в гостиной и коридорах, что она заливалась краской, услышав их, и пряталась за учебниками, только бы никто не заметил.

— Гермиона, — прошептал он, и она, очнувшись, зарылась обеими руками в его волосы, поощряя дальнейшие действия. Пусть. Возможно, это поможет, и им обоим станет легче. В конце концов, некоторые девчонки, из тех, что постарше, говорили, что ничего особенного в этом нет. Ее мать, будучи женщиной прогрессивных взглядов, объясняла ей, что, конечно же, все должно быть по любви, а не из чистого любопытства, но даже такая близость не всегда может привести к браку, и это не стоит воспринимать как трагедию. Однако Гермиона не совсем понимала, как распознать эту самую любовь. В ее прошлогодних чувствах к Рону было намешано столько всего, что она уже тогда засомневалась, действительно ли она мечтает провести с ним всю свою жизнь.

Разве не это основной признак — хотеть с кем-то состариться? Или это очередная глупость?

Любовь или нет, а сейчас ей очень хотелось почувствовать, что она кому-то нужна. Со всеми событиями последнего года она чувствовала себя все более одинокой, а жизнь в постоянном страхе чрезвычайно изматывала. Никакие другие способы расслабиться и успокоиться не помогали. Виктор Крам был первым, кто дал ей понять, что она может быть красивой и желанной, мальчики в школе никогда не звали ее на свидания, если не считать полного фиаско с Маклаггеном. А Рон… Разве она не представляла Рона на этом месте?

«Потому что никого другого не было…»

«А зачем тебе кто-то другой?..»

— Гермиона, ты… ты уверена? Я не…

Вместо ответа она потянула его на себя. И на этом все приятные ощущения закончились.

Стиснув зубы, она молча терпела, впиваясь пальцами в его спину, пока он торопливо двигался над ней, словно боялся, что она остановит его в любой момент. Начавшее было разливаться по телу тепло ушло так же быстро, как и появилось. Она не могла уплыть в дымку собственных фантазий, не могла раствориться в них так же, как делала это наедине с собой, не могла вообразить кого-то, кто понравился бы ей больше. Кто ей вообще нравился, если не считать дурацкого детского увлечения Локхартом и свиданий с Крамом? Да, с Крамом ей было хорошо, но она была тогда слишком юна и не позволяла ему заходить дальше поцелуев, а потом и это забылось. На летних каникулах дома она несколько раз ходила на свидания с соседским мальчиком, однако все это было несерьезно, и даже до поцелуя не дошло.

«Рон, Рон, Рон… Как я докатилась до этого? И что теперь со всем этим делать?..»

Он глухо застонал, уткнувшись лицом в ее волосы, и Гермиона выдохнула, даже не заметив, когда именно задержала дыхание и сколько не дышала. Рон заглянул ей в глаза:

— Ты в порядке? Я… я сделал больно, да?

— Не страшно, — одними губами произнесла она, крепче обнимая его в надежде, что тепло вернется. — Можешь просто полежать со мной?

— Да… конечно… Что мне сделать? Я могу что-нибудь…

— Ничего не надо, — почти умоляюще прошептала Гермиона. — Просто полежи со мной.

Они лежали на его койке в гнезде из спутанных одеял, прижавшись друг к другу, пока Гермионе не пришло время сменить Гарри на дежурстве. Рон, приподнявшись на локте, обреченно смотрел, как она одевается. Оба смутились, обнаружив на постели небольшое пятно крови, и Рона это, похоже, расстроило еще сильнее.

— Хочешь, я посижу с тобой? — предложил он упавшим голосом.

— Ложись лучше спать, — ответила она тихо, убрав пятно. — Через четыре часа твоя очередь.

— Гермиона, я…

— Пожалуйста, не сейчас. Давай поговорим утром.

— Тебе не понравилось.

— Ты не виноват, Рон.

Он поджал губы:

— Ладно. Как знаешь. Разбуди меня, когда настанет моя очередь.

