В начале пути (джен)

Подводная лодка медленно развернулась и замерла. Бенджамин, задержав дыхание, прижал наушники к ушам, ловя малейший звук...

Тихий плеск и шорох над головой сменила резкая скороговорка дизеля, парень выдохнул, и в ту же секунду Бейли приказал:

— Малый вперёд!

Двигатели ожили, и "Старфиш" поползла вперёд — в гавань занятого немцами Кале.

Снова вместо торпед две дюжины мин, снова надо пробраться во вражеский порт... Только вот Кале защищён куда хуже Йокогамы, и Бейли решил рискнуть и выставить мины как можно ближе к причалу, где завтра должен был встать немецкий конвой.

И у них, как ни странно, всё получилось... "Старфиш" незамеченной пробралась в порт, выставила мины и теперь столь же тихо уходила. Ещё десять минут такого хода — и они в море, если...

— Контакт! Шум винтов по левому борту... Удаляется! — облегчённо выдохнул Бенджамин.

— Продолжать движение, — отозвался командир.

И снова тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом воздуха в вентиляции и чуть более громким жужжанием электродвигателей. Поправив наушники, Бенджамин снова ловит малейший намёк на преследование — но его не было. Никто так и не заметил наглых янки, подложивших бошам такую свинью...

Четверть часа спустя Бейли поднял перископ, осмотрелся и отдал приказ:

— Лево руля, полный ход. Всплытие через пятнадцать минут.

— Перкинс, примите вахту, — Бенджамин снял наушники и протянул их помощнику.

Выбравшись из центрального поста, он добрался до койки, повалился на неё и закрыл глаза. Голова болела, клонило в сон — слишком уж он устал, раньше такого не было...

— Выспаться бы... — пробормотал он, заложив руки за голову, — Да и душно...

Вот так и умирает романтика, усмехнулся Бенджамин по себя — не на поле боя, а в духоте отсеков. Хорошо ещё что хоть немного времени на эксперименты удаётся выкроить...

Четверть часа спустя поток свежего, ещё прохладного воздуха заставил Бенджамина открыть глаза.

Подводная лодка всплыла. Оставалось передать в эфир условный сигнал — и останется лишь пятидневный переход к Скале... И отдых. А затем — новый поход, о котором Бенджамин предпочитал не думать. Всё равно все походы давно стали совершенно одинаковыми...

Мерный стук дизелей нагонял дремоту, и Бенджамин тряхнул головой. Отвлекаться нельзя — антенна должна быть направлена строго в зенит, что на качающемся корабле не так-то просто...

— Перкинс, подключай! — кардан, наконец, занял своё место, Бенджамин бросил в люк кабель, последний раз проверил крепление и спустился сам.

— А если нырять? — поинтересовался Перкинс, включая передатчик.

— Выдернем кабель, только и всего, — пожал плечами Бенджамин. — Считанные секунды уйдут... Зато, если всё получится, сможем постоянно с Вашингтоном связь поддерживать. Давай, запускай!

Перкинс повернул последний выключатель. Теперь, если всё работает, остаётся только ждать...

Мерный писк в наушниках, шорох карандаша по бумаге, плеск волн — кажется, что и нет никакой войны... В другой раз Бенджамин, несомненно, выбрался бы на палубу, но сейчас он с головой ушёл в эксперимент.

Электрические зеркала в высших слоях атмосферы оставались загадкой, и Бенджамин не прекращал начатые ещё на пути в Гибралтар эксперименты — благо, Конгресс и Военно-морское министерство продолжали живо интересоваться сверхдальней связью.

Наконец, убедившись, что аппаратура работает, он включил самописец и снял наушники. Теперь можно было приступать к прямым обязанностям...

За пять дней радисты не услышали ничего, достойного внимания, кроме сигнала "Гром" — Адмиралтейство сообщало, что мины сработали. Самописец извёл не меньше полутора сотен метров ленты, исчеркав её замысловатым зигзагом, и Бенджамин каждый час отмечал на ней координаты и пытался понять, что же у него получилось. Ионосфера жила своей жизнью, и людям приходилось подстраиваться под неё — знать бы ещё, как... Бенджамин отложил ленту и тяжело вздохнул — его познаний не хватало, а времени на учёбу не было. Впрочем, кое-что он понять мог — нижний слой ионосферы каждую ночь резко слабел, тогда как верхний почти не менялся. Оставалось только подогнать под этот цикл график радиосвязи — и половина проблем решена...

