Чаша Хельги Хаффлпафф (гет)

— Нам обязательно скоро возвращаться в замок? — капризно спросила Хельга-младшая. — На улице так хорошо!

— Хорошо-то хорошо, дорогая, но скоро у меня занятия, — улыбнулась ей Хельга. — Я ведь не могу не явиться к «барсучкам».

— А я бы никуда не уходил, — лениво отозвался лорд Годрик. — И гори оно все синим пламенем.

Они разместились вчетвером в беседке в дальнем конце парка: Хельга, Годрик, Хельга-младшая и Белус. Сегодняшний день был первым теплым днем после зимы, солнце пригревало почти совсем по-весеннему, и находиться на воздухе было одно удовольствие. Множество обитателей Хогвартса, по-видимому, считали также, потому что парк был усеян резвящимися мальчиками и девочками. Хельга с улыбкой наблюдала за их проказами, сама радуясь наступающей весне и теплу.

— У вас тоже занятия, лорд Годрик. — напомнил ему Белус, ссаживая Хельгу-младшую с коленей. Та без конца вертелась и явно была не прочь присоединиться к играющим детям.

— Да знаю я, зануда, — беззлобно парировал Гриффиндор. — Уже и помечтать нельзя?

Хельга улыбалась. Ей казалось, что привязанность и дружба оплетают их четверых золотой сияющей нитью.

— Взгляни на молодняк, — лорд Годрик указал на детвору. — У тебя сердце есть? Как можно загонять их в аудитории в такой день?

— Ровена бы с тобой не согласилась, — усмехнулась Хельга.

— А ее здесь нет!

Хельга, не сдержавшись, хихикнула.

— Очень заманчиво, Годрик, но я, пожалуй, вынуждена сделать этот страшный поступок: загнать «барсучков» в аудиторию и попытаться научить их перевоплощению.

— Бессердечная женщина, — вздохнул Гриффиндор.

В этот момент к ним подбежал взъерошенный рыжий мальчишка.

— Лорд Годрик, леди Хельга, — он торопливо поклонился наставникам. — Какой-то человек пришел, ничего не говорит, я подумал, что лучше сказать вам.

— Правильно подумал, — улыбнулась ему Хельга. — Должно быть, он хочет записать к нам свое чадо.

— И чего неймется в такой день, — проворчал лорд Годрик.

Хельга повернулась к Белусу.

— Побудь с Хельгой, а мы с Годриком переговорим с посетителем и вернемся.

Белус кивнул, и Хельга одарила его ласковой улыбкой.

— Надеюсь, у него все в порядке с головой, и он не собирается определять отпрыска в змеиное гнездо, — сказал Годрик, пока они шли к воротам.

Хельга не хотела портить настроение, что неизменно происходило при упоминании Дома Слизерин, и потому решила перевести разговор на другое.

— Главное, что Хогвартс пополнится еще одним одаренным волшебником.

— Спорим, этот ученик достанется не тебе?

— Почему это?

— Потому что ему нужен Дом Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы!

Шутливо подначивая друг друга, они оказались у ворот и впервые увидели посетителя, о котором говорил рыжий мальчишка.

Человек, склонив голову, медленно шел к замку. В вытянутых руках он нес что-то крупное, завернутое в черную материю — по всей видимости, в плащ. Когда он подошел немного ближе, Хельга различила ножны у него на бедре. Узкое лицо, напоминающее заросший щетиной череп, и длинные темные волосы показались ей знакомыми. Когда мужчина остановился у каменных ступеней, она поняла, что это Реджис Гонт.

— Что он здесь делает? — удивленно спросила Хельга. Гуляющие в парке ученики с любопытством рассматривали новоприбывшего. Он стоял, не двигаясь и глядя перед собой пустыми, ничего не выражающими глазами. Хельга ощутила, как внутри все сжалось от плохого предчувствия: странный вид и еще более странное поведение младшего Гонта показались ей очень тревожными.

— Я бы хотел знать, какого черта он застыл как изваяние и что это у него в руках, — напряженно произнес лорд Годрик и тяжелым шагом направился к Реджису.

Должно быть, уловив краем глаза какое-то движение, Реджис повернул голову. Хельга снова увидела его пустые неблестящие глаза, и предчувствие чего-то ужасного стало таким сильным, что она с трудом перевела дыхание. Годрик обратился к нему с каким-то вопросом — не нужно было быть пророком, чтобы понять, с каким. Реджис отвернулся. Затем медленно — так медленно, будто все тело у него заржавело — опустил свою ношу на землю. В этот момент из темной ткани плаща выпросталась тонкая белая рука — и Хельга прижала ладонь ко рту, чтобы сдержать крик.

