На берегу (гет)

LXXXIV

Открыв ноту бразильского правительства, Клэр пробежалась глазами по тексту, хмыкнула и принялась внимательно изучать карты. Что ж, такой вариант демаркации границы ничуть не хуже предложенного Лимой — пожалуй, на него можно согласиться.

Строго говоря, действительно серьёзных проблем вопрос о границе в сельве не создавал — но существующая только на карте граница неудобна и опасна. Конечно, желающих бродить по амазонским джунглям немного, но хватит и одного придурка с бомбой, чтобы наделать дел — и это не говоря уже о контрабанде и периодически появляющихся наркоторговцах. Да и территория эта, мягко говоря, не пустынная, и лишние несколько гектаров гевеи или красного дерева явно не будут лишними. Опять же исключается ещё одна причина для недоверия и конфликтов… Хотя бесконечность минус один — всё та же бесконечность.

Закрыв файл, Клэр открыла следующий — сводку по миротворческому контингенту в Индонезии. Там дела обстояли неплохо — убитых по-прежнему оставалось двое, да ещё один идиот ухитрился подорваться собственной гранатой. Как именно ему это удалось — Клэр так и не смогла понять, да и не особенно старалась. Идиотов всегда хватает… А в целом потери не приемлемые даже, а в пределах статистической погрешности — несчастных случаев на учениях бывает больше. Что ж, могло быть и хуже — и наверняка ещё будет — но пока что всё в допустимых пределах.

Закрыв и этот отчёт, Клэр перешла к следующему файлу. Да, вот так вот и живут министры — ломая глаза о монитор или бумаги и процентов девяносто времени занимаясь всякой фигнёй. Хорошо ещё, если хотя бы любопытной — а то ведь обычно ведущие мировые игроки вели себя как дети в песочнице, лупящие друг друга совочками по голове. «Совочки», правда, потяжелее…

Ну вот, опять санкции — как будто кто-то на них обращает внимание. Лига в последние годы скатилась так низко, что Лиге Наций или даже ООН последних лет своего существования подобное не снилось в самом страшном сне. С Лигой просто перестали считаться — ещё немного, и её попросту распустят. О чём, к слову, никто не пожалеет… И даже не факт, что вообще заметят — просто все более-менее серьёзные игроки из неё выйдут, а оставшаяся мелюзга долго не протянет и кормить раздутый чиновничий аппарат не сможет, да и силу применить тоже будет некому. А без силы и денег… Без силы и денег Лига просто перестанет существовать, даже если формально и будет числиться действующей. И это даже к лучшему — Лига просто не нужна, и без неё есть, кому заняться международными вопросами. Причём, стоит отметить, куда более результативно. — даже НАТО лучше Лиги…

Следующий файл — и вот это уже действительно серьёзно. Черновой проект следующего бюджета, в который придётся вносить море правок — или заблокировать прямо сейчас. Бывало и такое, пусть и в масштабах одного министерства. Впрочем, сейчас это ещё относительно безболезненно…

Внимательно изучив проект, Клэр добавила несколько замечаний и отправила его в Министерство финансов — пусть дорабатывают и передают парламентской комиссии, которая займётся проработкой…

Следующий файл — отчёт Министерства образования, и здесь — наконец-то — установился порядок. Её усилия наконец-то дали результат, жаль только, что тянулось так долго. Впрочем, если вспомнить, какой там творился хаос, особенно на севере — так пожалуй, можно сказать, что управились быстро. Да и новый министр образования всё же был помоложе и покрепче, чем старик Васкес… И как хорошо, что она вытащила его из своего министерства — такими кадрами не разбрасываются. Правда, цапаться с Маркесом Гонсалес так и не перестал, даже став министром — но было бы странно, если бы это было не так.

А вот и доклад родного министерства — и здесь дела идут неплохо. Пожалуй, ещё лет пять-десять — и Министерство по делам реинтеграции можно будет распустить. И так с самого начала было ясно, что это временная структура, которая просуществует ровно столько, сколько необходимо.

Следующий файл — и Клэр хмыкнула. Непонятно, как оно оказалось в рабочих документах — но это было письмо Ай.

