Эвелина де Вилье. Жизнь после. (гет)

Парень слегка пошевелился, пытаясь прийти в себя. Его веки были тяжелыми, словно налитыми свинцом, и открываться не желали. Он выбрал прислушаться к другим своим чувствам, надежда все еще теплилась.

Сначала запах. Влажный, затхлый, проникающий в легкие, но не обжигающий, наподобие сырости старого подвала. Воздух был прохладным, но температура все еще позволяла сохранить комфортное тепло, предоставляя лишь намек на прохладу.

Осязание. Под ним находилась твердая поверхность, ощутимая через тонкий слой ткани. Кроватная сетка слегка скрипела при малейшем движении ногой.

Теперь вкус. Привкус зелья царапал его язык, распространяя по небу и горлу ощущение, как после приема лечебного зелья в аптекарских комнатах Хогвартса. Каким конкретно зельем его одурманили, понять было невозможно. Но главный вопрос — зачем?

И последний остался слух. Тут кажется есть проблемы. Может конечно ему это просто почудилось в бреду или это просто последствия зелья, которые пройдут. Но он определенно слышал голос. До жути знакомый голос своего отца. И так отчетливо, как будто он находится в нескольких метрах от него. Но это же невозможно. Ведь он умер, и прошло достаточно времени, чтобы исключить возможность внезапного воскрешения.

Открыть глаза до сих пор не получалось. В теле чувствовалась слабость, а разум был затуманен, что не позволяло сосредоточиться. Он пытался вспомнить хоть что-то, но пока безрезультатно. Оставалось лишь смириться и попробовать отдохнуть на сколько возможно в этих условиях. Он снова погрузился в сон.

Сколько прошло времени он не знал и не мог определить. Однако после видимо долгого и хорошего сна, ему стало гораздо лучше. Тело стало податливее, разум яснее. Он уверенно пошевелил конечностями и с усилием сел на кровать. Когда глаза привыкли к полумраку, перед ним предстала картина подвала с металлическими прутьями. Его определенно кто-то взял в плен, но кто и почему?

Парень посмотрел по сторонам. Стены камеры были грубыми, из холодного камня. Единственная кровать стояла у стены, рядом с которой размещалась тумбочка со стаканом воды, явно подготовленным для него. Потрепанные деревянные стул и стол были прочно прикреплены к полу металлическими цепями, не давая шансов на их использование в качестве оружия.

С другой стороны решетки стоял высокий стул, обтянутый бархатом, явно предназначенный для тюремщика. Это означало, что похититель возможно наведается с требованиями. В другом углу подвала виднелась еще одна камера, в которой мирно спал мужчина. Парень хотел было позвать его, но решил, что сначала есть более важные вещи.

Малфой провел тыльной стороной руки по губам, вытирая остатки воды. Он срочно нуждался в том, чтобы привести мысли в порядок и вспомнить, как он оказался в этом странном и пугающем месте. Ложась на кровать, он начал делать глубокие вдохи и выдохи, стремясь к спокойствию и сосредоточенности. Запечатанные веки скрыли глаза, погружающиеся в поиск последних воспоминаний.

Он проснулся среди мягких шёлковых простыней в своей роскошной, но холодной спальне. Сквозь плотные шторы пробивались первые лучи утреннего света, едва освещая пространство вокруг. Он почувствовал слабость и усталость, будто ночной сон совсем не принёс отдыха. Его тело словно обволакивала невидимая тяжесть, оставляя за собой ощущение внутренней опустошенности. Явный недосып скажется на продуктивности сегодняшнего дня, учитывая то, что он хотел вернуться к Эвелине и в этот раз попробовать все спокойно обсудить. Возможно, она права насчет поместья. Но только возможно. Но насколько будет правильно обсудить все сегодня? Может, лучше дать остыть своим и ее чувствам, после ссоры?

Спустившись вниз, он услышал далекие радостные восклицания своего сына и тихий голос матери. Он прошел в сторону столовой, откуда вела дверь в сад и оранжерею. Проходя по холлу, он не мог не заметить обновления в доме. Это навеяло на вчерашнюю ссору. Однако новый вид ему однозначно понравился. «Может они и правы» помотав головой, он прошел дальше.

— Папа, — радостно выкрикнул его сын, подбежав к нему.

— Аккуратнее, у тебя руки в земле, — предупредила Нарцисса, выйдя из-за угла.

