Вернуться в сказку (джен)

Любить дано от Бога,

Любовь — не ремесло,

Нас Бог карает строго

За нелюбовь и зло.

Любовь — не позолота,

Кто любит, тот любим,

Богоугоден кто-то,

Пусть даже нелюдим.

Любил, был небезгрешен —

До самых — до краев,

Одно меня утешит —

Всевышнего любовь.

Я встану на колени,

И руки — к образам,

Я попрошу прощенья,

Поверь, мой Бог, слезам.

Порой бывает страшно,

Что не снискал любви,

Что не испил той чаши

Я в Храме на Крови,

Бродягой был, паяцем

Пока был молодой,

Пил, пел в дыму кабацком,

Скитался, как изгой.

Не знал я силы слова,

Как замолить грехи,

Но в Рождество Христово

Явились вдруг стихи.

Пойду я в храм, где не был,

Там мир и благодать,

Там купола до неба,

Со мной отец и мать.

И призову я ближних

С молитвой в светлый час,

Любить так, как Всевышний

Нас любит, он воздаст.

Любовь к нему умножим,

Восславим мы его!

Прости меня, о Боже,

Что каюсь в Рождество.

(Автор стихотворения — Павел Малов, сам стих найден здесь: http://megaslovo.ru/biblio/23972.html)*

В тот день герцогиня проснулась в самом ужасном расположении духа, что могло бы быть. Первым делом, естественно, швырнула подушкой в парня, с которым рядом она, собственно, и лежала. Тот недовольно засопел и попытался перевернуться на другой бок, а ввиду того, что леди Траонт распласталась практически на всей кровати, грохнулся на пол.

Затем последовал вопль, полный недовольства и даже гнева. Как ни странно, кричали сразу оба. Он — из-за того, что очутился на холодном каменном полу, она — просто так, от настроения, которое, как уже было сказано, можно было назвать только так: "Хуже вряд ли может быть". Почему "вряд ли"? Потому что женское настроение — шутка тонкая. Даже тогда, когда кажется, что оно не может стать ещё хуже просто потому, что хуже уже некуда, обязательно подумайте "а не может ли?", иначе вас ждёт разочарование и, возможно, даже увечья.

Джулия с гордым видом поднялась с кровати, поправила коротенькую ночную рубашку, практически ничего и не прикрывавшую, прошла мимо своего кавалера, а точнее — для хоть какого-то удовлетворения — прошлась по нему и приоткрыла дверь в спальню.

За дверью прятались две молоденькие служанки, которым ну очень хотелось посмотреть, чем именно занимаются по ночам герцогиня и её очередной кавалер, оставаясь одни ночью в спальне... Не было ничего удивительного в том, что, когда леди отворила дверь — а делала она это весьма резко, — служанкам попало по лбу. Но, решив, что хныкать в данной ситуации вряд ли уместно (а в основном, из-за того, что не совсем вовремя — в другое время леди могла даже пожалеть их, бедненьких), быстро ретировались, понимая, что хныкать и плакать от несправедливости жизни лучше подальше от вспыльчивой сестры короля, то бишь их хозяйки.

Парень же успел подняться на ноги. Джулия недовольно хмыкнула и отвернулась от него. Уже почти две недели она чувствовала себя не слишком хорошо. То тошнило, то есть очень хотелось, то оба дела сразу... А ещё хотелось спать. Но леди, как добросовестная хозяйка поместья, конечно же, не торопилась отдыхать. У неё было ещё столько дел — нужно было поиздеваться над братом, отправив ему парочку писем, поиздеваться над вторым, прислав посылку с заключённым там каким-нибудь магическим заклинанием, наказать некоторых нерадивых слуг за то, что не слушают её, наорать на оставшихся за то, что они слишком много пытаются её слушать и в итоге не успевают ничего делать, взять интересную книгу, начать её читать, орать на каждого, кто проходит мимо, пытаясь доказать ему, что он всё делает совсем не так, да и вообще, он отвлекает её от занятия гораздо более важного, чем общение с каким-то там... Жаном... и неважно, что тебя зовут совсем не так, разве герцогиня Траонт сможет уследить за всем?!

— Может, хочешь соку? — осторожно поинтересовался молодой человек.

Герцогиня фыркнула и отвернулась. Фи! Теперь ей предлагают какой-то там сок! Как будто он не видит, что она, Джулия Траонт, так устала, что ей уже не до сока?! Женщина даже хотела послать этого навязчивого юношу куда подальше, но почему-то, вопреки собственному желанию, сказала совсем другое.

— Сок какой? И огурчиков принеси. Только солёных. Хочу солёных огурцов. И рыбки... И арбуза... Тоже солёного!

