Мой враг всегда напротив (джен)

— Я, конечно же, не в восторге от того, кого ты выбрала в качестве объекта своих чувств, — Абраксас поджал губы, видя что взгляд внучки вновь слишком меланхоличен. — Но не кажется ли тебе, что ты съедаешь этими чувствами себя изнутри?

— Меня все устраивает, — настаивала Драко. И что они все в последнее время привязались к ней!

Да, они с Фредом почти не общались после той ночи на Астрономической башне, потому что маленькая мисс вполне осознанно избегала подобных личных встреч. В обычной жизни они общались как прежде, только теперь она ни под каким предлогом не оставалась с ним наедине, боясь, что все это выльется в огромные проблемы. И не потому, что Фред что-то мог сделать ей, скорее Драко боялась что подобные встречи внесут еще больше сумятицы в ее жизнь.

Их не назовешь друзьями, они слишком мало знали друг о друге для подобного рода отношений, но и “приятели” слишком слабо описывали достаточные личные разговоры, что происходили наедине. Все было так сложно и запутанно, что Драко просто не понимала, как разрешить происходящее, ведь для этого всего лишь нужно повесить четкие ярлыки, но блондинка старательно избегала этого.

— Мне нужно идти, доктор Эверси наверняка ждет. — девушка неловко поднялась из кресла.

— Подумай над моими словами, — только и попросил дедушка, а у Драко все сжалось внутри от этой располагающей и слегка жалобной интонации.

С начала терапии прошел год. Не так уж и мало, но и не так уж и много, чтобы все ее проблемы могли решиться. Да, она старалась, но иногда казалось, что недостаточно, раз легче становилось настолько медленно. Хотя основной проблемой являлась она сама и ее степень доверия другим людям.

Наконец-то удалось полностью контролировать панические атаки, а депрессия стала не таким частым гостем, и не была настолько удушающей, чтобы мешать жить. Но все равно она была слишком “поломана” чтобы начать так скоро функционировать, несмотря на все лечение. Ей понадобится не один год, чтобы прийти в относительную норму, по собственным стандартам.

Драко было не комфортно в своем состоянии, словно она утопала в болоте, тщетно хватаясь за все вокруг, надежде, что это поможет выбраться из трясины, но чем активнее она двигала ногами, тем сильнее ее затягивало в пучину собственных пагубных мыслей. И все же, основной проблемой с которой придется разобраться — доверие.

Мелисса слушала ее молча, не перебивая, зная что для блондинки не свойственны настолько откровенные разговоры о чем-то глубоко личном. Драко могла говорить о многом, но крайне не любила говорить о самой себе, словно это возвращало ее во времена прошлого-будущего, где она являлась центром вселенной в собственной системе координат. Сейчас же не хотелось возводить себя на этот пьедестал вновь, и любые достижения воспринимались как удар плетью.

Возможно дедушка прав, и с ее самооценкой действительно все очень плохо?

— Я бы сказала, что вы стали слишком критичны к себе в силу произошедших событий. Чувствуете вину за то, что делали в прошлом и не считаете, что достойны счастья. — лекарь смотрела на нее с неким сочувствием.

— Я не считаю так, — покачала головой маленькая мисс. — А точно знаю, что не могу быть счастлива, пока не смогу загладить свою метафорическую вину. Скажем… пока моя совесть не успокоится, я не смогу двигаться дальше.

— Так что же именно вас тяготит? — блондинка уже было открыла рот чтобы по сотому кругу сказать, что именно, но доктор ее остановила. — Подумайте, загляните глубоко в себя, и записывайте все в свою тетрадь. Предельно честно, максимально глубоко копаясь в собственной душе, чтобы найти первоисточник. И мы поговорим об этом на следующей сессии.

