Почти достойная замена (джен)

«В который раз…» Мысль эта, словно заведенная, вновь и вновь крутится в голове Эйприл, вытесняя все остальные, пока она насколько можно поспешно ползет по пыльной и (на этот раз) изрядно замусоренной трубе. С самого момента пленения и заключения жизнь ее похожа на кошмар, от которого нет пробуждения. И вновь и вновь, как в этом самом дурном сне, девочка пытается убежать от очередной опасности, обреченно осознавая, что ноги не слушаются, земля уходит из-под ног, а все усилия напрасны. Ибо это кошмар, а здесь все тайные страхи живы и сильны.

Помнится, когда она была маленькой, Эйприл часто мучили кошмары. Отец успокаивал ее, призывая вернуться к реальности, в которой за кратко-бесконечное время сна ничего не изменилось, и представить себе что-то хорошее. Помогало не всегда и с переменным успехом.

Мастер Сплинтер же, напротив, настаивал на том, что страх теряет силу, когда ты перестанешь убегать от него. Когда повернешься и встретишь лицом к лицу, преодолев себя. Когда осознаешь наконец, что ты его сильнее.

И сейчас она поступает как раз так… ну, почти что так. Эйприл не пытается сбежать из крепости, где для нее закрыты все входы и выходы. Не пытается пробить лбом стену, за что учитель часто ругал самого нетерпеливого из своих сыновей. Она пытается лишь немного изменить эти обстоятельства. Отвести, насколько возможно, от себя подозрения. Оказаться как можно дальше от места невольно совершенного проступка. Повернуться лицом к своему самому большому страху, перед этим набравшись смелости.

Именно поэтому на этот раз девочка не торопится покидать показавшийся ей спасительным туннель. Сейчас она не вспоминает ни о пауках, ни о крысах. Ни о чем из подобных мелочей. Лишь одно занимает ее разум: каждый ярд отдаляет ее от камеры Стокмана. О том, что на нее наверняка донесут Острозуб и Саблезуб, Эйприл старается пока не думать. Успеется, когда станет наконец ясно, куда на этот раз привел ее путь бегства.

* * *

Сколько проходит времени, девочка не знает, но кажется, что порядком. Подозрительного шума снаружи она не слышит и может предположить, что заметно отдалилась от злополучной камеры. С шумом втянутый воздух на этот раз не приносит с собой странных запахов, подобных тому, что был в прошлом ее «месте прибытия». Напротив, кажется чистым и свежим, невольно добавляет бодрости. Как бы то ни было, прятаться бесконечно невозможно.

Достигнув очередной решетки, Эйприл настороженно прислушивается и, малость успокоенная тишиной, осторожно подцепляет преграду уже погнутой заколкой. Та поддается неожиданно легко, заставив девочку посунуться вперед и едва не потерять равновесие. Поспешно ухватившись руками за края, она удерживается и оглядывается по сторонам. Комната, в которую Эйприл на этот раз попала, кажется совсем пустой. Да и не это важно. Самое главное: здесь никого нет. А значит, можно без проблем покинуть ее, сделав вид, что она просто прогуливалась по коридору.

Ловко спрыгнув, девочка отбрасывает в сторону решетку и уже делает шаг к двери (всей душой надеясь, что такое пустое помещение не окажется запертым), как ее останавливает совершенно неожиданное и давно позабытое ощущение. Легкое, почти неощутимое дуновение ветерка в спину.

Расширив в удивлении глаза, Эйприл стремительно оборачивается и шумно выдыхает, глядя на источник свежего воздуха. На предел совсем недавних ее мечтаний. Высокое стрельчатое окно на противоположной двери стене.

* * *

«Этого не может быть» — с такой мыслью медленно, словно ожидая, что окно вот-вот растворится в воздухе, Эйприл приближается к нему. Затем, так же завороженно глядя на него, непослушными пальцами проверяет, свободно ли открывается задвижка. Ей упорно не верится, что все свершится вот так просто. Когда она перестала на что-либо надеяться. Когда уже не верила в свою удачу. Когда…

Открыв наконец створку, девочка с наслаждением вдыхает прохладный вечерний воздух (она немного ошиблась в подсчетах, и только что начинало темнеть) и выглядывает в окно. Судорожно вздыхает, оценивая высоту. Этажей пять, не меньше. Почти та же высота, что и в ее собственной квартирке, но… там была пожарная лестница. И Дон, всегда готовый подстраховать и протянуть руку помощи. Здесь же она может рассчитывать только на себя.

