Зеркальное отражение (гет)

Тяжелый выдался вчера день во всех смыслах. Утренний кошмар еще отдавался в голове пульсирующей болью. Неприятных тонов ему прибавляли отбитые ребра и постепенное осознание вечерних событий, на восприятие напоминающее психическое истощение. Как после южной командировки… Отдохнуть физически за ночь тоже не удалось, а потому, управившись с едой, Бизон завалился обратно в кровать. И попытался отвлечься за счет разрекламированной Котом киношки, посмотреть которую собирался уже давно. Васька ждал мнения о сем шедевре, чтобы было чем ответить на получасовую лекцию Физика по наиболее провальным работам современного кинематографа. Наивно надеялся, что его хотя бы Бизон поддержит, ибо Женька в этот раз мудро решила сохранить нейтралитет.

Что именно Васька продул Сереге, Боря не знал, но что хвостатому придется выполнять условия спора, понял на десятой минуте. И чем больше времени показывал бегунок, тем больше он в этом убеждался. Любоваться на летящие во все стороны кишки после вчерашнего обвала и потерь разведки как-то… не хотелось. А иной смысловой нагрузки в сюжете, похоже, не было. И без того слабый интерес к фильму иссяк окончательно, уступив место мыслям. Бизон нечасто занимался самоанализом — по жизни предпочитал реальные действия пространным рассуждениям о том, как все хреново. Но в связи с клаустрофобией и некоторыми моментами посттравматики разбирать завалы в голове ему все-таки приходилось. Привычки сформировались, и, именно благодаря им, он сейчас взялся детально обдумывать ситуацию.

Первый вывод, сделанный после частичного переваривания утреннего разговора с Ритой… удивлял. На фоне новостей от нее можно было ожидать разных эмоций. Обиды, например. В конце концов, близкий друг столько лет тайну от нее хранил. Дружба, которой она дорожит, трещит по швам из-за этого — значит, гнева. Жалости… и страха сделать ему больно какими-то своими поступками, о которых она раньше даже не задумалась бы — объятиями, поцелуями, появлением нового ухажера. То есть тем, что неизбежно при близком общении. А, значит, — отчужденности и дистанции. Но дистанции-то как раз и не наблюдалось!.. Ритка обнимала, убедить пыталась, что не исчезнет. Не было обиды на него. Не было гнева… Так, вспышка негодования за неудачную шутку!.. Страх мелькнул во взгляде лишь на миг — перед прощальным поцелуем. Единственной ее эмоцией, что с лихвой оправдала ожидание, была вина…

В какой-то степени самому Бизону стало легче — не нужно больше претворяться, опасаться разоблачения, сочинять оправдания. Только в руках себя держать, что уже проще. Хотя… как посмотреть!.. Вчера не сумел промолчать, идиот бестолковый!.. С реакцией на прикрытие все было понятно — физиологию никто не отменял. Русалка любима, желанна, и потерять ее он боится катастрофически. Отсюда кошмары… Да, вечером он был чисто физически размазан проведенной операцией, и морально — обвалом, красок к которому добавила Женька со своими откровениями. Да, Ритка его прижала. Но ведь говорить правду он начал сам! Сам! Когда выдал «Если бы только в нем…» Конечно, гораздо хуже получилось бы, если бы удалось выкрутиться, а она позже догадалась, что он соврал. В этом отношении вроде правильно поступил… А в остальном?.. Рита вчера примчалась ему на помощь, хотя устала за день ничуть не меньше группы. Он же… Мало того, что напугал ее до чертиков этим рапортом, так еще и покоя лишил надолго!.. Кстати, она действительно как-то болезненно отреагировала на вероятность его перевода — испуг накануне был почти паническим. Будто Бизон не переводиться собрался, а помирать!.. Впрочем, чему тут удивляться-то? Ритка все-таки любит его, волнуется…

«Ты мне слишком дорог…»