Годрик отшатнулся. Несколько секунд он изумленно смотрел на Реджиса, потом бросился к страшной поклаже и сорвал с нее плащ. Хельга услышала его утробный, неверящий вскрик и как во сне поспешила вперед, чувствуя, что сердце вот-вот разорвется от бешеного стука.

— Кто… — она остановилась рядом с Годриком, опустила глаза и едва не лишилась чувств. Она очень хорошо знала это красивое молодое лицо с изломанными бровями и высокими скулами. Это была Елена Рейвенкло.

— О небо, Годрик! — вскричала Хельга, вцепившись в его плечи, чтобы устоять на ногах. Ужас и шок вмиг сковали все тело и ударили в голову. Перед глазами все поплыло, стеснение в груди стало невыносимым. Она поняла, что ноги вот-вот откажут ей служить, и судорожно обхватила плечи Гриффиндора еще крепче.

Реджис, не говоря ни слова, опустился на колени рядом с девушкой. Волосы, свесившись вперед, почти закрывали его лицо. Он осторожно, словно боясь обжечься, провел рукой по светлым волосам Елены, и склонил голову еще ниже.

Хельга, набрав в грудь побольше воздуха, снова перевела взгляд на Елену. Синевато-белое, забрызганное кровью лицо было искажено изумлением и болью. На груди, в самом сердце, багровела ужасная рана. Сперва Хельге показалось, что на Елене надета бордовая мантия; потом она увидела несколько белых участков внизу и поняла, что некогда мантия была белой целиком, а бордовый цвет ей придала кровь. Вблизи стало ясно, что и черный плащ Реджиса пропитан кровью.

Головокружение стало сильнее.

— Годрик, она… мертва? — свистящим шепотом спросила Хельга, хотя в глубине души уже знала ответ.

Гриффиндор не ответил. Он вперил взгляд в Реджиса, который по-прежнему не сводил глаз с Елены и словно не замечал ничего, кроме нее.

— Ты… — низким, утробным, неузнаваемым голосом проскрежетал лорд Годрик, с усилием поднимаясь на ноги. — Это сделал ты?

Реджис не ответил.

— Я спрашиваю ТЕБЯ, — Гриффиндор схватил его за плечо. — Это сделал ты?

Реджис погладил лицо Елены, и, наклонившись, поцеловал ее в лоб. У Хельги похолодела кровь от этого зрелища.

Лицо лорда Годрика было страшным.

— Ты, змеиный подранок, — рычал он, безумно сверкая глазами. — Ты убил ее?

Сзади кто-то закричал, потом еще раз, и еще. Хельга слепо мотнула головой и поняла, что вокруг них собралась уже целая толпа. Ученики, преподаватели — Хельга видела лица, но не узнавала их. Она не узнала бы сейчас никого, даже собственную внучку. Лицо Елены притягивало к себе глаза, как магнит. Она, должно быть, умерла совсем недавно; черты еще не успели окаменеть, и, если бы не меловая бледность и кровь, можно было бы подумать, что она просто спит и видит очень страшный сон. Хельга смотрела на нее, и перед ней одна за другой проносились картинки: вот Елена — совсем еще ребенок, светловолосая и хорошенькая, бегает по замковым коридорам и шалит на пару с Саласией Слизерин. Вот она — уже юная девушка, высокая и изящная, смеется и разбивает сердца. Смущенно улыбается и удивленно округляет глаза, когда Хельга по-доброму журит ее за легкомысленность. Смешливо щурит один глаз и с радостью отвечает на объятие. Делится секретом, который никогда не открыла бы матери. Шутит. Крутится у зеркала. Улыбается…

Хельга машинально протянула к ней руку и коснулась волос — чтобы убедиться, что видит это наяву. Умершая казалась еще более юной, чем была на самом деле.

— Как это случилось, Реджис? — тихо спросила Хельга, не глядя на него. Ужас уже утих и отодвинулся назад, уступив месту безутешному горю.

Реджис не отреагировал. Он лишь наклонился и обнял Елену за плечи, прижал ее голову к груди.

— Что здесь происходит?