— Привет, — Драко потрепал сына по волосам, стараясь спрятать свою усталость за улыбкой.

Воспоминание растворилось туманом, сменяясь на другие очертания.

Он сидит в кабинете на кресле, напротив него Кассандра, её лицо подёргивалось хищной улыбкой, а глаза блестели льдом. Она определенно что-то говорит, но слов было не разобрать. Спустя несколько мгновений он стал различать голоса и некоторые слова произнесенные им же.

— Я понимаю, — ответил он Кассандре. Его голос был спокойный, значит обсуждают они что-то обыденное.

В кабинет вошёл дворецкий, толкая перед собой тележку, на котором слегка дребезжал фарфор. Дворецкий разливал крепкий чай в хрупкие чашки и выставлял тарелку с восхитительно выглядящими пирожными.

— Угощайтесь, — с поддельной ласковостью сказала Кассандра.

Он не хотел, но отказ был бы неуместен. Он повернул голову в сторону уходящего дворецкого, но он не вышел за дверь.

Почему он не вышел как подобает? И почему его это не насторожило тогда? Или насторожило? А вкус чая? Да, определенно он был странный. Но, что же ему подмешали? Нотки апельсина, явно что-то скрывали. Его сочетание с шоколадом и…

Шалфей с нотками мяты. Это сильное снотворное. Зелье, которое было подмешано в его чай — его собственное. Именно он по заказу несколько месяцев назад приготовил его для Кассандры. Но его зелье не оказывает такое воздействие на память, значит, там было что-то еще. Какое-то другое зелье, которое со снотворным туманит разум, и вызывает головную боль.

Но что, если голос отца все же был реальным? Значит, он тоже здесь. Сколько лет назад она это спланировала? Но чего она ждала столько времени? Почему активировалась только сейчас? А что на счет всего этого скажет Эвелина? Или она тоже причастна к этому? Вопросы прожигали изнутри. Метясь словно в горящем доме, пытаясь найти выход.

— Драко, — голос был негромким, но отчётливо принадлежал его отцу. — Ты в порядке?

Он резко открыл глаза. Теперь сомнений не оставалось. Люциус Малфой был рядом и определенно живой.

— Очнулся? — услышал он знакомый надменный голос. — Вот видишь, а ты зря переживал за него раньше времени. Я же сказала тебе, что пока не стоит волноваться, Люциус.

Пытаясь прийти в себя, Драко медленно сел на жесткую койку, прищурился, привыкая к тусклому свету. Мир перед его глазами понемногу обретал чёткие очертания. Он массировал виски, стараясь унять пульсирующую головную боль, и, наконец, поднял голову.

Спустя несколько секунд он увидел перед собой металлические прутья, а за ними сидящую Кассандру де Вилье с хищной улыбкой и огнем в глазах. Он сглотнул, не обращая внимание, что в горле пересохло настолько, что сухость будто режет горло. Поворачиваться в сторону было страшно, хоть он и так знал, кого он там увидит, но это нужно сделать.

— Ты, наверное, хочешь пить? — спросила она приторно-сладким голосом. — Я не варвар и не дикарь.

Взмахом палочки она вызвала стакан воды, который появился на тумбочке рядом с кроватью.

— Не переживай, там нет отравы, — спокойным тоном произнесла она, улыбаясь, — ещё рано отправлять тебя к праотцам.

Малфой медленно повернул голову сначала на появившийся стакан, а потом перевел взгляд на другую половину. У прутьев стоял мужчина с растрепанными волосами, в разорванных лохмотьях, однако черты его лица нельзя было спутать ни с кем другим. От былого величия почти ничего не осталось. Он встретился глазами с ним. Люциус жив и здоров, насколько это было возможно в нынешних условиях.

— Отец? — хриплый голос Драко прозвучал в глухом подвале.

— Тебе стоит попить воды, — чуть строже отозвалась женщина. — Успеете еще поговорить.

Она перекрестила ноги, скрещивая руки в замок, её взгляд был неподвижным и пронзительным. Драко не знал, что происходит, но понимал, что спрашивать сейчас бесполезно. Он медленно потянулся к стакану, не сводя глаз с Кассандры, и в несколько неторопливых глотков выпил воду. Ощущение облегчения проникло в его пересохшее горло.

