Чернила и кровь (гет)

Клинки со звоном скрестились — звякнула сталь о сильверит так стремительно, что вспыхнули искры. В руку по оружию толкнула чужая сила удара, но под лишними килограммами у меня уже давненько имелись натренированные походами мышцы, и натиск я выдержала с достоинством, лишь позволив себе шаркнуть босой ногой по мелкой гальке для устойчивости.

Солас, наседая всё тяжелее, вдруг сделал замах второй рукой. На этот случай я выставила свободный локоть, и предплечье эльфа оказалось заблокированным. Знания, полученные от Желания, исправно подсказывали, как сражаться, и после очередной неудачной попытки хотя бы достать до меня Волк резко отступил и размял руку с кинжалом. На взмокшем веснушчатом лице читалась усталость, а напряжённая конечность чуть подрагивала.

Я вывозила на чистой массе, не позволяя себя даже с места сдвинуть.

— Первое впечатление вновь тебя обмануло, — оттянув пальцем ткань топа с ложбинки на груди, с удовольствием наколдовала вокруг нас немного морозного воздуха.

— Потому, что ты почти ничего о себе не рассказываешь, — Солас сморщился, когда попытался опустить плечо, и вернулся к его массажу, надавливая пальцами на мышцы со знанием дела, при этом в мою сторону тактично не смотрел, — но в то же время знаешь о каждом вокруг тебя практически всё, и это крайне нечестно.

— Я рассказываю ровно то, что окружающим нужно знать, — усмехнувшись, вернулась к костру и убрала кинжал в ножны к его близнецу, после этого утёрла пот со лба тыльной стороной ладони, с неудовольствием заметив по чёлке, что волосы за пару месяцев вновь отросли. — И что-то я не припомню, чтобы ты у меня что-то спрашивал.

— А ты бы ответила?

— Смотря, какой вопрос.

У самой тоже руки потряхивало порядком — продержаться почти два часа против Фен’Харела в честном спарринге на клинках это далеко не разделывание разбойника на ингредиенты ленивым движением пальца. Сегодня сдался Солас, но в прошлый раз именно у меня подломилась нога, и я с ругательствами на родном языке вправляла её, восстанавливая разорванные связки. Счёт мы с Волком, конечно, вели, однако несколько спорных раундов сбились, и получалось, что у нас теперь ничья. Очевидно, сражался бы Волк с магией, да хоть с тем же шагом в Тень, чёрта с два я его бы победила, поэтому мы договорились только на кинжалы.

Вообще, у таких спаррингов не имелось цели как таковой.

Просто в один дождливый день поиска артефактов на Штормовом берегу мне стало скучно, и Волк застал меня за тренировкой навыков ассасина на бедном каменном порождении магии, лишь отдалённо напоминающим человеческий силуэт. А после у нас завязался странный диалог о рыцарях-чародеях… и Фен’Харел сполна продемонстрировал, как маги владели клинком во времена, когда посох не являлся ограничением.

Волк вернулся к своему спальнику и вытащил из рюкзака полотенце и новую рубаху, щурясь на закат. Солнце пробилось к нам прямо с противоположного берега большого озера через лазейку между высокими соснами, обозначив конец дня ярким финалом и напомнив, сколько времени в этот раз заняла тренировка. Спарринги длились всё дольше, но Волк не показывал и десятой части движений его уровня владения кинжалом, каждый раз выкидывая что-то новое. Как раз в такие дни я обычно и огребала по самые помидоры, залечивая неглубокие, но опасные царапины, которые в обычном бою давно бы стали фатальными.

Проследив падение небрежно брошенного оружия эльфа на спальник рядом с посохом, села, вытянув ноги, и взглянула на не менее взмокшего, чем я, Волка. Характерные тёмные следы на белой тонкой ткани рубашки эльфа весьма красноречиво указывали на степень его усталости. Такой же босой, как и я, с полуприкрытыми глазами и чуть разомкнутыми губами от глубокого дыхания после спарринга. По сравнению с утром, Волк выглядел, на удивление, спокойным, и у меня закрадывалась мысль, что после тренировок у него просто не оставалось сил ещё и на раздражение при общении со мной. Могу поклясться, что в моём присутствии он перестал напрягаться. Хотя, вот уж чья бы корова мычала. Когда Солас стоял у меня за спиной, я теперь даже не вздрагивала. За два месяца постоянного общения — иногда и обмена ядом — и совместных ночёвок у костра мы так или иначе привыкли друг к другу.