Письма эти Клэр всегда читала с большим интересом — мало кто мог так кратко и точно описать ситуацию во Внеземелье… замаскировав её под ничего не значащую светскую беседу. Это даже нельзя было назвать шифром — но для того, чтобы правильно понять Ай, её нужно было знать — а Клэр знала. Пусть не так хорошо, как стоило бы, но за время их недолгого знакомства кое-что она всё-таки узнала, и этого оказалось достаточно.

Впрочем, ничего заслуживающего внимания, во Внеземелье сейчас не происходило, и Клэр, закрыв письмо, потянулась, встала и подошла к окну — определённо, пора было сделать перерыв.

Ещё в детстве Клэр обожала смотреть в окно на уличную суету — и за многие годы эта привычка никуда не делась. Наблюдение за стремительным течением городской жизни было сродни медитации, позволяя отвлечься и упорядочить мысли — а они в этом в очередной раз нуждались…

Никто не обещал, что будет легко — и, имея немалый опыт руководства, она сама прекрасно это понимала — но масштаб всё же недооценила. Впрочем, ей никто не мешал сказать «нет» — так что жаловаться просто глупо…

Взгляд скользнул по улицам, зацепился за словно врезанную в небо Торре дель Сиело, скользнул по инверсионному следу уходящего лайнера… Клэр проследила за ним, пока тот не скрылся в высоте, и вздохнула. Слишком многое осталось там, за прозрачной синевой атмосферы… Слишком многое, чтобы спокойно вернуться. Она так и не стала настоящим лунатиком — но и землеройкой больше не была, так, что-то среднее… Наверно, потому, что в космос она отправилась ради своей мечты — а мечта оставалась на Земле, на берегах Укаяли. Эльтаника… На самом деле не сама по себе Эльтаника, а индейское государство, первое за пять веков. Что ж, вот мечта и сбылась — только вот Эльтаники нет. Из забвения восстала Держава Четырёх Сторон Света — и теперь с ней придётся считаться всему миру.

Усмехнувшись, Клэр вернулась за стол и открыла очередной файл. Мечты — это прекрасно, но кто-то должен работать, превращая мечты в реальность… И здесь и сейчас это она — Клэр Илья Умала, Премьер-министр Тауантинсуйу.

Касир Капак.

LXXXV

Плазменный шлейф погас окончательно, вернулась невесомость, глухо хлопнули пироболты, отделяя очередной бак. Взглянув на приборы, Хатимаки доложил:

— Коррекция выполнена, параметры орбиты в норме. Бак сброшен штатно.

— Принято, — отозвался капитан, и Хатимаки, наконец, расстегнул ремни и всплыл над ложементом. Последняя коррекция завершена, и осталось меньше полугода — а там уже финальное торможение и выход на околоземную орбиту. Ещё полгода — и они вернутся домой…

Домой. К Ай и ребятам, к семье. К раздолбаю-братцу с его ракетами… Кой чёрт вообще понёс его на эту галеру? Зачем, если у него уже был корабль? И корабль, и экипаж — лучший экипаж Солнечной, чёрт возьми! Да, правду он сказал в том самодельном интервью для Салли — он идиот. Самовлюблённый идиот, ни хрена не думающий о других — вот он кто. Хотя… Если честно, именно ребята затащили его на «Фон Браун» — из-за его идиотской депрессии и фобий. Но если бы он тогда включил мозги, а не изображал из себя непризнанного гения, этого бы просто не понадобилось, и сейчас он работал бы вместе со всеми на Фрисайде, а Ай не приходилось бы встревать во всякие разборки…

Впрочем, зная Ай — в разборки бы она всё равно встревала. И будет встревать, с этим уже ничего не поделаешь, да и надо ли? Ведь тогда это уже будет не Ай…

За этими мыслями Хатимаки даже не заметил, как дошёл до своей каюты. Заперев дверь, он включил камеру, устроился поудобнее и заговорил:

— Привет, Ай. Ну вот и всё — последняя коррекция траектории завершена, и меньше, чем через полгода я буду дома…

LXXXVI

Комета приближалась к Солнцу по откровенно неудачной траектории — она проходила далеко от газовых гигантов, афелий лежал за орбитой Меркурия, пусть и не слишком далеко от неё, с Земли она была видна плохо… Словом, у неё было только одно достоинство — её открыл Смоки.

