Darkfox 4: Ивонн  (гет)

Пока Тим и Ивонн строят планы и ждут удобного момента, чтобы воплотить их в жизнь, обратим свое внимание на Нору Дан и Марата. А что же у них?

Мадемуазель Дан была счастлива. Да, она уже смирилась с тем, что её возлюбленный не Рокфеллер вовсе, и вынужден сутками вкалывать, чтобы ни в чем ей не отказывать, мочь исполнить почти любое её желание. Она знала, что, помимо прочих равных, он ещё и боевик самого авторитетного Клана в городе, и гордилась этим.

Сейчас они мирно сидели в гостиной частного дома Норы и беседовали.

В разговорах с мадемуазель Дан Марат избегал обсуждать свою «двойную жизнь», говорил только, что из Клана его пока не выгнали, и всё идёт так, как должно:

— Для изгнания меня из Клана сейчас нет никаких оснований, Нора. Один раз, конечно, попробовали, но спасибо Шефу — он меня прикрыл, отстоял.

В ответ на это девушка кивала мужчине и улыбалась, показывая, что верит ему на слово.

— Скажи, — спросила она его, — а как там та девочка? Ивонн, кажется?

— Она неплохо, — кивнул мужчина, — я по-прежнему тренирую её по просьбе Шефа. Учу её основам рукопашного боя.

— Ух ты! — искренне восхитилась Нора. — Это здорово! Честно, я не знала о твоём амплуа наставника. А Ивонн, она… делает успехи?

-Да, — Марат кивнул. — Конечно.

Взглянув на девушку, мужчина улыбнулся. В глазах Норы светилось искреннее восхищение, и это согревало его сердце. Он был рад, что Нора не осуждала его за то, кем он был, и принимала таким, какой он есть. Это было самым важным для него.

— Ты не представляешь, как это приятно, —продолжил он, чувствуя некоторое воодушевление. — Видя, как её навыки становятся лучше, я чувствую, что делаю что-то важное.

— Конечно, — кивнула Нора. — Ты даёшь ей шанс стать сильнее.

— У неё есть потенциал, — Марат кивнул. — Шеф хочет, чтобы она стала Принцессой Клана.

Нора внимательно посмотрела на него.

— Принцессой Клана? — переспросила она. — Как это? Она... Она же совсем юная!

— В смысле наследницей. — объяснил Марат, не особенно вдаваясь в подробности. -Смысл в том, что она займёт место Шефа, если с ним что-то произойдёт.

Оба замолчали.

Однако, — Продолжил мужчина, и сразу как-то сник, стал серьёзен. — Я имею основание думать, что в ближайшем будущем Клан ожидают серьезные перемены. И вероятное расформирование.

— Ты боишься? — тихо спросила мадемуазель Дан.

Мужчина отрицательно покачал головой:

— Жизнь научила меня не бояться. — ответил он и отвел взгляд.

В комнате повисла тишина. Нора посмотрела на Марата, пытаясь осмыслить услышанное. Но он молчал, словно ждал, когда она задаст следующий вопрос.

А что будет с тобой? — спросила Нора, голос её дрогнул от волнения.

Я... Я не знаю, — прошептал мужчина. В его голосе слышалась усталость.

И, помолчав, повторил сказанную им когда-то давно фразу:

— Я всего лишь боевик…

Мадемуазель Дан понимала, что Марат говорит правду. Его жизнь была полна опасностей, и он не мог дать ей никаких гарантий. Но в глубине души она знала, что любит его именно таким — сильным, решительным и готовым на всё.

— Я сделаю всё возможное, чтобы ты и Принцесса были в безопасности, — твёрдо сказал он, сглотнув. — Даже если мне придётся пожертвовать собой.

Нора внимательно посмотрела на Марата, её сердце сжалось. Она не могла не думать о том, какой риск он принимает на себя, и как это сказывается не только на нём, но и на ней. Каждое его слово звучало как предостережение, но вместо страха она чувствовала лишь гордость за его стойкость.

— Ты знаешь, — тихо произнесла девушка, — я всегда верила в тебя. Несмотря на тьму, что окружает Клан, ты остаёшься для меня светом по ту сторону тоннеля. Я горда тем, что я рядом с тобой сейчас.

Марат улыбнулся, кивнув ей, но в его глазах всё равно плескалась глубокая печаль. Он знал — как бы ни развивались события, в этом доме, этой тихой гавани, его всегда будут ждать.

— Я люблю тебя, — прошептала Нора, глядя ему в глаза.

Марат наклонился и нежно поцеловал её.

— И я тебя, — ответил он, обнимая девушку. — Ты — моя жизнь, моё всё.

* * *

На следующее утро, позавтракав, поцеловав на прощание Нору, Марат снова отправился на железнодорожную станцию, разгружать уголь. Служба Клану уже превратилась в рутину, и единственной отдушиной для него теперь стали лишь занятия с Ивонн, ставшие редкостью.

В разговорах со своим приятелем, Нико, он часто шутил, говоря:

— Скоро разучимся действовать иначе, кроме как по алгоритмам.

Однако тот лишь усмехнулся в ответ.

— Не переживай, Чумба, — сказал он, на что Марат ответил лишь кивком, хотя в душе чувствовал другую правду. Каждый день их жизнь проходила по предсказуемому сценарию, и уголь на станциях был лишь частью обыденности, к которой он привык.

