Рассвет Янгчен (The Dawn of Yangchen) (джен)

Она не собиралась брать с собой Нуцзяня в самый большой сенот. В последнее время её компаньон стал нервничать в присутствии духов, на что имел полное право после того случая со Старым Железом. Янгчен пролетела над влажными джунглями Ма’инки на своём планере, изо всех сил разгоняя его на ветру.

Она заметила прогалину среди деревьев и приземлилась на поверхность из сплетённых между собой корней. Последнюю часть пути нужно было пройти пешком, в уязвимом состоянии, иначе бы она просто летала туда-сюда над пунктом назначения и удивлялась, почему внизу не видать ничего необычного.

Сквозь стволы деревьев просачивались солнечные лучи. Было слышно, как трещат насекомые, и поют птицы. Запах жизни был так же и запахом разложения. Ошеломляющий дух гниения и плодородия пробивался через ноздри. Янгчен перешагивала с камня на камень, с ветки на ветку. Не было никакого навеса, под которым можно было пройти напрямую. Она не решилась использовать свой посох для поддержания равновесия, чтобы не повредить задние крылья, нечаянно погрузив конец шеста во влажную почву.

Обеспокоенные переполохом белки-жабы прыгали кругами. Некоторые решили поскакать за ней, не отставая. Сверху опадали листья. Подняв глаза, она увидела, что за ней по пятам следуют сурки-обезьяны.

— Кыш, — сказала она.

Пушистые, похожие на лемуров создания в ответ только моргнули и потрясли хохолками на своих головах. Янгчен вздохнула.

Животные часто тянулись к ней без видимых на то причин. Так она обзавелась Пиком и Паком. Многие этому завидовали, но были и свои минусы. В День единения остальные дети рыдали, когда большинство детёнышей небесных бизонов столпились вокруг Янгчен, вместо того чтобы распределиться поровну. Ей пришлось спасаться бегством на Нуцзяне, чтобы не стать счастливой обладательницей целого стада зверей-хранителей.

Спустя полчаса блужданий она нашла корень проблемы. Истинную причину, по которой оказалась здесь.

Огромный участок земли был выкошен и выжжен. Посреди расчищенной под земледелие почвы стоял лагерь на бамбуковых сваях, выглядящий как миниатюрная версия Джондури на тонких ножках. Сеть промышленных желобов расходилась от центра поселения. Они вели в никуда: не было никаких резервуаров, которые могли бы вместить в себя отходы. И если бы вся пульпа не высохла ещё со времён эвакуации лагеря, то волнами бы разошлась по поверхности джунглей.

Шагая вдоль водостоков, Янгчен нашла последнюю улику — вышку со шкивом наверху, устройство для опускания бура. Механизм, дробящий почву тупым железным сверлом до тех пор, пока полезные ископаемые не окажутся на поверхности. Либо владельцы буровой установки не успели спрятать её, спасаясь бегством, либо самонадеянно подумали, что если Янгчен и обнаружит её, то не поймёт, что это. В конце концов, Воздушным Кочевникам проку от таких вещей не было.

Истина исказилась, дойдя от непослушных представителей клана до Золяня и Лохая, а затем от тех к самой Янгчен. На участке велось не сельское хозяйство, а раскопки.

Возмущённые угри-фениксы ясно выразили своё недовольство. Длинные дома и строительные леса из бамбука были многократно разломаны, а узкие продолговатые отверстия в них создавали впечатление, будто разрушения спровоцировали упавшие деревья. Но среди обломков не было ничего, кроме гигантских пятен обесцвечивающей кислоты, простирающихся от разваленных зданий до растительности вокруг. Дорожка из мёртвых лоз и неестественно-жёлтых кустов вела в глубь леса.

Янгчен вздрогнула. Посёлок был словно шрам, перечёркнутый другим шрамом.

Она перешла на другую сторону, причём во всех смыслах. Дальше звери за ней не последовали — один из первых признаков того, что лагерь стоял на границе другого царства, где законы природы Четырёх Народов теряли силу. С её приходом серный ветер, обдувавший ветки, издал такой низкий стон, который воспроизвести могло только горло.

