Чернила и кровь (гет)

— Извините. Это вы аптекарь?

Из принудительно-приветливо открытого окна для выдачи лекарств обитателям Убежища послышался женский голос. Очень мягкий и юный тон не принадлежал ни одной служанке, известных мне за три дня работы в качестве посыльных за мазями и припарками, поэтому я из праздного интереса обернулась.

Скромно сложив локти на широкий карниз с уже готовыми коробками с лекарствами — чтобы люди лишний раз не беспокоили и брали всё сами — за окном мялась эльфийка. Рыжая и кудрявая. Её изумрудные глаза смотрели на меня из-под приподнятых «домиком» густых бровей, от чего валласлин Митал на лбу немного исказился. Своим визитом меня почтила сама Вестница Андрасте, очнувшись ровнёхонько через три дня, как и рассчитал Волк.

Девочка исследует деревню и знакомится с жителями. Звучит знакомо… Так же игрок бегает по локациям, «вылизывая» задания и диалоги.

— Алхимик, — коротко поправила я долийку, не отвлекаясь от печки с котелком и окинув взглядом одежду гостьи.

Нижняя кофта с крупным плетением осталась, но куртку и штаны ей заменили на человеческий крой. А ещё она надела сапоги, хотя Волку, вот, совсем холод не мешал ходить босиком.

— Просто, я хотела поблагодарить вас, — эльфийка вдруг заулыбалась и чуть наклонилась над карнизом, заглядывая в дом. — Тот эльф, Солас, сказал, что вы с ним вылечили мою руку и не дали умереть, когда меня принесли в Убежище.

— Полагаю, представляться тогда нет смысла, — я просто продолжала стоять у печи и помешивала веточкой Хрустальной благодати мазь в котле, не перебивая поток слов.

Героине захотелось поговорить — пускай болтает. Скоро она поймёт, что со мной скучно, и уйдёт — так со всеми любопытствующими людьми и происходило: ко мне приходили поспрашивать «А это правда, что Сестра Соловей?..» и на неинформативное «да» сразу отваливали.

— Вы Лина, я запомнила, — долийка улыбнулась шире, от чего на её щеках возникли ямочки. — А я Эллана Лавеллан. Но вы, наверное, уже знаете.

— Про Вестницу Андрасте только глухой не слышал.

Проверив реакцию, ожидаемого восторга я не увидела.

Лавеллан перекосило, как Алистера от магии Крови.

— Зовите меня по имени, пожалуйста, — почти процедила эльфийка, сжав кулаки. Правда, не заметив на моём лице присущей людям набожности при упоминании её нового титула, расслабилась. — Позволите вопрос?

— Да, я тот самый малефикар из отряда Героя Ферелдена, — как я ещё не закатила глаза внутрь черепа, я не знала, потому что Эллана даже договорить не успела, а уже приоткрыла рот в полном осознании «Оу». — Ещё вопросы?

— Нет-нет, простите, вас наверняка уже каждый спросил об этом, — эльфийка стушевалась и приподняла плечи, при этом вновь сведя брови в выражении вины. — Извините, мой клан часто общается с людьми, но у меня самой почти нет опыта. Я вас не обидела? Варрик предупреждал, что с вами очень тяжело общаться…

— Значит, ты понимаешь, что до твоих благодарности и извинений мне нет никакого дела.

— Да, — Эллана не расстроилась, а наоборот, будто случилось что-то хорошее, вновь заулыбалась пуще прежнего, — я понимаю. Извините, что побеспокоила, постараюсь не приходить к вам без весомого повода.

Эллана выпрямилась и махнула мне рукой на прощание, пружинящей походкой направившись к дому Волка.

А я, потерев переносицу, поняла одну нерадостную для меня, но великую для Тедаса вещь.

Эллана Лавеллан — истинная долийка, вежливая, дружелюбная, наверняка ратующая за магов и традиции эльфов. Идеальная Героиня.

Волка вдруг стало жалко. Совсем немного и всего на мгновение. Теперь это его головная боль, его будущая «Венан», Героиня-возлюбленная с «непоколебимой мудростью» и личная романтическая драма, за которой будет наблюдать вся Инквизиция.