— Чудно, — без остановки улыбаясь, проговорила Кассандра. — У тебя, наверное, много вопросов, верно? — она сделала паузу на мгновение, но не для того, чтобы узнать его ответ, а, чтобы самой привести свои мысли в порядок. — Я отвечу на них, но позже. Сейчас мне нужно отправить письмо своему другу и определить дату. А пока у вас есть время пообщаться друг с другом. Наверняка соскучились.

На этих словах она встала и пошла к двери, оставляя после каждого своего шага стук каблуков, который слышался намного громче нежели будь это обычная ситуация спускания в подвал.

— Почему ты жив? — медленно спросил Драко, всё ещё борясь с обрывками сомнений и тревоги. Был ли это действительно его реальный отец или плод затуманенного разума?

Люциус, оперевшись о прутья и смотря на сына из-под поникших век, сохранял спокойствие.

— А ты хотел бы, чтобы я был мёртв? — сдержанно ответил он.

— Я похоронил тебя, — с трудом произнёс он, не веря собственным словам.

— Как там Нарцисса? — мягко спросил Люциус, пытаясь вернуть беседу на более понятные координаты.

— В порядке, — ответил Драко, внутренне удивляясь, что мог говорить о матери в такой ситуации.

— А внуки?

— Ты знаешь о них? — удивление в голосе было не скрыть

— Конечно знаю, — отмахнулся он. — Я тут уже в роли пленного друга, с которым часто разговаривают.

— Что происходит, отец? — последнее слово ему далось с трудом. Он так давно это не произносил, даже у себя в голове.

— Всё сложно, — Люциус отпустил прутья и медленно пошаркал к своей койке.

— А когда у тебя было что-то легко? — недовольство в голосе было невозможно скрыть.

— Я не могу… — лишь сказал Люциус, показывая, что разговор завершён, по крайней мере на данный момент.

Малфой-младший открыл было рот, но вопросы застыли в горле. Что спросить в первую очередь? Что вообще здесь происходит?

Драко открыл рот, но слова застряли в горле. Какой из множества горящих в нём вопросов задать первым? Что на самом деле здесь происходит?

— Как ты? — хриплый голос отца эхом отразился от стен подвала.

— Что здесь происходит? — отрешённо повторил Драко, снова бросая вопрос в пустоту, получая лишь молчание. Почему-то отец, зная происходящее, не хочет отвечать на этот, казалось бы, простой вопрос.

«Хорошо. Оставим этот вопрос на потом. Нужно зайти с другой стороны»

— Эвелина в курсе происходящего?

Он не знал, какой ответ он боялся услышать больше всего. То, что она в курсе и таков был изначальный план или то, что она совершенно не в курсе, где он сейчас Так или иначе ему нужно было выбраться отсюда любым способом. А для этого нужно понимать, что хочет Кассандра. Но пока отец молчит, а она если и приходит, то общается только с Люциусом, будто совсем не замечает его. У него было много времени подумать, над тем что происходит, но ничего вразумительного не мог придумать. Это было все каким-то большим абсурдом.

По его подсчетам прошло уже больше недели. В этом бесконечном времени ничего не менялось, не было ни пыток, ни угроз. Еду приносит дворецкий три раза в день. Кувшин с водой каждый день новый и причем там просто вода без какой-либо отравы. Возможно, это какой-то новый вид яда, который он еще не изучал, который не имеет ни запаха, ни цвета, ни вкуса, и Кассандра просто ждет, когда они умрут от него, чтобы предоставить тело. Да только и на это не похоже. Она приходит к ним и общается как со старыми друзьями.

Блондин лежал на жёсткой койке, разглядывая треснувший потолок, в полумраке очертания которого едва угадывались. В его мыслях проносились различные воспоминания. Его последний визит в Азкабан, когда он увидел отца за решеткой. Последние слова, выпаленные с ядом, оставляли на его душе незаживающие рубцы. Затем пришло письмо от матери, известившее о смерти Люциуса. Церемония похорон была достаточно трогательной, но закрытой — никаких лишних глаз, репортеров или малознакомых людей. Спокойствие матери тогда сильно потревожило его, словно она хоронила не мужа, а чужого человека.

«А что будет с ней, если мы выберемся?» — размышлял Драко. Как она отреагирует на живого и вполне здорового мужа? И что станет с многолетней дружбой с Кассандрой?