И отвернулся к стене, завернувшись в одеяло. Гермиона набросила на плечи мантию, привычно потерлась щекой о шерстяную, немного колючую ткань воротника. Выйдя из спального отделения, направила палочку себе на живот и пробормотала заклинание, которое нашла и выучила еще год назад, чтобы быть готовой в случае чего. Зелье было бы надежнее, но у нее не было возможности его купить или изготовить. Да она как-то и не думала, что оно может ей понадобиться, когда собирала вещи. Проведя диагностику, чтобы убедиться, что все в порядке, она закрыла лицо руками и стояла так несколько минут, покачиваясь взад-вперед. «Какая же ты идиотка, Грейнджер… Знать всю теорию назубок, а на практике — полный ноль по всем фронтам. Ты же уже знала, что ничего не выйдет, зачем полезла? Только хуже сделала. Надо было сразу сказать нет, он бы не настаивал. Дура, дура, дура…»

Правда, теперь она знала наверняка, что никаких «таких» чувств у нее к Рону нет. Он был ей скорей как брат.

«Кажется, приятность секса сильно преувеличена», — мрачно подумала она, выходя из палатки, чтобы сменить Гарри. Он вроде бы ничего не заметил. А если и заметил, то не подал виду. Лишь сжал легонько ее запястье, прежде чем уйти в палатку. Гермиона подобрала книгу, которую он читал, провела пальцем по оставленной им закладке. Какая кромешная тоска… Как будто эта война и эта зима никогда не закончатся. Как будто этот холод, поселившийся в ее теле, никогда не уйдет.

Неужели все это — из-за дурацкого снадобья Снейпа?..

Ни единого решения проблемы у нее не было. Что бы она ни пробовала — только портила все еще больше.

Утром Рон был необычайно молчалив и впервые не реагировал на все попытки Гарри с ним заговорить. Гарри недоуменно переводил взгляд с него на Гермиону и обратно, пытаясь понять, что же происходит, и почему он опять стал буфером между своими лучшими друзьями. Но Гермиона не злилась. Она не чувствовала вообще ничего, кроме усталой обреченности, словно внутри нее все умерло. Однако ей меньше всего хотелось обидеть Рона. Он ведь не виноват в том, что ей плохо. И не виноват в том, что ему не удалось сделать так, чтоб ей стало лучше.

— Гермиона, мы можем поговорить? — тихо спросил он, пока Гарри занимался костром возле палатки. Девушка кивнула и последовала за ним. Они обошли палатку, Рон наложил дополнительное заклятие тишины и повернулся к Гермионе:

— В общем, я тут подумал… Лучше больше не пробовать.

Она слегка приподняла брови. Это ее удивило. Памятуя о том, как он вел себя в прошлом году и как бесился от ревности, когда она пошла на рождественскую вечеринку с Маклаггеном, она решила, что он будет уговаривать. Или злиться. Или просто орать. Он не сделал ничего из этого. Лишь смотрел на нее сконфуженно, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Хорошо, — наконец, выдавила она. — Прости. Я просто…

— Мне не следовало этим пользоваться, — вздохнул он. — Я до утра лежал, думал. Поначалу мне казалось, что ты… что мы… Что у нас получится. Я всегда тобой восхищался. Мне казалось, что ты идеальная, а я… неудачник.

— Рон, это неправда, ты вовсе не…

— Да ладно, не надо. Я смирился. Не всем ведь быть героями и лучшими во всем.

