Путь теней (джен)

На Сырном рынке давно не случалось никаких крупных происшествий, поэтому городские стражники могли чувствовать себя довольно расслабленно. Жизнь шла своим чередом. Торговцы торговались, стремясь обсчитать покупателей. Воры воровали, срезая кошельки и залезая в карманы. Горожане, которые не относились ни к одной из этих категорий, старались уберечь свои деньги.

— Сержант, уверяю, это точно шоколадная начинка, — Шнобби, прикрывая рукой глаза от солнца, бросил голодный взгляд на прилавок с пончиками. — Я по запаху чувствую.

— Я не был бы так уверен, капрал. Меня смущают палатки рядом, — засомневался Колон.

Прилавок с пончиками и в самом деле странным образом затесался между двумя сомнительными палатками: в одной торговали заплесневелым до пушистости сыром*, а в другой — подозрительной тягучей субстанцией цвета нарвавшего прыща**.

— Значит точно надо проинспектировать, — заявил Шнобби. — А потом мы пойти охранять Медный мост, как ты и собирался.

_____________

* Продавец утверждал, что это самый что ни на есть благородный продукт. Вот, смотрите, тут даже что-то голубое видно! И зелёное. И даже чёрное.

** Продавец уверял, что его сыр ещё благороднее, чем у соседа. Любой щеботанский гурман с руками оторвёт. А что крысиные хвосты попадаются, так это самый шик! Значит гномам понравится.

_____________

На противоположной стороне улицы, укрывшись за наваленными коробками, собралась кучка аферистов-перекупщиков.

— Я слышал, у тебя есть какой-то необычный камень. Большой камень.

— Ну допустим. А тебе что? Этот бриллиант стоит целое состояние. У тебя все равно нет таких денег.

— А может и есть. Покажи!

— Чтобы ты его украл?

— По-моему, это ты в компании дружков, а не я.

— Ладно, уговорил. Глазей. Если найдешь мне покупателя, так и быть, возьму в долю.

Торговец извлек на свет розовый кристалл размером с крупное яблоко. Солнце красиво осветило матовые грани, подсвечивая их словно изнутри, но не отражаясь от гладких поверхностей.

— Да не гони! Это самоцвет в лучшем случае. Может вообще стекляшка и... — спекулянт замолк, завороженно наблюдая, как кристалл начинает светиться.

— Вот! А я о чём! — возликовал его собеседник. — Могут ли твои паршивые бриллианты светиться?

Кристалл вспыхнул розовым светом. Владелец сокровища болезненно вскрикнул и заскулил, хватаясь за обожженную руку, случайно задел ближайшую коробку, и вся пирамида посыпалась спекулянтам на головы. К ругательствам добавились вопли и визги людей на улице, глухие удары кирпичей и шорох совершенно буквальным образом поехавшей крыши.

Кристалл, скатившись на освященный солнцем пятачок, плевался лучами в абсолютно непредсказуемых направлениях. Колон, с неожиданный для его комплекции прытью, прыгнул за телегу следом за парой горожан и лег ничком, накрыв голову руками. Шнобби, тоже не готовый расстаться с жизнью, в панике сиганул вверх и повис на козырьке торговой палатки. Опора хрустнула под его весом, и вся конструкция обвалилась, накрыв плотной тканью разбушевавшийся древний артефакт.

* * *

В тишине обеденного зала, отделанного мрамором, деликатно позвякивали столовые приборы.

— Господин посол, экспансивная политика вашей страны вызывает живейшее беспокойство. Нам стало известно, что войска Истанзии готовятся к отплытию из Лайхи. Как вы можете это объяснить?

— При всём уважении, лорд Ветинари, каким образом действия, осуществляемые нашими военными на территории своей страны, могут касаться Анк-Морпорка?

— До меня дошли сведения, что агенты вашего государства готовят диверсию в нашем городе. Меня дезинформировали?

Шалита пожал плечами.