Или нет.

Злой до бьющейся на лбу жилки Волк этим же вечером пришёл ко мне за порцией лириумных зелий и настоем ромашки. Я, конечно, слышала его повышенный голос во время разговора с Лавеллан, но не прислушивалась, намеренно игнорируя смутно знакомые фразы, которые будили пыльные воспоминания об игре. Я поспешила с выводами и голубки разругались? Почвой могло стать что угодно: от восприятия магии и Тени до долийских обычаев. А иной причины я даже не вижу.

— Добавить канаварис? — злорадно поинтересовалась я из-за стола, собирая для Волка «аптечку».

Солас было огрызнулся, даже дёрнулись крылья носа, будто Волк хотел оскалиться.

Но не стал. Вместо этого он, взглянув на меня исподлобья, выдохнул, остыв за какое-то ничтожное мгновение, и более не выглядел разозлённым, как минуту до этого. Что произошло в его голове за это время? Странная реакция. Вокруг не было буквально ничего, что могло успокоить его после разговора с долийкой.

— Лишним не будет, — коротко и невозмутимо он ответил на мой вопрос и под моим недоумённым взглядом удалился к себе в хижину с полным набором трав.

А на следующее утро Эллана, заправляя медную пружинку-прядку за острое ушко, уже вовсю флиртовала с Соласом… не зная, что он принял успокоительный отвар за пару часов до её прихода.

На долгий месяц Убежище погрузилось в благостное спокойствие. Правда, сначала меня как следует нагрузили заказами на две сотни склянок разнообразных лекарств, и только затем обоз отправился во Внутренние земли. Шествие возглавляла Вестница Андрасте, а сопровождали её Искательница, Варрик и Солас. И ещё с пару десятков солдат и разведчиков, конечно же. Миссией новой Героини стала вербовка одной из жриц Церкви — Матери Жизель, которая помогала в деревне на перекрёстке торговых путей южнее Редклиффа. Далее требовались лошади объездчика Деннета, чтобы обеспечить Инквизиции транспорт, и закрытие разрывов в населённых пунктах.

Поход длиною в месяц. По летней жаре. В условиях царящей на Юге сумятицы из-за враждующих магов и храмовников.

Попивая антиванский кофе, чадящий густым паром, и глядя с лежанки на горячей печи в закрытое окно, где блестели снежные пики, широко ухмыльнулась. Если в таком спокойном темпе и в комфортных условиях я проведу до самого конца победы над Корифеем, то я даже не против здесь находиться.

Вот только моё блаженное одиночество вновь нарушили.

В дверь к полудню постучали — слабо, но чётко. Пять раз. Кто вообще так стучит?

С раздражённым рычанием я отставила чашку на печь и, готовясь выпроводить гостя вопросом с наездом «А какого меня беспокоят, если лекарства на карнизе?», распахнула дверь. Лицо свело судорогой — губа дёрнулась, челюсти сжались, и на лице образовалась кривая ухмылка-оскал. На пороге стояла Лелиана. Её голова была не покрыта фиолетовым капюшоном, как в последнюю встречу, а взгляд направлен прямо на меня. Веки чуть припухшие — плакала или тёрла. Руки не дрожат, спина прямая.

Какого чёрта она здесь забыла? Катилась бы в свой драгоценный Собор плакаться жрицам на плохого малефикара.

— Я уже извинялась, но я пришла не для этого, — начала без приветствия Соловей, разумеется заметив, как я отвела внимание заледеневших глаз ей за плечо, игнорируя контакт, — но как бы искренне это от меня ни шло, моя вина никогда не сможет быть искуплена. Я виновата в том, что тебя считали предательницей. Я виновата, что пыталась убить тебя дважды. — Я мрачно хмыкнула, практически не слушая ровный и противный мне голос. Хотелось одного. Чтобы она ушла и не возвращалась. — И я сполна ощутила на себе гнев Создателя, когда самые близкие люди кричали на меня и обвиняли в самых худших поступках из-за невиновного человека. Ни одна молитва, ни одно покаяние не способно принести мне покой за то, что я с тобой сделала. Сейчас ты здесь, люди знают правду.

