Орнейские хроники -2 (гет)

...Несколько мгновений они лежали неподвижно, потом Арно пошевелился и приподнялся на локтях, с тревогой вглядываясь в бледное лицо Лары с еще непросохшими дорожками слез. Глаза ее были закрыты, однако грудь вздымало ровное дыхание. Он с облегчением понял, что она просто спит. То, что произошло, тоже казалось сном. Необоримая усталость сковывала и его, однако он поднялся, набросил на Лару свою рубаху и укрыл плащем, затем оправил одежду и, прихватив сухарь и пару ломтей так некстати предложенного мяса, отправился собирать топливо для костра. Разводить костер был рискованно, однако сухие ветки горели почти без дыма, а огромные лиственницы должны скрыть их присуствие от недобрых глаз.

Он набрал воды в маленький котелок, а речные окатыши подошли для подобия очага и вскоре среди камней негромко потрескивало пламя. Завтра он лучше приготовится к ночевке, а сегодня нужно просто положиться на удачу. За Солейна можно было не беспокоится: конь выучен не только оставаться возле всадника, но и поднять тревогу, почуяв приближение людей или зверей. Арно потер ладонями лицо и снова посмотрел на Лару. Отсветы пламени кидали блики на ее умиротворенное лицо, губы, прежде твердо сжатые, приоткрылись, и он почувствовал прилив нежности, и почти страх — перед этой всепоглощающей любовью которая затапливала его. Ему, считающему, что на опасность надо отвечать яростью, нечего было противопоставить древней власти, которая была под стать самой Природе, окружавшей их. Может быть, лишь свою иронию? Он криво усмехнулся.

«Видно, пришло время понять, что есть вещи, неподвластные тебе, не так ли?»

Он подкинул в огонь очередную охапку хвороста. Костер будет гореть какое-то время. А ему тоже надо поспать. Натянув куртку, Арно пристроился на край сентиту и немедленно провалился в сон.

Ему показалось, что не прошло и децимы**, как что-то разбудило его. Однако, он проспал дольше, потому что в темноте багряно рдели угли. Арно приподнял голову: тишина, в паре туазов вырисовывался темной глыбой Солейн. Конь хрупал травой и не проявлял никаких признаков тревоги. Воздух ощутимо посвежел, значит скоро рассветет. Арно протянул руку и отправил в огонь пару толстых веток, подождал, пока огонь разгорится.

После краткого отдыха самые противоречивые чувства обуревали его. Что это было, что бросило их в объятия друг друга? Как получилось , что он, позабыв о чести, поддался влечению, не отвел руки цепляющейся за него женщины? Как он посмотрит в глаза сьеры Оденар, когда та проснется? Разве он не видел, что с ней происходит, его долг был уберечь ее от себя самой, а не бросаться в омут страсти... Однако слова Лары, пусть и вырвавшиеся под влиянием момента, ошеломили его, а ее близость окончательно свела с ума. Он должен был предусмотреть нечто подобное, но почему-то не сумел сделать это.

Ему еще предстоит обо всем подумать. Но... завтра. Вперед многие лиги и неисчислимые опасности, и самое важное сейчас — добраться до дружественных земель.

Плечи Лары вздрогнули; она вздохнула и свернулась в клубок. Наверняка, замерзла.

«День придет и принесет новый свет и новую пищу».

Тяжело вздохнув, он опустился обратно на сентиту и мягко привлек к себе Лару, обнимая и согревая ее.

** час в Орнее равен 180 мин, децима — ок 20 мин

На рассвете близко подошедший к спящим Солейн переступил копытами, звякнула о камень подкова, и этот звук разбудил Лару. В первый миг она не могла понять, где находится. События вчерашнего дня переплелись в памяти причудливой фантасмагорией, фресками с изображениями мытарств, ожидающих тех, кто упадет со Звездного моста, и чего-то, тревожно-щемящего и восхитительного одновременно. Тело затекло, она попробовала потянуться и охнула: как же все болит! Тут же пришло ощущение собственной наготы, кожа горела от соприкосновения с шершавым войлоком. И... Она обнаружила, что рядом лежит сьер Арно, а она обнимает его, и голова ее покоится на его груди.