Ее утренние слова, еще звучавшие в памяти, затопили сердце знакомым теплом, которое у него всегда ассоциировалось именно с ее заботой. И сильнее активизировали совесть!.. Припоминая прокол за проколом, она долго терзала его, пока, наконец, не дошла до не совсем трезвых размышлений о вероятности… их отношений. В последнее время эти мысли, как и кошмары, зачастили. Нет, они бывали и раньше, но мимолетно и несерьезно. Бизон привык за столько лет считать, что они неосуществимы, а, значит, нечего и мечтать. Однако ему всегда немалых усилий воли стоило не допускать фантазий. И в этом очень помогали «столбы», поддерживающие защиту. Своего рода тормоза. Или, может быть, тросы страховки?.. Запрет в отряде на основании официального приказа, которому они оба должны были подчиняться. Отношение Риты к нему — она любила его как близкого друга, почти брата, и жертвовать их дружбой в попытке переключить на себя ее внимание в традиционном смысле было непозволительной роскошью. Потом… Русалке симпатизировал командир. Запрет также держал его на расстоянии, но переходить дорогу другу не хотелось. Тем более что чувства Бати, в отличие от его собственных, были не безответны… Все эти препятствия облегчали контроль над своими желаниями, пока после перевода в «Смерч» ситуация не начала меняться.

Впервые Бизон задумался об этом на праздновании своего повышения, когда Багира, еще не успевшая отойти от его комы, обнимала его весь вечер. Довольный ее ненавязчивой нежностью, Боря поглядывал на «кошаков», стреляющих друг по другу глазками, и осознавал, что здесь запрета нет. Да и… она вообще теперь формально к группе не принадлежит. Может, стоило попробовать?.. Тогда он резко отогнал эту шальную мысль — ведь запрет больше не мешал и Бате. Если бы он, наконец, разобрался в своих чувствах, то сделал бы Ритку счастливой…

Но теперь, после вчерашнего разговора, накрыло понимание того, что один из спасительных тормозов уже давно снесен подчистую. А причины ненужных, но упрямо не сдающихся фантазий, как и собственной болтливости, вовсе не сводятся к обострившемуся в результате прикрытия желанию!.. Запрета больше нет. Командир в ту пятницу оборвал сразу два каната — риск их с Бизоном дружбой и вероятность своего романа с Русалкой. Еще один — самый крепкий после ухода из «Тайфуна» — вчера утром собственноручно подрезала она… Тем, что остыла к Бате. Если это правда, конечно… Боря поймал себя на мысли, что очень хочет верить ей. Хочет, чтобы ее слова оказались правдой… Так, будто от этого у него-идиота появится шанс!..

Из сдерживающих обстоятельств к вечеру накануне уцелела только их дружба, что сейчас лежала в руинах тайн и недомолвок. Наверное, последний оставшийся трос просто не выдержал его веса, на который так жаловалась в тоннеле Мурка. Оборвался на фоне общего состояния и Риткиных вопросов… Что теперь с этим делать-то? Понятно же, что как раньше уже не будет. В руках держать — одно, а беззаботно себя вести, как оно всегда было — это совсем другое. Он же теперь лишнюю пошлую шутку в ее адрес не отпустит из-за того, что она будет звучать намеком!.. Причем, для обоих…

Хорошо знакомый и любимый запах не отпускал — казалось, будто Ритой пропахла вся постель. Потом в голову и вовсе полезла какая-то чушь… Полумрак спальни, скрипнувший под тяжестью чужого тела матрас, щекочущее дыхание на скуле и прикосновение горячих губ вовсе не к щеке… Ощущение было настолько сильным, что возникли сомнения в его нереальной природе. Бизон со стоном перевернулся на живот и уткнулся в подушку, выравнивая дыхание. Снова перестарался с вдохами-выдохами — почувствовал, что клонит в сон. Размышления доконали совсем: он успел даже слегка обрадоваться, погружаясь в лишенное сновидений забвение…

* * *

Разбудила повторяющаяся трель дверного звонка. Толком не проснувшись, Бизон на автомате поискал взглядом часы, лишь после вспомнив про их печальную участь. Что время полседьмого вечера, ему удалось определить по светящемуся таймеру микроволновки, который хорошо просматривался из темного коридора. Звонок продолжал заливаться, действуя на нервы. Правда, интервалы трели заметно сократились — будто визитер отчаялся дождаться реакции хозяев. Даже не задумавшись над тем, кто мог к нему припереться, Боря открыл. В полумраке подъезда (опять перегорела чертова лампочка!) стояла Ирка. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся. В одной руке у нее был телефон с включенной подсветкой, другой она пыталась найти в сумочке ключи от квартиры, а у стенки красовался подпертый коленом чемодан.