Можно ли было назвать нас друзьями? Вряд ли. Но, кажется, Волк не против пересечь линию отношения союзников и хотел узнать обо мне чуть больше.

Я его понимала — всё-таки человек из другого мира, и вопросы ко мне закономерно появятся.

Но как же… не хочется. Подпускать кого-то ближе, чем просто хороший знакомый. Рассказать больше, чем поверхностные факты, известные, как минимум, Варрику и Кусланду. Последние годы я наслаждалась одиночеством, но, словно в насмешку, Фен’Харел этого одиночества боялся, вот и потянулся к более похожему на него существу, ведомый любопытством.

Вперившись взглядом в спину Волка, бредущего к берегу озера, вздохнула тяжело и длинно. И «повезло» же, что из сильнейших мира сего только Фен’Харел мог согласиться на помощь чужаку. Но у него тараканы мутировали до размеров его волчьей формы, а тут ещё пришлось по воле случая разбираться с его канонной ошибкой. Очередной!

Солас, тем временем, пока я костерила его на разные лады, на ходу снял мокрую рубаху, скинул её на гальку и уже опустил руки на пояс штанов. На этом моменте я всегда целомудренно отворачивалась, оставляя компаньона приводить себя в порядок, и принималась готовить ужин.

Но в этот раз осталась сидеть и наблюдать.

Бледная, блестящая от пота кожа с россыпью веснушек цепляла на себя загар очень слабо и интересно бликовала в медном свете заката, сочетаясь с чёткими холодными тенями от леса Штормового берега. Краски у меня с собой — совсем небольшая походная палетка, — поэтому я уже представила, как намешиваю цвета, делаю набросок и переношу контрастную картинку на бумагу…

— Тебе свойственна хотя бы капля стыда? — Волк, закономерно сразу заметив взгляд, посмотрел прямо на меня с уставшим выражением на лице через весь берег.

Его пальцы замерли на подцепленном поясе.

— Данный вопрос не мешал тебе ранее ходить в мокрой рубахе, — я и глазом не моргнула на подобное заявление и продолжила пялиться на крепкий пресс и грудные мышцы.

Эльф обладал сбалансированной фигурой, слепленной им же, природным скульптором из Тени: ни лишней массы, ни чрезмерной сухости. И он ещё возмущён, что за ним наблюдает художник-безумец? Так это предсказуемо же.

— Отвернуться совести не хватало?

— Ты не просил.

Солас открыл было рот, вновь сомкнул плотно губы, прикрыв глаза, и медленно выдохнул через нос. В следующее мгновение он уже смотрел на меня с той самой непонятной эмоцией, когда говорить за него начинала сторона личности Мудрости, а не Гордости. Многогранные духи, чтоб их. Кидает из крайности в крайность.

— Даже спустя три месяца я забываю, что твоё мышление весьма специфично. Значит, — Волк расслабленно поставил руки на бока и переместил вес на одну ногу, чуть опустив голову и глядя немного исподлобья, — надо просто сказать. Хорошо.

— Удивительно, что рот у нас не только, чтобы есть, правда?

Мы обменялись ехидными взглядами.

Встретились, называется, два фрика.

— Ты рисуешь меня столь часто по причине?..

О-о, пошли вопросы, которые Волк копил весь сезон.

— Потому что ты единственный объект интереса в близкой доступности, к тому же, мне нравится твой образ в целом. Людей я в своё время нарисовалась, а черты и пропорции эльфов это что-то новое для изучения. — Из пролеска донеслось гортанное мычание, на что я хмыкнула и, опираясь одной рукой о спальник, обернулась. Это Ревас возмущённо привлёк к себе внимание, пряча в прохладной тени сосен свою линяющую тушу. — И галлы тоже. В моём мире живут похожие виды, но у вас здесь фауна более странная.

