Люби Меня Нежно (гет)

Я всё ещё ощущала легкое покалывание в кончиках пальцев и не могла отделаться от пережитого за последние сутки. После разговоров с Рутаром и Стивеном внутри будто что-то дрожало — смесь страха, любопытства и не проходящего беспокойства. Гарри долго смотрел на меня перед тем, как мы разделились: мы оба понимали, — нам нужны ответы, и где их искать, я знала лучше других. В том месте, которое многие недооценивали. Там, где можно было найти самую ценную и, в буквальном смысле, спасающую жизни информацию.

Библиотека магической деревни Бэркли пряталась в глубине одной из старых улиц, утопая в зелени деревьев, как будто сама природа решила защитить скопление знаний от лишних глаз. Здесь, в этой тихой и торжественной обстановке, хотелось говорить вполголоса. Я прошла мимо сонного библиотекаря, осторожно поздоровалась и направилась в самый дальний зал. Не успела я открыть первый свиток, как поймала на себе его внимательный взгляд: похоже, редкие в настоящее время гости здесь всегда находятся под подозрением.

Вдохнув терпкий запах старых страниц, я принялась за поиски. Имя «Ханкал» не уходило из головы: существо ли, дух ли — в любом случае, в разрозненных материалах его никто не решался описать однозначно. В одном из справочников мне попался рисунок, больше похожий на плод ночного кошмара: изломанная фигура, неподдающаяся описанию, окружённая тенями. Но примечание к иллюстрации гласило — «Образ условный, видеть форму Ханкала до конца не может ни человек, ни зверь, ни магический зверь».

Я настойчиво искала дальше — книги на древнеанглийском, искусно оформленные страницы, рукописные заметки на полях... к сожалению, всё это давало мало информации. Лишь иногда попадались пугающе откровенные детали: «Там, где проявляется его сущность, люди теряют время. Сон преходит в явь, а явь — в забытый сон». Одна история оставила особенно неприятное чувство: речь шла о том, как группа магов исследовала гибель животных в отдаленных засушливых районах Австралии, и половина этих людей вскоре впала в необъяснимую апатию. Описывались невиданные заклятия, исчезновение огней, освещающих улицы, материализующиеся в ночи туманные фигуры.

Сложнее всего было отделить правду от суеверий. Часть информации казалась слишком уж невероятной. И всё же, кое-что постепенно вырисовывалось из разрозненных сведений: Ханкал появлялся на рубеже великих перемен, когда в магическом мире нарушалось хрупкое равновесие между светом и тьмой. Последняя фраза в особенно затёртом экземпляре гласила: «Он приходит, когда забыта цена победы». Я долго смотрела на эти строчки и вдруг почувствовала мурашки на коже.

Прошло, должно быть, несколько часов, прежде чем я поняла — искать в привычных категориях магии или демонов практически бесполезно. Это что-то иное, несущее на себе отпечаток древней магии, страхов и забытых потерь. Я поспешно переписала всё самое важное в свой блокнот и убрала книги и свитки на место, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Сердце тревожно билось: информация, которую я нашла, подтверждала самое главное — Ханкал не простая легенда. Что-то в воздухе Бэркли менялось, а это существо — совсем рядом.

Выйдя из библиотеки, я бросила последний взгляд на старинную магическую улицу, будто пытаясь поймать взглядом несуществующие тени. Я знала, с кем мне теперь нужно поделиться этими открытиями: с Гарри, только с ним.

* * *

Стивен ждал меня невдалеке от таверны на окраине Бэркли, нервно постукивая по крышке своей фляжки (клянусь, все австралийские мракоборцы носят с собой что-нибудь «храбрящее»). Он заметил меня первым, кивнул и жестом пригласил пройти за собой к старому и почти неприметному среди остальных зданий складу, скрытому от посторонних глаз.

— Ты вовремя, Поттер, — сказал Стивен без лишних церемоний. — Есть вещи, которые стоит обсудить подальше от ушей даже самых доверенных магов.

По пути он рассказал, что в последнее время в поселении стали случаться необъяснимые вещи: исчезают не только животные, но будто сама структура времени искажается. Волшебники стали замечать, что у них иногда происходят провалы в памяти, а несколько волшебниц, известных своими успехами в прорицании, и вовсе практически перестали выходить из дома, взяв между собой обет молчания и никому, за пределами их группы, ничего не объяснив. И всё это связывали с именем, которое уже почти никто не решался произносить — Ханкал.

Мы миновали неприметную калитку и углубились внутрь заросшего двора, где под плетёным навесом собиралось несколько человек. Это были волшебники — жители деревни, пара сотрудников австралийского Магистрата, двое мракоборцев и даже дряхловатый старик с цепочкой колец на руках — судя по всему это был друид-старейшина, представляющий здесь аборигенов. Стивен представил меня коротко — без громких титулов, за что я мысленно его поблагодарил. После чего познакомил меня с присутствующими.

— Это и есть основная часть тех, кому не всё равно. Мы называем себя Братство Стражей Тени, без всяких личных благородных прозвищ, — сказал Стивен, — но каждый из нас поклялся защищать Бэркли от сущности, которая не поддаётся заклятиям и отпугиванию патронусами. После падения Волдеморта мы долго надеялись, что опасность миновала. Но теперь Ханкал снова подаёт знаки.