Парень пожал плечами и поспешил на кухню. Да уж... Конечно, Джулию можно было назвать привередливой и вредной, но чтобы настолько — солёный арбуз, всё-таки, — это что-то новенькое... Даже эта особа в своём уме вряд ли стала бы это просить. Значит, её могли заколдовать! Какая чудовищная подлость, ещё и в канун Нового года!

А ещё это возможность доказать дорогой, что он тоже способен совершать героические поступки. Если он найдёт виновника, а также заставит того расколдовать леди, то та на всю оставшуюся жизнь будет благодарна своему спасителю. Что же... Раз так — вперёд!

Для начала Жан, уже нарисовавший себе картину того, как Джулия бросается ему на шею, решил опросить слуг. Мало ли, вдруг они кого-нибудь видели недавно рядом со своей хозяйкой?

Первым, кого решился допросить юный сыщик, был дворецкий. А что? В детективах, которые парень прочёл, дворецких всегда первыми допрашивают! Они либо виноваты, либо всё знают...

Дворецкий леди Траонт же решил промолчать. Нет, он, конечно, высказал предположение, что герцогиня просто устала и ей стоит хорошенько отдохнуть и, главное, выспаться, а то кто-то в последнее время не даёт ей отоспаться (что Жан, мгновенно вспыхнувший от ярости, воспринял чуть ли не как личное оскорбление).

"Подумаешь... выспаться! И вообще, это она ко мне полезла... Я, вообще-то, обычный певчий из капеллы, а она — самая уважаемая герцогиня! Что я мог против неё предпринять?! Да и красивая она..." — с этими мыслями молодой певец ещё больше загорелся желанием найти виновника странного поведения его леди.

Следующей паренёк решил допросить экономку. В конце концов, не всех же горничных ему допрашивать! Тем более, их в поместье больше сотни. Как ему умудриться поговорить с каждой?

Экономка же тяжело вздохнула, тихо прошептала что-то вроде: "Шел бы ты к леди, а не дурака валял...", — подумала, пробормотала, что леди "лучше бы с нормальными мужиками спала, а не с такими хлюпиками", отвернулась и громко произнесла, что не имеет времени разговаривать со всякими проходимцами. Жан, разумеется, обиделся на неё и, недолго думая, записал экономку с дворецким в главные подозреваемые.

Кузнец, третий опрошенный, тяжело вздохнул и произнёс: "Фиг их, баб, разберёшь!", пожав плечами. Певчий лишь тихонько кивнул и решил, что вот кузнец Ал его понимает...

Горничных опросить не удалось: они с таким энтузиазмом обсуждали новые платья, шубки и сапожки, что ни до каких расследований дела им не было. Певец нахмурился, надулся на весь мир и, видимо, от отчаяния, решил допросить ещё одного человека — Теодора Траонта, брата леди Джулии.

— Заколдовал кто-то?! — с нескрываемой радостью воскликнул Тео. — Правда?! То есть по причине невменяемости сестрёнки всё наследство — моё?!

В тот же момент Теодор получил по голове неизвестно откуда взявшейся подушкой. На лестнице стояла обсуждаемая герцогиня Траонт. Она была, мягко сказать, в ярости. Как про неё, красавицу, умницу, одну из сильнейших, нет, сильнейшую ведьму в королевстве могли подумать, что она заколдована?! Да не родился ещё тот, кто её заколдовать может!

— Ах вы! Идиоты! Как вам такое вообще могло в голову взбрести?! Чтобы меня... меня! Чтобы кто-то и заколдовал?! Придурки! У вас что, совсем мозгов нет?! Хотя, кого я спрашиваю...

Жан с ужасом смотрел на любимую. Уж такой-то реакции он не ожидал... Нет, ну она же не убьёт его сейчас? Ему только семнадцать... Это вовсе не возраст, чтобы умирать!

— Да нет... Что ты говорил про странное поведение... Всё нормально... Была дурой, дурой и осталась... — невесело пробормотал Теодор.

В следующую секунду говорил он уже совсем другие вещи. В основном это были вопли: "Да успокойся, сестрёнка! Я же любя!" или "Ну прости меня, я сказал, не подумав!".

А Жан всё так же стоял, удивлённо наблюдая за тем, как Джулия Траонт в коротеньком, совсем не соответствующим статусу ярко-розовом платьице носилась за потерявшим всякое самоуважение Теодором. В какой-то момент, почувствовав себя лишним, он решил удалиться.

— А ну, стой! Я с тобой позже поговорю! Dealbh! — закричала женщина.

Жан мгновенно превратился в статую. Весьма симпатичную статую, между прочим. На секунду посмотрев на сие произведение искусства, Джулия решила, что расколдует его попозже, а сейчас она займётся Теодором. Тот же, сообразив, что, собственно, происходит, выбежал в другую комнату. Герцогиня бросилась за ним.