Мало кто знал, что Смоки был не только вожаком растаманов, но и толковым астрономом-любителем, в астрономических кругах довольно известным… И никто до сих пор не знал, что Смоки — не прозвище, а настоящая фамилия.

Фи, прочитав новость, принялась тщательно изучать сигарету.

— Они совершенно нормальные, Фи-сан, — взмахнул веером подкравшийся Урахара. — Я тоже это вижу. Хотя, признаться, удивлён не меньше вашего…

— Нет, я, конечно, знаю, что у него телескоп есть, но такого не ожидала, — присоединилась к беседе Ай, — а надо было. Давно же понятно, что этот парень далеко не так прост… Интересно, чего ещё мы про него не знаем?

— Почти всё, — сообщил Урахара. — Конечно, можно покопаться, но что-то мне подсказывает, что это бесполезно. Такие люди почти не оставляют следов — просто потому, что почти не попадаются на глаза властям. Так что даже если мы что-то и найдём, пользы от этого не будет…

— Да и Смоки хорош такой, какой есть, — добавила Ай. — Лучше скажите — нам какая-нибудь польза от этой кометы есть?

— Кроме довольного Смоки — ни малейшей, — ответил Урахара. — Посему предлагаю сосредоточить внимание на имеющихся заказах.

— Ну, раз ты сам вызвался… — Эдель сняла очки. — Докладывай.

Заказов и впрямь набралось прилично, да ещё и на самой удобной орбите — почти всё можно было собрать за один виток. Исключением был старый спутник радиотехнической разведки — но Майами, как всегда, платила столько, что можно было и напрячься. Вылет обещал быть совершенно рутинным…

Разумеется, никакой рутины не получилось — и виной тому был всё та же комета, ухитрившаяся изрядно взбаламутить орбиты захоронения…

Яркую точку на радаре Ай заметила сразу же — и навела телескоп.

— Да… — выдохнул Урахара. — Вот уж не думал, что снова его увижу…

На экране телескопа медленно вращался разбитый патрульный корабль — старый, восемнадцатой серии, снятой с производства десять лет назад. Левый борт у кормы был смят и прорван, одна из четырёх ферм маневровых двигателей отсутствовала, другая держалась на честном слове…

— Восемнадцать-бис, — продолжил Урахара, — первая стычка с ФЗК… Так, если я правильно помню, его просто выпнули на орбиту захоронения, чтобы не путался под ногами, и там вполне могло остаться что-нибудь интересное. Юрий, Ай, собирайтесь, Фи, подведи нас метров на пятьсот.

— Я-то тебе зачем? — удивилась Ай.

— На всякий случай, — объяснил Урахара, — я же знаю эти корабли, и там есть несколько ну очень неудобных мест… И вряд ли они стали удобнее после тарана.

Действительно неудобными были два помятых технологических люка — но как раз за ними не было ничего интересного. Зато в командном отсеке обнаружилась совершенно целая аппаратура, в том числе оба бортовых компьютера. Само собой, если там и остались какие-то данные, устарели они безнадёжно, но Майами, разумеется, на это будет наплевать. То ли данные её не волновали, то ли она была в состоянии их восстановить хотя бы частично… И в любом случае не стоит выяснять, зачем ей это вообще надо.

Разумеется, о первом теракте Фронта Защиты Космоса Ай слышала — но то, что она видела, вызывало вопросы, один из которых она и задала:

— Киске-сан, а почему его не отвели в док и не отремонтировали? Или, если уж на то пошло, не столкнули в атмосферу?

— Сколь я помню эту историю, а помню я её неплохо, — Урахара вытащил из компьютера материнскую плату и перешёл ко второму, — все спешили, чтобы не оказаться крайним и, соответственно, не получить по голове в первых рядах. А кораблик был так себе уже тогда, когда я с него уволился, а было это года за полтора до… Да и дороговато встал бы ремонт. А сжечь — так ведь не списан же. В общем, как скажет Дина — головотяпство со взломом, и никто, по старой доброй традиции, не хочет отвечать. Вот его и вывели… На орбиту консервации, да.