В Гибралтаре их ждал курьер — прямо на пирсе. Бейли, забрав пакет, ушёл к себе, через несколько минут снова появился в центральном посту, приказал готовить субмарину к походу и отправился в штаб.

— Не понял! — возопил Стеббинс, хлопнув по столу сложенной картой. — А как же отдых?!

— А отдых вам не положен, мистер Стеббинс, — первый помощник спустился в центральный пост. — Не забывайте — идёт война, и многие правила просто не действуют...

— Мистер Джонс, а в чём причина такой спешки? — спросил Бенджамин.

— Всё, что знаю я — нам приказано подготовиться к походу и ждать указаний... То есть, абсолютно то же самое, что и вы все. Вернётся капитан — всё объяснит, сами знаете.

Бенджамин кивнул, но всё же заметил:

— Так-то, конечно, да, сэр, да только у меня предчувствие нехорошее...

Бейли вернулся через два часа, запретил команде сходить на берег и объявил аврал — субмарина должна была выйти в море завтра утром. И больше — ничего. Шокированная команда приступила к работе, а командир, прежде чем уйти в каюту, лично назначил охрану на пирс и распорядился вызвать его, как только придёт машина.

— А вот это уже интересно, джентльмены, — заявил Джонс. — Машина? Что бы это значило?

— Увидим, — отмахнулся торпедист.

Машина — потрёпанная "Жестяная Лиззи" — появилась на пирсе вскоре после полуночи. Пассажир — невысокий широкоплечий человек в плаще, натянутой на лицо маске-балаклаве, с тростью в руках и мешком за спиной, обменялся несколькими тихими словами с капитаном и поднялся на борт.

— Отплывать по готовности, — распорядился Бейли, спускаясь в центральный пост. — И чем раньше — тем лучше.

Команда приложила максимум усилий, но отчалила субмарина только в половине третьего и ушла под воду, едва покинув базу.

— Полагаю, пришло время сообщить суть нашего задания, — объявил Бейли. — А она в том, чтобы доставить нашего пассажира как можно ближе к берегу в окрестностях Рагузы и тайно высадить его. Личность и цели этого джентльмена, рискующего ради победы не только жизнью, но и добрым именем, останутся для всех нас тайной. За исключением этого обстоятельства наш поход ничуть не отличается от любого предыдущего, поэтому объявляю отбой аврала.

— Как вы думаете, что всё это значит, сэр? — осведомился Перкинс.

— Шпион или диверсант, — пожал плечами Бенджамин. — Кэп же ясно сказал: это не наше дело. И это приказ, если ты не заметил.

— Да это-то понятно, — хмуро отозвался Перкинс. — Но всё-таки интересно...

— Парень, ты на флоте, а здесь не следует интересоваться тем, что тебе приказано. Сделал и забыл... Чем этот парень занимается, я уже сказал, кто он такой — и гадать не хочу. И тебе не советую, если уж на то пошло...

Перкинс в ответ только фыркнул.

Бенджамин пожал плечами, слушая частый стук двигателей катеров охраны. Ему вся эта история не нравилась, но приказы не обсуждаются. В том числе и такие...

Через два часа субмарина всплыла и двинулась на восток.

Недельное плавание обещало быть довольно скучным. Австрийские корабли здесь бывали редко, подводные лодки — и того реже, так что до самой Италии проблем не ожидалось. Бенджамин продолжал зондировать ионосферу, параллельно с этим прослушивая австрийские передачи. Ни то, ни другое особого результата не давало — ключей у Бенджамина не было ни к тому, ни к другому. Впрочем, всё услышанное радист старательно записывал — пригодится, если не ему, так специалистам...

Подводнику в походе скучать не приходится, но плавание всё же оправдало ожидания команды — до Салетины "Старфиш" не встретилось ни одного вражеского корабля. Это конечно, радовало, но и тревожило — если австрийцев нет в Средиземном море, значит, они сосредоточились на Адриатике...

— Полная готовность! — объявил Бейли. — Погружение!

Несколько минут спустя лодка скрылась под водой, Бейли припал к перископу, а Бенджамин натянул наушники. Следующие десять часов — до темноты — придётся провести под водой...