Волк, непредсказуемо оборвав разговор, развернулся, направившись к воде. Напоследок он всё же косо глянул через плечо, и я с фырком села к нему спиной, принявшись разводить костёр, пока не подошла моя очередь купаться. Вечер с варёной картошкой с жаренной рыбой прошёл за разговорами о разнице между нашими мирами: климат, звёзды, спутники, материки и культуры. Волк спрашивал о животных — я зарисовывала коров и носорогов, которых здесь заменяли друффало и бронто. От вида жирафа и нарвала эльф особенно выпал в осадок.

— И наших животных ты называешь странными, — протянул он, рассматривая «лошадь с длинной шеей и дельфина с рогом».

Однако главную цель его вопросов он не забыл. Ведь целью-то была я.

— У тебя есть семья и друзья в том мире? — Волк отставил деревянную тарелку, глядя на меня через костёр.

Время за беседой и сытной едой пролетело незаметно, и на Штормовой берег опустился вечер, а духота обещала на завтрашний день очередной затяжной дождь, отчего пришлось ставить тент. Темнота потихоньку подкрадывалась из теней леса за нашими спинами — свет от тонкой полоски заката над озером вскоре оставил после себя только синее небо под чёрным куполом космоса с местными звёздами и двумя лунами, малая из которых вращалась чуть быстрее и успела перейти на другую сторону планеты за время нашего путешествия, обещая скрыться полностью ещё через сезон.

— Да, — моя тарелка легла рядом на гальку. А пальцы замерли над краем посуды, дрогнув. Я… Скучала. Очень сильно. Настолько, что всегда отвлекалась от мыслей о прошлом на что-то другое, потому как могла позорно разреветься. — Родители, — я шмыгнула носом, — лучшая подруга, собака.

— Любимый человек? — тихо добавил Волк, забрав тарелку из-под дрожащей руки и убрав её в сторону.

— Нет такого, меня ни одно разумное существо не выдержит рядом на постоянной основе, — немного расслабившись, хмыкнула.

— Из-за внешних данных?

Эдак он на мой лишний вес указал! Вот это похвальная наглость, я даже руки под грудью скрестила и вскинула голову.

— Некоторым нравятся женщины в теле, знаешь, — например, Огрэну, бр-р, — но за мной нет трагичных историй, в отличие от некоторых, — Волк поджал губы, — просто тяжело схожусь с людьми. Ещё вопросы?

— Нет, — слабо улыбнувшись, Солас поднял руку и плавно пошевелил в воздухе пальцами, призвав виспов в качестве охраны на ночь. — Спасибо за ответы. Весьма неудобно было осознавать, что я перед тобой, как открытая книга.

— Не расслабляйся. Я знаю о тебе и Митал слишком много личного. Это чтобы ты наивно не считал, что сравнял шансы.

— А ты сама не хочешь их сравнять? — Я вскинула брови. Это каким таким образом? — Ты говорила, что позже расскажешь, как стала одной из Героев Ферелдена.

— И ведь запомнил…

Утолить интерес Волка, когда мне не слишком хотелось наладить отношения, — это непростая задача. Пришлось, развалившись на спальнике и с трудом держа глаза открытыми, вспоминать события десятилетней давности.

Тяжело сказать, кто из нас за долгим монологом, тянувшимся от попадания в башню Круга до Денерима, уснул первым. Я помню только, как рассказывала о ритуале Авернуса на крыше форта Драккон… А после — только дождливое и холодное утро у потухшего костра. И недовольный сонный Волк в спальнике напротив, под боком у которого разлёгся линяющий Ревас.

До Пика Солдата мы не дошли, как бы мне ни хотелось. В той области не было артефактов — их бóльшая часть находилась на первом ярусе подземелий базальтовых берегов, — поэтому лишний крюк мы решили не делать и планировали вернуться по Имперскому тракту в Убежище. Соскучились по нормальной еде, сколько бы в деревнях ни закупались, да и надо бы нормально постирать вещи, а то рубашка Волка обрела зеленоватый оттенок стоячей озёрной воды, как и моя чёрная блузка стала какой-то подозрительно коричневой.