— То есть, у нас могут быть проблемы?

— Проблемы могут быть по любому поводу, но только если мы попадёмся — чего, разумеется, мы не сделаем. Думаю, в штаб-квартире вообще забыли про это корыто — и уж точно за ним никто не следит. Маяков нет, я проверил первым дело… И всё, — собрав плавающие детали, Урахара пристегнул сетку к поясному кронштейну скафандра. — Убираемся. Юрий, что там у тебя?

— Всякая мелочь, — отозвался тот. — И напоминаю, что через одиннадцать минут мы выйдем из тени, так что…

— Встретимся на борту, — перебил его Урахара.

Разумеется, «Тойбокс» никто не заметил — да и кто бы стал за ним следить? «Трудный Джилли», разве что, но его команда была сейчас занята важным делом — пьянствовала в «Царстве Небесном». Поэтому о вылазке Урахары так никто и не узнал… Кроме доктора Майами, конечно. Майами пришлось сообщить о происхождении очередной порции «железа», и она явилась за ним лично…

— Всем привет! — заявила она с порога. — Надеюсь, вы не шутили?

— Какие уж тут шутки… — Ай отложила планшет и вытащила из-под стола чемодан. — Всё здесь. И всё целёхонькое, хотя диски они всё-таки стёрли, правда, похоже, толком не почистили…

— Самое интересное не там, — ухмыльнулась Майами, блестя очками. — Винчестеры — это так, баловство… Короче, спасибо.

— Ждём в пятницу, — напомнила Фи.

Проводив Майами и заглянув в диспетчерскую, Ай на развязке столкнулась со Смоки, который в очередной раз возвещал волю Джа.

— Всё, проповедуешь?..

— Нет, сестра, — фыркнул Смоки, — растафари не проповедуют. Понимаешь, я могу тебе, например, сказать, что Джа классный — но это я так думаю, а не ты, это не считается. А вот когда ты сама понимаешь, что ты с Джа — это считается. Надо сначала принять Джа всей душой — а всё остальное уже не так важно. Всякие обряды, айтал — это всё, на самом деле, вторично, потому что Джа — он на самом деле везде, и в нас тоже. Вот так… А вот когда ты уже принял Джа, тогда, если тебе интересно, кто-нибудь из братьев тебе всё расскажет. Но это всё равно не проповедь — пусть проповедуют слуги Вавилона, а мы и так справимся… Вот, смотри: Джа послал комету, и она похожа на косяк…

Ай предпочла исчезнуть — уж коли Смоки соскочил на коноплю, он с этой темы долго не слезет… А всего через полчаса, между прочим, начинается трансляция первого заезда танкового биатлона — и Джа, кометы и клиенты могут катиться ко всем чертям!

LXXXVII

Идея посетить японских миротворцев в Индонезии особого энтузиазма у Куруруги не вызывала. Неприязни, впрочем, тоже — он попросту не видел в этом смысла. Однако в аппарате сочли, что это полезно — и Куруруги не стал спорить. В конце концов, посмотреть на месте, что там происходит, будет небесполезно — отчёты далеко не всегда дают правильную картину. Особенно отчёты военных — те зачастую порождали таких бюрократических монстров, что оставалось только за голову хвататься. Так что, возможно, это и не будет пустой тратой времени — особенно если организовать действительно внезапный визит. Тогда удастся поймать командование на горячем — если таковое, конечно, имеется…

Решение принято — и Куруруги распорядился подготовить суборбитальный лайнер. Действовать необходимо быстро, иначе командование успеет навести лоск — а ему нужна как раз реальная картина.

Суборбитальные полёты Куруруги не любил — быстрое чередование перегрузки и невесомости выматывало и не слишком хорошо сказывалось на сердце — однако, выбравшись на бетон аэропорта Джаяпуры, остался совершенно невозмутим. Поскольку о своём визите он не предупредил и был заявлен, как мелкий клерк, присланный по пустячному делу, прислали за ним, разумеется, только потрёпанный джип с водителем-первогодкой

Водитель, впрочем, гостя узнал сразу и тут же потянулся к рации.