Мисс Малфой только кивнула на это, понимая, что это просто непосильное задание, которое невозможно выполнить. Хотя бы потому, что мысли в голове напоминали осиный рой, и тронув одну осу, на тебя ополчится весь рой. Вот её проблема. Умение накручивать себя на пустом месте и трусость. Хотя скорее трусость и были основополагающими этих страхов и проблем с доверием.

Ее, так же как и Гермиону пригласили в Нору в начале следующего года, в то время как день Подарков она должна была провести у Грейнджеров. Ну и конечно же, Рождество в компании дедушки, с имбирным пряниками, что готовила и разрисовывала сама Драко, с самолично наряженной елью, и без излишней чопорности, присущей Малфой мэнору.

Смотря на Абраксаса становилось непонятно, как у него мог вырасти такой сын, как Люциус? Хоть Драко и слышала очень много историй о бабушке, но все же не знала ее, да и тетю ни разу в жизни не видела. Но всегда поражал этот контраст между отцом и сыном. Дедушка был более семейным, хотя раньше казалось, что он просто более умен, чем отец, да и людьми манипулировал лучше. А возможно, дедушка все это время просто манипулирует Драко.

Блондинка больно ущипнула себя за руку, не давая мыслям уйти в негативную сторону. Опять она себя накручивает и сомневается во всем вокруг.

— Драко, ваш разговор уже закончился? — мужчина застал ее рядом с елью, где блондинка безучастно поправляла и без того идеально висящие игрушки, и звук голоса дедушки вывел ее из состояния задумчивости.

— Да, в этот раз не так уж и долго, — она пожала плечами, наконец перестав теребить ёлочные игрушки. Что-то настроение у нее совсем не рождественское.

— Пойдем запустим пару фейерверков? — теплая улыбка тронула губы дедушки.

— Но сейчас день, — маленькая мисс не совсем понимала, чего хочет добиться старший блондин.

— Когда Малфоев останавливали подобные глупости? — да действительно, никогда. Поэтому накинув на плечи теплую мантию, что протянул один из стоящих рядом домовиков, она вышла на улицу.

Усадьба дедушки располагалась весьма далеко от Лондона, и от мэнора тем более. Удивительно, снег здесь был каждый год, хотя чего ещё можно ожидать от мест, близ Северной Ирландии. Не смотря на то, что здесь всегда были мягкие ветра, зима все равно чувствовалась, и не получится выйти на улицу в осенней мантии, сразу же замерзнешь. Сейчас на улице было от силы минус пять, ветра почти не было, а снег крупными хлопьями крайне вальяжно сыпался на территорию поместья, засыпая только что почищенные домовиками дорожки.

Здесь всегда было так, сколько Драко себя помнила. Весной листва здесь появлялась быстрее чем в мэноре, да цветы распускались бутоны раньше, и уже в марте на столах красовались свежие букеты. Летом — не выше двадцати, приятная прохлада, а в кронах деревьев спрятана беседка с мягкими скамейками. В особо солнечные дни можно уйти туда с книгой, провалявшись весь день на свежем воздухе. Осенью все становилось цвета золота, соседствуя с точностью вечнозелёных деревьев и кустарников, укрытых магией. А зимой все становилось похожим на замок Снежной Королевы.

Драко хмыкнула. Дурацкое прозвище действительно пришлось ей по душе, это стоит признать.

Дедушка отвел ее дальше, в ту сторону где располагалась небольшая оранжерея с розами, которые любила Эстелла. Домовики до сих пор ухаживали за ними, несмотря на то, что Абраксас даже не заходил туда с момента смерти жены, а времени прошло уже прилично. Интересно, почему именно сюда?

— Знаешь, прошлое делает нас теми, кто мы есть сейчас. Не в будущем, а именно в настоящем моменте, — полы мантии мужчины собирали на себя мокрый снег, но он, казалось бы, не замечает этого.

— Без прошлого нет настоящего. — согласилась Драко.

