Люби Меня Нежно (гет)

Приглушенный свет в отеле, шум улицы, пробивающийся через незакрытое окно. Я ходила по номеру, стараясь хоть чем-то занять трясущиеся руки. Сколько времени прошло? Почему Гарри так долго не возвращается? Записи, принесённые из библиотеки, лежали на кровати горкой; я уже не в первый раз перелистывала сделанные выписки — их строчки всё отчётливее царапали сознание.

Что же такое — Ханкал? Существо без лица, поглощающая тень, отголосок каких-то древних, еще доосновных магий… Чем бы оно ни было (или он?), ясно одно: никто из записавших свои наблюдения так и не рискнул назвать его ни демоном, ни призраком; его боялись слишком глубоко, почти по-детски. А чем больше я читала, тем чаще ощущала это самое нелепое, парализующее чувство ужаса — как будто сама деревня дышала рядом с невидимым чудовищем, и каждое слово о нём было и заклинанием, и призывом.

Нужно было дождаться Гарри.

В эту минуту я услышала его шаги в коридоре. Еще мгновение — и он уже стоит в проеме, чуть взъерошенный, в глазах тревога.

— Гермиона, — он поздоровался чуть хрипло.

— Я... Я столько всего накопала, — выдохнула я, даже не подбежав к нему. — Про Ханкала.

Он сел напротив, слушал, не перебивая. Я кое-как пересказывала хаотичные выписки: мертвые зоны, где магия отказывается слушаться, покинутые внезапно жилища, странная путаница времени, размытые образы фигуры, которую нельзя толком описать. Гарри кивал — лицо у него было напряженное, руки сцеплены на коленях.

— Что-нибудь еще? — осторожно спросил он. — У меня тоже есть новости.

Я так устала за последние дни, что вместо обычных вопросов просто потерла виски.

— Говори.

— Я вчера встретился с мракоборцем Стивеном, — начал Гарри, чуть понизив голос, будто боялся, что стены подслушивают. — Он показал мне их тайную «Башню света» — что-то вроде штаба тех, кто пытается противостоять Ханкалу. Там собрались такие же, как мы; никто не понимает, что происходит, но у всех есть свои истории про какие-то поломанные воспоминания, исчезающие предметы, даже сны, как предупреждение. Одному человеку казалось, что он идет по кругу по собственной улице и не может выйти из какой-то временной петли.

Я бросила взгляд на описание в своих записях: «там, где проявляется сущность Ханкала, люди теряют время…» — и повернулась к Гарри:

— Сходится, — шепчу. — И ни один сильный защитный контур, ни один патронус не действует так, как должен, верно?

Гарри кивнул:

— Именно. Они пробовали всё. Единственное, что хоть как-то помогает — держаться вместе и не давать страху «разрастись». Но чем быстрее Ханкал набирает силу, чем чаще его имя в воздухе, тем труднее ему противостоять.

Он достал блокнот, показал наброски схем и карты, в которых тёмные зоны ползли всё ближе к деревне. Я вспомнила, что не выспалась — опять. Как будто тень тяготела на душе. И ведь даже бытовые чары не снимут эту усталость.

— Что же делать? — наконец спросила я.

— Есть только один человек, который разбирается в этом, — негромко предложил Гарри. — Рутар.

Именно. Старик, который уже однажды хриплым голосом описал нам, что такое настоящая тьма и почему не всё можно прогнать патронусом. Мы с Гарри переглянулись — это тот редкий случай, когда слова не нужны.

— Пойдём к Рутару, — выговорила я. — Только вместе. Я должна задать ему вопросы. И, может быть... мы поймём, как защищаться.

— Да, нужно взять твои выписки из книг и идти, — Гарри осторожно сжал мою руку, будто для уверенности.

Мы собирались быстро. Я забрала свои записи. Сердце стучало, но на этот раз не только от страха.