— Рон, ты… Пожалуйста, не говори так, — она жалобно посмотрела на него. — Когда ты так говоришь, мне становится еще хуже. Я хотела быть тебе хорошим другом, а вместо этого я…

— Но ты и есть мой хороший друг, — Рон на мгновение отвел глаза, но затем снова посмотрел ей в лицо и робко, сбивчиво продолжил. — Просто, наверное, мы и правда слишком разные. Ты любишь свои книжки и всякие исследования, а я… Я люблю квиддич и приключения, и уже даже привык к тому, что нам вечно нужно помогать Гарри. Я… Мы говорили об этом с Биллом дома. Ты же знаешь, у меня туго с этим, я не понимаю, чего хотят девчонки и что они думают. Фред и Джордж вечно надо мной смеются, у них-то никаких проблем с девушками. А Билл мне сразу сказал, что мы с тобой не пара. Что мне нужна такая вот простая девчонка, которая… ну… которая будет такой же, как я, и с которой мне будет легко. А с тобой мне все время трудно, Гермиона. Я пытался, но… Ты только не обижайся, пожалуйста… Ты мне правда очень нравилась. Только, наверное, этого мало, чтобы… ну, чтобы быть вместе. Я думал, если мы все время будем рядом, то… Я теперь понимаю. А в прошлом году не видел и не хотел видеть. И вел себя как полный баран. Мне надо было тогда поговорить с тобой, может, и вышло бы что. А сейчас уже не выйдет… как мне кажется. Мы изменились. Ну, в общем… Вот.

Ничего себе. Чтоб Рон сподобился на такую речь? Чего же ему это стоило?..

Гермионе стало мучительно стыдно. Рон, похоже, пытался с ней сблизиться, думая, что это нужно ей. И чувствовал себя виноватым за то, что не откликнулся раньше, когда ее действительно тянуло к нему. А ей, как выяснилось, нужно вовсе не это. Не он. Не так.

Вот тебе и эмоциональный диапазон чайной ложки.

— Все нормально, Рон, правда. Я не сержусь. Я сама не знаю, что на меня нашло... Прости, я не должна была…

Он низко опустил голову, нервно ковыряя утоптанный снег носком ботинка:

— Я не хотел делать тебе больно. Я просто… не знал, как правильно. Я никогда еще не пробовал.

И покраснел как рак, что в сочетании с его рыжими волосами выглядело довольно забавно. Гермиона поняла, что и сама краснеет.

— Ну и ладно, — наконец, сказала она. В конце концов, сама виновата, могла бы и подсказать ему, что и как, раз такая умная и начиталась соответствующих книг. — Забудем. Я не хочу ссориться.

— Я тоже не хочу. Ты правда в порядке? Я не могу понять, о чем ты думаешь. Я ведь в прошлом году даже не понял, что ты… ну… что я тебе нравился. Наверное, все вокруг правы, и я действительно тупой.

— Нет, Рон. Ты мне действительно нравился… тогда. Но теперь и правда все поменялось. Вы с Гарри уходите на охоту, а я остаюсь здесь одна. Я все время боюсь, что с вами что-то случится. А потом вы оба меня бесите, когда возвращаетесь. Наверное, это все потому, что мы слишком много времени проводим втроем, вокруг больше никого нет, вот мы и… Глупо получилось.

— Просто мы с Гарри заметили, что ты почти не спишь, — произнес он тихо, обеспокоенно глядя на нее. — Ты… Я, в общем, понимаю. Если… если тебе просто надо, чтоб кто-то из нас побыл рядом, ты только скажи. Я… э-э-э… я ничего такого не имею в виду, просто… Ну, если тебе надо, чтобы тебя обняли, или хочешь поплакать… Черт. Мне Билл столько всего объяснял про девушек, и я вроде все понял, а сейчас не знаю, что сказать. Мне очень стыдно, что я так… Мне не следовало этого делать. Мы с Гарри все время общаемся между собой, а ты… вечно сидишь одна с книжками, молча. Откуда нам знать, нужна ли тебе помощь. А Гарри хотел, чтобы я сам поговорил с тобой, потому что боялся все испортить.

«С чего вдруг Рональд Уизли сделался таким понимающим? Чудеса… Наверное, мы и впрямь очень изменились».

— Спасибо, Рон, приму к сведению.

— Ты же не будешь устраивать сцен, как Лаванда? — настороженно спросил он, сканируя взглядом ее лицо. Гермиона покачала головой:

— Не буду. Все нормально. Друзья?