Теперь воспоминания хлынули потоком: ужас жертвоприношения и чудесное спасение, бешеная скачка и лицо Брикасса, склонившееся над ней, близко, очень близко синие глаза, в них — жажда и нежность, его губы, ласкающие ее...

«Я и сьер Арно! Странник, помилуй нас! — Она похолодела, в горле встал ком. — Нет! Это невозможно, я брежу!»

Нет, ничего ей не привиделось, более того — она сама бросилась к нему на шею! Не взирая на боль, Лара рывком села и закуталась в плащ. Было рано, солнце только окрасило в розовые тона самые вершины гор, а в долине еще лежала глубокая тень.

От ее резкого движения Брикасс тоже проснулся и пристально посмотрел ей в лицо. Однако Ларе было бесконечно стыдно встретится с ним глазами, и она отвела взгляд.

Брикасс поднялся на ноги и отошел к погасшему костру. Молчание становилось невыносимым.

— Сьер... Арно, — сглотнув, начала она, — то... что случилось... Вы вправе презирать меня, ведь я...

— Сьера Лара, выслушайте меня, — остановил ее Арно, постаравшись как можно более смягчить голос.

«Этого и следовало ожидать. А и я тоже хорош. Дери меня все Твари Запредельные!»

— Не вините себя, — он грустно улыбнулся. — Случилось то, что случилось. Нам предстоит тяжелый и долгий путь. И я совершенно не вправе презирать вас, потому что я также желал того... что произошло между нами. Более того, на мне лежит гораздо большая вина... учитывая состояние, в котором вы были. И я в полной мере осознаю и принимаю ответственность за возможные последствия.

— Какие последствия? — голова у Лары шла кругом, и даже ноющая боль в мышцах отступила.

— Если окажется так, что вы понесли ребенка, я должен знать. Пообещайте мне, что найдете способ известить меня и не предпримите никаких... необдуманных шагов. Я признаю его.

— Будьте спокойны на этот счет, — горько усмехнулась Лара. — Это невозможно.

И подумала о муже.

«Я изменила Раймону!»

Боль пронзила сердце, и на мгновение Ларе захотелось, чтобы земля разошлась и поглотила ее.

— Как вы можете знать это наверняка?

Вопрос разозлил ее, и она не особо любезно огрызнулась:

— Знаю. Я — Искра!

— Простите. Мне сложно привыкнуть к этому, — глухо пробормотал Брикасс. Он подвесил котелок с водой над костровищем и принялся разжигать огонь. — Вам надо поесть. Сухари, — предупреждая возможный отказ, улыбнулся он.

Спокойный тон, обыденность его слов и действий неожиданно успокоили Лару. Она поняла, что голодна, но прежде ей хотелось умыться. И не будет же она до скончания времен сидеть, завернувшись в плащ? Она нетерпеливо повела плечами.

— Я отвернусь, — догадался о ее смущении Брикасс. — Вы сможете встать?

— Думаю, да.

Она торопливо натянула рубаху, затем набросила плащ на плечи, и, стиснув зубы, встала на ноги. Путь до ручья показался длинным, острые камешки больно впивались в босые ступни. Но после того, как Лара умылась, ей сразу стало лучше. Она попыталась привести в порядок растрепанные волосы, пальцами раздирая густые длинные пряди и тихонько ойкая. Постояла еще, вдыхала прохладный воздух и слушая щебечущих на все лады птиц. Край солнца появился над горным хребтом, вспыхнул и запереливался сотнями оттенков покрытый росой луг. Лара оглянулась на место стоянки. Сьер Арно обтирал коня скрученным в жгут пучком травы и что-то тихо говорил ему. Она вздохнула. Несмотря на попытку объяснения, напряжение было разлито в самом воздухе, и при одном взгляде на этого мужчину сердце замирало, а потом пускалось вскачь. Сбывшаяся мечта, что обернулась неизбывной печалью. Однако первоначальное потрясение прошло, и она заставила себя собраться с духом. Мысль об измене тяжким грузом лежала на душе, но это личное дело ее и Раймона. И она готова держать перед мужем ответ. Когда все закончится. Теперь же...