Его мыслей коснулась улыбка его сына. Наверняка он был расстроен, когда отец не пришел в пятницу вечером, как было принято в их рутине. Он ведь обещал ему и снова не сдержал слово. Малфой-младший понимал, что в этот раз он не виноват, но восьмилетнему ребёнку это не объяснишь. А сможет ли он выбраться отсюда живым?

Этот вопрос оставался открытым. А как же Эвелина? Ищет ли она его? Их последний разговор, последняя ссора встала поперек горла. Настолько это всё сейчас казалось незначительным. Как вообще можно было поругаться из-за кусков камней? Пусть и многовековых. Это как были камнями, так камнями на всю жизнь и останется. А если она хочет там сделать ремонт, да и пусть. Ему сейчас многое хотелось отдать лишь бы вернуться в тот разговор и провести его совсем иначе.

Только в моменты трагедии человек способен оценить, что имеет действительную ценность. Любовь и уважение, тепло и уют с родными людьми. У него была семья. Семья, которую он терял неоднократно и каждый раз недооценивал всю мощь того, что у него было. Каждый раз он только что-то говорил или обещал, но каждый раз сам же все и разрушал. Нужно было просто быть мужиком, стукнуть кулаком по столу, сказать моя и больше никогда не отпускать.

Скрип соседней кровати вырвал его из мыслей. Лёгкое шуршание стоп по каменному полу означало, что Люциус снова ходит по камере. Независимо от общего заточения, отношения между ними не улучшились. Малфой-старший в очередной раз не ставил сына ни во что и даже не удосужился рассказать ровным счетом ничего. Не как он тут очутился, не почему он здесь, а главное, что нужно Кассандре. Малфой-младший был до сих пор обижен на своего отца. За детство, юношество, за Темного Лорда, за его отношения с Эвелиной, в общем во всех грехах виноват Люциус. Хотя если подумать, то большую часть он так или иначе мог избежать или сделать по-другому. Порой легче переложить вину на другого, чем признать свои собственные ошибки и недостатки.

Тихие шаги Люциуса эхом отдавались в гулком помещении, и напряженность между ними становилась почти осязаемой. Драко откинул голову назад и закрыл глаза, пытаясь собрать мысли воедино. Ответы ему нужны были больше, чем когда-либо.

Когда вечером в очередной раз принесли ужин, после него пришла Кассандра. В этот раз она решила обсудить ситуацию в дальних странах, об их уровне жизни и преступности, не забыв упомянуть Воронцова. Зачем? Не понятно. Но после того как она ушла, блондин решил кое-что проверить. Касаясь краешков воспоминаний, он начал блуждать по лабиринтам своего ума. Что-то навеяло ему о том, фрагменте своей жизни, который его беспокоил много лет. Но из-за событий, в которых был этот момент, он боялся рыться дальше. Кто-то явно искусно подделал часть его воспоминаний, словно запутав паутину его собственных мыслей. Возможно ли, что кто-то вложил ложные образы в его разум? Но кто мог обладать такой силой, чтобы без следа проникнуть в его сознание? А главное зачем?

Он рылся и рылся в голове, не отвлекаясь на отца и приходящую Кассандру. Разговоры вокруг него были приглушены и нечетки, словно доносящиеся сквозь водяную гладь. Порой лишь улавливал отдельные слова и фразы, но они не удерживали его внимания.

Совсем иное влекло его. Он пытался добраться до тех слов и образов, которые проникали через хаос в его сознании, освещая его изнутри. Без специальных зелий и необходимой подготовки было трудно отфильтровать смысл и извлечь требуемые детали. Однако желание докопаться до правды было столь же мощно, сколь и опасно.

Каждое новое воспоминание, каждое слово в беседе, отражающееся в его уме, были как обрывки старинного письма, разорванного на части и подброшенного ветром. Чтобы собрать целостную картину, необходимо было терпение и сосредоточенность. Но он знал, что ответы скрываются в этих осколках и в этой тишине, окутанной мраком.

Драко Малфой сидел на полу, прижавшись спиной к холодной, изумрудно-зеленой стене своей комнаты. Эти стены, словно символ его ненависти и отчаяния, давили на него, не давая покоя. Похмелье стало его постоянным спутником, и вот уже который день он просыпается с этим гнетущим чувством.

Он не помнил, как добрался до своей комнаты прошлой ночью, и уж тем более, как уснул на полу, но сейчас ему было всё равно. Ему было плевать на всё и всех вокруг. Он чувствовал себя уставшим, измученным и просто хотел раствориться, забыться в этом мире. Соглашение на помолвку не означало ее оглашение, по крайней мере не сразу.