После разгрома у Лиссы итальянский флот с трудом справлялся с защитой собственных берегов — Австро-Венгрия безнаказанно хозяйничала на Адриатике, регулярно наведываясь в Средиземное море и высаживая десанты на западном фланге Греческого фронта и обстреливая итальянский берег. Австрийские крейсера и подлодки даже рисковали появляться в окрестностях Александрии и нападать на британские конвои...

Австрийские корабли то и дело проходили над подлодкой, но, к счастью, не замечали её. Экипаж каждый раз напрягался, ожидая атаки, но каждый раз шум винтов стихал, позволяя немного расслабиться.

Наконец, в очередной раз осмотрев горизонт, Бейли приказал:

— Всплытие, аккумуляторы на зарядку. Радистам слушать эфир.

Единственное, что услышал за свою вахту Бенджамин — очередное выступление семьсот тридцать-эль. В другой раз он с удовольствием поболтал бы с коллегой-радиолюбителем, но капитан приказал соблюдать молчание, и приходилось ждать обратной дороги...

Уступив место напарнику, Бенджамин завалился на койку, заложил руки за голову и попытался свести воедино всё, что знал о семьсот тридцать-эль. А знал он куда меньше, чем о большинстве других радиолюбителей — только то, что это девушка, вещает из Гибралтара и рисует. Именно она была автором любимых на флоте пошлых карикатур на Центральные державы и их правителей, но даже их она подписывала исключительно позывным. Ещё она явно служила на корабле, а не во вспомогательных береговых частях, и судя по лёгкому налёту безумия — на подлодке или катере... И всё. Больше он ней не знали ничего. Чёрт, да он о том парне из Сибири, которого и ловил-то всего два раза, знал больше!

Мерный стук дизелей убаюкивал, и Бенджамин довольно быстро задремал, надеясь спокойно проспать полагающиеся четыре часа.

На рассвете подводная лодка снова ушла под воду и начала осторожно подбираться к берегу. Кораблей стало ещё больше, глубина постоянно уменьшалась, Бенджамин буквально прирос к гидрофону, лодка едва ползла — но к берегу всё-таки приближалась. Каждые десять-двадцатью минут и вовсе приходилось останавливаться и ждать, пока над ними не пройдёт очередной охотник или эсминец, а в итоге Бейли и вовсе приказал лечь на дно и ждать ночи.

— Как по мне, так это плохая идея, — заявил электрик. — Треть заряда осталась...

— Так отключите всё ненужное, — распорядился Бейли. — До ночи энергии хватит, а ночью уйдём...

— Так точно, сэр.

Ненужным было почти всё, кроме освещения центральное поста и машинного отделения, а также гидроакустической станции. Большая часть команды получила приказ спать, которому с большим удовольствием подчинилась — и потянулись томительные часы ожидания.

Кто-то — Бенджамин уже не помнил, кто — однажды заметил, что подводнику бывает или скучно, или страшно. Он был совершенно согласен с тем парнем, правда, мог бы добавить, что может быть и скучно, и страшно одновременно — вот как сейчас. Лежать на дне меньше, чем в сотне футов под килем австро-венгерских сторожевиков — удовольствие ниже среднего даже по самым непритязательным меркам. Сторожевиков было до безобразия много — за час гидроакустик насчитал три контакта, причём один из них был полноценным эсминцем... Похоже, австрияки что-то подозревали — но не настолько, чтобы начать кидаться глубинными бомбами. Бенджамин им за это был искренне благодарен...

Наконец, после очередного взгляда на часы, Бейли распорядился:

— Выключить освещение, всплыть под перископ.

Торопливо стянув наушники, Бенджамин переждал продувку цистерн и снова натянул их, вслушиваясь — не несётся ли, отчаянно стрекоча моторами, охотник?

К счастью, неожиданный шум не привлёк ничьего внимания. Осмотрев море, командир выслушал доклад гидроакустика, кивнул и отдал приказ:

— Всплытие!

Свежий воздух не мог испортить даже дизельный выхлоп — настолько душно было на субмарине под водой. Бенджамин наслаждался им, на ощупь проверяя антенны на предмет повреждений. Пока что всё было в порядке, и это радовало не меньше, чем свежий воздух. По левой скуле на горизонте мелькали огни Рагузы, впереди едва различался на фоне тёмного неба чуть более тёмный берег... Пассажир в маске выбрался на палубу, расстелил плащ и возился с каким-то шнурком или шлангом. Послышалось тихое шипение, и плащ вздулся резиновым кольцом.