Глаза жалил пот, неконтролируемо стекавший по её выбритому лбу. Теперь в лесу были слышны не вой и щебетание зверей, а шуршание языков и бессвязный шёпот, похожий на слова утешения. В тот момент Янгчен поняла, что даже если она развернётся и пойдёт прямо назад, то дорога не приведёт её ни в лагерь, ни в поместье Саовонов, ни вообще в какие-либо людские владения.

Усики неизвестных растений обвивали её колени, словно она шла по дну океана. Она не обращала внимания на скользкие ростки, которые иногда запоздало и плотно смыкались, пытаясь сковать её ноги. Краем глаза она заметила тень слева от себя. Существо с длинными конечностями и мускулами, как у козла-пумы, в высоту было не меньше шести метров. Янгчен не осмелилась посмотреть прямо на него, так что просто замедлила шаг, чтобы оно могло спокойно уйти своей дорогой. Как только зверь исчез, Аватар заметила оставленные им гигантские отпечатки ладоней, напоминавшие человеческие вплоть до линий на них.

Пройдя ещё немного, она дошла до ямы в полтора километра шириной. В центре она была такой тёмной и глубокой, что у Янгчен перехватило дыхание, а ровная поверхность под ногами словно кренилась всё ниже и ниже в пустоту. В её долгом падении достичь дна было бы непозволительной роскошью.

— Яичко.

Перенеся вес на пятки, чтобы не упасть вперёд, Янгчен позвала их:

— Я здесь. Нам нужно поговорить.

Из дыры вознеслись водяные спирали, извиваясь всё выше и выше, словно плющ. Жидкость приобрела цвет и чёткость, а под лицом из сверкающих красных глаз выросла борода из клювов. Угри-фениксы. Переплетение конкурирующих голов и мыслей, объединяющихся только тогда, когда им причиняют вред. И вот перед Янгчен они объединились.

Когда она впервые говорила с ними от имени Саовонов, они были не такими мрачными. Даже напоминали зверей из физического мира — сияли энергией, как лучики солнца с танцующими в них пылинками. Тогда угри-фениксы разваливали множество поселений, вторгшихся на их землю, частично затапливали поля, уносили домашний скот. Их единственной целью было предостеречь людей от посягательства на некоторые части Ма’инки, а их действия даже можно было назвать озорными. Всё ещё был шанс договориться.

По выдвинутым Аватаром условиям духи получали желаемое. В определённой степени. Людям же нужно расширяться. Хоть немного. Ни одна из сторон не оставалась полностью довольна, но с таким исходом Янгчен могла смириться.

Однако некоторые родичи Золяня, очевидно, не могли. В сердцах угрей-фениксов осталась лишь жажда возмездия. Янгчен чувствовала, как гнев и ненависть исходили от их сущностей, пылающих углей, разожжённых предательством.

В отличие от людей, духи не будут просто смотреть на проявление несправедливости и рассчитывать, что когда-то каждый получит по заслугам. Они как заострённый забор, предупредительный знак перед обрывом, суровый учитель каллиграфии, который шлёпает тебя по руке, если мазок вышел не идеально ровным. Родители всегда забывали то, чему учили своих же детей. «Не трогай этот цветок, иначе уколешься шипами. Вот так и бывает. Если не хочешь этого — не трогай». «Не приближайся к этим лесам, иначе духи заберут тебя. Именно так оно и будет».

Угри-фениксы изворачивались и закручивались, а вода капала с их мерцающей чешуи. Змеи тоже извивались перед атакой.

— Пустая скорлупа. Яичко без желтка внутри. Мы знаем, зачем ты здесь.

— Если знаете, то избавьте детей от болезни.

— Она осмелилась. Вопреки собственным словам, она осмелилась.