К ним протиснулся высокий, одетый во все черное человек. Хельга узнала его, но сейчас ее не интересовал никто, кроме Реджиса. А он, похоже, отгородился от всего мира вместе с девушкой, которая уже никогда не сможет это понять.

— Реджис, ты? — изумленно спросил Джильбертус Гонт. — Что ты…

Взгляд его остановился на Елене.

— Что ты сделал?! — закричал он, рванувшись к брату. — Что ты сделал?!

Он протянул руку к Елене, и Реджис, моментально очнувшись, ударил его по ней что есть силы. Лицо его исказила гневная гримаса.

— Будь проклята вся ваша чертова семейка, — прорычал лорд Годрик, с ненавистью глядя на обоих Гонтов. — Даже ты, мерзавец, ни секунды не сомневаешься, что ее убил твой братец. Будьте прокляты вы и тот день, когда дурак Слизерин привел вас в Хогвартс.

Джильбертус слепо оглянулся на него. Затем глаза его расширились.

— Леди Рейвенкло. — прошептал он.

Хельга обернулась. К ним действительно спешила Ровена, а вместе с ней — Девона Риверстрим и еще несколько представителей Дома. Очевидно, кто-то из учеников помчался к башне и оповестил их о прибытии Реджиса. Хельга окостенела при виде Ровены.

«О небо, — еще никогда в жизни она не молилась так истово, как в этот момент. — Не допусти того, чтобы Ровена умерла на моих глазах. Прошу тебя, смягчи ей этот удар, прошу тебя, прошу тебя, прошу тебя!».

Собравшиеся расступились, давая дорогу главе Дома Рейвенкло. Она выглядела почти как обычно — собранной и непоколебимой, но щеки ее покрывала мертвенная бледность.

«Прошу тебя, прошу тебя, прошу тебя…».

Ровена остановилась, увидев Реджиса, вцепившегося в Елену, как утопающий в свою последнюю возможность спастись. Ее рука судорожно стиснула трость. Поняла она все или нет, сказать было невозможно. Хельга видела только ее влажно заблестевшие и ставшие огромными голубые глаза. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.

Девона Риверстрим потрясенно взирала на эту сцену. На ее шее проступили вены, Она быстро перевела взгляд с Реджиса на Елену в его объятиях, потом на его ножны. Лицо ее потемнело. Она обернулась к леди Рейвенкло и положила ладонь на ее руку.

— Что случилось, Реджис? — нарушил молчание Джильбертус. Он старался говорить спокойно и невозмутимо, но дрожащие руки выдавали его с головой. — Что произошло?

Ровена подошла ближе. Неловко опустившись рядом с Еленой, она отложила трость и всмотрелась в лицо дочери со странным, своего рода академическим выражением. Хельгу сотрясала дрожь.

— Реджис, прошу тебя, расскажи нам, что произошло, — сказала она тихо.

Юноша дернул головой и вдруг увидел перед собой Ровену. Веки его дрогнули. Темные глаза спрятались в пещерах глазниц, как два дракона, и выглядывали оттуда загнанно и безумно. Он не стал оказывать сопротивления, когда Ровена коснулась щеки Елены.

— Я. Убил. Ее.

Он произнес эти слова так тихо, что разобрать их могли только Ровена и Хельга, которая встала позади баронессы, в любой момент готовая броситься ей на помощь.

Ровена ничего не ответила. Ее заплетенные в косы черные волосы оттеняли белое как молоко лицо. Она смотрела на Елену без ужаса или отчаяния.

Девона присела на корточки рядом с леди Рейвенкло.

— Рана на груди в точности соответствует размерам вашего меча, сударь, — осторожно сказала она. — Если судить по ножнам. Рана смертельная, я видела много таких на войне.

Джильбертус окаменел, услышав это. Зато лорд Годрик словно вернулся к жизни: в два больших шага покрыв разделявшее его и Реджиса расстояние, он схватил его за плечо и, развернув к себе, что было силы ударил кулаком в лицо.

— Я убью тебя, — сказал он на удивление ровным тоном. — Если та, которая имеет полное право просить об этом, скажет хоть слово.

Реджис, казалось, и не заметил удара. Из носа у него текла кровь, но он не делал никаких попыток ни вытереть, ни остановить ее.

Ровена перевела на него глаза.

— Ей холодно, — сказала она среди гробовой тишины, которую не нарушали уже даже всхлипы. — Ей очень холодно. Почему ты не позаботился о том, чтобы укрыть ее потеплее?