— Но иногда прошлое — тяжёлые кандалы, что тянут к земле, не давая поднять головы и увидеть ясное небо, — он посмотрел на небо, что было затянуто тяжелыми тучами. — Эти воспоминания — часть тебя, но они не должны быть тем, что ограничивает твою свободу.

— Я знаю. Но мою свободу в первую очередь ограничивает мой собственный мозг, что не правильно работает. Ну и подсознание, конечно же. — девушка неловко потеряла пальцы друг о друга, надеясь что раз руки в карманах, то дедушка не заметит этого крайне нервного жеста. — Если воспоминания есть оковы, то явно с меховой отделкой, раз не приносят достаточно боли, чтобы их снять.

— Ты же знаешь присказку о слоне? Если слоненка держать прикованным к маленькому колышку, то даже будучи взрослым он не сможет сбежать.

— Но я сбежала, поэтому не понимаю, к чему ты клонишь. — Драко чувствовала себя глупо, а это состояние ей не нравилось.

— Ты сбежала от родителей, вырвалась из своего плена, но твои оковы всё ещё на тебе, — Абраксас посмотрел на нее через плечо, чуть тряхнув головой, дабы сбить с белоснежных волос снег. — Ты сбежала от мучителя, и теперь пытаешься продолжать бегать от себя, но твои путы надежно сковывают ноги, и ты никуда не можешь уйти, хоть и делаешь шаги.

— Что ты мне предлагаешь? — голос девушки был усталым. Она и так прекрасно знала о собственной трусости, и что с ней нужно бороться, иначе просто не выжить.

— Подумать о том, чтобы снять свои кандалы с мягкой окантовкой, и наконец начать двигаться вперёд. Да, будет страшно, будет больно и ссадины от оков будут проходить долго, а также нуждаться в лечении. — будто маленькая мисс сама этого не понимала. Прекрасно понимала, но это не значит, что могла с легкостью решиться на подобное. — Благо, рядом с тобой есть те, кто окажет тебе помощь.

— Рядом со мной всегда были люди, которые могут помочь, просто я не умею просить о помощи, — блондинка закусила губу, словно пытаясь не позволить словам сорваться с губ. — Мне страшно.

— И это вполне нормально, — Абраксас вытащил палочку из рукава, и самый кончик отполированного дерева смотрел в пол. — Думаю, мне как старшему нужно показать пример?

Взмах, и пламя срывается с палочки, оглушительно ревя и пожирая мирно летящие снежинки. Оно словно танцевало в воздухе, выводя замысловатые па, прежде чем с остервенением накинуться на стеклянную оранжерею, где несмотря на холод, цвели прекрасные розы. Стекло жалобно скрипнуло не выдерживая напора пламени, лепестки роз иссыхали от жара, пока огонь жадно облизывал всея до чего мог дотянуться. Оранжерея словно стонала прося о пощаде, но Адское Пламя никогда не отличалось сочувствием, уничтожая на своем пути все, что повстречает.

— Хороший фейерверк, правда? — улыбнулся дедушка.

— Предлагаешь мне так же спалить мэнор? — да Драко с удовольствием, только вот даже приближаться к родовому поместью не хотелось.

— Предлагаю развести в собственной душе Адское Пламя, которое не только расплавит оковы но и сожжет все дотла, оставляя после себя лишь пепелище, которое можно расчистить, и начать строить новое. — это был хороший совет. Правда хороший. Дедушка хорошо знал, какие слова подобрать, чтобы воодушевить внучку.

— Знаешь, — губы маленькой мисс тронула лёгкая улыбка. — Всегда хотела попробовать себя в роли инквизитора.

Можно было пойти по простому пути — просто вспоминать все то, что задевает невидимые струны в душе, что словно тянет на дно, обратно в трясину, но это не поможет. Драко слишком хорошо себя знала чтобы понимать — церемониться с собой приравнивается к попустительству, а почувствовав слабину, девушка захочет по ней ударить. Даже если это была собственная слабина. Поддеть корочку, расцарапать и разворошить, чтобы болело подольше, и приносило дискомфорт.