Ему было плевать на всех, кроме одной единственной. Ему хотелось подготовиться и самому обо всём рассказать, придумать, как обойти все преграды, чтобы быть с ней. Но статья Риты Скитер разрушила его тщательно продуманные планы.

— Хватит, — устало выдохнул он, опуская голову на сложенные руки.

С трудом поднявшись, Драко побрёл к своей тумбочке, в которой хранились зелья. Выпив пару флаконов, он упал на кровать, ожидая, когда зелья подействуют и унесут шум похмелья. Спустя пятнадцать минут, Малфой отправился в душ, стараясь смыть с себя остатки ночного разложения. Освежившись и переодевшись, он спустился вниз.

— Уже уходишь? — послышался голос Нарциссы, которая сидела на диване и читала «Ежедневный Пророк».

— Да, — спокойно ответил он, останавливаясь на месте.

— Куда? — её голос был настолько же спокоен.

— Тебя это не касается, — резко ответил он.

— Не забывай, теперь у тебя есть невеста, — он обернулся, чтобы встретиться с ее глазами. — Не думаю, что будет правильно ходить к ней, — делая акцент на последнем слове.

— Это мне решать, а не тебе. Если ты надеешься, что после того, как ты рассказала все Скитер, эта свадьба все же состоится, то ты глубоко ошибаешься.

На этих словах он развернулся и направился к камину. Нарцисса лишь глубоко вздохнула и вернулась к прочтению статьи в газете. Она сделала то, что сделала, остальное за ним. Ее губ коснулась еле заметная улыбка.

Малфой очутился у друга в гостиной, который сейчас находился в Италии. Пустой холл встретил его холодом и тишиной.

— Мистер Малфой, добрый день, — поклонился эльф этого дома. — Чем старый Ральф может помочь?

— Ничем, — огрызнулся Драко, всё ещё кипя от недавнего разговора с матерью. — Мне просто нужно было скрыться, я уже ухожу.

Эльф поклонился и исчез с тихим хлопком.

Драко глубоко вздохнул и двинулся к огромным дубовым дверям, ведущим на улицу. Пройдя по саду к воротам, он трансгрессировал в деревушку. «Нужно поговорить. Сейчас». Откладывать можно было сколько угодно, но какой в этом смысл? Надо говорить сейчас и всё обсудить.

Молодой аристократ подошел к двери и постучался. Ответа не последовало. Он постучался еще раз, но снова тишина. По позвоночнику прошло легкое покалывание. Никто не говорил, что Эвелина куда-то собралась. Напротив, Тео утверждал, что она будет дома. Хотя это было до выхода статьи и с того времени могло все поменяться.

Он постучал еще раз, но ответом вновь была тихая пустота. Опустив плечи, он сел на ступеньки у входа, погрузившись в ожидание.

Солнце медленно скользило по небу, и, прежде чем он понял, произошла смена дня и ночи — солнце уже скрывалось за горизонтом. Он не знал, почему просидел здесь столько времени, но покинуть это место он никак не мог заставить себя. Когда сумрак окутал окрестности, Драко встал и прошептал заклинание. Он знал, что Эвелина защитила свой дом от подобного. Просто думал, а вдруг? На его удивление, дверь поддалась и открылась.

Осторожно взявшись за ручку, он повернул её и толкнул дверь. В нос сразу ударил спертый запах: зловонный аромат перегара, старого алкоголя, пыли и несвежей еды. Желудок рефлекторно сжался от отвращения, и он пошатнулся назад, отвернувшись, чтобы вдохнуть свежий воздух. Тошнота подступила к горлу, но, собравшись с силами, он снова повернулся к двери. В этой смеси запахов он уловил что-то ещё, то, что вовсе не хотел ощущать вновь — металлический запах крови.

Страх сковал его, голова опустела, мысли растаяли в звенящей пустоте. Лихорадочная дрожь прошла по телу. Он сделал несколько шагов заходя внутрь дома. Потрескавшийся паркет тихо скрипел под его ногами, когда он нащупал выключатель и включил свет.

Перед его глазами предстал хаос, будто дом подвергся жестокому ограблению.