У Хельги заледенела кровь. Она ожидала услышать что угодно — но не это.

— Почему ты не укрыл ее? — с укоризной продолжила Ровена. — Она совсем замерзла. Нужно укрыть ее. Сейчас же.

Она оглядела собравшихся.

— Помогите мне кто-нибудь.

Девона сдернула с себя свой клетчатый шерстяной плащ и протянула его Ровене. Она молча взяла его, по всей видимости, не заметив ту, которая дала его.

— Вот так, — леди Рейвенкло бережно завернула погибшую дочь в плащ Девоны. — Теперь ты мигом согреешься, моя девочка. Твоя мать здесь. Твоя мать с тобой.

Хельга с ужасом поняла, что ее молитва была услышана кем-то наверху.

«Она лишилась рассудка. Небо отняло разум, чтобы горе не убило ее. Наверное, это единственный выход».

— Ровена… — она положила ладонь на плечо баронессе, из глаз хлынули слезы.

— Сейчас я помогу тебе, — не замечая ничего, Ровена разговаривала с Еленой, как будто та сидела перед ней. — Нужно убрать эти жуткие пятна, чтобы твое лицо снова стало красивым. Одну минуту. Вот так, — она принялась оттирать с подбородка и щек дочери пятна крови. — Теперь все в порядке.

Реджис наблюдал за этой беседой с выражением одобрения. Словно и он видел Елену как живую.

— Ровена, — Хельга опустилась на колени рядом с ней, обняла. — Моя милая, ей уже ничем не поможешь.

Баронесса провела рукой по спутанным светлым волосам девушки.

— Ты доволен, Жером? — сказала она, обращаясь к кому-то, кого не было среди присутствующих. — Ты доволен? Все вышло, как ты и хотел. Я проклята, и проклято мое дитя. Хоть ты и магл, но проклятие, очевидно, не делает между нами никаких различий. Твое пожелание сбылось. Твоя дочь сполна отведала твоего проклятия. Ты доволен? Доволен?

Не спуская глаз с леди Рейвенкло, Девона подошла к Реджису.

— Сударь, проследуйте за мной, — сказала она, слегка встряхнув его.

Реджис медленно покачал головой.

— Сударь, вам необходимо пройти со мной. С ней побудет мать. Мать позаботится о ней, — тихо добавила Девона.

На удивление, это заверение возымело свое действие: Реджис коротко кивнул и, нехотя выпустив Елену из объятий, с трудом поднялся на ноги. Девона взяла его под локоть.

— Попрошу вас пройти с нами, — обратилась она к Джильбертусу. — Если вы побудете с ним, пока мы не решим, каковы наши дальнейшие действия, я буду вам весьма благодарна.

Она говорила с нескрываемым презрением, но Джильбертус, тем не менее, беспрекословно последовал ее указанию. Встав с другой стороны, он взял брата за свободный локоть. Все трое скрылись в замке.

Хельга взглянула на Годрика. Оба понимали, что необходимо что-то сделать с Ровеной. Она по-прежнему сидела на земле и вполголоса говорила то с Еленой, то с Жеромом.

— Дорогая, — сквозь слезы проговорила Хельга, стараясь вернуть баронессу к действительности. — Пойдем со мной.

Ровена, совсем как Реджис, не обращала ни на что внимания.

— Пойдем со мной, пожалуйста, — ласково продолжила Хельга. — Пойдем домой.

Неожиданно леди Рейвенкло кивнула.

— Да, — сказала она, не поворачивая головы к Хельге. — Домой. Нам пора домой. Пойдем, девочка. Я отведу тебя домой.

Хельгу мороз продрал по коже.

— Мы проводим вас с Еленой, — пришел ей на помощь Годрик. Его глаза блестели от слез. — Проводим к вам в башню. Пойдем, милая Ровена, пойдем.

Они помогли ей встать, подали трость. Баронесса, казалось, совсем забыла про нее. Она говорила с Еленой, будто та шла рядом с ней. Будто она видела ее. Хельга подумала, что ей в жизни не было так страшно.

— Хельга и Годрик тоже рады видеть тебя, — Ровена улыбнулась. Ее лицо было безмятежно. — Мои верные, лучшие друзья. Даже у твоей матери есть друзья, — она издала тихий смешок, от которого Хельгу пробрала дрожь. — Но все пустое. Ты — дома. Главное — ты дома, девочка.

Хельга заливалась слезами.

Они медленно преодолевали пролет за пролетом. Ровена не сопротивлялась.