На улице ниже по склону я заметила небольшую группу солдат. Глядя в нашу сторону, они шептались и тыкали пальцами. Около соседнего дома стояла пара разведчиков — те тоже смотрели на их начальство и, поджимая губы, хмурились.

— Способна ли ты простить меня?

— Ни-ког-да, — я даже испугалась, насколько сладко-страшно прозвучал мой голос.

— Хорошо, — Лелиана рвано выдохнула и опустила взгляд в пол. — Я буду жить с этим грехом…

— Больше ко мне не приближайся, если жить хочешь долго. И ходи, оглядываясь.

Соловей вздрогнула. Кровь в организме передо мной взбурлила от испуга, забилось чаще сердце. Адреналин и липкий пот женщины смешались в коктейль страха загнанной жертвы.

— Я… тебя поняла.

Лелиана, посмотрев на меня, стойко игнорирующую её взгляд и до леденящего ужаса улыбающуюся неправильной эмоцией, тихо ушла, обняв себя руками. Прикрыв дверь, я вернулась на кровать и взяла ещё горячую кружку. Пальцы жгло, но это не мешало, отогревая меня после морозного сквозняка.

Прощение? Искупление? Чужая вина? Оскал стал шире, и я нервно рассмеялась. Да наплевать на это. Я давала Лелиане шанс, и она его упустила. Меня не волнует неделя её молитв и покаяний, не волнует, как сильно у неё отбиты колени. Не волнуют её собственные муки совести. Или веры. Или что там у андрастиан отвечает за логику.

Я взглянула на Убежище через окно. Деревня мирно ожидала возвращения её Героини, звуча переливами голосов и звона мечей рекрутов Коммандера Каллена с далёкого берега небольшого озера. Из таверны пахло выпечкой и жаренным мясом. Погода была солнечной и морозной, ни единого облачка на чистом, ярком небе, отражающимся синими тенями на блестящем, хрустящем снегу. Брешь я не видела, но ощущала её левее на горе. Настроение испорчено. Даже рисовать не хотелось.

Смертельные ситуации меня не заботили: огонь в храме Священного Праха, ныне представляющего из себя только руины, не навредил мне, а колотые раны зажили. Это всё прошло и не оставило после себя физических последствий. Но я целое десятилетие не могла вернуться в Ферелден, я цепенею от ужаса, когда мне заходят за спину, и источник этих проблем — Лелиана. Она всё ещё жива. Она всё ещё нужна этому миру.

И это дико злило.

«Надо просто ждать», — протянула я в мыслях, отпив кофе и откинувшись на стену. Уж времени у меня теперь достаточно.

Месяц пролетел, будто и не было его. Я рисовала, найдя скромных ценителей искусства среди населения деревни, что приходили в детский восторг от своих портретов. Пободавшись с интендантом, приобрела добротный спальный мешок с очень мягким матрасом и положила его на печь, после чего бадья и ширма казались благословением от подобревшей после пары золотых Тренн. Даже умудрилась набрать ещё несколько килограмм из-за сытной пищи в таверне и ленивого времяпрепровождения. Лелиана меня в это время не трогала, не подходила и вовсе на глаза не попадалась. Палатка с клетками посыльных воронов и полными писем ящиков стала единственным местом, где её можно увидеть. Зная, что я не хожу в сторону церкви в принципе, разве что на берег озера, чтобы порисовать солдат — в особо тёплые дни они скидывали рубахи, и, о-о, гуляй рука, рисуй перо, — Лелиана ограничила свои маршруты по деревне исключительно верхним ярусом улиц.

Надо всё-таки отдать должное её навыкам скрытности: за месяц я Лелиану ни разу не видела.

Возвращение отряда Лавеллан с такими беззаботными деньками, полными лени и редкими заказами на лекарства, пропустить оказалось просто невозможно.