Клюв чудовища бросился на Янгчен и захлопнулся прямо перед её лицом. Он был чересчур большим, заполнял слишком обширную часть поля зрения, чтобы вызвать у неё должный испуг. Но стой она чуть ближе — лишилась бы носа.

Пока сердце выскакивало из груди, она смогла лишь медленно моргнуть. Цена, которую они потребуют за потерю контроля над ситуацией, могла оказаться немыслимой. Угри-фениксы понимали, почему она молчит.

— Ты пришла ни с чем. Тебе нечего предложить.

Правда. Со стороны Саовонов это было проявление самой человеческой из глупостей — попытки избежать последствий.

— Люди, которые нарушили своё обещание, доказали, что готовы искупить вину. Они показали, насколько им стыдно.

— Наказание не должно быть забыто со временем. Мы будем упиваться их сожалениями. Они будут смотреть, как их род пресекается.

Это было не пустое заявление. Констатация факта, а не уловка, чтобы требовать от Янгчен большего. Духи стали соскальзывать обратно в бездну.

В отчаянии она решила прибегнуть к своему первому достижению, если таковым можно было назвать разрушение города.

— Старое Железо послушал меня! — крикнула она. — А взамен получил почтение на веки вечные!

— МЫ НЕ СТАРОЕ ЖЕЛЕЗО! — раздался крик. — МЫ НЕ ИСПЫТЫВАЕМ НИ ЛЮБВИ, НИ ЖАЛОСТИ.

Скользящие завитушки перестали спускаться. Ярость не давала им уйти. Теперь они отплатят Янгчен за оскорбление. Но хотя бы они не ушли.

Стена из красных глаз опустилась к её собственным. В облике угрей-фениксов всё ещё были черты, понятные человеку, а это значит, что в них всё ещё было нечто светлое. Она видела мерцающую тень, настолько тёмную, насколько возможно — сферическую совокупность плавников и клювов, неспособную избрать направление своего движения.

Однако пока она была готова понести их наказание, надежда всё ещё жила. Янгчен взяла себя в руки. Тонкий усик духа, существа из дыма, коснулось острия стрелы на её лбу.

Боль оказалась не такой, как ожидала Янгчен. Вместо того чтобы страдать, она видела.

Видела блуждающие тени, пронизанные агонией. Человеческих существ, содрогающихся и стонущих в глубоком бессилии. Раны, которые они наносили сами себе, наполняли их рты кровью и опустошали лёгкие, словно жгучий, удушающий химус.

Они взывали к туману. Но ответа не было. Как и поверхности, от которой могло бы отражаться эхо.

В Мире Духов всё было податливым, включая точку зрения. Янгчен уже не раз смотрела на мир чужими глазами. Прошлые жизни закидывали её в другие места и эпохи, закованную в кандалы из давно минувших дней.

Но это было совсем иначе. Могущественные духи дали ей шанс впервые понаблюдать со стороны другого живого человека. Джецун.

Усик вернулся к угрям-фениксам. Янгчен стояла на четвереньках, упав ниц перед ними, прямо как Золянь перед ней.

— Отпу… — она била кулаком по камню, словно пыталась запустить сердцебиение в собственной груди. — Отпустите её. Отпустите её!

— Мы не владеем ею. Никто не владеет ею. Ничто владеет ею. Нравится, чем ты её наградила? Это то, что она видит сейчас и будет видеть вечно.

Иллюзия. Иначе быть не могло. Джецун умерла. Янгчен была там, когда сердце сестры перестало биться.

Стена из чешуек перед ней начала рассеиваться. Угри-фениксы намеревались уходить. Янгчен с трудом удавалось здраво мыслить, не то чтобы помнить, зачем она пришла сюда. Её измученный разум перебирал каждую просьбу, каждую мольбу.

— Подождите! — прорыдала она. — Дети клана Саовон! Они... они недостаточное наказание.

Заинтригованные духи остановились.

— Вы хотите настоящего унижения, так? — сказала Янгчен. — Если дети просто погибнут во сне, то горе семьи продлится лишь до смерти родителей. Можно иначе и лучше нанести им ущерб. Длительный ущерб.