— Не надо, — остановил его премьер. — Я как раз и хочу увидеть повседневную солдатскую жизнь, а не картинку с плаката. Поэтому, будьте добры, устройте небольшую экскурсию…

— Так точно, Куруруги-сама! — водитель распахнул дверцу. — Прямо сейчас?

— Да. И не надо никого, кроме охраны, оповещать…

Начать Куруруги решил с танкового батальона — и не прогадал. В батальоне творилось безобразие…

Виной тому, разумеется, сёстры Нисидзуми, которым пришла в головы мысль украсить танк изображением Махакалы, а их примеру последовала вся рота. В результате дхармапалы и мёо на лобовой броне имелись на всех машинах, нагло игнорируя все уставы, а теперь нововведение обнаружил командир японского контингента… И поспешил донести до художников своё восхищение — вопль «Отставить хентай!» Куруруги отлично расслышал ещё на проходной.

— Что здесь происходит? — осведомился он, подойдя к ораторствующему командиру.

— Куруруги-сама?!

— Вольно, полковник, — отмахнулся Куруруги. — Так всё-таки, что здесь происходит?

— Вот, полюбуйтесь! — полковник возмущённо взмахнул рукой, указывая на разукрашенные танки. — Даже американцы во Вьетнаме себе такого не позволяли, а мы ещё и в мусульманской стране!

— Если мне не изменяет память, нас сюда пригласили именно из-за проблем с мусульманами, — ядовито заметил Куруруги, — с невменяемой их частью, по крайней мере. И испортить их мнение о нас попросту невозможно… Кстати… Сержант третьего класса Акияма, это ваша идея?

— Так точно, Куруруги-сама! — Акияма вытянулась. — Они почему-то бородачей нервируют.

— Надеюсь, не до такой степени, чтобы они ломились к вам на базу, замотанными во взрывчатку?

— Никак нет, Куруруги-сама, даже до них дошло, что охрана их ещё на внешнем периметре пристрелит.

— Тогда оставим всё, как есть… Кстати, а с лояльным населением и миротворцами из исламских стран проблем не было?

— Ну, нас иногда просят на марше закрывать рисунки брезентом, но и только. А местные вообще внимания не обращают… Тем более, что мусульман тут не так много, как кажется.

— Тем лучше, — Куруруги кивнул. — Полковник, я попросил бы вас не оповещать личный состав о моём визите… И разумеется, нам с вами предстоит беседа — официальная, само собой. До этого меня, как вы понимаете, здесь нет, и я прошу вас так это и оставить…

— Так точно, Куруруги-сама!

Неофициальная часть визита много времени не заняла — остались усиленный батальон морской пехоты, разведчики и снабженцы. Первые были далеко не столь креативны, как танкисты, вторые и третьи — значительно более и потому на оном креативе не попались ни разу, хотя он, несомненно, имелся. Впрочем, прекрасно зная, что поймать за руку разведку, а тем более снабженцев, абсолютно нереально, премьер-министр не стал и пытаться. Не наглеют сверх всякой меры? Значит, всё в порядке.

Уже устроившись в кресле лайнера, Куруруги пришёл к выводу, что поездка оказалась полезной. Во-первых, вся Япония увидела, что премьер считает опасность в зоне операции несущественной — а следовательно, и войскам опасность грозит не больше, чем на учениях. Во-вторых — лично убедился, что риск для граждан Японии приемлем. Ну и в-третьих — поднять боевой дух миротворцев, хотя как раз в этом особой нужды не было. Боевой дух там был на такой высоте, что можно бы и приспустить, особенно у танкистов.

Важнее всего, естественно, был первый пункт — японцам придётся снова привыкать, что армия Японии отстаивает их интересы на другом краю земли — и что кому-то из солдат это может стоить жизни. Куруруги не хотел этого — но увы, Япония либерал-демократов медленно, но уверенно теряла позиции в мире, и новый визит «чёрных кораблей» был лишь вопросом времени… Был, вот именно. Может, и нехорошо хвалить самого себя — но это во многом его заслуга. Правда, если бы не школьный дискуссионный клуб четверть века назад, основанный двумя старшеклассницами, одну из которых звали Куруруги Эмири, не было бы и Лейбористской партии, и его собственной политической карьеры — и, скорее всего, самой Японии. Как всё же бывают прихотливы пути судьбы…