Словно волна, зазвучали крики и приветствия Вестницы Андрасте вдалеке, скинув сонное обеденное оцепенение с деревни. Шум поднимался вместе с продвижением Лавеллан от ворот до самой церкви. Игнорируя общее празднование в наведении Инквизицией порядка во Внутренних землях, я закрыла окно и занавески, уходя на выдуманный обеденный перерыв. Гомон людей раздражал, но умятая ранее добротная порция жареной картошки и курицы пока спасали настроение, и это позволило мне с прежним энтузиазмом вернуться к экспериментам с составом припарок. У некоторых людей обнаружилась аллергия на определённые травы, и я искала составы для отдельных случаев. За это Жозефина и платила больше, так что я не возмущалась.

Монтилье, к слову, моё прошлое не смущало. По-северному смуглая и с очаровательным антиванским акцентом она судила меня по работе с лекарствами и продуктивности. Девушка деловая, в некотором смысле весьма неловкая, но очень твёрдая и умная. Умножать четырёхзначные числа в уме без деревянных счёт это ещё уметь надо! Поскольку я из принципа более не появлялась в церкви, она пришла лишь раз, выслушала моё короткое «не нравится мне ваша церковь» и далее исправно отправляла слуг с мешочками-зарплатой за каждую партию лекарств. Святая женщина.

В дверь постучали три раза, отвлекая меня от котла и мыслей о деньгах.

Чёртово дежавю.

— Если у вас ничего не отваливается и вы не умираете, возьмите коробку с карниза и проваливайте, — чуть повысив голос, нудно проговорила я, ковшиком с «носиком» разливая припарку по склянкам.

А сама усилила слух, чтобы точно знать, ушёл гость или нет.

— Удивительно, как с таким подходом к делу люди весьма лестно отзываются о твоих лекарствах, — тихий голос, едва слышный даже с магией, донёсся из-за двери.

Пришлось, закатив глаза и раскатав рукава блузки, отпирать щеколду и впустить противного знакомого.

— К счастью для них, я неплохой алхимик и пока не хочу никого отравить.

— «Пока»? — прищурился Волк, зайдя в тёплое и пропахшее травами помещение, и осмотрел изменившийся интерьер. А я заметила, что он что-то держал за спиной. — Полагаю, в этом деле я могу помочь.

Он поставил на стол крытую корзинку, за спиной ранее в руках и находящуюся, и, оттянув верёвку, приподнял ткань. Внутри оказались ядовитые растения, связанные в пучки. Он сам их собрал?..

— Разведчикам Инквизиции не хватает оборонной способности — в лагерях жаловались, что яды варить приходится прямо в поле. Сможешь с этим что-нибудь сделать? — Волк из-под прикрытых ресниц наблюдал за тем, как я, надев плотные перчатки, перебирала стебли, корни и цветы.

Смогу ли я? С рецептами Авернуса — вполне. Да и приелись одни только мази да припарки, так хоть какое-то разнообразие появится.

— Через пару дней наварю целый ящик, — косо глянув на заглядывающего через моё плечо эльфа, пихнула его локтем в живот. Сильно. Волк, сморщившись, всё-таки отошёл. — Это всё?

— Даже не поинтересуешься, как завершился поход? — Волк заложил руки за спину, разом выпрямившись и став ещё выше, когда не сутулился.

— Я и так примерно знаю, как вы увлекательно бегали по полям и лесам под жарким солнцем и гоняли магов с храмовниками. — Ставшие ещё более яркими веснушки на бледных скулах Соласа весьма красноречиво говорили о том, сколько именно времени отряду приходилось проводить под открытым небом. — Лучше скажи: существуют ли сферообразные небольшие артефакты, которые влияют на плотность Завесы?

Волк слегка прищурился, но эмоция вышла не враждебной. Даже какой-то заинтересованной, что ли. Фен’Харел всегда положительно реагировал на разговоры о Завесе, что выглядело ровно так же, когда человека спрашивали о его самом любимом увлечении. Весьма забавно.

— Мы встречали пару таких, верно.

— И активировать их может не только Якорь?

— Ты интересуешься не просто так. — Последний вопрос остался без ответа, однако я и так поняла, что ответ будет «да». Волк смотрел с благосклонностью и тяжестью Мудрости, как не мог отшельник Солас. — Есть что-то, что ты хотела сделать с ними?