— Положим. Можно ли доверять вашему источнику?

— Это я и хотел бы прояснить в беседе с вами, господин Шалита, — сказал Ветинари, внимательно глядя в лицо посла. — Убийство супругов Круасон, кража из их дома некоего оружия, армия генерала Атыллы вблизи порта. Я вынужден выразить глубочайшую обеспокоенность.

— Значит, именно по причине этих беспочвенных опасений ваша сторона ступила на путь диверсий? — заинтересованно вскинул брови Шалита. — Мы в посольстве тоже получаем известия. Сегодня, например, мне сообщили, что на военный лагерь, где находился генерал Атылла, было совершенно нападение под покровом ночи и выведена из строя важная техника.

Стратегия "он первый начал" была знакома политикам с детской песочницы. Дети вырастали, песочница тоже, но принципы действия оставались те же.

— Почему вы считаете, что диверсия была инспирирована Анк-Морпорком? — невозмутимо спросил патриций. — На Клатчском континенте достаточно стран, которых беспокоят ваши приготовления.

— Однако тревога вашей светлости и мой вызов сюда только подтверждают подозрения насчёт причастности Анк-Морпорка.

— Это не аргумент, господин Шалита, вы отлично это знаете. Я требую предъявления внятных доказательств.

В залу бесшумно проскользнул Стукпостук. Он приблизился к патрицию и что-то быстро зашептал ему на ухо. Ветинари чуть кивнул и отпустил секретаря жестом руки.

— Что-то случилось? — спросил Шалита, уверенный, что патриций отмахнётся со словами наподобие: "Не стоит внимания. Мелкий рабочий момент."

Однако Ветинари сцепил пальцы в замок и поверх них пристально посмотрел на посла.

— В самом деле. Кажется, нашёлся один из ваших кристаллов, — промолвил патриций.

Шалина замер, не донеся вилки до рта.

* * *

— Признаться, Даниэль, я приятно удивлен, что ты так быстро пристроил на работу миссис Керн. Меньше суток! — сказал Годфри.

— Всего лишь воспользовался своими полезными знакомствами, — ответил Даниэль, следуя за коллегой к Сырному рынку.

— А тот дворецкий, который в итоге помог тебе... Ты видел его всего два раза?

— Да.

— Но он был к тебе расположен?

— В общем и целом.

— Продолжи с ним общаться, вызови его доверие.

— А потом?

— А потом я расскажу, как вербовать людей. Тебе нужно научиться формировать целые сети информаторов.

— А у тебя, значит, имеется сеть информаторов?

— Именно. И вообще, не стесняйся присматриваться к людям, которые работают на почте, на Гран Магистрали, на постоялых дворах, в гостиницах, в пабах и ресторанах, на рынках. Короче, повсюду. Невозможно оказаться везде и сразу, но полезно иметь людей, которые за скромную плату или вовсе за простое спасибо расскажут тебе что видели и слышали.

Годфри и Даниэль нырнули под жёлтую ленточку, которой стража оцепила место происшествия, с уверенностью людей, которые имеют полное право здесь находиться.

— Идем спокойно, держимся естественно, внимания не привлекаем, — напомнил Годфри.

Они спокойно прошли по улице в сторону дома, крыша которого обвалилась и перегородила проезжую часть, и встали в тени одного из палаточных навесов. Годфри, замерев на месте, попросту исчез. Даже Даниэль, отвернувшийся на несколько секунд, не сразу смог различить наставника. Всем бы так маскироваться! Даниэль честно стараясь не только не отсвечивать, но даже тени не отбрасывать, но без фикуса под рукой было трудновато. Чтобы придать себе уверенности, он взял в руки большой пучок сушеных трав, который заприметил на круглой сырной головке.

Годфри тяжело вздохнул.

— Носи с собой комнатные растения. Нет, это шутка, а не инструкция, — добавил он, заметив недоумённый взгляд Даниэля.

— Интересно, много пострадавших?