Когда разгрузка закончилась, Марат сел на скамейку возле бара, где они с Нико иногда выпивали по кружечке светлого, и закурил. Мыслями он возвращался к Норе. Мужчина понимал, чего она хочет. Хочет, но, наверное, не решается ему сказать. Он понимал, что давно стал частью Системы. Пойти против неё будет означать сломать свою жизнь, и как раньше после этого уже никогда не будет.

— Всё будет хорошо, — успокаивал он сам себя, затягиваясь сигаретой. — Просто нужно немного потерпеть.

Но в глубине души он знал, что это самообман. Время шло, а он оставался на месте, не в силах что-либо изменить.

Нико подошёл и сел рядом. Он молча наблюдал за Маратом, словно читал его мысли.

«— Расслабься, Чумба», — сказал он наконец. — Иногда нужно просто жить и наслаждаться моментом.

— Тебе легко говорить, — усмехнулся Марат, затянувшись сигаретой, выпустив небольшой клуб дыма. — Ты — то свободен, можешь творить что хочешь и с кем хочешь. А я не из тех, которые строят из себя Дон Жуана, Казанову или кого ещё там.

Нико хмыкнул, ничего не сказав. Немного подумал, и спросил:

— А кто она? У вас всё серьёзно?

Марат кивнул. Сделал последнюю затяжку:

— Да, Нико. Но если я тебе скажу, кто она, ты ведь ржать будешь. А потом растрезвонишь, кому не надо, в соцсетях или ещё где.

Парень с обидой посмотрел на него, мол, «Я молчать буду, ты же меня знаешь, Чумба! Ни слова не скажу!»

Марат неопределенно покачал головой и кинул доконченный чинарик себе под ноги, наступив на него подошвой ботинка.

После недолгих размышлений, он встал со скамейки и кивнул Нико, сказав:

— Пошли, пройдемся. Расскажу. Только помни: Если после этого что-то пойдет не так, виноват в этом будешь ты.

Нико удивлённо посмотрел на Марата. Помолчал, но всё же кивнул, соглашаясь, готовясь слушать, и еще раз пообещав не ржать.

Марат и Нико вышли из бара, направившись в сторону железнодорожных путей. Вечерний воздух был прохладным, и Марат поёжился, застёгивая куртку. Нико молча шёл рядом, не задавая лишних вопросов.

Марат рассказал другу о Норе. Он говорил тихо, и Нико слушал внимательно, не перебивая, только иногда кивал, показывая, что понимает.

— Она замечательная, — продолжал Марат. — Умная, добрая, заботливая. Но она не такая, как все. Она... особенная.

Нико задумался, а потом спросил:

— Почему ты не хочешь, чтобы об этом кто-то узнал?

Марат остановился и молча посмотрел на него, будто бы заподозрив что-то, но потом поморщился, прогоняя ненужную мысль.

Удачи тебе, Чумба. — Нико кивнул и положил руку ему на плечо. — Я верю, что у тебя всё получится.

"Клык" кивнул, мол, «Спасибо, бро. Правда, спасибо.» и, пожав ему руку, поспешил в сторону дороги. К полуразвалившемуся павильону, поскрипывая, подкатила маршрутка.

Сидевшие на остановке пассажиры сбились в кучку и, радостно загудев, двинулись в салон.

Едва Марат занял свободное место, двери закрылись, и автобус, чихнув двигателем, отъехал от мгновенно опустевшей остановки. Почти сразу хлынул дождь, сверкнула молния и грохнул гром, будто природа ждала именно этого момента.

Мужчина смотрел в захлестываемое струями дождевой воды окно и думал. Он почти никогда и почти ни с кем не делился тем, что происходило у него в жизни.

Нико, разумеется, был его приятелем, но не более того. Если Норе он открывался, не жалея ничего, доверяясь ей, рассказывая всё, то теперь, когда он раскрылся перед Нико, то впервые почувствовал, что его «защитный купол» был пробит.

За стеной воды, шумом двигателя автобуса и грохотом грома различить что-либо было нельзя. Пользуясь этим, чётко за автобусом неотрывно следовал черный "Кавасаки" ...

Сквозь залитое струями дождя окно следовавший за автобусом преследователь выглядел как размытое, расползающееся чернильное пятно.

Когда дождь слегка утих, перестав хлестать в окно, Марат снова бросил осторожный взгляд назад. Мотоциклист исчез.

Между тем автобус, скрипнув тормозами, вырулил к остановке. Пассажиры изготовились выходить, а вслед за ними и Марат.

Мужчина вышел из автобуса, натянув на голову капюшон. Возле киоска, где обычно продавали пирожки, собралась небольшая толпа. Галдели, что-то обсуждали. Для автобусной станции это считалось нормальным явлением, и он не придал этому значения. Однако подозрение, что то-то идет не так, и кто-то следит за ним, не оставляло его. Направляясь в сторону подземного перехода, Клык старался не оборачиваться, шел, глядя вперед, под ноги, и лишь периферически наблюдал за тем, что происходило у него за спиной.

И вот, едва он спустился в полутёмный переход и прошел несколько сот метров, кто-то набросился на него, сбив с ног.

Марат вскинул руки, пытаясь защититься, но сила удара незнакомца оказалась чрезмерной, и его отбросило в дальний угол. Он ударился о стену, перед глазами всё поплыло, окрасилось в красный цвет.

Нападавший, лица которого Клык так не смог различить, продолжал бить его, и успокоился только тогда, когда его жертва потеряла сознание.