— Жаль, что Саласия не знает о твоем возвращении. Но я обязательно ей скажу. Она тоже будет очень рада. И… я разрешаю тебе заниматься любой магией. Любой, какой захочешь. Ты справишься. Я не сомневаюсь в этом.

У самой двери она вдруг остановилась.

— Я так благодарна вам, друзья, — Ровена улыбнулась им. — Вы всегда были рядом со мной, всегда поддерживали меня. Но сейчас я хочу побыть вдвоем с дочерью. Нам так много нужно рассказать друг другу.

Хельга с Годриком беспомощно переглянулись.

— Дорогая, позволь нам войти и…

— Хельга, я очень тебя люблю, — баронесса положила руки ей на плечи, обняла. — Ты — мой самый лучший друг, но я почти год не видела Елену. Я так соскучилась по ней. Нам нужно немного времени.

С этими словами она вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

— Я боюсь оставлять ее, — прошептал Годрик. — Несчастная Ровена решилась ума. Небо, как же это ужасно, дико, невероятно!

Его исполинское тело сотряслось от рыданий.

— Он убил ее, Хельга, проткнул мечом и принес сюда, как кот — задушенную мышь. Бедная Елена! Несчастная, сумасшедшая моя Ровена!

Он зарыдал так отчаянно, будто сердце его лопнуло и вылилось наружу вместе со слезами. Хельга, не видевшая раньше слез Годрика, обняла его, как некогда обнимала сыновей. И этот огромный, немолодой мужчина, которого не смогла сломить ни одна война из всех, что он перевидал, уткнулся ей в плечо. Так они и стояли, пока снизу до них не донесся потрясенный вопль.

— Годрик, я не переживу этот день, — тихо сказала Хельга, вздрогнув всем телом. — Я умру, если случилось что-то еще.

Он поднял залитое слезами лицо, выпрямился. Обменявшись взглядами, они взялись за руки и начали спускаться вниз по лестнице, страшась гадать, что еще ужасного произошло в Хогвартсе.

Крик повторился. Он исходил из дальнего конца коридора на первом этаже, рядом с подземельями. С замирающим сердцем Хельга приближалась к аудитории, моля небо, чтобы оно пощадило ее и не посылало нового ужаса. За дверью происходило какое-то движение. Собравшись с духом, они с Годриком вошли внутрь.

Первое, что увидела Хельга — белый как мертвец Джильбертус Гонт, ломая руки, что-то кричал Девоне Риверстрим. Глаза его лезли из орбит, он напоминал сумасшедшего. Девона, тоже без единой кровинки, яростно сверкала глазами.

— Я же просила вас быть с ним! Просила не спускать с него глаз!

— Он закрылся! Закрылся и не пускал меня! Я не мог даже представить, что он…

Голос его сорвался и стих.

— Что произошло? — внутренне сотрясаясь, спросила у Девоны Хельга.

Та повернулась к ней.

— Он покончил с собой, — бросила она невыразительным голосом. Видимо, шок все-таки сказался и на ней.

— Реджис?

Годрик застыл.

— Хочешь сказать, эта гадина…

— Бросился на свой меч. Потому что его брат не соизволил следить за ним.

Хельга увидела на полу Реджиса. Глаза его были закрыты, рядом лежал окровавленный меч. Как и Елена, он казался совсем юным, только, в отличие от нее, лицо его было поразительно умиротворенным.

— Несчастные… — выдохнула Хельга и поняла, что больше не может произнести ни слова.

Джильбертус не сводил с Реджиса расширившихся от ужаса глаз.

— Очень жаль, что у змееныша хватило духу сделать это самому, — произнес Годрик. — Я с удовольствием покончил бы с ним собственноручно.

— Не говорите так… — проскрипел Джильбертус.

— Что ты сказал? — Гриффиндор развернулся к нему всем телом. — Чтобы я не говорил так? По какой же причине я должен проявлять уважение к тебе и твоему братцу? По той, что он наложил на себя руки? Так по мне это единственный достойный поступок за всю его жизнь. Он убил Елену, молодую, полную сил девушку. Она должна была повзрослеть. Должна была выйти замуж, стать матерью. Принять из наших рук Хогвартс. Должна была ЖИТЬ. Теперь этого не будет, благодаря твоему брату-мерзавцу. Елена мертва, ее мать сошла с ума от горя, и ты хочешь, чтобы я не говорил плохого о вас обоих? Да я убил бы вас на месте! Один уже сделал свое дело, теперь очередь второго…

— Лорд Годрик! — остановила его Девона.