— Ну, наконец-то! Боря, приветик!

Мгновенно позабыв про все, сестра повисла у него на шее. И если ключи с мобильником просто перекочевали в сумочку, то чемодан отъехал в сторону и с грохотом завалился на бок.

— Привет, — придушено отозвался Бизон. — Ирка, ты откуда?! Что стряслось?

— У тебя снова сломался лифт! — она поцеловала его в щеку. — Пришлось тащить барахло по лестнице! По-моему, я колесико повредила у него!..

— Да я не про чемодан! — он мотнул головой, будто надеясь, что мысли соберутся в кучу. — Ни хрена не понимаю. Ну-ка, зайди. Лифт, кстати, вчера работал!

— А сегодня не работает уже! — сестренка, радостно оглянувшись на пороге, стянула мокрую от растаявшего снега шапку.

— Ирка, что ты здесь делаешь? — повторил проигнорированный вопрос Бизон, щелкнув замком. — Ты, кажется, ушла к любви всей жизни своей?

— Ну, не такая уж это и любовь… Просто, ты здесь все равно почти не бываешь. А на полгода, оставшиеся до защиты, не очень хочется возвращаться в общагу… — она потупилась то ли виновато, то ли растеряно, но потом подняла взгляд и запнулась. — Борь… а что с тобой?

Только тут он сообразил, что открывать пошел в одних шортах. И сейчас перед сестрой стоит весь цветной, как детская раскраска. В том виде, в котором ей показываться совершенно не хотел. У нее же нет закалки бойца спецназа, как у Багиры…

— Все со мной нормально, — попытался отмазаться, но, учитывая его особое везение в последние дни, неудивительно, что затея не удалась — девушка довольно громко всхлипнула. — Ирка? Ты чего?

— Это ты чего?! — расстроено возмутилась она. — Во что ты опять вляпался?! Или это… служба твоя?!

Пока Бизон оценивал степень своего явно прогрессирующего идиотизма, сестра окончательно ударилась в слезы. Настучала кулачком ему по ссадинам на груди и, рыдая, вновь повисла на шее. Обнимая ее, он думал о том, что уже порядком устал от плачущих из-за него любимых женщин…

Сидя на диване в гостиной, где Бизон отпаивал ее валерианкой, Ирка бросала на него, одевшего-таки футболку, обвиняющие и немного повинные взгляды. В надежде прояснить ситуацию и, заодно, увести ее внимание подальше от своих синяков, он поинтересовался:

— Так что натворил твой Толик?

— Причем здесь Толик?! Он, конечно, идиот, но хотя бы не пугает!..

— Я думал, он — аспирант…

— А что, аспиранты идиотами не бывают?.. Не заговаривай мне зубы!

— Ирка, я…

— Не желаю больше слушать про белый пароход и капитана дальнего плавания! Мне уже давно не восемь!.. И я прекрасно знаю, чем может обернутся «спецназ ВМФ»! Прекрати чушь всякую сочинять!

— Да я и не собирался, — он вздохнул. — От моих попыток что-то не договорить ради спокойствия близких толку все равно никакого.

— Неужели к сорока годам, наконец, дошло?! — съехидничала она.

— Эй, мне только тридцать девять!

— Все равно дурак! — Ирка обняла его, уткнувшись носом в футболку. — Думаешь только о себе! У меня же никого больше нет! И если с тобой что-нибудь случится, я совсем одна останусь!..

Спорить о справедливости обвинений Бизон не стал — сам в последнее время все чаще так думал. Попытался успокоить сестру рассказом про не вовремя закончившийся в медблоке йод. Она со всхлипом отстранилась и окинула внимательным взглядом его красно-зеленый лоб.

— Допустим, я тебе верю.

— Чего?! — изумился Боря. — Это одолжение, что ли?! Ты, между прочим, мне тоже тогда не все сказала! Что-то у тебя все же случилось, что ты извиняться начала!

— У меня лично… ничего не случилось, — Ирка вытерла слезы платочком.

— А у кого случилось? — задал наводящий вопрос Бизон.