Зябко передернув плечами, Эйприл почти тоскливо оглядывается на дверь. А может… все-таки обойдется? Может, не придется рисковать собой на такой высоте, при одном взгляде с которой колени становятся предательски ватными, а дыхание застревает в груди? Не убьют же они ее в самом деле. Или…

«Трусиха, — раздраженно, почти зло одергивает себя Эйприл. — Еще называла себя куноити. А сама уже сейчас готова сдаться». Спора нет, вспоминать уроки мастера Сплинтера лучше в более спокойной обстановке, но выбора нет. Скорее всего, это единственная возможность вернуть себе свободу, предоставленная ей судьбой. И упустить ее из-за глупого страха. Или не только?..

Плевать. Решительно сжав кулаки, девочка оглядывается в поисках чего-либо, на что можно встать (окно расположено выше от пола, чем она ожидала). Но ничего кроме какого-то кажущегося довольно ветхим ящика не обнаруживается. Эйприл поспешно подтаскивает его к окну и уже ставит ногу, как, спохватившись, оглядывается. Дверь. Надо бы чем-то забаррикадировать ее, чтобы в случае чего хоть немного задержать погоню. Но ничего существенного не находится. Какой-то мелкий мусор, который с легкостью перешагнула бы она сама. Остается лишь понадеяться, что в эту пустую каморку и заглядывают нечасто — без надобности. Слабая надежда, конечно, но все же лучше, чем ничего.

Встав на угрожающе заскрипевший ящик, Эйприл оценивающе окидывает взглядом стену снаружи, стараясь не смотреть вниз. Удачно, что декоративный лепной карниз, украшающий стену церкви, расположен как раз чуть ниже этого окна и ведет вплоть до угла, где проходит водосточная труба. Узковат, конечно, но поставить ногу получится… вроде бы.

Но вот за что зацепиться руками? Пройти по такому карнизу, не держась, смогла бы разве что птица… или муха. Девочка кривовато усмехается, вспоминая Стокмана и свои недавние опасения. Нет, это, конечно, не повод, чтобы сожалеть о несостоявшейся мутации. Не помешали бы наладонные когти, наподобие тех, что у Шредера. Но не у него же заимствовать? Эйприл непроизвольно фыркает. Нет уж, больше она по доброй воле в это осиное гнездо не сунется. Ищите других идиотов.

Запрокинув голову, девочка смотрит наверх. На небольшом расстоянии под схожим карнизом, только этажом выше, проходит тонкая, наверняка не заметная с улицы труба. Можно ухватиться за нее, если получится дотянуться. Эйприл мотает головой, отгоняя непрошенные сомнения. Должно получиться…

Из-за двери она слышит странный шум, напоминающий отдаленный звуки шагов, который заставляет ее вздрогнуть. Времени сомневаться и бояться не осталось. Девочка поспешно вскарабкивается на подоконник и, держась за створки, ногой нащупывает узкий карниз. Он совсем близко. Но тут злодейка-судьба поворачивается к Эйприл спиной. Шаги приближаются. Липкий привязчивый страх тут же разбегается по всем жилкам, сковывая движения, делая их суетливыми и неловкими. Стараясь не смотреть вниз, Эйприл нашаривает рукой трубу, параллельно унимая дрожь в коленях. Нет, только не сейчас. Черт, ну, где же она? Проклятая железка никак не попадает под ладонь. Запрокинув голову, девочка находит ее взглядом. И в этот момент, почти одновременно с негромким щелчком, дверь резко распахивается. На пороге тот, кого Эйприл менее всего хотела бы видеть. Как всегда…

* * *

— Что ты делаешь?! — глаза Шредера удивленно расширяются (очевидно, он менее всего ожидал от пленницы такого безрассудно дерзкого поступка). Обыкновенно холодные и неподвижные, словно неживые — но сейчас в них можно без труда прочитать целую гамму эмоций, в том числе и совершенно невероятных. Но разбирать, какие именно, нет времени — потому что, вздрогнув от неожиданности и испуга, Эйприл теряет равновесие…

Инстинкт самосохранения спасает ее: девочка успевает ухватиться за ту самую, краем глаза замеченную трубу. Успевает и найти, и дотянуться… Но и только. Сил на то, чтобы выровнять положение, уже не хватает. И земное тяготение неумолимо тянет ее вниз, к погибели. Ноги соскальзывают с подоконника…

Спасение вновь приходит неожиданно… да и непрошено. Шредер одним неуловимым движением пересекает комнату и рывком втаскивает девочку обратно. Но и поставив на ноги, не торопится выпускать ее рук, судорожно, почти до боли стиснутых в его ладонях. Так, словно под ногами Эйприл может разверзнуться пол и поглотить ее. Или сама неблагодарная спасенная бросится наутек.