Войдя в свой кабинет, Куруруги остановился перед висящей на стене фотографией — две школьницы, начавший седеть мужчина в деловом костюме и хмурый старик в старомодном пальто, опирающийся на трость. Куруруги Эмири, Нисидзуми Шихо , Куруруги Гэнбу и Охаяси Сокаку — за мгновение до того, как они объявят о создании новой партии…

Интересно, что бы они тогда сказали, будь у них возможность заглянуть в сегодняшний день? Впрочем, ответ очевиден — тогда они могли только надеяться, что добьются хоть чего-то и лишь мечтали о том, чтобы им удалось то, чего они добились за эти двадцать пять лет…

Куруруги перевернул фотографию, разглядывая четыре строчки на русском, написанные рукой Охаяси. Старик был полиглотом — и с этим куплетом из русской песни попал в точку. Сам Куруруги не знал русского — но и четверть века спустя помнил перевод:

Оглянись, незнакомый прохожий,

Мне твой взгляд неподкупный знаком.

Может я это, только моложе,

Не всегда мы себя узнаем.

LXXXVIII

Мехмет Карабекир подозрительно взглянул на Хакима, отпил кофе и покачал головой.

— Прекрасный напиток, — констатировал он. — Лучший кофе, что мне доводилось пробовать… Но я всё же не имею ни малейшего желания связываться с вашей организацией.

— Об организации речь не идёт, уважаемый Карабекир, — Хаким тоже отпил кофе, поднёс мундштук к губам и затянулся, следя за прихотливыми извивами дыма в кальяне. — Речь идёт о вас, обо мне и о халифе, да продлит Аллах его дни. Вы сами говорили, и не раз, что хотите встретиться с халифом — что ж, я могу организовать эту встречу. Хотя в моём участии и нет большой нужды, но так всё же получится быстрее, чем через канцелярию… Но я помогаю вам как частное лицо, а не как начальник разведки и, соответственно, не собираюсь вас вербовать.

— Тогда в чём ваша выгода — как частного лица, разумеется? — прищурился Карабекир.

— Вы поверите, если я скажу, что её нет? — Хаким снова затянулся и передал мундштук Омару. — Что моя помощь совершенно безвозмездна?

— Не поверю.

— Но это именно так, — Хаким на мгновение прикрыл глаза. — Здесь нет моей выгоды, возможно, нет и вашей — но этого я не знаю, как и вы. Я не знаю, о чём вы хотите говорить с халифом, вы не знаете, что он вам ответит… Но он вас выслушает — в отличие от тех, к кому вы уже обращались. Что же до меня — мне близки ваши идеи, и я не хочу чтобы он были безвозвратно утрачены. Я не хочу, чтобы вы опустили руки — не тогда, когда в людях, подобных вам, нуждается весь исламский мир.

— Подобных мне? — фыркнул Карабекир. — Халиф Идрис Али ибн Гаданфар Абу Видад аль Хомс Гияс-ад-дин Махди, муджаддид — и я, скромный мулла из скромной мечети…

— Скромный мулла едва ли не первым поддержал халифа Али, — спокойно уточнил Хаким.

— Скромный мулла, которого несколько раз чуть было не убили… Хорошо, пусть будет так.

Если вы хотите встретиться с халифом — это может случиться даже сегодня. Как я уже сказал, он вас выслушает — а всё остальное в ваших руках. Всё, что вы скажете, всё, что можете предложить — всё будет услышано и взвешено, но какой ответ даст вам халиф, я не могу даже гадать.

— Вскоре мы это узнаем, — ответил Карабекир, извлекая зазвонивший телефон. — Слушаю вас… Да? Это прекрасно…

— Аудиенция? — осведомился Хаким.

— Да, через два часа.