Друид-старейшина, заговорив, сразу перешёл к делу:

— В последние недели активны наши особенные сны, всё чаще в них мы встречаем чернильные тени. Это плохой знак. Мои люди, отправившиеся на охоту, видели, как вблизи одного из холмов туман сворачивался в сгустки и шевелился против ветра... Животные разбегаются с привычных мест, а древние знаки на наших ритуальных камнях светятся ночью. Это само по себе слишком необычно. Но главное — у людей появляются голоса в голове. Не Империус, как при воздействии темных магов, не дементорская безысходность, а будто внутри тебя медленно расцветает забвение. И это — Ханкал. Сомнений быть не может.

Одна из волшебниц, высокая и стройная, с длинными светлыми волосами, добавила тихим, но уверенным голосом, что в деревне пропадает ощущение времени: «Ты ложишься спать вечером, а когда открываешь глаза — будто бы оказываешься за пределами дома, кругами идёшь по одной и той же улице, пытаясь вернуться домой. Кто-то после этого просыпается у себя в кровати, словно после простого кошмара. А кто-то действительно приходит в себя на улице, не понимая, как он здесь оказался».

Я слушал, как заворожённый. Всё происходящее не укладывалось в привычную схему борьбы со злом — не злодей с палочкой, а нечто древнее, расползающееся по фундаментальным основам магии.

Стивен вынул аккуратно сложенную пергаментную карту со схемой поселения Бэркли — на ней были сделаны отметки, похожие на тёмные пятна, некоторые совсем близко к обычным домам. — Это места, где признаки проявления Ханкала особенно сильны. И они движутся всё ближе к центру деревни. Ты, наверное, понимаешь к чему это может привести...

Я кивнул. Сердце сжалось — такое предчувствие бывает только тогда, когда ты стоишь ночью один — и знаешь, что кто-то уже смотрит на тебя из темноты. — Что теперь? — спросил я.

Стивен посмотрел мне прямо в глаза, впервые за всё время с тревогой: — Нам нужна помощь всех, кто хоть как-то связан с этим местом и готов встать на его защиту: магов, мракоборцев, посвященных в наши тайны маглов — тех, кто ещё способен сопротивляться. Мы должны объединиться, Гарри. Пока ещё можно...

Я сжал в руках этот пергамент с картой, ощущая холод, будто сама тень прошла по моей ладони.

В этот момент я всем существом почувствовал: тьма, от которой мы с Гермионой бежали в надежде получить новую жизнь, снова здесь и требует от нас решительных действий. Что бы ни было дальше — я не собирался никуда уходить.

* * *

Я стоял у небольшого окна на втором этаже «Башни скрытого света» (именно так, по словам Стивена, называлось это неказистое здание, где собиралось Братство Стражей Тени) глядя на серое предвечернее небо, когда за спиной послышались осторожные шаги. Обернувшись, я увидел Селестину Лемойн — тонкую, высокую волшебницу с длинными светлыми волосами, которые казались почти серебряными на фоне света, разливавшегося из окна. Её глаза сияли изумрудным блеском, но в этом сиянии теперь читался испуг.

— Можно? — тихо спросила она, заглядывая в комнату.

Я кивнул, и Селестина быстро подошла ко мне, скрестив руки на груди, будто защищаясь от холода.

— Гарри, — её голос дрогнул, — ты должен знать, что в последнее время творится в Бэркли. Это... странно и страшно. Даже для меня, хотя я думала, что уже привыкла ко всему. Многие люди боятся выходить на улицу после захода солнца. Начали исчезать вещи — сначала мелочи, потом дело дошло до пропажи домашних животных. Местные говорят, что по ночам слышат странные стоны и даже что-то похожее на плач в чаще — хотя там никого быть не должно. Неделю назад наш друг Питер шел от таверны по старой дороге, и у меня до сих пор мурашки по коже от его рассказа: «Тени на полях будто двигались сами по себе. И в них кто-то шептал, зовя за собой…».

У Селестины задрожали пальцы. Я невольно положил руку ей на плечо, и она улыбнулась — впервые с тех пор, как здесь появилась.

— Нам страшно. Но одно только то, что ты теперь с нами, — это для всех огромная надежда, — сказала она чуть тише. — Мы слышали столько легенд о тебе, Гарри, а теперь... теперь ты стоишь здесь и готов помочь. Я не знаю, сможем ли мы победить это существо, если оно правда вернулось, но теперь у нас на один луч надежды больше.

Я внимательно смотрел на Селестину — и на мгновение почувствовал, что она говорит не только от всего их тайного общества, но ещё и лично за себя. Я чуть крепче сжал её плечо.

— Мы справимся, — ответил я. — Я здесь не как легенда, а как обычный человек и, как друг. Я сделаю всё, что смогу.

Вместе мы ещё несколько секунд смотрели в окно, за которым вдруг поднялся довольно резкий ветер. Но в этом ветре теперь прозвучала и нотка решимости, которой стало чуточку больше — совсем как у меня в душе.