Поэтому следуя совету дедушки маленькая мисс решала проблемы радикально — разводя метафорический огонь. Проще говоря, она отказалась от всех запланированных гостей, забрала Омут Памяти, приказала домовикам приносить еду по расписанию, и закрылась в собственной комнате до конца каникул. Если огонь “святой инквизиции” не убьет ее, то точно прокалит стержень, залечивая трещины.

Ей нужно было это — шоковая терапия. И просмотр всех воспоминаний позволит вновь прочувствовать все те эмоции, что она испытывала в том моменте. Прочувствовать и наконец прожить. Не забыть. Кинуть в разожженный огонь, дабы тот не потух и мог освещать путь дальше.

Можно было решить все мирно, чтобы обида перешла в сублимацию, но Драко совершенно не создана для подобного. У нее не получалось рисовать, она плохо пела и вообще творчество казалось чем-то… не тем. Игра на пианино приносила удовольствие, но его было недостаточно, чтобы вытеснить из головы все то, что там копошилось, разъедая и мысли, и душу.

Но мирно никогда не получалось. Ни с окружающими, ни с самой собой. Даже с пациентами не всегда получалось договориться мирным путём. Многие отказывались от помощи, увидев на руке темную метку, или просто взглянув на нее, узнавая дочь Люциуса. Драко правда хотела решать все миром, однако, сам мир думал иначе, словно призывая перестать себя жалеть.

И она перестала, вытягивая из виска самое первое воспоминание. Раннее детство, ничего особенного. Но хорошо запомнилось, потому что тогда впервые было получено наказание от отца за то, что занималась делами, которые не позволительны леди.

Да, отец тогда впервые поднял на нее руку, потому что дочь посмела не послушаться главу семейства. Где это видано, чтобы девочка получала образование наследника, причем именно в области оружия и самозащиты. Леди такое не нужно. У леди должен быть подходящий для рода муж, а не умение защитить себя от надоедливого ухажёра. Уже тогда Драко возненавидела быть “леди”, но если быть собой, то ничем хорошим это не заканчивалось. Она была умным ребенком чтобы понять — в этот момент проще подчиниться, чем продолжать получать незаслуженные наказания.

Это точно в топку. Она достаточно пострадала от этого воспитания, чтобы помнить основные постулаты отца о правильном поведении, достойном дочери семьи Малфоев. Маленькая мисс была примерной дочерью, идеально обученной этикету и танцам, музицированию и вышиванию, но это не те навыки, что позволили ей выжить. Они не в средневековье живут, чтобы заниматься подобными глупыми вещами. Драко не нравилось драться, но нравилось ощущение собственной силы, что она может постоять за себя и дать отпор противнику, а соответственно — выжить. В стрессовых ситуациях у человека было всего три реакции: бить, бежать или замереть. Блондинка предпочитала бить, чтобы спасти собственную жизнь. А если враг совсем не по зубам, то бежать. Несмотря на суицидальные мысли в прошлом, жить очень хотелось.

Второе воспоминание не было чем-то особенным, лишь то, как она плакала смотря на собственные ноги, на которых остались шрамы из-за которых она теперь обязана ходить в чулках и длинных юбках. Сейчас они почти прошли, а крестный может сделать мазь которая навсегда сведёт их. И пожалуй, это первое о чем она попросит Северуса по прибытие в школу. Хватит относиться к этим ранам как к чему-то заслуженному, словно эти отметины могли служить напоминанием о чужой жестокости. Эти же шрамы были самыми плотными кандалами, что постоянно напоминали о себе одним лишь присутствием.

Возможно, оранжерея была тюрьмой разума для Абраксаса, и видя то, как страдает близкий человек, он, в конечном итоге, решил двигаться дальше, собственноручно уничтожая болезненное воспоминание об умершей супруге. Это решение явно не далось ему легко, потому что дедушка Эстеллу любил, а розарий был ее священным местом, что теперь уничтожен Адским Пламенем, даже земля вокруг выжжена, как и последние воспоминания о ней.

