Чернила и кровь (гет)

История шла своим чередом, поэтому моё присутствие ничего не решало, а опасных моментов не будет. Как и в начале игры, Кассандра без сомнений в боевых навыках Варрика и Соласа отправила их помогать солдатам в долине, сама оставшись в деревне дожидаться пробуждения Лавеллан, следуя нашим рекомендациям не пытаться растолкать её, а иначе побочные эффекты восстанавливающей настойки обещали пленнице замедленную реакцию и сон с открытыми глазами до конца дня. Насчет Лелианы я не была уверена. Вторые сутки Соловей не выходила из комнаты в церкви, и её разведчики поговаривали, что она даже пропустила утренние и вечерние молитвы. Я не лелеяла никаких надежд и в принципе плевала с Белого Шпиля на её состояние, просто любопытство всё равно гнало слушать сплетни. Позлорадствовать это не помешало.

Моя же сонная от природных обезболивающих персона благополучно просиживала штаны в хижине. Я наводила порядок, заканчивая чистить окна и потолок, разложила вещи и принесённые эльфами-посыльными травы, развесив часть сушиться на верёвку над подоконником, один ящик задвинула под стол, а остальные приспособила под стулья. Очага здесь не было — магическое пламя справится и с готовкой, и с обогревом, поэтому я, используя остатки крови людей-малефикаров и освободив склянку, наколдовала длинную каменную печь в углу помещения и защитила стены и пол такой же каменной прослойкой. Устроить пожар я не боялась, но уголок алхимика теперь смотрелся максимально самобытно и уютно, а оставшаяся часть пригодилась под кровать. Как в избе, буду спать на печи. Было что-то ностальгическое в этом. Ещё светляки по помещению развесила и верёвки для трав, так вообще красота получилась.

С довольным мурлыканьем я улеглась на жёсткую, но тёплую от магического пламени «лежанку», застеленную вторым плащом, достала из сумки-подушки блокнот и принялась зарисовывать комнату, какой она была сейчас и какой я хотела её видеть. Нормальную бы кровать, стул или два, бадью с ширмой — и будет просто прекрасно. А ведь где-то у храма сейчас компания будущей Вестницы Андрасте рвёт жопы среди сотен демонов и закрывает разрывы, пока я валялась в тепле. После обеда за несколько медяков в таверне настроение у меня особенно приподнятое, и как-то по-особенному приятно было осознавать, что единственная на данный момент работа алхимика — это варить припарки, настойки и мази. Присутствие у котелка иногда даже не требовалось: поставила травы кипеть, даже не растирая их в ступке, и ждала потом по часу-два, греясь и рисуя.

Плюсы быть никем в этом мире: от меня ничего не требовалось. Хотелось злобно рассмеяться, и я поддалась этому желанию, выдав какое-то мерзкое «ы-хы-хы» низким голосом и прокрутив карандаш между пальцами. Я ужасна.

К ночи, когда Убежище погрузилось почти в полную темноту из-за нехватки фонарей, Брешь яркой вспышкой озарила гору и небо, на мгновение обратив время суток в день. Вновь грохот от высвободившейся магии долбанул по ушам, однако это означало, что будущих мигреней от громких звуков не будет. Наконец-то, чёрт возьми. Из руин храма вернулись солдаты, разведчики и Искательница с бессознательной Вестницей Андрасте на руках. К счастью, в этот раз Лавеллан просто свалилась с магическим истощением, поэтому никто не выдернул меня на холод ради исцеления нового народного Героя. Вестницу Андрасте, названную уже официально, разместили в ближнем к Церкви доме, по левую сторону от площади — не у частокола на отшибе деревни, что логично, и приставили охрану. На этот раз не от неё, а для.

Но, даже с учётом отсутствия работы, без посетителей я не осталась, как бы ни подавала знаки Вселенной оставить меня в покое.

В окне проплыл светляк. Это бледная тень Волка, блеснув аметистами глаз, показалась за чистыми стёклами, которые я пока не могла занавесить за неимением какой-либо ткани, затем скрылась за стеной, и Солас обозначил короткий стук в дверь.

Я даже с кровати не встала.

Уйди, противный. Настроение плохое у него, а терпеть его вспышки ярости мне! То, что я знаю о нём примерно всё, не означает, что со мной ему можно вести себя настолько раздражающе! Угх, большой ребёнок.

— Если я тебя не пущу, ты уйдёшь? — голос не пришлось повышать, ведь эльфы и так могли слышать гораздо лучше, чем люди.