— Ага. Я… Нет, ты не подумай, мне вроде понравилось, но… Это было странно. Э-э… Я дурак, да? Кто угодно был бы рад, если бы ты… с тобой… Блин. Я чувствую себя идиотом.

— Если тебя это успокоит, мне тоже было странно, — призналась она, кусая губы. Он затряс головой:

— Я не хочу, чтобы это было… ну… как будто мне было все равно, с кем, только бы попробовать. Мне не все равно, Гермиона. Но у меня вообще с девушками было не очень… На меня никто никогда и не смотрел, пока я не попал в квиддичную команду.

— Рон, война ведь закончится когда-нибудь. Вы с Гарри станете героями, за вами еще толпы бегать будут, — стараясь оставаться серьезной, сказала Гермиона, в глубине души чувствуя облегчение. Вроде не так и плохо. Они оба сглупили, но хотя бы не разругались в очередной раз. — Может, даже Лаванда опять прибежит. Она вообще-то милая… только болтушка ужасная.

— А ты?

— А что я?

— Ну, — он задумчиво почесал затылок, — Гарри почти уверен, что ты влюбилась в Снейпа и потому стала такая странная. Ты иногда даже лицо делаешь такое же, как у него. И это прямо… бррр.

— Я не влюбилась в Снейпа.

— А он?

— А он тем более в меня не влюбился.

— Откуда ты знаешь? Вы же постоянно переписываетесь.

— Боюсь, этого слишком мало, чтобы влюбиться. Там нет ничего такого. А вы с Гарри — нахалы, сующие носы не в свое дело.

— Вот! — торжествующе воскликнул Рон. — Если б ничего не было, ты бы так не реагировала. Просто отмахнулась и всё. А ты злишься.

Гермиона нахмурилась. Что за ерунда? Влюбиться в Снейпа, скажет тоже… С момента их последнего «разговора» в дневнике о пророчествах она почти перестала ему писать, да и он не задавал никаких вопросов. В блокноте и так осталось мало чистых страниц. Наверное, он даже радуется, что гриффиндорская зануда наконец-то от него отстала со своими рассуждениями.

— Это ты вычитал в той книжке про то, как обольстить ведьм? — спросила она, просто чтобы поддеть его. Рон опять покраснел:

— Откуда ты про нее знаешь? Тебе Гарри рассказал?

— Нет, я просто видела, как ты читал ее в Норе, — ухмыльнулась Гермиона. — Должна сказать, она явно пошла тебе на пользу.

— Какая же ты язва, Гермиона.

— Я знаю. И буду очень признательна, если ты ничего не скажешь Гарри об этой ночи.

— Если не спросит — не скажу.

— Рональд Уизли, ты не посмеешь.

— Он мой лучший друг.

— Я тоже твой лучший друг.

— Да, но с ним я спать точно не буду.

— Кретин.

— Зубрилка.

Она ущипнула его за бицепс, но силы пальцев не хватило, чтобы нанести ощутимый урон сквозь толстый свитер и куртку.

— Ладно, я ему не скажу. Да он бы мне и не поверил, наверное. Мы весь прошлый год его изводили своими разборками, а тут вдруг решили… и потом опять решили… Ладно, в общем. Пойдем завтракать, — Рон снял заклинание тишины и, загребая ногами снег, зашаркал к входу в палатку, где Гарри наконец-то развел костер.