— Активировать каждый, чтобы упростить твой ритуал, — эльф чуть подался вперёд и опустился на ящик, когда я, стянув перчатки и отбросив их на стол, села на кровать. Разговор перешёл на скользкие темы, не предназначенные для чужих ушей, и мы оба понизили голос. — Через несколько дней Вестница отправится в Вал Руайо и задержится там на неделю-две. Мы в это время сможем посетить ближайшие места расположения артефактов под предлогом исследования Завесы в поисках уязвимостей и возможных мест возникновения разрывов.

Я наварила достаточно лекарств, чтобы хватило на пару месяцев, поэтому моё отсутствие не принесёт проблем. Да и здешние маги при церкви умели варить самые простые припарки, не пропадут уж.

Предложение Волка определённо привлекло. Он абсолютно точно не имел ничего против, а был только за, чтобы обеспечить успех ритуала уничтожения Завесы. Не зря же артефакты выглядели как Средоточия, только стационарные. Как выяснилось позже в разговоре, у Фен’Харела в голове имелась карта Юга Тедаса с каждым артефактом, ведь именно в Скайхолде, на юге материка, и была создана Завеса.

Отпроситься у Кассандры труда не составило. Искательница серьёзно восприняла исследовательскую экспедицию на тему разрывов, поэтому уже на следующий день нам выделили лошадей. Точнее, галлу-самца, похожего на лося и который смог бы выдержать двух наездников с поклажей. Я всё ещё не умела ездить верхом, не собиралась этому учиться, потому что помнила, как сильно болела задница и ноги с непривычки, и на возмущение Соласа отвечала одним и тем же.

— Или так, или берём телегу.

Телегу по лесным тропам и лестницам руин, естественно, не протащишь, и Волк, принимая поражение, раздражённо затыкался. Это мы еще отвертелись от сопровождения солдат, сославшись на то, что вдвоём уже путешествовать приходилось, и так гораздо быстрее. Вестница, правда, горестно вздыхала, что объекта её влюблённости не будет рядом, при этом не говоря ни слова, но уж очень красноречиво Солас игнорировал томные взгляды в его сторону. Бедная девочка — влюбиться в эту древнюю развалину с отрицательной удачей.

На третий день, когда я закончила с лекарствами, передала ящики Тренн и заперла дом, мы выдвинулись во Внутренние земли одновременно с отрядом Вестницы. Наши пути разошлись у подножия гор: Кассандра, Варрик и Лавеллан в сопровождении солдат двинулись на север, в ближайший порт, а мы продолжили движение по тропам Морозного хребта. Несколько артефактов находилось в пещерах или оказались засыпанными лавинами и оползнями за тысячелетие, но магическое чутьё Волка вело нас ровно к целям и ни разу не подвело. Хотя моё присутствие прямо у него за спиной в одном седле к концу дня превращало Фен’Харела в злобную псину. В такие моменты он первым спрыгивал с галлы, мстительно оставляя меня привязывать эту громадину, а сам чинно разбивал лагерь и уходил к ближайшему водоёму приводить себя в порядок.

Галла меня не любила. Совсем. Это подобие лося часто таскало меня за собой, игнорируя поводья и угрозы пустить на шашлык. Вредное животное такого же вредного Волка. И такое же огромное, как раздутая гордость Фен’Харела.

А ведь нам так два месяца шататься… И после, с перерывом на неделю, ещё два месяца по северу страны, на Штормовом берегу. Можно даже будет заглянуть к Авернусу и проверить, как он там с Желанием поживает. По Бресилианскому лесу, опять же, тоже придётся побродить, уж там Волк точно будет не прочь прогуляться по Тени и изучить руины и отголоски воспоминаний в них.

Вообще, это довольно странно, что Солас отсутствовал в отряде Вестницы бо́льшую часть времени, но предлог изучить Завесу в Ферелдене действительно являлся достаточно весомым, чтобы эта часть истории изменилась. Солас мог пойти и один, но тогда Кассандра его точно бы не отпустила, а так с ним находилась вроде как вполне нормальная Героиня Ферелдена, ветеран Пятого Мора, что с недавних пор поднялась в глазах людей.