— Что ж, — Хаким затянулся, — полагаю, это будет весьма интересный разговор…

О чём шел разговор, Хаким примерно представлял — в конце концов, он сам готовил эту встречу, так что прекрасно знал замыслы халифа. И ошарашенному виду Карабекира ничуть не удивился — в любом случае, непривычного человека общение с халифом основательно выбивало из колеи. Привычного, впрочем, тоже…

— Хаким-ага, — вышедший из кабинета Карабекир неожиданно поклонился, — я благодарен вам за то, что вы убедили халифа принять меня. Этот разговор оказался даже важнее, чем я ожидал…

— Не стоит благодарности, почтенный Карабекир, — отозвался Хаким. — Право же, я приложил немного усилий… По сути, всего лишь упомянул вашу проповедь, остальное же — исключительно ваша заслуга.

— Но если бы вы этого не сделали…

— Всё в воле Аллаха, — ответил Хаким, — и если такова его воля, то даже без моей помощи вы всё равно встретились бы с халифом. В конце концов, вам определённо следовало обсудить многое, раз уж и вы, и он независимо друг от друга пришли к одним и тем же выводам.

— Совершенно очевидным выводам, — возразил Карабекир. — Любой мог прийти к ним.

— Но ведь не пришёл, Мехмет-ага? Если к этому выводу только двое — может быть, не так уж он и очевиден? Тем более что вы, кажется, услышали именно то, чего вам недоставало…

— Как, впрочем, и халиф, да продлит Аллах его дни, — ответил Карабекир. — Что ж, как бы там ни было, но мне пора возвращаться. Ещё раз благодарю вас за помощь…

— Знаете, Уаси, — сказал халиф, едва Хаким закрыл за собой дверь, — я всегда поражаюсь эффективности ваших безумных идей. Но на этот раз вы превзошли сами себя. Вербовать для вас этого турка… Оно действительно того стоило?

— Стоило, мой халиф, — Хаким прошёлся по кабинету. — Я говорил вам, и могу повторить: этот человек сам, своим умом дошёл до тех же идей, что и вы, и даже воспроизвёл их почти дословно. Он достаточно популярен в Турции, да и не только в ней, но главное — до этого момента он никак не был связан с Халифатом. Но, тем не менее, он встречается с вами и явно остаётся доволен беседой — и не замедлит поделиться с последователями новыми идеями. Вашими идеями, мой халиф, и пусть даже он воспользуется только частью — это уже будет много…

— И всё же, мне это кажется сомнительной задачей…

— Нам в нашем случае требуется захват не земель, а умов, — пояснил Хаким. — Для этого нам нужны проповедники — толковые, хорошо знакомые местным жителям. Как думаете, кого скорее услышат феллахи — его или нас?

— Строго говоря, феллахам турок не интересен, — заметил халиф, — но да, такого, как Карабекир, слушать будут куда охотнее. К тому же есть ещё один вариант — вот, взгляните.

Взяв протянутый планшет, Хаким быстро пролистал открытую страницу и хмыкнул.

— Муфтий Рахмон, ну кто бы сомневался, — сказал он. — Полагаю, вы ответите?

— Разумеется, тем более, что его выступление само по себе довольно интересно.

— Тогда, — хмыкнул Хаким, — я искренне сочувствую муфтию.

Узбекскому муфтию действительно оставалось только посочувствовать — дискутировать с халифом Али на богословские темы было просто бессмысленно. Тем не менее, желающие находились регулярно — и столь же регулярно проигрывали спор. Халиф знал Коран наизусть и прекрасно умел его толковать, мастерски загоняя собеседника в тупик. Своеобразная манера разговора положения при этом не улучшала…

— Что ж, я покидаю вас, мой халиф, — Хаким встал. — Увы, прошли те времена, когда мы могли дни напролёт просиживать в кофейне Мустафы, до хрипоты споря о политике ещё не существующей партии…

— То были воистину благословенные дни, — согласился халиф. — Но их время ушло, и нас ждут новые труды… И подготовьте, пожалуйста, сводку по человеку по имени Флойд Хекматьяр.

Устроившись в своём кресле, Хаким быстро нашёл а архиве файл с данными о старшем Хекматьяре. Файл его разочаровал — там не было почти ничего. Флойд каким-то образом избегал внимания соответствующих служб, и делал это крайне успешно — что, впрочем, при его работе было только плюсом.