Она уже была не переговорщиком, а врачом, который прижигает открытую рану раскалённым железом. Ей придётся истязать Саовонов, чтобы спасти их.

— Давай поговорим о причинении боли, яичко, — сказали угри-фениксы. — Вместе.

Когда всё кончилось, каменистая яма, на краю которой стояла Янгчен, была всё ещё большой, но не ошеломительно обширной. С неё свисали зелёные лозы, тянувшиеся к голубой, прозрачно-чистой воде. Дно сенота было заполнено каменными зубцами, но в остальном — совершенно пусто.

Физический мир вновь стал преобладать. Может, так будет и в дальнейшем. Зависит от реакции Саовонов на новые требования. Большой валун словно преподносил Янгчен её планер, лежавший на плоской вершине камня. Иногда духи могут быть не менее наглыми, чем люди.

Янгчен расправила крылья, чтобы осмотреть их на наличие повреждений. Она ничего не нашла, поэтому немедленно отправилась в поместье.

Лохаю хватило приличия дождаться её самому. Он одиноко стоял фигурой во внутреннем дворе имения, с краю от безводного фонтана. Солнце клонилось к закату, но это толком ничего не говорило о том, сколько точно времени прошло.

— Как долго я отсутствовала? — спросила Янгчен. Она осмотрела его лицо на предмет признаков старения, что было гораздо менее нелепой мерой предосторожности, чем может показаться. — Какой сегодня день?

Получив ответ от Лохая, Янгчен выругалась себе под нос. Если бы она покинула Ма’инку прямо сейчас, то к тому времени, как доберётся до Джондури, опоздает на встречу с Кавиком больше чем на три дня. Тем не менее ей очень повезло. Она не пропала на недели или месяцы, как заявляли об этом менее удачливые люди, забредшие в другой мир.

— Дети будут исцелены, — сказала она. — При соблюдении нескольких условий.

Лохай вздрогнул от облегчения.

— Я рад, что духи приняли нашу жертву. Это был сокрушительный удар по чести клана, но со временем мы сможем оставить эту неприятность…

— Вам запрещено отращивать волосы последующие пятьдесят лет.

— … позади... Прошу прощения, вы сказали пятьдесят лет?

— Пятьсот месяцев, если быть точнее. Именно столько времени, по мнению духов этого острова, вы должны нести свой позор. Нельзя уравновесить чаши весов одним лишь раскаянием. И это ещё не всё.

Пока Лохай всё ещё находился в состоянии шока, Янгчен перечислила полный список запретов, которые Саовоны должны будут соблюдать, дабы задобрить угрей-фениксов. Некоторые из них причинят неудобства. Другие серьёзно ударят по казне или сделают поведение Саовонов странным до такой степени, что члены клана наверняка больше не примут участия в ритуалах и празднествах среди властей Народа Огня.

Лохай шатался, как будто с каждым её словом получал кулаком в живот.

— Мы будем унижены на целое поколение! — воскликнул он с явным неверием. — У нас не останется и шанса бороться за места при дворе! Враги будут плясать на наших головах! Вы должны были исправить это!

Про детей он и не вспомнил. Лохай так сильно вывернул руки, что мог пожалеть об этом.

— Вы не можете поступить с нами так! — он шагнул вперёд, чего делать не стоило.

Вот оно. Спокойный молодой человек, который, скорее всего, назвал бы себя самым рациональным членом клана, превратился в обиженный нервный узел. Янгчен взмахнула рукой снизу вверх и обрушила ему на спину тяжесть небес, отчего он остановился и согнулся пополам. Она наклонилась и заговорила прямо ему на ухо, чтобы он мог слышать сквозь бушующий ветер:

— Я вам ничего не сделала. Эту кашу заварил твой клан. А управлял им ты. И ты волен нарушить условия договора в любое мгновение. Нужно просто снова перейти черту. Расскажешь потом, как себя ведут духи, которых предали дважды.