— Не вмешивайся! — он дико сверкнул на нее глазами. — Сколько можно притворяться, что они нам не враги? Сколько зла из-за них повидал Хогвартс — и полюбуйтесь, чем все закончилось. Вам с вашим хозяином самое место в аду. И я могу устроить его вам хоть сегодня.

— Я покину замок этим вечером, — сказал Джильбертус.

— Надеюсь, не забудешь прихватить с собой братца.

Тяжело дыша, Гриффиндор направился к двери.

— Я должен проведать Ровену. Ты со мной, Хельга?

Не говоря ни слова, она последовала за ним. Она ни минуты больше не могла вынести в присутствии Джильбертуса и мертвого Реджиса.

До самой башни они шли молча. Годрик кипел от безудержной ярости. Хельга невольно отгородилась от всего, что ее окружало, чтобы сохранить рассудок и не погрузиться в сумасшествие, которое, как ей казалось, поджидало ее за ближайшим поворотом. Она не была уверена, что в ее силах простить Реджиса Гонта. То, что он совершил, вычеркивало его из рода человеческого. Однако она не могла подавить в себе жалость, не могла заставить испытывать торжество от того, что на самом деле лишь усиливало ее горе. Они не должны были умереть, ни он, ни она — юные, расцветающие, стоявшие лишь в самом начале жизни. Но, тем не менее, они погибли. И это уже ничем не исправить, тем более не исправить смертью. Чья бы она ни была.

— Не нужно говорить ей о Реджисе, — прошептала Хельга. — Во всяком случае, не сейчас.

Годрик кивнул, и, поколебавшись, они вошли в Дом Рейвенкло.

Башня встретила их полнейшей тишиной и заброшенностью. Ученики, должно быть, разбежались кто куда или до сих пор находятся на улице, в парке. Там же, где и преподаватели. Но куда делась Ровена?

— Должно быть, она у себя, — неуверенно проговорила Хельга, и они направились к покоям баронессы.

Двери оказались не заперты. В апартаментах царила та же пугающая тишина, что и в гостиной. Хельга невольно прижалась к Годрику. Сегодня могла случиться что угодно.

— Ровена, дорогая, мы пришли навестить тебя, — позвала Хельга, поражаясь, как высоко и тонко прозвучал ее голос.

Но Ровены нигде е было. Где же она? Разум покинул ее, и она могла сотворить с собой самое невероятное. Годрик встревоженно озирался. Ему тоже было очень страшно.

— Ровена! Где ты? Ты слышишь меня?

Наконец Хельга увидела ее. Она лежала посреди своей широкой кровати, и сперва им показалось, что она спит; но что-то неестественное было в раскинутых руках и всем ее теле, застывшем, как изваяние. С сердцем, которое было готово остановиться, Хельга рванулась к ней.

— Ровена… — она схватила ее за руку, проверяя пульс. Никакого пульса не было и в помине.

— Годрик, — одними губами проговорила Хельга. И вдруг закричала что было сил: — Годрик, она умерла!

Гриффиндор в мгновение ока оказался рядом с ними. Губы его дрожали, по лицу снова текли слезы, теряясь в полуседой бороде. Сейчас он казался глубоким стариком.

— Быть того не может, — прохрипел он, припадая ухом к груди баронессы. Глаза расширились до предела, в них светился неизбывный ужас. — Нет, нет, нет…

Хельга отступила от Ровены, закрыла руками лицо. Она не хотела это видеть, не хотела видеть ни минуты, ни секунды этого страшного дня.

«Она не выдержала. Смягчая удар, небо лишило ее рассудка. Спасая от безумия, отняло жизнь. Несчастная Ровена! Какой жуткий, непрекращающийся кошмар!».

Слезы заструились у нее из глаз неиссякаемым потоком скорби. Она только что потеряла одного из самых дорогих людей в ее жизни.

— Ровена! Ровена! Ровена! — без конца восклицал Годрик, колотя руками по кровати. Он сам словно утратил разум. Хельга уже не удивилась бы такому исходу. Слишком много горя обрушилось на нее за этот день.

«Ровены нет. Елены нет. Мои чудеснейшие годы позади».

— Ровена! Ровена! Ровена!

Хельга Хаффлпафф поняла, что эти вопли будут преследовать ее до конца жизни.