— Я уйду только с мазью от ушибов и после этого, уверяю, не побеспокою тебя как минимум три дня, — такой же тихий ответ прозвучал весьма заманчиво.

Три дня спокойствия? Идеально. После чего придётся, конечно, выяснить, что там по артефактам для «укрепления Завесы», потому как лично мне неизвестно, что конкретно умеет Сфера, и нужно ли сначала ослабить Завесу для её действия. От этого зависело, стоило ли заниматься «побочными заданиями» и тратить время на длительные путешествия по самым глухим местам Южного Тедаса для того, чтобы оба самых опасных и богоподобных ритуала Фен’Харела сработали как надо.

Но пока я об этом не думала, потому что в голове плескалась смесь мяты и зверобоя, погружая меня в сонное оцепенение.

С кряхтением поднявшись с «кровати», я отложила раскрытый блокнот с рисунками висящих на верёвке трав, впихнула ноги в расшнурованные ботинки и, запустив руку в ящик с готовыми зельями, едва открыв дверь, протянула в щель деревянную коробочку, не позволив Волку зайти.

Только чёткое ощущение боли в организме рядом заставило меня молниеносно отдёрнуть конечность с лекарством и распахнуть дверь. Правда, я едва не познакомила створку с носом Волка, но это мелочи жизни.

Эльф передо мной опирался на посох-ветку двумя руками, ощутимо согнувшись, и делал это далеко не из соображений конспирации. Светлячок позволил рассмотреть едва заметный след от удара молнии на боку его шеи, уходящий куда-то назад за высокий ворот плетёной безрукавки и туники. Обожжённая кожа, покрывшаяся характерными покрасневшими веточками, могла принадлежать атаке Гордыни, что в игре выходил из центрального разрыва под Брешью. Неужели, в недавнем сражении в храме Волку влетело от его сородича? Забавно.

— Заходи, — баночка с мазью от ушибов отправилась на стол. К ней из ящика с готовыми зельями присоединилась мазь от ожогов и обычная припарка. — Мазь от ушибов тебе не поможет, да и судя по тому, что я вижу, ты даже этого не понимаешь.

— Прошу прощения? — так и не привыкший к моему пренебрежительному отношению Солас вскинул брови. Но в тёплый дом зашёл и прикрыл дверь, тяжело опускаясь на ближайший ящик. — Поясни.

— Тебя достал хлыст духа Гордыни, — со вздохом принялась уточнять я, копаясь в шкатулке в поисках деревянной лопатки и хлопковой ваты, — и ты подумал, что у тебя ушиб?

— Это не ушиб, — медленно осознал Солас и коснулся пальцами ноющей шеи. Он не чувствовал шрама? Хотя, рана ещё недостаточно воспалилась, лишь кожа покраснела, так что всё может быть. Тут Волк подозрительно сощурился и напрягся. — Ты могла дать мазь от ожога и выгнать меня.

— Твои друзья-духи едва ли способны обработать тебе магический ожог, а рук на спине и глаз на затылке я что-то у тебя не вижу.

— Я мог попросить агента или другого лекаря.

— Нет, не мог. Ты никого к себе не подпускаешь.

— С чего ты решила, что я подпущу тебя?

— Ты зашёл, хотя мог настоять, чтобы я отдала тебе мазь, и ушёл. Меня ты терпишь легче, чем людей вокруг, потому что я не отношусь к твоему миру и к результатам твоей ошибки. — Фен’Харел сжал пальцы на посохе, а я оскалилась. Нет уж, ты на моём поле боя. — Напоминаю: у меня отсутствует эмпатия, но психику и физическую реакцию я понимаю достаточно хорошо. А теперь позволь твоему алхимику-прикрытию выполнить свою работу, иначе Кассандра будет задавать неприятные вопросы, почему пациенты отсюда всё ещё больные уходят.

— Терпеть тебя легче, но это всё ещё терпение и оно не бесконечное, — Волк, поджав губы, пытался поймать мой взгляд, но я упрямо смотрела мимо его острого оттопыренного уха.

Получив сопротивление, Солас вздохнул — очень медленно и почти бесшумно, не отводя от меня своего внимания. И отложил посох, потянувшись руками к подолу туники.

Хотела ли я всего этого действа? Разумеется, нет. Максимум, кого я слишком давно касалась, это родители, и то довольно редко, да домашние животные. Ко вторым у меня даже больше любви просыпалось, чем к заботливым родственникам. Волка, правда, я лапать не собиралась — для этого и приготовила лопатку и вату, но это всё же контакт.