— Благодарю вас, джентльмены, — разведчик спустил лодку на воду, собрал весло и оттолкнулся от субмарины. — Приношу извинения, если моё присутствие доставило кому-то неудобства.

— Какой вежливый шпион... — буркнул себе под нос Бенджамин, когда лодка исчезла в темноте.

— По местам, джентльмены, — приказал Бейли, поднимаясь на мостик. — Приступим к охоте.

Ночь оказалась не слишком удачной — не удалось обнаружить ничего стоящего, а утром "Старфиш" снова ушла на глубину.

— Сэр, на обратную дорогу топлива не хватит, — сообщил О'Коннели.

— Примем в Бари, — пожал плечами командир, поднимая перископ. — Не вижу никаких проблем.

— Может быть, возьмём там мины и поставим их у Полы? — предложил старпом.

— У итальянцев нет нужных мин, мистер Джонс — покачал головой Бейли. — Да и австрийцы почти наверняка готовы к такому раскладу... Просто истратим все торпеды и вернёмся.

— Сэр, пеленг девяносто, слабый шум, предполагаю парусник, — доложил Бенджамин.

— Подтверждаю. Трёхмачтовая шхуна, австрийская. Угольщик. Дистанция двадцать кабельтовых. Право руля, малый вперёд.

Парусник с углём был лёгкой добычей для субмарины, и это настораживало. Слишком лёгкая... Это вполне могло оказаться ловушкой — когда-то должно и их везение закончится. С другой стороны, потеря угольщика — вещь достаточно болезненная, чтобы рискнуть...

— Первый аппарат, товьсь! — Бейли приник к перископу. — Рулевой, лево семь! Десять узлов! Пли!

Лодка вздрогнула, четверть минуты спустя по ушам ударил взрыв.

— Опустить перископ, рулевой, лево тридцать, малый ход! — Бейли оторвался от окуляра. — Поздравляю, джентльмены — счёт открыт.

Следующей жертвой должен был стать встречный два часа спустя каботажный пароход, но тот шёл под флагом Красного Креста и потому был неприкосновенным.

Бенджамин передал наушники Перкинсу, разогрел банку консервированной ветчины, налил кофе и вздохнул. Помнится, папаша считал электрический кофейник верхом роскоши... Ну вот она, эта роскошь — наслаждайтесь... С кофе мысли неожиданно перешли на радиостанцию, и Бенджамин принялся прямо на столе набрасывать схему выдвижной антенны, поднимающейся вместе с перископом. С третьего раза получилось нечто работоспособное, но изготовить, а тем более установить эту антенну можно было только на верфи. Тем не менее, результатом Бенджамин остался доволен. Перенеся схему на бумагу, он взглянул на часы и отправился на пост.

Перкинс выводил подлодку в атаку, поэтому Бенджамин молча сел рядом, надел вторые наушники, прислушался и кивнул — парень делал всё правильно...

— Пеленг ноль, дистанция десять.

— Первый, третий — пли!

Двойной взрыв всего в миле от лодки был слышен и без гидрофона. Затем в наушниках раздался хруст металла и шум воздуха, и Перкинс объявил:

— Цель поражена.

— Погружение! Тишина в отсеках!

На поверхности началась суматоха — судя по шумам, "Старфиш" повезло наткнуться на небольшой конвой, и только что он стал ещё меньше...

— Лево десять, самый малый ход. — тихо приказал Бейли. — Приготовиться к подъёму на перископную. Мистер Перкинс, нас преследуют?

— Не похоже, сэр, — отозвался парень.

— Подвсплыть на перископную, мистер Перкинс, доложите обстановку.

— Множественные надводные цели, сэр — не менее пяти единиц. Над нами чисто.

Бейли поднял перископ, опустил его и распорядился:

— Право руля, пятнадцать градусов, малый ход, второй и четвёртый аппараты товьсь! Перкинс, дистанция!

— Тринадцать кабельтовых! Пеленг семь!

— Лево семь, третий — пли!

Взрыв. Второй — гораздо мощнее.

— Стоп! Тишина в отсеках!

— Шум винтов, приближается!

— Погружение, малый вперёд!