* * *

Если бы кто-нибудь сказал Северусу Снейпу лет десять назад, что однажды он будет ждать Рождества как манны небесной, он бы, наверное, расхохотался этому человеку в лицо. Но семестр выдался до того сумасшедший, что маячившая на горизонте неделя зимних каникул казалась чуть ли не раем. Школа наконец-то будет пустовать, все ученики разъедутся по домам на праздники, и даже Пожирателей не останется. Снейп уже сообщил Минерве, что участвовать в общем празднестве не собирается, так что преподаватели, остающиеся в школе, вольны делать что угодно, только бы школьное имущество не пострадало. Минерва и Флитвик по обыкновению взялись украшать школу, но вовремя спохватились, что в нынешних условиях это, в общем-то, лишнее, и ограничились лишь обычными украшениями Большого Зала. Однако за два дня до отъезда учеников какой-то умник развесил по всему замку омелу, и Снейп то и дело натыкался в коридорах на целующиеся парочки. Наказывать за это было глупо донельзя, но реплика про десять баллов с Гриффиндора/Равенкло/Хаффлпаффа и пару раз даже Слизерина уже стала рефлексом, равно как и движение палочки, уничтожавшей злополучную зелень, раскачивавшуюся над головами. Школьные партизаны теперь ограничивались лишь мелкими противными гадостями, не приносившими вреда телу, но ужасно портившими настроение. Ладно хоть успеваемость к концу семестра снова поднялась — еще в октябре все мысли детей крутились явно не вокруг учебы. Нервы не выдерживали. Он пил свое чудо-снадобье по несколько раз в неделю, пытаясь хоть как-то расслабиться, но Лили в его видениях печально качала головой и почти сразу выталкивала его обратно.

В последний день к нему явился Драко и поинтересовался, нельзя ли ему остаться на Рождество в Хогварце. Снейпа это удивило.

— Разве ты не хочешь повидаться с родителями? — спросил он, внимательно разглядывая стоявшего перед ним парня.

— Я не хочу обратно в этот дом, — с нажимом произнес Малфой, сверля его глазами в ответ. Снейп тяжело вздохнул и чуть тише произнес:

— Темного Лорда сейчас нет поблизости. Он вряд ли появится в Малфой Мэнор, пока ты будешь там.

— Зато там есть все остальные. Можно я останусь? Я никому не буду мешать, не буду нарушать правила. Даже из подземелий выходить не буду.

Что же такого творилось в фамильном особняке Малфоев, что Драко сереет при одной только мысли о возвращении домой?

— Твоя мать очень хочет тебя видеть, Драко. Если все будет совсем плохо, разрешаю вернуться двадцать шестого и оставаться здесь до начала семестра. Но хотя бы на праздник…

Малфой поджал губы. Коротко кивнул:

— Спасибо, профессор.

— Почему ты, кстати, не обратился с этим вопросом к Слагхорну? Он ведь Глава Слизерина и отвечает за списки слизеринцев, остающихся в школе.

Драко нахмурился было, но затем пожал плечами:

— Привычка. И он меня недолюбливает. Мне больше нравилось, когда Главой Слизерина были вы.

— Он плохо выполняет свою работу?

— Ну, он, наверное, делает то, что должен. Но когда Главой были вы, мы все знали, что вы всегда на нашей стороне, — угрюмо проговорил Драко. Снейп поднял брови:

— Мне казалось, в нынешних условиях это уже не актуально. Насколько я могу судить, Дом Слизерина отлично справляется. Вы набираете больше очков на уроках в течение дня, и проблем с дисциплиной за последний месяц почти не возникало.

— А у нас есть другие варианты? Но Слагхорна наши все равно не любят, сэр. Мы бы предпочли, чтобы вы были вместо него. Хотя мы рады, что вас назначили директором.

Снейп привык, что Малфой самозабвенно подлизывался к нему с первого дня появления в школе. Но сейчас в тоне слизеринского «принца» не было ни намека на лесть. Он говорил искренне. Дети действительно чувствовали себя спокойнее, когда Слизерином руководил Снейп.

Василиск его сожри, этого Вольдеморта. Вместе с идеей назначить Снейпа директором этой проклятой школы.

— Скажи ребятам, что как бывший Глава Дома я горжусь их успехами и рекомендую продолжать в том же духе.

— Спасибо, сэр. А… можно еще вопрос?

— Только быстро.

— Я недавно видел, как вы тащили из Запретного леса дохлого акромантула. Вы знаете, как их убивать? Я бы хотел научиться. Или, может, возьмете меня с собой в следующий раз?