— Мы здесь для того, чтобы выяснить. Взгляни налево. Мощная штука этот кристалл, если учесть, что в здании на углу улицы сквозная дыра сразу в двух стенах.

Даже издали до клерков долетало, как хозяйка помещения кляла совершенно неуместную в сектобре месяце вентиляцию.

— На этой улице словно дракон развлёкся, — произнёс Даниэль.

— Только к вопросу огненного дыхания он подошёл очень точечно и прицельно.

Они замолчали, чтобы прислушаться к голосам, ругани и стонам. В двадцати шагах от палатки, в тени которой укрылись клерки, гном в кольчужной юбке, что-то отыскивал на мостовой. Точнее отыскивала, если верить выбору гардероба. Стражница не обратила внимания на тёмных клерков, даже когда повернулась к ним лицом.

— А вы что здесь забыли, молодой человек? — вдруг окликнули Даниэля совсем с другой стороны.

Клерку удалось не вздрогнуть. Он перевёл взгляд, не поворачивая головы. Голос принадлежал мрачному человеку совершенно некомандорского вида, и именно поэтому в нем безошибочно узнавался командор Ваймс.

— Да, да, вы. За сушеным веником. Тут работает стража. Вы что, ленточки не видите?

— Я выполняю рабочее поручение, ваша светлость, — ответил Даниэль и обворожительно улыбнулся. — Поздравляю ваших людей с оперативной ликвидацией угрозы населению. Позволите вручить вам сушеный веник?

Годфри поднял очи горе, а глаза Ваймса на мгновение полыхнули гневом. Лицо и руки командора были перепачканы в чьей-то уже засохшей крови. Это наводило на мысли, что пострадавшие действительно имели место. Возможно, стражники доставали жертв из-под завала.

— О да, оперативной... — непередаваемым тоном ответил Ваймс, окидывая взглядом чёрную невзрачную одежду двух клерков. — Вы от патриция что ли?

— Да, ваша светлость.

— Будьте добры покинуть огороженную территорию. И вы тоже, — обратился Ваймс к Годфри, тонувшему в тенях. — Только дворцовых чинуш нам тут не хватало. Особенно таких.

Кивок Ваймса в сторону Годфри был очень уверенным, словно стражник знал о втором клерке с самого начала. Однако Даниэль был практически уверен, что командор заметил его коллегу только сейчас, подойдя почти в плотную.

— Как вы намерены поступить с кристаллом, ваша светлость? — произнес Годфри, выходя на свет.

— Это дело Городской стражи, — холодно ответил Ваймс.

— Полагаю, вы уже переправили артефакт в участок, как улику?

— Не как улику, а как орудие преступления.

— Резонно. И вы конечно же планируете передать его патрицию?

— Стража никому не дарит орудия преступления.

— Тем не менее Лорд Ветинари будет рад его увидеть. Он очень настаивает на этом.

— Неужели?

— Да, и смею напомнить, что патриций — тиран этого города.

На лице Ваймса застыло каменное выражение.

— Брысь отсюда!

— Что нам стоит передать лорду Ветинари? — неизменным вежливым тоном спросил Годфри, не желавший уступать Ваймсу в упертости.

— Пусть засунет себе... Гхм... Скажите ему, что он получит эту штуку, раз так хочет.

— Благодарю, мы передадим ему ваши точные слова. Патриций несомненно оценит глубину понимания ситуации.

— А сейчас брысь, я сказал! Ветинари скоро узнает от меня всё, что надо.

Годфри с достоинством поклонился и легкой походной пошёл прочь. Даниэль положил пучок пряных трав туда, откуда взял, и последовал примеру старшего коллеги.

— Когда я просил вести себя естественно, я немного не это имел ввиду, — сказал Годфри, когда они вышли за пределы огороженной территории.

— Не мог же я спокойно выслушивать про веник.

— Стоило бы.

— Не уверен. Хорошие душистые пряности этого не заслужили.