Лара попробовала пойти в поток, однако что-то препятствовало. Как и накануне, она видела пеструю мозаику жизни затерянной в горах долины, но при попытке проникнуть взглядом дальше вокруг нее вырастали барханы сыпучего песка. В чем может быть причина? Она утратила дар? Ожерелье Сугаара все еще лежало в седельной сумке, но просто выбросить его не казалось Ларе выходом. А огонь? Тяжелые бусины — то ли неизвестный металл, то ли камень, уничтожит ли огонь проклятый артефакт? Если бы у нее оставалась Звезда! Она закусила губы, еще раз подумав о том, к каким ужасающим последствием привел ее порыв, и тяжело вдохнув, побрела назад.

В котелке закипела вода. Брикасс, подойдя к костру, бросил в воду округлые светло-зеленые листочки.

— Что это за растение? — с невольным любопытством спросила Лара, вдохнув тонкий пряный аромат.

— Мелисса. У пирров она наделена священной силой, считается, что ее соки придают сил и отгоняют зло, — он снял котелок с огня и перелил часть отвара в кружку.

— Вы много знаете о... пиррах?

Лара осторожно отпила горячий отвар и вгрызлась в ржаной сухарь.

— Это храбрые люди с пылким сердцем, и я рад считаться другом клана Фальго, — начало было Брикасс, но запнулся. — Впрочем, вам сложно с этим согласиться. Но Фальго поклоняются Илларге и Осту, а не кровожадному Сугаару. Мне не известно, какому из кланов принадлежит эта долина, но на юге культ Сугаара почти не распространен. Будем уповать на Странника. Руэрба не так далеко от Монте-Сут, однако возвращаться назад через пещеру опасно, как и задерживаться здесь. Нам придется идти в обход. Надеюсь, сегодня мы наткнемся на селение и сможем купить на альбийские кроны припасы и одежду для вас. А главное — обувь.

Лара уткнулась в кружку, вспомнив, что мужская рубашка и плащ, составляющие ее одежду далеки от самых вольных норм приличия.

— Как вы считаете нужным... сьер Арно, — пробормотала она.

«Он прав — случилось то, что случилось. А сейчас надо идти дальше».

Они пустились в путь сразу после завтрака. Брикасс вел Солейна в поводу, выбирая дорогу. Солнце начало припекать, и Лара, поколебавшись, сняла тяжелый жаркий плащ и убрала его в сумку. Брикасс как будто не заметил этого, продолжая неутомимо шагать впереди. После полудня им встретилась поляна, усыпанная земляникой.

— Не будем пренебрегать этим щедрым даром природы, — сказал Брикасс, останавливаясь.

Кажется, это были его первые слова с самого утра. Лара кивнула, спешиваясь. Только однажды ей довелось попробовать землянику, и нежный сладкий вкус запомнился. Она опустилась на колени, собирая спелые ягоды. Брикасс взобрался на залитый солнцем пригорок, затем подошел к ней, протягивая ей полные пригоршни ароматного лакомства. Лара взглянула ему в лицо: он смотрел напряженно, будто опасался, что она отвергнет это подношение. Она и собиралась отвергнуть, но... Незнакомец, дерзящий ей в узком переулке знойной Джинеры, либерос в покрытой вмятинами кирасе, благородный изгнанник, принесший ей спасение — все образы вдруг слились воедино. Мужчина, предназначенный ей звездами, с кем они разминулись... И тогда Лара наклонилась к его ладоням, губами беря ягодку за ягодкой.