Разумеется, не происходит ни того, ни другого. В этой безымянной комнатушке, о существовании которой мастер ниндзя почти не вспоминает, нет скрытых ловушек. А несостоявшаяся жертва собственного безрассудства лишь беззвучно ловит ртом воздух. Голубые глаза кажутся размером с блюдце. На мгновенно побледневшем лице словно бы пропадают веснушки. А тонкие пальцы столь же крепко и почти наверняка инстинктивно вцепились в запястья спасителя. Острые лезвия местами до крови порезали их, но девчонка даже не замечает этого. Близость смерти парализовала и силы, и мысли, а перед глазами совершенно неожиданно встала почти позабытая за целый год сцена…

Падение. Практически такое же, как сейчас. При отчаянной попытке бегства. Остановленная странным существом, ставшим позднее ее лучшим другом…

Эйприл зажмуривается и отчаянно мотает головой. Нет, неправильно. Донни, он… он никогда не покушался на ее жизнь и свободу, не то что этот. Он всегда защищал ее и готов был помочь. И никогда не оскорбил даже грубым словом. Сейчас же…

Девочка невольно ежится и переводит взгляд на нынешнего спасителя. Тот, мельком взглянув на ее ладони (Эйприл лишь сейчас ощущает дошедшую словно бы издалека боль в порезанных пальцах), не спеша освобождает руки. Выпрямляется, глядя на нее сверху вниз.

— Никогда. Больше. Так. Не делай, — прерывисто произносит Шредер, тяжело дыша, словно после пробежки. Взгляд становится привычно стеклянным. Эйприл не отвечает ничего, успокаивая собственное дыхание. Украдкой оглядывается на все еще приоткрытое окно и невольно ежится.

Очевидно, взгляд этот истолкован превратно. Эйприл понимает, когда тяжелая рука смыкается на капюшоне куртки и резко встряхивает девочку, так что ноги почти отрываются от земли. Затем подтаскивает почти вплотную.

— Тебе жить надоело? — на этот раз в голосе звучит почти неприкрытый гнев. Острые лезвия на второй руке ниндзя с металлическим щелчком удлиняются, словно становясь продолжением ладони. И угрожающе замирают прямо напротив лица. — Глупое дитя, тебе так не терпится умереть?

Девочка невольно сглатывает, затем переводит взгляд на лицо своего мучителя. Угрожающий жест развеивает странные смущающие ее чувства и возвращает к реальности. И она уже с вызовом, не отводя взгляд, смотрит Шредеру в глаза. Разумеется, не смерти она искала, но Эйприл не собиралась ничего объяснять. И уж тем более ему. Что он знает о жизни без радости и надежды, которая хуже смерти? О неизвестности, которая хуже всего? Что он вообще способен понять?

Какое-то время Шредер пристально всматривается в ее лицо. По-прежнему молча. Девочка тоже ничего не говорит, лишь, невольно задерживая дыхание, ожидает смертоносного удара. Именно того, чем все в итоге и должно закончиться…

* * *

Эйприл невольно вздрагивает от металлического щелчка и медленно переводит взгляд в сторону источника звука. Темнота сгущается все больше, и плохо видно, но похоже, длина угрожающего ей орудия вновь стала прежней. Девочка удивленно моргает, но сказать так ничего и не успевает. Потому что Шредер стремительно перехватывает ее руку чуть выше локтя. На этот раз резко и грубо, не вырвешься. Эйприл и не пытается. Сил после пережитого потрясения по-прежнему немного.

— Не хочешь по-хорошему?.. — не договорив, ниндзя рывком открывает дверь свободной рукой и стремительно шагает по коридору, буквально таща девочку за собой. Та, спотыкаясь, с трудом поспевает за ним, стараясь не оступиться. Потому что, как кажется Эйприл, если она упадет, он потащит ее волоком. Что тоже вполне неудивительно.