Снейп мысленно и весьма вдохновенно выругался. Мальчишка наглеет. Видимо, его дела в Слизерине и впрямь идут неплохо, раз он опять становится самим собой.

— Если вы видели нечто подобное, мистер Малфой, у вас серьезные проблемы.

— Почему? — удивился Драко.

— Потому что это означает, что вы находились вне своей спальни после отбоя.

— Виноват, сэр, — мгновенно потупился тот. — Но все-таки… Можете научить меня?

Деточки. Когда-нибудь они доведут его до инфаркта. Или как минимум до преждевременной седины.

— Возможно. Если вы немедленно уберетесь отсюда и отправитесь домой на Рождество. И чтоб я вас не видел до начала семестра, даже если вы вернетесь раньше, мистер Малфой.

Драко послушно кивнул. Он достаточно хорошо изучил бывшего Главу Слизерина, чтобы чувствовать границы. Обычно один на один Снейп обращался с ним так, как и подобает обращаться с сыном одного из своих близких друзей. Но если начинал раздражаться — сразу переходил на официальный тон, и это было сигналом: «уйди и не доставай меня».

Снейп, выпроводив мальчишку из учительской, вернулся в свой кабинет и тяжело опустился в кресло. Призвал из спальни дневник и, заглянув в него, раздраженно бросил его на стол. Ни слова, кроме утренне-вечернего «мы живы, все в порядке». Что с ней творится, с этой девчонкой? Вдвоем они исписали почти весь блокнот меньше чем за два месяца — очень мелким почерком, заполнявшим всю страницу целиком, от кромки до кромки — и она каждый день делилась с ним какими-то идеями или мыслями. Но после того малоприятного разговора о пророчествах Грейнджер будто перемкнуло. Она перестала задавать вопросы. Перестала докладывать о происходящем. Снейп мог лишь догадываться, где сейчас Золотая троица и чем занимается. Если же он спрашивал ее сам, она отвечала коротко и без подробностей.

Первой мыслью было выбить из нее координаты и приставить к отбившимся от рук героям пару-тройку эльфов для слежки. Явиться лично и хорошенько вывалять всех троих в сугробах мешали груды бумажной работы, которую предстояло закончить до праздников, и директор все свободное время проводил в написании различных отчетов для отдела магического образования и попечительского совета. Но вот все бумаги, наконец, были заполнены и сданы, все ведомости подписаны, и Снейп решил, что эту внезапную игру в молчанку пора прекратить. Опыт подсказывал, что подобное замалчивание подробностей ничего хорошего не предвещало. Они могли задумать или натворить что-то такое, чего он бы никогда не одобрил. Или же нарвались на неприятности (в очередной раз). Или…

Снейп тихо надеялся, что проблемы возникли не у Грейнджер лично. Потому что в таком случае проблемы автоматически будут у них всех. Он не мог себе позволить потерять единственного трезвомыслящего человека, находившегося рядом с Поттером. С ней явно что-то происходило, и это что-то мешало ей продолжать исследования.

«Ну, и что ты будешь делать, Северус? Пригласишь ее на ужин и разговор?»

Собственно, а почему бы и нет. Девчонка, поди, намучилась в этой походной жизни, ни нормально помыться, ни поесть как следует. Что они там могут готовить в таких условиях… Но тогда придется звать и Поттера с Уизли, а лицезреть их Снейп желанием не горел. Поразмыслив немного, он вспомнил, что на хогварцевской кухне помимо Добби есть еще один эльф, трепетно относящийся к Поттеру. Дальнейший план сформировался так стремительно, что Снейп удивился сам себе. Вечером в сочельник, когда преподаватели наконец-то устроились в учительской с несколькими бутылками хорошей выпивки, он отправил по сообщенным Гермионой координатам Добби и Кричера с огромной корзиной праздничных блюд и очень четкими инструкциями, а сам расположился в Выручай-комнате и стал ждать.