Она помолчала в раздумьях — говорить или не говорить? Но потом все-таки ответила:

— У подруги моей. Две недели назад парень погиб. Моряк-подводник… Они расписываться собирались… летом. Я Славку и узнать-то особо не успела — он в рейсах был почти все время. Просто, когда пытаешься помочь человеку пережить… вспоминаешь родителей. И свое поведение видишь немного под другим углом!..

Слушать о потерях (боевых и не только), имея собственный горький опыт, всегда тяжело. Особенно если тема подлодок — больная по определению, да денек вчера был… непростой. Бизон поморщился, но виду не подал — решил про себя, что надо бы в базе ИВЦ поискать информацию о происшествии. А Ирке и так хватило: пока переживала за подругу, запрятала свой стресс глубоко внутрь — в тайник, который цветастый братец вскрыл, чем и спровоцировал истерику. Что ж… похоже, намечалась очередная почти психологическая консультация. Одну ее сегодня не оставишь, учитывая, что там еще и Толик что-то натворил… Значит, разговор, обещанный Рите, придется отложить на неопределенный срок. Интересно, Русалка хоть каплю доверия к нему сохранит в итоге?..

— А тут еще ты!

— Ирка, — Бизон отвлекся от невеселых мыслей, — если не сочинять ничего про бессмертие… то могу только пообещать, что буду осторожен. Так что там с Толиком-то? Жениться не хочет?

— Боря! — укоряющий взгляд наткнулся на провокационную улыбку. — Как же с тобой сложно… Ладно, ты все равно — самый лучший! Только ты Толика не тронешь, хорошо?

Бизона перекосило.

— Почему это я теперь его трогать не должен?!

— Ты его замочишь одной левой! А я не горю желанием носить тебе в тюрьму передачки!

Он молча обдумал довод.

— Добро. Толика не убью.

— Ты его вообще не тронешь, — сестра вздохнула. — В общем, я эти две недели безвылазно у Лерки торчала. Вчера мы ее на поезд посадили… Ну, Лерку — она домой поехала. Утром на вокзал, потом — в универ. А вечером он мне сцену закатил. И я сорвалась на нервах… Поскандалили, я уехала на ночь к другой подруге. А сегодня после пар за вещами заехала. И вот я здесь. Боря, я тебя сильно стукнула? Извини, ладно?

— Переживу. А вот твой Толик…

— Ты же пообещал! Да и… я сама ему фингал набила.

— Ты чего сделала?!

— Ну, я вазой в него запустила… металлической. Попала… кажется, в глаз. Во всяком случае, матерился он основательно!

Бизон неверяще заглянул сестре в лицо, вспоминая при этом женские выходки последних недель — удар Риты, гранату Муры, вчерашний разговор… Просто какое-то время кар для влюбленных мужиков! Для полного комплекта не хватало лишь разборок в «кошачьем» трио — убийства Муркой Васька за его фееричный полет в шахту и ее разговора с Серегой. Впрочем, кто знает, чем эти трое сегодня весь день занимались?..

— Молодца! — хохотнул Бизон. — Горжусь тобой, сеструха!

— Спасибо, — она всхлипнула. — Все детство мечтала это от тебя услышать! Помнится, за игры с мальчишками в войнушку ты меня не хвалил… Все «девочка-девочка»!..

— Ирка…

— Ладно, это не упрек… Так, воспоминание. Может, хоть чаю предложишь? А-то радушным хозяином тебя не назовешь!

— Только чаю?

— А ты можешь чего покрепче предложить?

Бизон уставился на нее ошалело.

— Боря, я весной универ заканчиваю! И представь себе — я знаю, что такое «спиртные напитки»! Пора, наверное, смириться уже с тем, что я больше не «Иришка-малышка»!

— Еще жалеть ведь будешь, — невесело хмыкнул он. — Об ушедшем детстве.

— Буду, — согласилась она. — Но ведь все жалеют? Так что ты еще предложишь? Кроме чая, естественно.

— Вообще-то ужин.

— Ты о чем-нибудь, кроме еды, думаешь, Боря?! Я тебе уже говорила, что так и будешь холостой!

— Я все равно никому не нужен, — отмахнулся он, с грустью вспомнив о Рите и собственном ревнивом «жри поменьше».