Пробежав несколько десятков кругов, она остановилась, вздохнула и зло крикнула вслед Теодору: "Ничего я не больная! А беременной каждая девушка стать может! Хочешь, могу и тебе пол сменить, заклинание я знаю..." .

Тот побежал ещё быстрее.

* * *

Джулия Траонт сидела около раскрытого окна и напевала какой-то романс себе под нос. Она уже давно чувствовала, что что-то важное в своей жизни она сделать забыла... Что именно? Книгу сегодня она прочла. Даже не одну. На служанок наорала, кому-то там всыпала, брату пузырёк с ядом послала, ватрушек сыну — тоже... Что же она могла забыть?

Рядом с ней стояла статуя. Странная какая-то... И кого-то ей очень напоминала... Джулия усмехнулась, вспомнив, как Седрик наряжал это произведение искусства вместо ёлки. Да и откуда взялась эта статуя?! Герцогиня не помнила, чтобы заказывала её где-то... Да и после "любимой" покойной тётушки вряд ли она осталась... Тётка вообще искусство не любила никогда. Так откуда статуя?!

Леди Траонт подошла поближе. Взгляд у человека, которого изображал скульптор, был какой-то растерянный, испуганный... Где же Джулия видела его? Ведь точно где-то видела!

Призрак Деми лишь вздохнул, глядя на любимую сестру. К сожалению, Джулия его не видела. Она вообще не могла его видеть. Как жаль... Деми многое мог бы ей рассказать. А она, наверное, и не помнит его уже. Об этом даже думать больно...

А Жан... Привидение прекрасно помнила того паренька. Милый был... И любил он Джулию так трогательно... Не то что, все её остальные кавалеры, пытающиеся до денег добраться. А герцогиня и про него забыла. Жалко. Призрак снова вздохнул. Да и Мария куда-то пропала... Наверняка что-то нехорошее случилось. Ну и стоило её отправлять неизвестно куда?! Эх... Жизнь... Хотя Деми даже не знал, как правильнее назвать его существование здесь.

— Кого же ты мне напоминаешь? — с грустью пробормотала Джулия, проведя пальцем по щеке парня-статуи. — Может, я заколдовала тебя... Или кто-то другой заколдовал... Хм... Ar ais!

Статуя ожила в тот же миг. Жан, наконец-то проснувшийся от того долгого сна, в который его погрузила его же любовница, пытаясь удержаться на ногах — всё-таки превращение в статую почти на восемнадцать лет мало кому пойдёт на пользу — схватился за стоящий неподалёку стеллаж с книгами и, что было вполне предсказуемо, грохнулся на пол. Вместе с этим самым стеллажом.

— О! Жан! А я-то думаю, кого мне статуя напоминает... — пробормотала герцогиня.

Ей хотелось добавить ещё: "И куда ты делся тогда...", — но, подумав, женщина решила, что иногда молчание — золото. Не всегда, конечно, но в данной ситуации лучше было промолчать.

Парень смущённо улыбнулся. Правда, судя по взгляду, он не совсем понял, почему находится именно в этой комнате, а не в прихожей, где его, собственно, заколдовали. Но, решив, что это всё — просто мелочи, кинулся обнимать Джулию.

— С Новым годом тебя, дорогая! — радостно пробормотал он. — Извини, я был так поглощён расследованием, что совсем забыл сделать тебе подарок.

Конечно же, герцогиня хотела резко ответить молодому человеку, что Новый год прошёл уже десять дней назад, но, увидев виновато-восторженный взгляд, обращённый к ней, решила, что и в это ситуации тоже молчание — золото. Тем более, сын ей только открытку прислал, да, конечно, с приложенным к ней подарком, но прислал, а не приехал сам. Видите ли, миссия по спасению мира ему важнее матери! Теодор прислал ей пузырёк с ядом, тот, который она присылала ему год назад (на что леди очень обиделась — не мог новое сварить или купить хотя бы?!), Генрих — только приглашение на какой-то очередной бал... А Жан спеть может. Или роз нарвать в её оранжерее... А розы-то с шипами... Джулия помнила, как она, решив поставить цветы в вазу, нарвала этих роз — потом неделю порезы на руках залечивала, да и Седрику на километр запретила к розам подходить. А ведь ей цветы только Жан носил... Да уж, грех не воспользоваться его наивностью.

Не зря его Джулия заприметила там в капелле, эх, не зря...

"Всё-таки не буду ему сразу рассказывать, что у него сын есть... Семнадцати лет... Самой стыдно — отец такого же возраста, как и сын... Теперь придётся сразу двоих воспитывать!" — думала Джулия через два часа, лёжа на диване и слушая пение Жана.

___________________________________________

* Возможно, глава бонусная и за Новый год, и за Рождество (я правда постараюсь ещё написать), поэтому стихотворение рождественское. Поздравляю всех своих друзей, читателей, бету и автора заявки)))