* * *

Мне казалось, что улицы Бэркли сжимаются, когда мы с Гермионой двинулись сквозь редкие фонари к окраине. Я каждый раз оборачивался, понимал разумом, что следить за каждым шорохом — это уже не мания, это что-то другое. Сейчас в этом есть смысл. Не чувство опасности, знакомое со времён борьбы с Пожирателями Смерти, а, скорее, ледяной заползающий под кожу ужас, который невозможно объяснить логикой.

Мы шли быстро, почти молча. Дом Рутара был в стороне от основных домиков и лавок магической деревни. Луна ускользала между облаками, и где-то собака из другой части деревни выла так отчаянно, что хотелось вернуться обратно в отель.

Мы свернули на узкую улочку — аккурат за магазинчиком с облупившейся вывеской. В конце улицы виднелся забор и скошенная калитка, похожие по описанию на дом Рутара… И тут же что-то отчетливо изменилось: я почувствовал, что воздух вокруг стал зыбким, а сам я стал менее реальным, чем скошенные тени деревьев.

— Гарри… — прошептала Гермиона. — Ты тоже…

Впереди, прямо на пути к дому, стояла тень. Нет, не просто человеческий силуэт — это было неправильное, переливающееся пятно, высокий расплывчатый силуэт, который мерцал как бы через несколько измерений.

Заморозило дыхание.

Я достал палочку:

— Экспекто Патронум!

Серебряный олень сорвался с кончика, понесся вперёд — и… растаял в дымке, как будто наткнулся на невидимую стену. По спине прошёл нервный холод. Я внутренне вздрогнул.

Гермиона крепче сжала свою палочку:

— Экспекто Патронум!

Её выдра, изящная и яркая, встала перед нами, вытянулась, распушила хвост — между нами и фигурой образовалась зыбкая преграда. Тень не сближалась, но и не исчезала. Мы начали медленно пятиться, ступая назад шаг за шагом, а выдра осторожно отступала с нами, вспыхивая призрачной бронёй.

— Это… оно? — вполголоса спросил я.

— Похоже, — прошептала Гермиона, а по её голосу я понял, как ей страшно. — Ханкал? Или то, чем он стал.

— Как с дементорами, но и не совсем так… Быть может, он… питается вниманием?

— Или слабостью. Или тем, что мы в него верим, — она выдохнула. — Гарри, идеи?

Я сцепил зубы. Все защитные заклинания прокрутились в голове — от простейших щитов до фатальных. В горле застрял комок, но я попытался вложить в голос хоть немного храбрости:

— Не смотри ему прямо в "лицо". Только не сейчас. Может, это иллюзия… Или что-то вроде магического глюка. В твоих записях было что-то про «магию времени». Есть идеи?

— Ни одно заклинание не приходит в голову. У меня такая пустота в сознании, сил хватает только на патронуса… Словно он отключает наши способности... будто мы просто тени. Я… — её голос сорвался.

Ноги холодели. Мы пятимся, — не смей отпустить руку Гермионы, сказал я себе.

Силуэт по-прежнему не приближается, словно ждет, словно испытывает терпение — или жаждет нашего страха.

Я сжал её пальцы сильнее:

— Шаг за шагом. Главное — не дать себе поверить, что он уже победил.

Гермиона кивнула и не сводила взгляда с призрачной фигуры.

В какой-то момент мне показалось, что в черноте той фигуры на миг мелькнуло что-то человеческое — или мне только хотелось в это верить.

Тьма вокруг густела, но патронус Гермионы сиял серебристым, упрямым светом. С каждым нашим шагом он тоже двигался вместе с нами, защищая нас от неведомой угрозы. Сумеречная фигура, казалось, колебалась: то приближаясь на полшага, то вновь замирая, будто стараясь определить, чего мы стоим.

— Гарри, — шепнула Гермиона, сжимая мою ладонь, — держать патронуса всё труднее. Там… что-то очень сильное.

Мы продолжали медленно, почти обречённо отступать по тёмной магической улице, истово веря только в одно: пока держится патронус Гермионы, пока мы вместе — шанс есть.

А может быть, всё только начинается.