— Правда?

— А ты заявил Ваймсу, что передашь его точные слова. К засовыванию чего-то куда-то это ведь тоже относится?

— Туше. Но это была попытка тонкой угрозы. Нет, нам сюда, направо. Познакомлю с хозяином местного популярного бара.

— Один из твоих информаторов?

— И я уверен, он с удовольствием посплетничает обо всём, что мы никогда не вытянули бы у стражников.

* * *

Патриций Анк-Морпорка и посол Истанзии стояли у окна с озадаченным видом людей, от которых статус требует демонстрировать уверенность, но чьё понимание ситуации при этом стремится к нулю. Там, где находился Сырный рынок, в небо поднималось несколько тонких струек дыма.

— Если ваши соотечественники будут иметь глупость открыть огонь по дворцу, вы тоже пострадаете, как это для вас не прискорбно.

"Право слово, не могут же они быть такими идиотами, чтобы позволить украсть хорошо спрятанное оружие? Тёмные клерки всё перерыли."

— Осмелюсь предположить, что мои соотечественники нисколько не повинны в этом инциденте. Дождёмся новостей, если не возражаете.

"Шайтан побери, если я хоть на йоту понимаю, кто в этом повинен!"

Посол пытался сообразить, мог ли другой человек передать приказ, пока он сам был вынужден вести светские беседы с патрицием города.

— Господин Шалита, не кажется ли вам, что в сложившейся ситуации было бы разумно поговорить начистоту? Тогда мы смогли бы предпринять совместные усилия по устранению осложнений. У меня сложилось впечатление, что новость понравилась вам не больше моего.

— Смею заверить, лорд Ветинари, что произошедшее идёт вразрез с полученными мною инструкциями.

— Даже не знаю, обнадёживают меня ваши слова или наоборот. Мои люди очень тщательно разыскивали человека, похитившего у Круасона экземпляр оружия, но ничего не нашли. Вы можете предположить, почему сейчас на улице обнаружен кристалл, очень похожий на вашу археологическую находку?

— Вероятно, произошёл неведомый мне форсмажор, — развел руками Шалита. — Что, если наше оружие действительно нашли, но только не ваши люди?

Ветинари побарабанил пальцами по подоконнику.

— Воистину, Анк-Морпорк — город тысячи сюрпризов.

* * *

Центром забегаловки, в которую Годфри привёл Даниэля, служила длинная и заляпанная барная стойка. Возле неё человек иностранной наружности перетирал стаканы сероватой тряпкой, представляя собой замечательный образчик работника морпоркского общепита. При виде Годфри лицо мужчины просияло.

— Кого я вижу! — воскликнул он, стоило клеркам войти.

— Ганеш, знакомься, это Даниэль, мой товарищ.

— Такой же ушлый?

— Пока нет, но он быстро учится. Даниэль, это Ганеш, владелец самого колоритного бара в округе.

— Очень приятно, — кивнул юноша.

Ганеш отложил серую тряпку.

— Что будете заказывать?

— То, что не шевелится, — не моргнув глазом, ответил Годфри

Ганеш нисколько не обиделся, только удивился.

— А чего вдруг? Сам говорил, что перевариться, что это сплошные белки и протеины.

— Да, но сейчас я не один. Будь добр, найди что-нибудь посъедобнее.

Ганеш задумался ненадолго.

— Тогда быть может чаю? — спросил он.

— Уместное предложение.

Клерки выбрали столик, который показался им почище, чем прочие. Вскоре появился Ганеш, он лично принес чай и придвинул третий стул. Похоже, владельцу бара очень хотелось потрепаться. По большому счёту Годфри и Даниэлю оставалось только применять технику активного слушания и периодически подавать реплики, пока Ганеш бурно жестикулируя, пересказывал ключевые события дня.

— Да что ты говоришь! — воскликнул Годфри после очередного красочного описания.

— Всё так и было, мамой клянусь!

— Невероятно!