"Старфиш" провалилась на максимальную глубину, одновременно набирая ход и отворачивая влево. Очень вовремя — секунд десять спустя подлодка содрогнулась, словно по ней с размаху ударили титанической кувалдой, несколько ламп со звоном разлетелись, с потолка посыпалась изоляция, корпус звонко загудел...

— Уклонение! — заорал Бейли.

Рулевые закрутили штурвалы, хаотично меняя глубину и курс, двигатели загудели, разгоняя субмарину до максимальных десяти с половиной узлов.

— Лево девяносто! — приказал командир. — Стоп машина, право тридцать!

Подлодка снова затряслась — за кормой разорвались пять или шесть глубинных бомб, по счастью — заметно дальше, чем в прошлый раз.

— Тишина в отсеках!

Команда замерла, опасаясь даже дышать, подводная лодка, проскользнув два десятка метров, замерла, стремясь слиться с морем... Прогремела новая серия взрывов — ещё дальше за кормой.

— Шум винтов удаляется, — доложил Перкинс.

— Малый вперёд, две минуты, — отозвался Бейли.

Электродвигатели ожили, толкнув "Старфиш" вперёд и две минуты спустя снова остановились.

— Мистер Перкинс?..

— Нас потеряли, — доложил гидроакустик. — Шум винтов удаляется, бомбардировка идёт в двух милях по корме.

— Малый вперёд, через тридцать минут поднять до экономического, — приказал Бейли. — Мистер Перкинс, отдыхайте. Мистер Франк, примите вахту. Мистер Пикмен, отчёт.

— Четыре торпеды израсходовано, — прохрипел динамик голосом торпедиста. — Аппараты исправны.

— Превосходно.

На закате субмарина поднялась нас перископную глубину, Бейли осмотрел горизонт и приказал всплывать. Очень своевременно — заряд аккумуляторов упал до критических восьми процентов.

Стянув наушники, Бенджамин выбрался на палубу и первым делом бросился проверять антенны. Растяжки сорвало взрывной волной, но обе штыревых антенны были целы — ничего непоправимого, ремонт возможен даже в море... На корпусе было несколько вмятин, но, к счастью, этим всё и ограничилось — ни пробоин, ни трещин взрывы не оставили. Выслушав радиста и боцмана, командир отдал приказ:

— Продолжаем патрулирование.

На рассвете, перед самым погружением, "Старфиш" отыгралась за дневную атаку, обнаружив охотник за подлодками и внаглую, из надводного положения, его потопив. Перкинс утверждал, что охотник — тот самый, что гонял их вчера, остальные в этом сомневались, и очень сильно — вряд ли он бросил бы конвой, да ещё и после атаки. Бенджамин в дискуссии не участвовал — ему было абсолютно безразлично, тот это охотник или другой. Потопили — и ладно... Гораздо больше его волновали сорванные антенны — выводы, кажется, не пострадали, но отсутствие трещин в уплотнении никто не гарантировал. А ведь оставаться на поверхности было уже нельзя...

— Осмотреться в отсеках!

Бенджамин добросовестно покрутил головой, воды не обнаружил, о чём и доложил. Несколько минут спустя, когда прозвучал последний доклад, Бейли приказал:

— Право руля, экономический ход, держать глубину.

Бенджамин облегчённо выдохнул — течей не было, а значит, рискованное бегство в Бари отменялось. Охота продолжалась, и Бенджамин почувствовал подзабытый уже азарт... А всего час спустя услышал шум винтов.

— Цель надводная, групповая, азимут сто пятнадцать, дистанция десять миль, — доложил он.

— Право руля, полный ход, — откликнулся Бейли.

Следующие три часа "Старфиш" гналась за конвоем, но догнать так и не смогла — слишком уж неудачным оказался угол, почти строго по корме. По мнению Перкинса, это было и к лучшему — он отчётливо слышал дизели охотников.

И на борту снова воцарилась скука...

Странный шум первым услышал Перкинс, но опознать его не смог. Бенджамин, явившийся на помощь, звук опознал сразу — и нехорошо улыбнулся.

— Подводная лодка прямо по курсу, сэр, — доложил он. — Идёт прямо на нас.

— Лево руля, стоп. Левый — малый вперёд, правый — малый назад. — распорядился Бейли, припав к перископу. — Второй, четвёртый — товьсь.

Гулкий рокот лодочных дизелей приближался, Бейли не отрывался от перископа, что-то бормоча себе под нос, команда замерла, едва дыша...