Эксперт по Тени и Завесе занимался непосредственно своим делом под присмотром. Просто отдельно от отряда.

И в свою пользу для будущего ритуала.

Инквизиции потребуется ещё несколько месяцев, чтобы нарастить влияние на Юге и приступить непосредственно к вербовке магов или храмовников. Это контракты с купцами и аристократией, поиск агентов среди населения, что несли бы весть о новой организации. Всё занимало много реального времени, включая долгие переходы от Убежища до пунктов назначения. Чтобы уж точно оправдать наше отсутствие, пока Вестница трудится в поте лица, мы отмечали на карте скрытые или потенциально опасные разрывы и отправляли в деревню с виспами. Волк легко призывал из Тени этих суматошных крохотных духов, и те охотно выполняли его просьбы, начисто игнорируя моё присутствие, словно не видели. Возможно, действительно не видели, ведь у меня нет связи с Тенью. И смотрелось бы мило взаимодействие Фен’Харела с подобными существами, если бы недоразвитые духи хотя бы понимали, что их бесплатно использовали, как почтальонов. Впрочем, это было удобно, так что я не жаловалась.

Зато я могла пожаловаться на походный быт с Волком.

— Это древняя эльфийская традиция — после купания ходить в мокрой одежде? — лениво поинтересовалась я, развалившись у костра на спальнике.

На листе блокнота уже вырисовывалась крупная тушка лося, нелепо чешущего задницу широким рогом. Смешное животное, если так хорошенько понаблюдать, каким бы вредным он ни становился в остальное время.

А Солас действительно взял дурную привычку возвращаться от ближайшего источника воды не до конца просушенным. Особенно это становилось странным, когда он сменил свою «капусту» — безрукавку и тунику — на лёгкую рубаху, спасаясь от жары. И эта рубаха липла к мокрому телу. И просвечивала, очерчивая каждую мышцу, каждый изгиб и затвердевшие от холода вечернего леса ареолы.

Я, как ценитель прекрасного любого вида, пола и возраста, открыто пялилась и делала зарисовки, но Волка это будто даже не смущало. Меня он, видимо, совсем за живое существо не считал, а уж за женщину и подавно. Нет, это, конечно, прекрасно и полезно, потому как рисовать Фен’Харела — одно удовольствие: полный набор анатомии и нестандартных черт лица, отличных от человеческого. Я бы и Лавеллан с её буйными кудрями порисовала, но она, как и обещала, более не беспокоила меня с того разговора, поэтому выбора у меня даже не осталось.

— Чем дольше мы путешествуем, тем больше ты язвишь, — проигнорировал мой вопрос Волк, опускаясь у костра на свой спальник в позу йога.

Босые ноги каким-то волшебным — очевидно — образом у него остались чистыми.

— Раздражение работает в обе стороны, мистер Я-бросаю-компаньона-посреди-нигде-и-ухожу-дремать-в-руинах. Я вообще-то плохо ориентируюсь в лесу!

— С тобой остался Ревас.

— Он увёл меня в муравейник!

— Что только подтверждает, что галлы очень умные.

Волк, скотина, веселился, скинув маску отшельника. Здесь он чувствовал себя свободно, ему не надо было недоговаривать или скрываться, здесь не маячили его агенты — Фен’Харел приказал не беспокоить «его заместителя», пока тот с прикрытием-шемленом занят другим делом. Но каким же несносным Волк стал!

Будто юным и несдержанным. Вечно лезущим в неприятности.

Я потёрла переносицу, вспомнив его же слова из игры, и выдохнула, хмуро глядя через костёр на увлечённого обмоткой посоха эльфа. Солас легко улыбался.

Волку в лесу, в руинах его цивилизации, хранящим дорогие ему отголоски, было действительно хорошо. Поэтому он отпустил себя. Просто… из-за отсутствия эмпатии я очень поздно это поняла, вот и злилась, не понимая его изменений в полной мере.

И видела перед собой только Фен'Харела, забыв, что есть ещё и Солас.