Впрочем, хозяин бара тоже был не против узнать новенькое. Годфри не раз прибегал к его помощи для распускания слухов, но сейчас был не тот случай.

— А эта волшебная каменюка что, секрет какой? Раз уж вы тут?

— Зришь в корень.

— Я ни гу-гу, просто могила! Кстати, печенья к чаю не хотите? Вкуснее будет.

— Оно не шевелится?

— Эээ... Нет.

— Тогда давай. Хотя честно тебе скажу, у тебя не чай, а пыль клачских дорог.

— Залуньских, — подал голос Даниэль.

— Что?

— Эту пыль привезли из За Луня, а точнее из провинции Фарфири. И заваривать её лучше при температуре восемьдесят пять градусов.

Годфри и Ганеш вылупились на Даниэля.

— Что, вкус чая раскроется? — спросил Ганеш.

— Почти. Он появится, — Даниэль виновато улыбнулся. — Боюсь, обработка заварки в самом деле оставляет желать лучшего. Горелый привкус — это, конечно же, недостаток. Да и листьев в заварке скорее всего нет, только ветки... и песок.

— А как насчёт плюсов? — с интересом спросил Ганеш. — Мне пригодится для рекламы.

— Плюсы? Ну... — Даниэль пожал плечами. — Изначально горелые ветки произрастали на очень солидных плантациях. К тому же я полагаю, в этом чае вряд ли кто-то захочет шевелиться.

* * *

Шалита меланхолично подошёл к столу, чтобы взять бокал. Пока Ветинари смотрел ему в спину и не мог видеть рук, посол открыл свой перстень и быстро высыпал в вино патриция бесцветный порошок, который растворился, не успев опуститься на дно. Шалита развернулся со своим бокалом в руке.

— Может быть выпьем за мир и скорейшее разрешение этого недоразумения?

— Полностью поддерживаю вашу мысль, господин Шалита, — произнес Ветинари, также подходя к столу и поднимая бокал. — Предлагаю заключить договор о мире.

— Разве наши страны в состоянии войны?

— Полагаю, что нет. И не будет лишним это зафиксировать.

Дверь открылась, впуская миленькую конопатую служанку с подносом в руках.

— Не лучше ли составить документ, как торговое соглашение? — предложил Шалита.

Служанка тихо подошла к столу, но вдруг споткнулась и, охнув, упала прямо на Ветинари. Патриций выронил бокал, который со звоном разлетелся вдребезги. К звону стекла добавился звон посуды, соскользнувшей с подноса, но соскользнувшей, по счастью, так удачно, что ничто из еды не шлепнулось на одежду его светлости.

— Ах, простите, милорд! Простите ради всех богов!

— Вы ужасно неловки, — холодным, как айсберг, голосом ответил патриций.

— Простите, пожалуйста, милорд, я случайно поскользнулась. Мне очень жаль.

— Выбирайте удачнее обувь, мисс, — с прежним холодом ответил Ветинари.

— Да, сэр. Извините меня, пожалуйста, извините. С вами всё в порядке?

— К счастью. Приберите здесь.

— Да, сэр.

Служанка сделала нервный книксен и убежала, едва заметно прихрамывая.

— Приношу извинения за это недоразумение, — произнёс Ветинари, выходя из-за стола. — Давайте вновь отойдем ненадолго.

— Разумеется, — кивнул посол, сохраняя твердокаменное самообладание. — Полагаю, цивилизованные правители не казнят слуг за оплошности?

— Зато урезают зарплату. Или увольняют вовсе.

Служанка, смущенная и подавленная, быстро вернулась с веником, совком, ведром и тряпкой, и через две минуты пол сиял чистотой.

— Прошу вновь к столу, — пригласил Ветинари и прошёл к своему месту. — Полагаю, десерт вам стоит попробовать несмотря ни на что. Это авторское блюдо шеф-повара. Лучше всего сочетается со сладкими винами и ликерами. Позволите предложить вам?