Флойд Хекматьяр был торговцем оружием. Исключительно ловким и изворотливым торговцем оружием, до которого до сих пор не добрались ни конкуренты, ни спецслужбы. И отнюдь не от недостатка прилежания — за старым лисом гонялись долго и упорно… И всегда безуспешно. Что Хекматьяр умел блестяще — так это играть на противоречиях спецслужб и лавировать между сверхдержавами — как и его дети, кстати говоря. И в результате, как бы ни поворачивались дела, Флойд Хекматьяр всегда оставался с прибылью…

Отдав распоряжение собрать всю возможную информацию о торговце, Хаким принялся бесцельно бродить по сети, обдумывая распоряжение халифа. Что двигало им не праздное любопытство, было очевидным, но что именно — Хаким так и не мог понять. Впрочем, идеи халифа Али частенько оказывались понятными только задним числом — и при этом выглядели совершенно очевидными. Правда, случиться это могло только через несколько лет…

Вздохнув, Хаким закрыл браузер и вернулся к текучке — всё равно подборку не стоило ожидать раньше завтрашнего утра.

Утром подборка была готова — но почти ничего нового Хаким из неё не узнал. А главное — этого было безобразно мало. Флойд Хекматьяр умел хранить тайны… и хоронить их носителей. Нет, халифу можно было отправить и это досье, но оно было уж слишком неполным и практически бесполезным — сделать сколь-нибудь осмысленные выводы оно не позволяло. Халифу, конечно, могло хватить и этого, но Хакиму было явно недостаточно, а Хекматьяр определённо заслуживал внимания. Он, конечно, был связан и с армиями, и с полицией, но этого было мало. Его умение выкручиваться из, казалось бы, безвыходных положений порой казалось чем-то сверхъестественным — и в любом случае, даже с помощью спецслужб такое провернуть не получилось бы. Было что-то еще, и Хаким твёрдо намерился выяснить, что же это такое…

Пожелания халифа тоже не проясняли дело — никаких идей насчёт них у Хакима так и не появилось. За подборку его поблагодарили, попросили сообщить, если появятся новые сведения — и всё. Что именно халифа интересовало, Хаким по-прежнему не понимал.

Однако, несмотря на это, охота на Флойда Хекматьяра оказалась неожиданно увлекательным делом. Разумеется, задача была далеко не первоочередной, и занимался Хаким ей, по большей части, лично — в те моменты, которые можно было бы назвать свободным временем. Дело двигалось — медленно и печально, но всё-таки двигалось. Правда, каждый новый ответ порождал новую порцию вопросов, но это было делом обычным и Хакима не раздражало.

В таком темпе прошла неделя, можно было подвести какие-никакие итоги — и блестящими они не были. Только и удалось выяснить, что Флойд предпочитал не задерживаться на одном месте, постоянно перемещаясь по планете и Внеземелью, руководствуясь при этом то ли броском костей, то ли мнением левой пятки и на связь обычно выходил самостоятельно. Также можно было связаться с его детьми, особенно с Каспером…

И всё.

Посредственный результат, и как получить что-то большее — непонятно. Вернее, как — понятно, непонятно, как это сделать, не отвлекая силы с более важных дел…

Неизвестно, как долго Хаким ломал бы голову над этим, если бы его не отвлёк телефонный звонок. Поскольку номер этот знали немногие, Хаким немедленно ответил — и удивился, услышав незнакомый голос:

— Господин Хаким Ахмад? На связи Флойд Хекматьяр. Мне стало известно, что вы меня разыскиваете…

— Мир вам, Флойд Хекматьяр. Вас разыскиваю не я, — уточнил Хаким. — Вас разыскивает халиф Али, да продлит Аллах его дни, и он не счёл нужным дать какие-либо объяснения своему интересу.

— Что ж, прошу вас передать халифу этот номер, — Хекматьяр продиктовал номер телефона «Иридиум», — и мои заверения в глубочайшем почтении. Если достопочтенный халиф не утратит желание встретиться со мной, он, смею надеяться, сообщит мне о своих ожиданиях, чтобы я мог своевременно прибыть в Багдад. Я уверен, что эта беседа будет чрезвычайно поучительной для нас обоих…

И отключился.

Хаким несколько секунд бессмысленно разглядывал телефон, затем перевёл взгляд на листок с номером и произнёс:

— Вот это поворот…