Янгчен усмирила поток. Пока его голова всё ещё была опущена, Лохай сделал глубокий вдох спокойного воздуха. Он угомонился, выпрямился и примерил маску раскаяния.

— Простите меня, Аватар. Это просто… немыслимо. Клан Саовон сильно ослабнет.

— Зато следующие поколения будут жить. Со временем они смогут достичь процветания. Разве это того не стоит? — Янгчен самой понадобилось смириться с этим. — Коль не осталось дыни, — сказала она, цитируя одну пословицу, — сбереги кунжут, так ведь?

В глазах Лохая промелькнула искра, когда он узнал фразу. Это было туманное и малоизвестное высказывание Аватара Сито, которое редко можно было услышать за пределами Народа Огня. Щепотка мудрости её предшественника сделала выбор более привлекательным.

— Я поговорю с другими лидерами клана, — сказал Лохай. — Это будет самая трудная задача в моей жизни, но я поговорю с ними.

Трудная. Она чуть было не рассмеялась. Будет ли он винить членов своей семьи, которые уверовали в свою безнаказанность, нарушили данное слово и разозлили духов? Или он возложит всю ответственность на Янгчен? Она знала, какой вариант удобнее, а ведь удобство правит как царями, так и крестьянами.

Янгчен попросила отвести её к бизону. Она должна была выбраться отсюда и проверить, как там Кавик. Чем больше думала об этом, тем менее вероятным казалось то, что парень, который полез через глыбу льда и согласился отправиться за незнакомой девушкой на другой конец света, будет сидеть тихо, не высовываясь, и не попадёт в неприятности.

Окружённый конюхами Нуцзянь ждал её в открытом загоне. Янгчен отпустила Лохая и его слуг, поскольку ни она, ни молодой дворянин не были настроены на официальное прощание. Ей пришла в голову мысль, что он ждал её в одиночку не из чувства личного долга, а чтобы возыметь полный контроль над передачей её послания клану.

Она запрыгнула на холку Нуцзяня и услышала шорох. Под собой девушка нашла лист бумаги, сложенный в конверт, но без печати. Она нахмурилась и огляделась, прежде чем открыть его.

«Здравствуй, Аватар. Это Чайси».

Янгчен подскочила на ноги и запрыгнула в седло. Она повернулась на цыпочках, вновь осматривая травянистое поле на предмет наблюдателей. Её не было рядом достаточно долго, чтобы ястреб смог добраться от Джондури до Ма’инки и чтобы кто угодно мог подбросить письмо, в том числе Лохай. Несмотря на то, что цзунду не доверяла птицам, она без доли сомнения нарушала собственные правила.

Янгчен хотелось скомкать листок и выбросить, чтобы уклониться от ещё одной тщательно спланированной манипуляции Чайси, но в этом не было смысла. Она продолжила читать:

«Учитывая, что мы теперь партнёры по благотворительности, я надеюсь, что могу обращаться к тебе в менее формальном тоне. К моменту прочтения ты либо уже решила духовные проблемы Саовонов, либо дала им вдоволь нахлебаться той горькой каши, которую они сами же заварили. Если тебе интересно, откуда мне известна полная история, что ж, поразительно, как много можно узнать о тех, чьи долги держишь.

Держу пари, ты нашла идеальное решение, Аватар, потому что я верю в тебя. И я не одна такая. Ведь на днях я встретила мальчика из Бинь-Эра, который искал у меня работу. Он тоже в тебя очень сильно верил, вплоть до самого конца нашего разговора».

Внутри Янгчен всё стало вверх дном. Кавик.

«Я говорила тебе, что могу научить бороться со шпионами. Первый шаг — поймать их. Знаешь лучший способ поймать шпиона, Аватар?»

Первая половина коана, парадоксального риторического вопроса. Но все коаны в той или иной степени были лишь дразнилками. В них просветлённые люди насмехались над непосвящёнными. Весь ответ на этот вопрос отражал еле различимую победную ухмылку Чайси.

«Открыть ему двери и пригласить войти».