Драко следует поступить так же. Не вытаскивать воспоминания по одному, а вытащить весь этот клубок, любовно распутать, а после — кинуть в камин, навсегда забыв о том, что было. Время не лечило, терапия лишь распутывала узлы, и если мисс Малфой решила жить, не оглядываясь назад — то это все следует уничтожить.

Серебряные нить одна за другой скидывались в Омут, и девушка навскидку оценила, сколько же часов это займет. Ничего, у нее достаточно времени до конца каникул, чтобы пережить всю свою боль, разбиться окончательно, дабы собраться в новом, более правильном порядке.

* * *

— Жаль тебя не было, — обиженно надул губы шрамоголовый. — Мы вроде ещё осенью договорились.

— У меня были дела, — спокойно ответила Драко, чувствуя, что подобное поведение однокурсника даже не раздражало, как прежде.

— И что это за дела? — тут же полыхнул интересом Гарри. А он всегда любил залезть в чужую жизнь, или это побочный эффект того, что в этот раз он формируется как личность в более благополучной среде? Сириус, конечно же, не был образцом чего-то вменяемого, но явно лучше маггловских родственников, что не способны понять и принять магию.

— Ну ничего страшного же не случилось. — пожал плечами Джордж, возвращаясь к созерцанию пейзажа за окном. — Но на письма могла бы и ответить.

— Я слышу обиду в твоём голосе, Уизли? — светлая бровь чуть насмешливо приподнялась.

— Почему Дред — это Фред, а меня ты только по фамилии зовёшь? — голубые глаза недоверчиво прищурились.

— Мне казалось, тебе неприятно когда именно я зову тебя по имени, — Джордж и правда не всегда адекватно реагировал на нее. Иногда расслабленно, а в какие-то моменты словно в ужасе шарахался. Да и у Фреда иногда такое проскальзывало, правда после всех те откровенных разговоров, что случились между ними, куда реже.

— Да нет, я просто чувствую себя… глупо, что-ли? Мне неприятно, когда ты зовёшь меня по фамилии, словно насмехаешься. — ну раньше и правда она использовала эту интонацию, дабы “насмехаться” над близнецами, хотя скорее это интонация была призвана привлечь внимание, сделать так, чтобы Фред лишний раз посмотрел на нее. Сейчас это не имело смысла. Все ее прошлое не имело смысла.

— Фордж? — нет, пожалуй это обращение не нравилось самой блондинке.

— Нет, это тоже странно, — рыжие брови нахмурились.

— Тебе не угодишь, — спокойно отозвалась девушка.

— Тебе тоже, твое слизнячье величество. — внутренности словно током прошибло, но маленькая мисс быстро взяла себя в руки.

— Намекаешь на то, что я Королева Слизней? — интонация стала ядовитой, и Джордж снова дернулся, как от удара.

— Слизеринские цвета пошли бы тебе куда больше, — так же ядовито отозвался младший близнец.

— Вы чего? — Поттер смотрел на них абсолютно дикими глазами, не понимая, как предотвратить начинающуюся ссору.

— Вы о чем? — недоуменно уточнил только что зашедший в купе Фред.

— Ни о чем, — блондинка махнула рукой, а подозрения в душе зарождались с новой силой. — Просто твой брат меня искренне ненавидит.

Драко поднялась с места, собираясь выйти из купе. Сумка легко слетела с полки лишь мановением руки, и поняв, что это изначально было глупой идеей, решила вернуться в их женское купе, надеясь успокоится от бурлящего внутри негодования.

— На этом Королева Слизней откланивается. Поползет в свой гадюшник, — ядовито бросила мисс Малфой на прощание.

Интересно, за что именно ее не любит младший близнец?

Хотя если догадки Драко верны… о да, Джорджу было за что ее ненавидеть.