— Пли!

Присвист торпедных аппаратов. Шум воды в заместительной цистерне. Двойной взрыв. Скрежет рвущегося металла...

— Попадание!

— Джентльмены! — коммандер опустил перископ. — Сегодня знаменательный день: впервые американская субмарина потопила вражескую субмарину, и это сделали мы! Мы добились победы лишь благодаря слаженным и умелым действиям, и я рассчитываю, что и в будущем вы продемонстрируете эти прекрасные качества. А теперь — по местам, джентльмены. У нас осталась последняя торпеда, и нам необходимо потратить её так, чтобы потом не было мучительно больно за впустую истраченную взрывчатку!..

Команда отреагировала ожидаемо — одобрительным гулом, рулевые закрутили штурвалы, меняя курс и глубину, двигатели загудели, боцман полез за краской — как только "Старфиш" всплывёт, на рубке появятся новые рисунки...

Подводная лодка выставила над водой рубку и подняла антенны, разыскивая достойную цель. Бенджамин задумчиво крутил ручки настройки в поисках передач какого-нибудь одиночного корабля, первый помощник торчал на мостике, вглядываясь в горизонт, но особого успеха не имели ни тот, ни другой. Горизонт был чист, в эфире царило почти полное молчание, а время от времени доносившиеся передачи были совершенно бесполезными — или слишком далеко, или же цель оказывалась слишком мелкой... И всё же им повезло.

Сигнал был довольно слабым, но чётким — и, что самое главное, это был сигнал плавбазы. А потеря плавбазы — очень болезненный удар для австрийского флота: таких кораблей у него осталось два. И набеги на Гибралтар, один из которых вполне мог оказаться успешным, станут куда более редкими и слабыми...

— Пеленг сто, дистанция около десяти миль, — доложил Бенджамин. — Удаляется. Сэр, разрешите предложить план?

— Разрешаю, мистер Франк.

— Нужно или спустить флаг, или как-то его зажать, чтобы сразу было не разобрать, чей он. Подходим в надводном положении, как будто свои, поднимаем флаг и в упор пускаем торпеду. Позывные я фальшивые передам, так что заподозрить не должны...

— Попробуем, — согласился Бейли. — Должно сработать, ну а если нет — всегда можно погрузиться и атаковать из-под воды или уйти. Мистер Франклин, займитесь флагом.

Пять минут спустя "германская" субмарина легла на новый курс, сближаясь с плавбазой. Бенджамин выдал в эфир нечто, из чего любой радист неизбежно сделал бы вывод о поломке радиостанции, и замолчал, записывая все австрийские передачи. Оставалось только ждать...

Сорок минут спустя Бейли опустил бинокль и отдал приказ:

— Пли!

Боцман полоснул по фалу ножом, и над субмариной развернулся звёздно-полосатый флаг. В тот же момент последняя торпеда вылетела из аппарата, на предельной скорости преодолела последние полтора кабельтова и врезалась в борт корабля под самым мостиком.

Австрийцы, лишь в последний момент понявшие, что их обманули, попытались отвернуть, но только ухудшили дело — торпеда ударила почти под прямым углом, разорвав корабль надвое. Подлодка, отвернувшая сразу после выстрела, полным ходом шла на юго-запад, а высыпавшая на палубу команда наблюдала за гибелью плавбазы "Нойштадт".

— Полагаю, мы добились весьма существенного успеха, джентльмены, — объявил Бейли, спускаясь в центральный пост. — Мистер Стеббинс, проложите кратчайший курс к Бари. Видит бог, мы нуждаемся в отдыхе...

На рассвете "Старфиш" прошла мимо волнолома, заглушила двигатели и уткнулась носом в причал. Матросы спрыгнули на берег, швартуя субмарину, Бенджамин, закончив передачу отчёта, снял наушники и разминал пальцы, а капитан объявил:

— Команде отдыхать, всем предоставляется трое суток увольнения в две смены. Желающие сойти на берег получат недельное жалование после прибытия банковского агента и обмена валюты, рапорты подать незамедлительно по окончанию работ.

— Перкинс, ты идёшь? — осведомился Бенджамин у напарника.

— Так точно, сэр! — парень оскалился во все тридцать два зуба.

— Тогда пошли к кэпу, пока он добрый!

— Слушаюсь! — удивительно, но улыбка Перкинса стала ещё шире.