— Эй, что за настроение?! — фыркнула Ирка. — Знаешь, сколько у меня девок на потоке, которые, увидев твою фотку, слюни пускать начинают?!

— А чего ты не знакомишь-то?! — почти искренне обиделся Бизон.

— Они… не для тебя.

— Ты-то откуда это знаешь?!

— Я любимого братишку кому попало не доверю, — хитро прищурилась она. — А еще… мне всегда казалось, что ты… к Рите неравнодушен. Она так искренне о тебе заботится! Я надеялась, что ты эту проблему решишь. Даже однажды к отцу приставала. Он сказал, что вы — сослуживцы, а на службе личного не положено. Это правда?

Лимит на удивление и шок, наверное, исчерпался — во всяком случае, он ничего особо не почувствовал. Даже смешно как-то стало — скрывал-скрывал, а оказалось, что не такая уж это тайна!.. Батя в курсе, отец, видимо, тоже был, сестра знает… Может, и Серега-Гном помнит ту рыбалку на Ладоге?.. Только Русалка… Теперь и ей все известно… Хреновый из него диверсант получается!.. И как только прослужил столько лет?!

— Чувства мешают нашей работе, Ирка… Особенно по молодости — пока самоконтроль второй натурой не стал. Хватит на эту тему, а? У меня выходной сегодня. Значит, чаю тебе?

Ирка посмотрела на него каким-то печальным, по-настоящему взрослым взглядом, но настаивать не стала.

* * *

Мысль о том, что сегодняшний день прошел бессмысленно, возникла, когда Бизон после ужина стоял у окна и смотрел на ночной город в снегу. Просто стоял и смотрел, как в свете фонарей мелькают редкие уже снежинки, а грязно-серые тучи кое-где расходятся, обнажая антрацитовое небо. Звезд в городе не видно почти никогда, но представить их блеклые точки труда не составило… От приоткрытой щели тянуло свежестью. И он с определенным удовольствием ею дышал: как-то иначе расслабиться не удавалось. К сигаретам, ровно как и к выпивке, при Ирке «бравый офицер ВМФ» не притрагивался по давней привычке…

Сама виновница его вынужденного поста, вернувшаяся с учебы довольно поздно, оккупировала гостиную, завалив все вокруг дивана стопками исписанных листов. Сегодня, в отличие от вчерашнего вечера, Ирка была какой-то задумчивой и неразговорчивой. Бизон пытался ее расспросить, но сестра бессовестно спряталась за книгами, предоставив его самому себе. И воспоминаниям…

Накануне она своим появлением отвлекла его от продолжения самоанализа — пришлось сначала успокаивать, затем кормить ужином из того, что осталось в закромах холодильника. Звонок Багиры временно напомнил о положении дел: неопределенность и недосказанность она ненавидела, и, объясняя, почему обещанный разговор переносится, Бизон чувствовал себя последней сволочью. Но к идее его совести — подъехать с утра в штаб — Рита отнеслась с ожидаемым скепсисом. Велела отлежаться по-человечески… Обиделась или нет — он так и не понял. Хотя… наверняка, обиделась! О чем речь-то вообще?!

Но увлечься самобичеванием Ирка тоже не дала — соскучившаяся по брату и напуганная его состоянием, она завела рассказ про университет, предметы, преподавателей и тему своего диплома. Говорила долго и увлеченно, до ужаса напоминая этим Физика. И собственные шутки про зятя… С одной стороны, оно было понятно — своим бойцам можно доверять в отличие от всяких скользких Толиков. Ваську Бизон к сестренке не подпустил бы, а вот Серега… мог бы стать реально неплохим зятем!.. Если бы не был влюблен в Женьку, конечно. С другой… что такое «семья офицера», Боря знал на личном опыте. Часто слышал, как мама, думая, что он спит, плачет по ночам от одиночества, пока отец пропадает в очередной командировке. Такой судьбы Ирке не хотелось, учитывая, что у нее еще и брат военный…