* * *

Появление возле палатки двух домовиков с корзиной, источавшей одуряющие ароматы горячей домашней еды, вызвало улыбку у Гермионы и бешеный восторг у Рона и Гарри.

— Хозяин Гарри! — проскрипел Кричер, кланяясь так низко, что чуть не ткнулся носом в землю. — Директор Снейп велел нам принести для вас рождественский ужин. Кричер очень-очень старался, Кричер знает, что хозяин очень любит торт с патокой, Кричер испек его специально для хозяина.

— Ух ты! — Гарри не мог поверить своим глазам. Вместе с эльфами они затащили корзину в палатку и с огромным трудом водрузили ее на стол в кухонном блоке. Еды в корзине хватило бы на нескольких человек и еще осталось бы на завтрак. Там была даже пара бутылок сливочного пива.

— Наконец-то поедим как следует, — Рон расплылся в счастливой улыбке. — Гермиона, достанешь тарелки?

— Директор Снейп просил доставить мисс Гермиону в Хогварц, — пискнул Добби, при этом не сводя влюбленных глаз с Гарри. — Он сказал, что у него есть кое-какая новая информация, и он хотел бы обсудить это лично с ней, но не может отлучиться из школы сегодня.

Гарри и Рон переглянулись. Затем уставились на нахмурившуюся подругу.

— Я так и знал, — заявил Рон. — Я же говорил, сальноволосый слизеринский упырь на тебя запал.

— Прекрати его так называть, — рассердилась Гермиона. — И что за похабные фантазии?

— Так это ж не у меня. Ну а чего он тебя зовет отдельно от нас? Еще и ужин прислал, чтоб нас задобрить и отвлечь.

— Потому что вам вряд ли будет интересно обсуждать мои последние эксперименты, и вы начнете перетягивать все разговоры на себя. Скажите спасибо, что он хоть ужин прислал.

— Ой, да ладно, — Гарри закатил глаза. — Но вообще без шуток… Хочешь, мы пойдем с тобой? Вдруг у него на уме что-то… такое.

Гермиона еле сдержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска:

— Ничего «такого» у него на уме нет. А все эти ваши домыслы просто нелепы. Снейп взрослый мужчина, и уж он-то наверняка знает, как справляться с гормональными всплесками, в отличие от вас двоих.

— Но-но, вот не надо тут… намеков, — пробурчал Рон, заливаясь краской. — Ты уверена, что хочешь пойти? А как же другие Пожиратели, которые там ошиваются?

— Нет Пожирателей, — снова вмешался Добби. — Все по домам, на праздники. В школе пусто, мистер Уизли, сэр, только учителя и директор. Даже из учеников никто не остался.

— Как-то все это подозрительно, — Гарри явно разрывался между желанием тоже отправиться в Хогварц и корзиной с восхитительной едой. Гермиона призвала из спального блока свою мантию и сумочку:

— Уверена, все будет в порядке, раз в школе больше никого нет. Вы же будете хорошо себя вести?

— Если ты намекаешь на то, что мы сорвемся в очередной рейд — это вряд ли, — Рон буквально пожирал корзину глазами. — Пока я все это не съем, я из палатки ни ногой.

— Кричер останется охранять! — проскрежетал эльф. — Кричеру велено присматривать за господами, пока мисс Гермиона будет говорить с директором. Кричер так рад, что может снова служить хозяину!

Гермиона улыбнулась:

— Кажется, вы в надежных руках. Кричер, только не отпускай их никуда, пока меня нет.

— Кричер не отпустит, Кричер будет беречь хозяина.

— Ну ладно, — Гарри махнул рукой. — Если вдруг мы наедимся до отвала и уснем до утра — с Рождеством тебя, Гермиона.

— С Рождеством, — она обняла обоих мальчишек, застегнула мантию и протянула руку топтавшемуся у ее ног Добби. Домовик счастливо заулыбался и, прижав свои невозможные уши, дезаппарировал из палатки вместе с девушкой.