Сломанные шкафы разбрасывали своё содержимое на полу, диван был разрезан, повсюду валялись бутылки из-под спиртного. Некоторые из них были разбиты, оставляя миллионы стеклянных осколков. Он сделал пару шагов вперед, продолжая разглядывать. От увиденного у него подкосились ноги и он, оперевшись на стену, наклонился вперед.

Рядом со стеной была большая лужа крови. Следы, размазанные по полу, кровавые отпечатки на стенах, капли крови повсюду. Он упал на колени, почти коснувшись лицом этой лужи, но инстинктивно остановился рукой. Он издал несколько нечленораздельных звуков то ли крик, застывший в горле, то ли ужас, который невозможно было описать.

Резким движением он вылетел из дома и трансгрессировал обратно в поместье Забини. Эльф дома, Ральф, всё так же услужливо поклонился на пороге.

— Приведи Блэйза, срочно! — сказал Драко, торопливо направляясь в кабинет.

— Малфой, что… — начал было Блэйз, но его слова оборвались при виде друга.

Перед ним стоял Драко, бледный как мороженое. В его глазах застыл неописуемый ужас, который Блэйз не видел даже в самые тёмные времена правления Волдеморта и тренировок с Беллатрисой.

— Что случилось? — медленно проговорил мулат, боясь услышать что угодно.

— Там так много крови… — Драко не мог сосредоточиться, его мысли были разбросаны. — Эвелина… От такой потери люди не…

— Что с Эвелиной? — перебил Блэйз, срочно пытаясь понять ситуацию. — Где она?

— Я не знаю, — отрешенно ответил Малфой, отпивая из бокала коричневую жидкость, и рухнул на диван.

Его внешняя спокойствие контрастировало с глазами, полными ужаса и паники. Внутри его трясло, будто вот-вот должен был извергнуться вулкан. Забини резко развернулся и вышел из кабинета, оставив его одного.

Малфой резко открыл глаза и сел на скрипучую кровать. Он чувствовал, как его мышцы напрягаются, а дыхание становится частым и прерывистым. Каждый квадратный сантиметр его кожи был покрыт потом, а из уголков глаз незаметно стекали слезы, оставляя соленые дорожки на щеках.

Это воспоминание, настолько болезненное и мучительное, что было запрятано в глубины подсознания, окованное несколькими слоями защитных заклятий и заперто на прочные замки. Легко касаясь края тумбочки, он схватил кувшин с водой и вылил его на себя, надеясь смыть хотя бы часть душевного жара и пробудившихся видений. Вода стекала по его лицу, окуная его в короткую прохладу, когда услышал обеспокоенный голос своего отца:

— Что случилось?

— Кассандра причиняла вред Эвелине? — возвращаясь к реальности и пропустив вопрос мимо ушей.

— Я так не думаю, — после короткой паузы ответил тот.

Малфой-младший провел рукой по лицу, смахивая капли воды, и подошел к металлическим прутьям, облокотившись на них своей нагретой головой. Прохладные решетки немного смягчили его состояние. Воспоминания, ярким огнем горевшие в голове, нуждались в хоть каком-то охлаждении, как душе, истерзанной кошмарами, требуется покой.

— Значит это не то, — он руками смахнул воду с лица и подошел к металлическим прутьям, облокотив на них свою голову. Ему нужно было как-то охладиться, освежиться, что угодно, лишь бы смыть эти воспоминания, которые так ярко горели в голове.

— Ты знаешь, что случилось с Эвелиной, когда она узнала про мою фиктивную помолвку? — его голос был тихим и глухим. Если прислушаться к нему внимательнее, можно услышать всю палитру горечи в этом.

— Нет, — ответ отца был спокойным, но для Малфоя-младшего прозвучал оглушительно.

— А я знаю, — мягко, словно шепча самому себе, сказал он и отступил от решетки, направляясь обратно к своей койке. Он лег, закрыв глаза, не намереваясь больше ничего объяснять.

Сон, пусть краткий и беспокойный, был необходим для восстановления сил. Кажется, он нашел ниточку к ответу, который искал все это время. Значит где-то там, далеко за закрытыми дверьми скрывается правда. И раз он смог открыть те двери, значит, кто-то действительно побывал в его памяти, раз нарушены его замки.

* * *

— Воронцов, ты с ума сошел? — Кассандра ходила по кабинету взад и вперёд, её глаза полыхали гневом, который разжёгся ещё сильнее после того, что она увидела в омуте памяти.

— Прости, я должен был рассказать правду… Но я так злился на них, — его спокойный, невозмутимый голос только вбивал клинья в её ярость.