Теплый семейный вечер закончился тем, что Ирка начала клевать носом, и Бизон отравил ее спать в гостиную. А сам остался один на один с тишиной и совестью. Вот тогда-то на него и накатило. Бесцельно бродил по квартире, мимолетом радуясь тому, что от мастера-диверсанта хотя бы бесшумный шаг уцелел. Маялся виной, тянулся к мобильнику, одергивал руку. Снова и снова… Ощущение ее близости, оставшееся на весь день, вызывало дикое желание засунуть бесполезную голову под струю холодной воды… Естественно, о том, чтобы уснуть, даже речи не шло. По крайней мере, пока он привычно не заглянул в холодильник чего-то схватить и не обнаружил пустоту на полках. Яичница на завтрак — это конечно, замечательно, но уцелевшего десятка мало ему одному, а недопитую водку и полпакета кислого кефира вряд ли можно было считать хорошей альтернативой!.. С появлением конкретной цели — посещения ближайшего «Магнита» — стало чуточку легче. И Боря в ожидании темного зимнего рассвета задремал.

Утро началось с беготни опаздывающей Ирки, которая завтракать не собиралась в принципе. Лишь крикнула что-то про йогурты из-за закрытой двери ванной. Бизон с тоской подумал про привычные тихие и одинокие сборы на службу. И в некоторой степени пожалел, что они закончились!..

Лампочку в подъезде пришлось менять самому, не дожидаясь соседа напротив из командировки. К немалому сожалению, лифт Боря сам починить не мог — стиснув зубы, пошел по лестнице. Бока ныли, голова работать отказывалась, а потому в «Магните» он долго таращился на полки, пытаясь сообразить, чем отличаются друг от друга многочисленные стаканчики с йогуртом. В итоге психанул и привлек к выбору продавщицу. Девушка, должно быть, решила, что он приперся по велению беременной жены, требующей «Активию» с персиком и «Данон» с черносливом. Косилась то ли испуганно, то ли подозрительно. И причин такого повышенного внимания к себе любимому Бизон не понимал, пока не увидел свой зеленый лоб в отражении стеклянных дверей на выходе. Тогда до него дошел весь комизм ситуации. А что поделаешь… такая у людей работа. И у него, и у продавщицы!..

Чуть порадовала погода — оттепель резко сменилась похолоданием, вновь посыпался снег, последние снежинки которого он сейчас наблюдал в свете фонарей. Хотя… общее настроение все равно не изменилось. Сияющие новогодними огоньками улицы напомнили о приближающихся праздниках… и планах на ночь тридцать первого, о которых его в катакомбах спрашивала Женька. Тогда еще можно было на веселье надеяться… Теперь действительно осталось лишь напиться в одиночестве. Батя и тот в этом году компанию не составит.

Ритка больше не позвонила — может, не хотела мешать, а, может, вовсе не хотела разговаривать. Что с ней сейчас? Извелась, наверное… А раньше она в таких случаях к нему ехала. И в его объятиях (пусть даже чисто дружеских) успокаивалась. Да, временами было тяжеловато, но от мыслей о том, что больше такого уже не будет, жить вообще не хотелось…

Взгляд снова остановился на экране мобильника. И снова возникла дилемма — позвонить или нет?.. Принять решение Бизон не успел — следом за вспышкой света завыла пожарная сирена, которой он для развлечения обозначил в записной книжке генерал-майора. Ведь его вызов мог означать только одно… Первая. Приказ немедленно явиться в штаб прозвучал уже постольку поскольку.

Боря собрался за пару минут и, обреченно выдохнув, шагнул в гостиную — предупреждать Ирку. После ее реакции на ссадины и зеленку хотелось тихо уйти, чтобы ничего не говорить. С одной стороны… С другой, будет, наверное, только хуже…

— Ирка, мне срочно нужно на службу.

— Ты же больной! — испуганно возмутилась она. — Ну, на больничном! Тебе выздороветь надо!

— Это была увольнительная, а не больничный.

— Боря…

— Ириш, — он обнял сестру за плечи, — я обещал тебе, что буду осторожен? Ты мне веришь?

Ирка посмотрела на него снизу вверх и кивнула.

— Вот и отлично! — Бизон поцеловал ее в висок. — Все, я пошел!

Под возмущенное «Боря!» он прихватил со стола на кухне упакованный пирожок в дорогу, спрятал его в карман пальто и выскочил на лестницу. Времени и так не оставалось. Даже такси вызывать не стал, чтобы не ждать — поймал попутку на проспекте.

* * *