Солнце на предпоследний день путешествия уже село. Дорога терялась — пара светляков еле освещала вокруг нас пространство, и Ревас шёл крайне медленно, то и дело спотыкаясь. От тряски в одном седле я всё время впечатывалась носом в крепкую спину перед собой, а когда на третий раз переносица откровенно заныла, объявила привал. Остановку перед последним переходом сделали у ручья, протекающего в низине неподалёку от начала еловых снежных склонов, и исток которого начинался где-то из подземных вод выше по хребту. Густой лес закрывал нас от фермерских полей мелкого поселения с востока. С запада задувало прохладой, остужая тело за летний день. Укромное, спрятанное вдали от дороги место… с заросшей вьюном и мхом статуей волка-Фен’Харела посреди берега и развалинами арок в чаще.

А Завеса-то тонкая-тонкая. Ментол в горле особенно обжигал, если начинать прислушиваться к ощущениям.

— Что здесь было? — первой спрыгнув с галлы, я прошла в центр разрушенного сооружения. Арки стояли по периметру большой окружности, но в центре ничего нет. Возможно, основание ушло под землю? — Подобие ритуального круга?

— Здесь пели молитвы Митал, — Солас спешиваться не спешил, глядя вроде и на поляну, а вроде и куда-то гораздо дальше, сжимая поводья, — и она всегда слушала. — В следующий момент мимо лица Волка проплыл светлячок, мерцая пузиком. Затуманившийся взгляд прояснился, и эльф, словно отодвинув ладонью прозрачную вуаль, призвал суматошного виспа. — Нам следует отметить это место на карте для Вестницы, тут теперь слишком беспокойно.

— Идём дальше?

— Нет, — Волк взглянул на статую.

И спешился.

Дальнейшее развёртывание лагеря прошло в тишине. Эльф погрузился в размышления, снимая поклажу с седла, и я решила тоже погрузиться — в воду. Спальная рубашка и походная блузка с туникой требовали срочной стирки, а чистый ручей как раз тёк с гор, так что остатки старого мыла пригодятся. Вода наверняка холодная, правда, но ничего — мне температуры не страшны.

По темноте пройдя к блестящей отражениями чёрной воде, усилила зрение. Очки отправились полежать на гальке, тунику сняла через голову, оставшись в топе, и, ни капли не стесняясь, стянула следом пропыленные штаны. Возня в лагере усилилась — мычание Реваса, когда его вычёсывали, становилось очень громким. Слух ловил эльфийскую ругань Волка и шорох мелких камешков под упирающимися копытами галлы. Свет лагеря из-за спины иногда сбивался — тень Соласа длинной полосой маячила следом за брыкающимся лосем, которому дёрганье шерсти, конечно, не нравилось.

Я хмыкнула. Древний Фен’Харел настолько ослаб, что не может сладить с галлой. И, разогрев организм, спустилась по пояс в воду. Бодрую, ледяную из горного источника.

Как хорошо владеть магией Крови, кто бы только знал.

Плескалась я очень долго, тщательно перетирая одежду жёстким мелким песком из ручья. Когда же через пару часов возни пришлось снимать топ и стирать бельё, оставшись в чём мать родила, услышала за спиной шаги.

Оказался бы это кто-то, кроме Волка, давно бы отправился на ингредиенты.

— Ты всё-таки не утонула.

— Не дождёшься.

Голос Соласа звучал достаточно близко на берегу, чтобы считать это вторжением в личное пространство. Вот я, вспыхнув приступом вредности, и подняла в его сторону волну, окатив эльфа с ног до головы холодными брызгами. Вряд ли он что-то видел в такой-то темноте, стоя ровно на линии, куда доставали светляки лагеря, однако уязвить Волка захотелось до того сильно, что сопротивляться порыву я не могла.

— Что ты?..

— Как на тебя пялиться — так нельзя, а сам за женщиной подглядываешь?

Я прекрасно видела, как Волк сморщил нос, пальцами стряхнул воду с лица и закатил глаза.

— Фенхидис, аша!⁽¹⁾ Твоя честь в безопасности, здесь слишком темно, — Солас действительно смотрел и прямо, но и куда-то мимо моего плеча, не держа фокус на одной точке и слепо угадывая, где я, по голосу. — А теперь возвращайся в лагерь, если закончила, мне тоже нужно привести себя в порядок.