— Ты издеваешься сейчас? — Она внезапно остановилась и резко повернулась к нему, её взгляд был огненным. — А если бы я тогда…

— Я бы не позволил, — Воронцов покачал головой, его манера оставаться собранным только раздражала её больше. — Да и Филипп тоже.

— Что? — Её голос стал тонким, как раскалённая нить. — Он всё знал?

— Конечно же нет, Сандра, — воскликнул Михаил, поднимаясь с кресла, чтобы сократить дистанцию между ними. — Он знал ровно столько, сколько было нужно, чтобы ты не совершила глупость.

Кассандра с силой облокотилась на спинку своего стула, её пальцы впились в резное дерево.

— Зачем ты помог мне его вытащить?

— Потому что там ты могла бы его убить, а здесь ты под контролем.

— Знаешь… — её голос зазвучал опасно тихо. — Я, пожалуй, убью не их, а тебя. Ты хоть понимаешь… О, Боже!

— Что такое? — паника затронула даже невозмутимого Воронцова, её «О, Боже» прозвучало как предвестие беды. — Ты же не хочешь сказать, что…

— Именно это я и хочу сказать, — её голос, казалось, резал воздух, она встала и подошла к окну.

Мужчина подошёл к ней медленно, его шаги почти не издавали звука на пушистом ковре кабинета.

— Наверное, пора всё исправлять, — произнёс он, став рядом.

— А если она узнает? — её голос дрогнул, впервые за весь бурный разговор.

— Я всё возьму на себя, — его руки нежно обхватили её плечи с теплотой и уверенностью, которую она только у него и могла найти. — Я всё улажу, как и всегда.

Она повернулась к нему лицом, их взгляды встретились. Его мягкая, успокаивающая улыбка была для неё якорем в этом море хаоса. Она лишь тихо кивнула и прошла обратно к своему столу, усевшись в кресло с усталостью, которая проникала до самой глубины её души.

— Нет, — он покачал головой, его голос стал более строгим. — Сейчас тебе нужно отдохнуть. Дай мне несколько дней, и я всё решу.

Он развернулся на пятке и направился к двери, его шаги уже были определенными и решительными. Не успев выйти, он обернулся.

— И лучше будет, если ты перестанешь их навещать, — добавил Воронцов, его голос оставил за собой эхо, прежде чем дверь тихо закрылась за ним.

Кассандра осталась одна в своём кабинете, её мысли бурлили как вихрь, но теперь в этом бурном водовороте появилось хотя бы одно чуть-чуть спокойное кольцо надёжности. Воронцов всегда знал, как вытащить её из самых безумных ситуаций. Но эта ситуация была иной, тяжелее и запутаннее всего, с чем им приходилось сталкиваться.

* * *

Драко сидел на кровати, его лицо было мраморно-бледным, словно холодный камень замка. Воспоминание, долгое время скрытое в темных уголках его разума, наконец-то всплыло на поверхность. Воронцов-старший вмешался в его память, и теперь истина обрушилась на него с неумолимой силой, как смертоносная лавина.

«Мерлин, что же я наделал…», — мысль отзывалась эхом траура в его голове.

Глубоко вздохнув, он попытался обрести спокойствие, но внутри бурлила воронка хаоса. Теперь спрятаться перед самим собой не получится, и это знание душило его, как удав душит свою жертву. Он снова и снова возвращался мыслями к моменту битвы за Хогвартс, когда в панике, охваченный страхом, он произнес те страшные слова, целясь в Пожирателя Смерти — одного из тех монстров, что окружали его всю юность. В памяти всплыло чувство ужасающей беспомощности, когда зеленый луч заклинания коснулся матери Эвелины, и он осознал, что натворил. Он знал, что из-за него она осиротела, и эта мысль разрушала все его попытки к восстановлению мира и спокойствия внутри себя.

«Эвелина не должна узнать…» мысли стали обрывочными, как будто разрушаясь на середине предложения. Но чем больше он думал об этом, тем больше убеждался в том, что скорее всего она уже знает правду. Все те моменты, которые произошли в августе, как будто складывались в мозаику, в которой не доставало всего одного маленького пазла. И вот сейчас он его нашел.

«Если я только выберусь…» он помотал головой. Теперь не будет так как прежде, теперь их отношения должны измениться. И в этом нет никаких сомнений. Ради детей нужно поддерживать видимость нормальных отношений, но только ради них. Он больше не имел права надеяться на что-то большее.