Руки Брикасса дрогнули, когда губы Лары коснулись кожи, он прерывисто вздохнул, но не не отступил и не отвел их.

— Вкусно, — прошептала она и улыбнулась: — Я съела почти все. А вы?

Он ответил не сразу. Лара опустила голову, как никогда остро ощущая его ауру, где мешались золотые и темно-лиловые нити — любви и щемящей печали...

— На мою долю тоже хватит, не переживайте, — Брикасс высыпал остатки земляники в рот: — Как бы не хотелось задержаться на этой поляне, поспешим.

Он больше не смотрел на нее, и Лара мысленно обругала себя — что она творит?!

Под вечер им опять повезло: они столкнулись с пиррейскими пастухами. Эта была семья, состоящая из седого патриарха, его сына с женой и трех разновозрастных ребятишек. На пологих склонах паслась огромная — не меньше сотни овец — отара под присмотром лохматых собак. Брикасс заговорил с главой семейства на пиррейском и показал деньги. Тот оглядел путников цепким взглядом и, ткнув пальцем в нож, висевший на поясе у Брикасса, что-то коротко ответил. Помедлив, Брикасс кивнул. Так Лара стала обладательницей льняных туники и штанов, а также башмаков из превосходно выделанной кожи. Впридачу им дали ячменных лепешек, половина из которых были немедленно съедена.

— Я могу идти пешком, — заявила Лара, когда они расстались с пиррами.

Одевшись, она почувствовала себя уверенней.Брикасс с сомнением покосился на нее, и она поспешила добавить:

— Я хорошо себя чувствую, а Солейн и так вез меня целый день.

Он не стал спорить, а лишь кивнул. Пока все складывалось удачно, погоня потеряла их следы. Вот только что было делать с тем притяжением, что натянутой струной звенело между ним и сьерой Ларой? Он не ожидал, что она начнет есть землянику из его рук, и едва поборол искушение прильнуть к ней в поцелуе и пить ее дыхание.

«Ничего не мешало принести ягоды в кружке. Так что нечего сетовать» — язвительно сказал он себе.

На ночевку они остановились еще засветло, под скальным карнизом, закрывавшем их от ветра. Ужин состоял из остатка лепешек и отвара мелиссы. Покончив с ним, Арно задумался, глядя в огонь. Пастухи были из клана Сиралла, Вереск, ведущего замкнутый образ жизни и занимавшегося в основном скотоводством. Их малонаселенные земли лежали в стороне от главных дорог, и это значило, что на лиги в округе могло не быть деревень. Арно предполагал подстрелить утку или иную пернатую дичь, благо та в изобилии гнездилась в Пиррейских горах, однако отказ сьеры Лары от мяса грозил обернуться проблемой. Вряд ли великодушные пастухи будут встречаться им на каждом шагу.

Арно поймал неуверенный взгляд Лары. Немудрено, после всего, что произошло.

— Ночи здесь холодные, — спокойно сказал он.

— О чем вы, сьер Арно?

— О том, что спать мы будем под одним плащом. Сейчас не время для условностей и правил, диктуемых нашим строгим обществом.

* * *

— Тебе не уйти от того, что предназначено, — прозвучал глухой голос.

Спиной Лара чувствовала холодный камень, в тело впились веревки.

«Это мне снится... Сьер Арно пришел и спас меня...»

— Посмотри, сон ли это!

Она приподняла тяжелые веки и обмерла от ужаса. Прямо перед собой она видела лицо Беласко. В узких глазах, казалось, состоящих из одних зрачков, клубился мрак.

— Сугаар выбрал тебя!

Слова подавляли волю, и Лара забилась, инстинктивно, как дикое животное, угодившее в сеть охотника и еще туже затягивая петли веревки.

Шаман взмахнул жертвенным ножом и широкое черное лезвие вновь поплыло к ней.

«Сейчас... сейчас из дыма вырвется всадник...»