Однако работа есть работа, и мне даже обещали заплатить за количество наваренных лекарств. Разведчики Лелианы всё ещё шныряли по деревне, поэтому знали, когда ко мне стучались за зельями, и хромающего Соласа точно видели. Сейчас темно, из окон домов лился свет, при этом по улицам всё ещё ходили люди и весьма оживлённо галдели после успокоившейся Бреши. Угомониться празднество обещало только после полуночи! Кошмар.

— Я же ничего не делаю, — хмыкнув, зашла за спину Волку и сдвинула махом ладони его же светляк над нашими головами.

— Это и раздражает, — буркнули снизу.

Моему предвкушающему взгляду художника открылись тронутые солнцем, широкие, веснушчатые плечи и бледные лопатки с россыпью едва видных очень старых шрамов. Такие отшельник точно нигде получить не мог, будь он хоть трижды исследователем-магом. Это — раны от стрел, кинжалов и мечей. Далеко не современной формы.

Хотелось потрогать, как гипсовую фигуру. Покрутить под разным светом, рассмотреть во всех ракурсах!..

Я сухо сглотнула и стрельнула взглядом в раскрытый блокнот. Столько материала! Ух-х, потом! Такой референс никуда не денется, ещё целый год рядом будет мельтешить. Сначала — работа!

Собственно, обработка раны прошла мимо моего погружённого в фантазии мозга. Магические ингредиенты практически сразу подействовали на след от молнии, и ожёг потихоньку светлел, при этом мазь от ушибов тоже пригодилась — всё-таки удар оружия духа обладал силой, и большая гематома уже наливалась фиолетовым на позвоночнике и шее. Накладывая одну мазь за другой и протирая то ваткой, то лопаткой, я всегда предупреждала себя — лишь бы не пальцами. В ином случае, я точно пощупаю крепкие мышцы и умру самой мучительной смертью от руки Фен’Харела в тот же момент. Бойцы — великолепные референсы по строению мышц, а Солас — далеко не хилый чародей, чтобы игнорировать пособие перед собой.

Кассандру бы ещё рассмотреть…

— Посиди несколько минут, пока не почувствуешь, что мазь перестала жечь, — старательно отвернувшись к столу, я принялась расставлять открытые баночки в рунные круги заморозки. — Тогда можно одеться и уйти.

— Я бы сказал «спасибо», — Волк за мной чем-то зашуршал, вот только я слишком сильно боялась обернуться на его грудные мышцы, несомненно, тоже широкие и крепкие, поэтому держала внимание на сжигании использованных лопатки и ваток, — но ты вынудила меня остаться.

— Я бы и не попросила твоей благодарности, потому что это теперь моя работа, не утруждайся, — я фыркнула и обернулась.

Солас, уже одетый, рассматривал мой блокнот, держа руки за спиной.

И это очень хорошо, потому что, если бы он взял мою вещь, то кого-то хорошенько приложило бы магией Крови!

— Насмотрелся? — я прищурилась.

— Нет, — Волк не двинулся с места, лишь поднял на меня взгляд, — ты всё равно не позволишь.

— Правильно.

— Увидимся через три дня, Чужая.

— И тебя туда же, Фен’Харел.

За спиной Соласа закрылась дверь.

А я бросилась к блокноту, едва не отбив коленки об печь, чтобы зарисовать недавно увиденные образы. Натура и так близко! А как мягкий светляк отбрасывал тени! Срочно скетчить,⁽¹⁾ пока из головы не выветрилось! Желание с его идеальным телом ни в какое сравнение не шло с неидеально-гармоничным Волком. Да и где я ещё смогу увидеть телосложение искусственных тел древних эльфов?!

Вдохновение меня переполняло. Могла бы блевать радугой — так оно бы и было. Легла спать я только в третьем часу ночи, когда глаза устали от света, а запястье грозило отвалиться от рисования десятка анатомичных набросков чужой спины до стёртого грифеля.

Через три дня проснётся Вестница. За это время вновь стабилизировать Якорь придётся Соласу, я закончу партию припарок для лазарета и получу денюжки, а затем начнётся беспощадный канон и театр одного, то есть, уже двух актёров.

Столько телодвижений просто для того, чтобы одолеть Корифея и отобрать у него Сферу Волка-раздолбая, угх.

А всего-то я из-за незнания опоздала со сделкой с Волком! Его невезение ужасно — вот это каламбур — заразно.

1) делать наброски

Вернуться к тексту