«Она заслуживает лучшего» повторял он себе снова и снова, как мантру. Боль осознания протекала по его венам, сжигая изнутри. Теперь ничего не имело смысла. И, наверное, было бы даже лучше, если бы той встречи у елки никогда не произошло бы. Он не сможет от нее такое скрыть. Он расскажет ей, если она до сих пор не знает и уйдет, оставив ее. Он точно не будет скрывать как в прошлый раз, он усвоил урок. И как минимум она заслуживает знать правду. Он знает, что она хочет найти убийцу своей матери, и он не имеет никакого права молчать об этом. Если он выберется, то…

— Значит, вспомнил, — раздался знакомый мужской голос.

— Ты? — едва смог вымолвить Драко, поднимая голову и встречая взгляд посетителя.

* * *

— Как отдохнули? — голос Нарциссы был ласковым, но вместе с тем в нём чувствовалась скрытая нотка настороженности.

— Что, простите? — удивлённо переспросила Эвелина, её взгляд выражал недоумение.

Когда она получила письмо от Нарциссы, то была крайне удивлена, ведь думала, что Нарцисса и Драко уехали по семейным делам. Через несколько часов она прибыла в поместье Малфоев с детьми и обнаружила, что они никуда не уезжали. Теперь еще этот вопрос про отдых, о чем вообще идет речь?

— Ну, мне Драко писал, что вы поедете на море, — невозмутимо ответила женщина, отпивая из своей чашки.

— На море? — в её голове лихорадочно крутились мысли, пытаясь найти ответ.

— Вы не ездили на море? — уже с ноткой тревожности в голосе спросила миссис Малфой, её глаза внимательно искали на лице Эвелины ответы.

— Вы про поездку в Россию? — спокойно протянула Эвелина, постаравшись улыбнуться, чтобы скрыть зарождающуюся тревогу. — Просто не поняла сначала, о чем Вы. Съездили хорошо, но вот на море так и не попали.

— Да? А мне Драко писал… — Нарцисса остановилась, внимательно смотря на свою собеседницу, её взгляд было трудно прочитать.

— Ну Вы же понимаете, что лучше написать, — отмахнулась де Вилье, — проще же так, чем объяснять. Это же мужчины.

Для пущего эффекта она закатила глаза, тем самым успокоив Нарциссу. Вот кому точно нельзя знать о пропаже, так это именно ей. Лучше поддержать эту легенду, а последствия вскрытия правды лучше исправить потом.

Теперь она точно знала, он пропал примерно чуть больше двух недель назад. Вопрос был в том, кому звонить, куда податься? Кого созывать? Определённо нужно было поговорить с Блейзом и Тео. Вероятно, они хотя бы частично знали, где он может быть, если ушёл самостоятельно. Не могла же их последняя ссора так повлиять на него, что он уехал, даже ничего не сказав? Нет, здесь явно было что-то ещё. Мысль о том, что он пошёл отводить детей и больше не вернулся, давила на её сердце.

«Ну не могла же Кассандра быть к этому причастна? Или же… могла?» Эвелина мотнула головой, стараясь вернуться к разговору с хозяйкой замка. Нарцисса не должна была ничего заподозрить лишнего. Спустя пару часов, оставив детей у неё, Эвелина вошла в камин и скрылась в зеленом пламени.

Первым делом ей нужно было поговорить с бабушкой. Именно она сообщила ей, что Драко уехал с матерью. А сейчас выясняется, что никакого отъезда и не было. Здесь явно что-то не чисто.

«Не дай бог, она что-то с ним сделала…» Открыть дверь кабинета Кассандры спокойно не получилось. Эвелина почти с ноги её выбила и крайне удивилась, застигнув такую картину.

На диване сидел Люциус в каких-то обносках, попивая чай. Рядом с ним во всей своей нарядности расположился Михаил, кладущий в рот остатки пирожного. Напротив, полу обернувшись к двери, сидела Кассандра в кресле, а перед ней был бледнее обычного и сама пропажа. На первый взгляд он был цел и невредим. Видя всю эту компанию, она не понимала, кого удивлена видеть больше.

— Что, нахрен, здесь происходит? — вырвалось у неё, едва сдерживая гнев и замешательство.

---

Примечания:

Арт к главе https://t.me/marrum_writer/1351