Что похвально — эльф действительно закрыл глаза, пока я выходила на берег и, высушив одежду заклинанием, одевалась. Даже когда прошла мимо, он всё ещё стоял неподвижно, заложив руки за спину.

Ощущался какой-то странный комфорт в том, что Фен’Харел нашёл баланс в общении со мной: и не ведёт себя чопорно, позволяя вольности мне на радость, но и не наглеет. Да, язвит, как и я, но это заменяло нам откровенную ругань, чтобы не скатиться в оскорбления.

— Эй, Волк.

В ночной тишине, звенящей только стрёкотом насекомых, раздался раздражённый вздох. Мы только легли спать, и я, видимо, кого-то разбудила. Пролетающий мимо висп-дозорный осветил своим тельцем-медузкой недовольное сонное лицо эльфа на спальнике напротив. Солас щурился на меня, приподнявшись на локте.

А после — зевнул, едва успев прикрыть рот ладонью.

— Чего тебе, Чужая?

— Возможно, глупый вопрос…

— Самое время для глупых вопросов.

— Нас можно считать друзьями?

— Как я и сказал.

Пожав плечами, засопела и отвернулась на другой бок. Не хочет — не надо, я не настаиваю. Хватит и того, как мы общаемся сейчас. Ну, как — общаемся? Обмениваемся ехидными замечаниями и относительно мирно сосуществуем как два интроверта, пока разгребаем ошибку Фен’Харела.

Когда мне вдруг ответили, я даже вздрогнула.

— Мы знакомы пять месяцев и за это время ни разу не поссорились, как бы сильно друг друга ни раздражали. — От любопытства сев, взглянула на Волка, размытого из-за отсутствия очков. Его спальник находился не так далеко, поэтому лицо напротив я более-менее видела, как и эмоцию безмятежности. Или сонливости. Скорее, второе, да. — Ты сложный человек, но знаешь столь много о двух мирах, как никто другой, с тобой никогда не бывает скучно. Поэтому, мой ответ: «Да». Нас можно считать друзьями, если ты думаешь так же, разумеется.

— Ты меня тоже раздражаешь, — Волк хмыкнул и лёг на спину, подложив руку под голову, — но ты единственный, с кем в этом мире я настолько долго общаюсь и даже не устаю.

— Аналогично. Современные расы настолько скучны…

— Раньше было лучше?

— Шутки про мою старость несмешные.

— Но ты правда древний!

Я рассмеялась столь открыто и искренне, что не успела даже удивиться этому. Когда граница наконец оказалась пересечённой, переход на более неформальное общение позволил расслабиться окончательно. Фен’Харел не против считать меня другом, а я не против считать другом его. Странно звучит, на самом деле.

Но этот мир — не игра. Волк реален, как всё вокруг, и как существо разумное он воспринимался мною отдельной личностью. Особенно, когда сошёл с пути канона как спутник Вестницы Андрасте.

Солас скосил на меня взгляд. Сначала он дёрнул уголком губ, на этот раз вполне мирно, а затем прикрыл глаза и позволил себе короткий смешок.

— Я тебя когда-нибудь прокляну.

— О нет, я вою от страха.

— Не смей.

— Знаешь, по-волчьи жить…

Новый приступ смеха всё равно не дал мне пропустить всё веселье: я заметила, как кончики острых ушей покраснели. Пульс эльфа подскочил.

— Спокойных снов, Солас, — хмыкнув, встретила его невозмутимый, но блестящий взгляд.

Опустив руки себе на корпус, Солас вновь легонько рассмеялся.

Очень непривычная эмоция на строгом лице. Поднять настроение вечно печальному и мрачному Фен’Харелу, зацикленному на прошлом, — сложная задача. И тут — внезапно, непредсказуемо и просто невероятно — волчьи каламбуры оказались беспроигрышным вариантом. Или дело не совсем в них?..

— Доброй ночи, Лина. И, будь так любезна, не буди меня в дальнейшем…

— Иначе ты нарычишь?

— Фенхидис ласа.

1) Ругается на дурную женщину :)

Вернуться к тексту