Куда они направляются, Эйприл не знает. Множество самых невероятных и ужасающих догадок вихрем проносятся в голове, но тут же вылетают из нее, когда странная парочка останавливается примерно этажом выше напротив ничем не примечательной двери.

Отодвинув засов, ее конвоир пересекает порог, окидывает взглядом комнату и удовлетворенно кивает.

— Это подойдет, — произносит Шредер без всякого выражения. Девочка вопросительно на него смотрит. — Отсюда никуда не денешься.

Затем довольно сильно вталкивает пленницу внутрь, так что та, не удержавшись, делает несколько поспешных неровных шагов, спотыкается обо что-то и растягивается на полу. Затем, усмехнувшись, закрывает дверь. Глухой шорох задвинутого засова, удаляющиеся шаги — и Эйприл остается одна. Наедине с растревоженными чувствами и мыслями.

* * *

Неловко приподнявшись, девочка смотрит себе под ноги и невольно улыбается. Куча, попавшая ей под ноги, удивительно напоминает… туго свернутые в трубочку матрацы, стопкой сложенные у стены. Старые и потертые, да к тому же и изрядно пыльные, они на редкость удачно смягчили падение (девочка сердито хмурится, старательно выкинув из головы, кто это падение и организовал. И именно сюда — почти наверняка случайно).

Поднявшись на ноги, Эйприл оглядывается. На первый взгляд комната кажется жилой и довольно уютной. Если бы не парочка «но»: засов на двери и… решетки на окнах. Довольно симпатичные на вид и даже изящные, но тем не менее остающиеся надежной преградой. Она по-прежнему в клетке, даже если та и золотая.

Но довольно скоро Эйприл понимает, что ошиблась. В этой комнате уже давным-давно никто не жил. Предметы покрылись слоем пыли и, похоже, много лет не меняли своего местоположения. Завешенная плотной тканью тахта в углу размерами подходит скорее для… ребенка (потому что даже невысокой ростом Эйприл пришлось подогнуть ноги, чтобы устроиться на ней, когда девочка замерзла на полу).

Смутную догадку, посетившую ее, подтвердили найденные в ящике комода… солдатики. Чем-то похожие на тех, которыми играла Эйприл в детстве и которых заботливый отец привозил ей аж из другого штата. Только игрушки Эйприл обличием напоминали рыцарей и ковбоев, а эти были точной копией воинов клана. Миниатюрными ниндзя в ладонь величиной.

Удивительно: все они, включая мастера Сплинтера, считали, что в Нью-Йорк Шредера привела лишь весть о присутствии здесь его бывшего друга и нынешнего врага. А оказывается, с этим городом у клана Фут давние и тесные связи. Весьма и весьма…

Так значит, комната эта принадлежала некогда законной наследнице ее мучителя. Эйприл с некоторым недоумением вновь оглянулась на решетку на окне. Неужели Караи тоже была пленницей в этих стенах? Девочка с некоторой мстительной радостью уже почти готова принять эту догадку — как догадывается вдруг, что комната принадлежала Караи еще тогда, когда та была несмышленой малышкой. А значит, решетка была установлена не столько для преграды, сколько для безопасности. Эйприл сердито фыркает, немного стыдясь своих недобрых мыслей. Надо было же оказаться такой дурочкой!

Она аккуратно складывает солдатиков обратно в ящик и задерживает внимание лишь на одном. Том, в котором и размеры (на пару дюймов выше прочих), и облачение выдает предводителя. Эйприл внимательно всматривается в черты фигурки, которые кажутся ей подозрительно знакомыми. И замечает на шее игрушки, на тонкой, больше похожей на нитку золотистой цепочке, картонный кружочек-амулет с изображенным еще неловкой детской рукой иероглифом.

Эйприл невольно улыбается, осторожно касается пальцем кружочка, словно боясь, что тот рассыплется от неловкого прикосновения. Почему-то это наивное выражение детской привязанности несказанно радует ее. Как и свидетельство умелой починки: когда-то фигурка в ходе очередного маневра лишилась половины руки, и конечность была аккуратно припаяна на место. Прочие фигурки подобной заботой похвалиться не могут. Наверняка, тоже не совсем случайно.