Жгучая боль разлилась в груди, и Лара закричала, корчась в своих путах. Метнулись скрюченные пальцы, затем Беласко поднес руку к ее лицу. Лара застывшим взглядом уставилась на пульсирующий кровавый ошметок на ладони шамана.

«Сердце... Это мое сердце! Я мертва!»

Из зияющей раны в груди толчками выплескивалась кровь, но Лара все жила, и самым непостижимым образом продолжала чувствовать непереносимую боль и осознавать происходящее.

— Хорошо! Он уже здесь!

Окружающий мир превратился в огромный кристалл, в котором она видела бессчетные отражения двух фигурок: женскую, похожую на сломанную куклу, испачканную красной краской, и мужскую, триумфально воздевшую руку с ярко горящей багровой искрой. Огромный змей с человеческой головой обвивал кристалл. Потом разум затопила тьма, и Лара захлебнулась безумным воплем...

...Руки... чьи-то руки дотрагиваются до нее, проводят по плечам, по лицу... Как она может чувствовать прикосновения, ведь она умерла. Теплые, даже горячие... нет, это ее кожа холодна, как лед.

— Сьера Лара! — голос зовет, не отпускает.

Она открыла глаза. Темно. Так и должно быть. Однако, постепенно в голове проясняется: проступает скальный свод в слабых красноватых бликах от почти прогоревшего костра, ночное небо снаружи.

— Вы меня слышите?

Ее осторожно встряхивают за плечи.

— Он убил меня... — шепчет она пересохшими губами. — Шаман... Он вырвал мне сердце...

…Когда сьера Лара застонала и начала метаться, Арно подумал, что у нее кошмарный сон. Неудивительно. Но этот был чем-то, из ряда вон выходящим. Арно никак не мог разбудить ее — до тех пор, пока отчаянный вопль не вырвался из ее груди, и она не замерла, холодная и недвижная... Что за морок наслал проклятый шаман?!

— Вы живы, сьера Лара... — сказал он дрогнувшим голосом.

— Беласко сказал, что мне не уйти от предназначенного...

Ему было не по себе от опустошенного блуждающего взгляда Лары. Как освободить ее, увести из мира сна, от самой грани, на которой она остановилась?

Арно дотронулся губами до ее лба, словно доказывая ей, что она в самом деле жива, но единожды поцеловав ее, был уже не в состоянии остановиться.

Совсем близко — ее огромные, блестящие от непролившихся слез глаза.

— Люби меня...

— Я не отдам тебя Тьме, — шепчет он, целуя ее веки, и колкие лучики ресниц опускаются, а руки скользят вверх, обвиваются вокруг его шеи.

Ощущение бархатистости ее кожи под его ладонями, ее губы, едва слышно повторяющие одно слово. Он желает понять, что она говорит и наклоняется еще ниже.

— Арно, — словно пробуя на вкус его имя, шепчет она, — Арно!

Мужчина склоняется перед женщиной, как перед богиней, а она тянется к нему всем своим существом, будто стремясь прорасти сквозь него.

— Я люблю тебя! Звезды, как же я люблю тебя!

Их сплетенные тела вершат извечный, священный танец, прогоняющий мрак, и гимном возрожденной жизни звучит ликующий крик...

— Шаман сказал, что Сугаар уже здесь... — Лара прижалась щекой к его груди. Взошла луна, и серебрянный свет коснулся их. — Полнолуние. Мне было видение, что Квилиан падет в полнолуние. Но мой дар до сих пор запечатан, и я ничего не могу поделать...

— Я мало знаю об Одаренных и Тьме. Никогда не интересовался, меня занимало другое, — тихо ответил Арно. — Однако убежден, что если мрак так яростно пытается ворваться в мир, найдется свет, что рассеет его.

— Что же будет дальше?

Пальцы Арно погрузилась в ее густые волосы на затылке, ласково перебирая волнистые пряди

— Не думай об этом сейчас, — прошептал он, закрывая глаза, — Просто... живи.