— С удовольствием попробую.

Ветинари на глазах Шалиты лично откупорил бутылку и налил гостю во второй бокал немного сладкого марочного вина.

— Между прочим, вы обратили внимание на само блюдо? — патриций совершил неприметный жест фокусника, и в свеженаполненный бокал посла упала пара белых зернышек. — Это агатянский фарфор, которому уже триста лет.

— Вы открываетесь с неожиданных сторон, — сказал посол, усаживаясь на стол. — Патриций Анк-Морпорка не слывёт человеком, который уделяет много внимания десертам и винам.

— Вы правы, но я всегда интересуюсь тем, как работают люди и что они производят. К тому же я слыхал, что вы знаток алкогольных напитков.

— Не только. Я очень ценю кофе.

— Приготовленный в турке на горячем песке?

— У вас точные сведения, господин патриций. Настораживающе точные, — улыбнулся Шалита и отпил из бокала.

* * *

— Спасибо за работу, Коломбина, — сказал Стукпостук, сидевший в смежной комнате возле глазка в стене. — Я видел всё отсюда. Отлично выполнено.

Конопатая псевдослужанка сдула упавшую на глаз рыжую чёлку.

— Подумать только, этот гад и правда пытался отравить патриция.

— Когда на посла набросился Шалопай, я уверился, что нужно держаться настороже.

— Не мог же он учуять яд в перстне!

— Он мог учуять дурные намерения.

* * *

Легкое быстроходное судно подняло все паруса, намереваясь в кратчайшие сроки пересечь просторы Круглого моря. Берег Истанзии медленно таял в туманной дымке. У борта судна стояли трое тёмных клерков.

— Терпеть не могу эту маскировочную краску, — ворчала Аманита. — Ненавижу её смывать. А тут ещё эти брызги солёные.

— Я же дарила тебе хороший крем, — произнесла Беатриса, стоя спиной к борту и перебирая записи допросов. — Особый состав для чувствительной кожи. Ты им пользуешься?

— Только им и спасаюсь. Иначе ходила бы с потрескавшейся мордой.

— Вот и чýдно, — Беатриса взяла новый листок с записями. — О, надо же! Это с чистого алкоголя Иммануила так пробрало?

— Ну, положим, не совсем с чистого. Ребус кое-что добавил. Эти травки спутывают сознание.

— Не знаю, как насчёт травок, но похоже на пьяные бредни, когда тянет поговорить о бывших. В жизнь бы не подумала, что подростковая любовь может переживаться так остро.

Эшли вытянул шею, чтобы тоже заглянуть в бумаги.

— До этого места я, кажется, не дочитал.

— Узнаешь много интересного о том, какими козами бывают девушки. Похоже, дурманящими снадобьями мы из него вряд ли что-то кроме личных драм вытащим.

— Он, как погляжу, даже на вопросы не реагировал. Всё о своём.

— Слушайте, а что, если при нашем пленнике правда не обсуждали военные планы? —предположила Беатриса

— Не верю я в это, — мрачно ответил Эшли. — Он так отпирается, что точно что-то знает. И вообще я не понимаю, зачем эти танцы с бубном. Есть тысяча способов сделать больно и очень больно.

— Мы не палачи, — отрезала Аманита, — и у нас нет права применять примитивные пытки. Я пока дорожу своей головой.

— А как называется то, что вы задумали?

— Полевая хирургия.

— О, правда? — вскинул брови Эшли. — Действительно не примитивно. Можно было бы не изощряться и просто доломать уже эту ногу. Не вижу особой разницы с точки зрения ощущений.

— Да не будет ему никто наживую кости вправлять! Угомонись! Напугаем да и только. Мы и так из-за дороги были вынуждены затянуть с лечением. Вальтер сказал, что оперировать нужно немедленно, иначе есть нехорошие риски. Он даже достал в Лайхе недостающие инструменты.

Аманита потёрла сухие, как пергамент, руки.

— На самом деле мы с Махаоном просто надеемся, что парень убедится в серьёзности наших намерений, быстро согласится на всё, а потом ребята проделают работу быстро и не больно.

— Хорошо, если так и будет, — произнесла Беатриса. — У меня чувство, что Иммануил — только внешне хлюпик. Как бы не вздумал держаться до последнего. И что тогда делать нам?

— Вальтер хорошо чувствует состояние пациентов. Он поймает момент, когда дальше пугать бессмысленно. А там уж пусть в Анк-Морпорке разбираются, что можно делать с пленными, а чего нельзя. Наша фора — максимум полдня, и лучше не терять время даром.

— Знаете, коллеги, я бы попробовал покормить этого инженера брокколи, — заявил Эшли.

— Ты это брось! Мы же не совсем звери.

* * *

Ветинари и Стукпостук проводили взглядом посла Истанзии, который самым любезным образом распрощался с патрицием, не забыв одарить его белой сверкающей улыбкой.

— Позволите полюбопытствовать, милорд?

— Позволяю.

— Сколько ему осталось? — в голосе секретаря не было ни малейшего сожаления или осуждения.

— Хм, он не стар и достаточно крепок здоровьем. Полагаю, ещё долгие годы.

— Вы уверены, милорд?

Стукпостук готов был поклясться, что видел, как патриций что-то подсыпал в вино посла. Разумеется, клялся бы он в этом только себе, только мысленно, и ни одна живая душа об этом никогда не узнала бы. Стукпостук со всей добросовестностью верного слуги помог бы любимому начальнику и от трупа избавиться, но в этом не было нужды. Трупы из дворца обычно убирали другие люди.

— Это слабительное, Стукпостук, — вздохнул Ветинари, — чрезвычайно эффективное, хотя не лишённое некоторых побочных действий. Зачем нам мёртвый посол? Это вызовет подозрения и дополнительные международные осложнения.

— А, — произнёс секретарь.

— Вот именно. Для выраженного действия достаточно даже небольшой дозы. Это маленький урок нашему гостю на будущее, что за своей едой, когда кого-то травишь, тоже надо следить. Кстати, напомните мне повысить зарплату клерку Коломбине. Она давно заслужила.

Тем временем Шалита, покинув дворец, полыхал от гнева. Шайтаны бы побрали эту криворукую служанку! Всё шло так хорошо. Надо же было споткнуться именно в этот самый момент! Патриций уже поднял бокал. Меньше суток, и всё было бы кончено. Но не могла же эта дура появиться нарочно! Или могла?

* * *

— Ганеш, ни одна газетная сводка не стоит этих удвоенных чаевых, — сказал Годфри пересыпая монеты в ладонь владельца бара. — Но у меня будет просьба на целых пять долларов.

— Так-так?

— Здесь поблизости могут ошиваться люди, которым очень интересна судьба этой стрелявшей лучами штуки. Они наши враги. Дай знать, если заметишь кого подозрительного.

— Не вопрос. А как эти люди могут выглядеть?

— Хм... На самом деле как угодно.

Когда клерки вышли на улицу, чтобы наблюдать за наблюдающими, Даниэль спросил:

— Годфри, а это нормально — верить сведениям человека, который заверяет: «Так всё и было, мамой клянусь!»

— Если это Ганеш, то нормально. Но, разумеется, мы проверим его информацию. Слушай, а ты не шутил над ним, когда говорил про За Лунь? Откуда ты знаешь о чае?

— Скромное хобби. Еще я разбираюсь в агатянских чайных церемониях, но вряд ли ты захочешь выслушать подробности.

— Ты прав. Зато я знаю, кто на грядущей неделе отправится инспектировать суда с грузом чая. Не смотри на меня так. Чем только тёмные клерки не занимаются!

* * *

Махаон стоял в капитанской каюте, которую временно оккупировал, прислонившись к стене и скрестив на груди руки.

— Вы упорно не хотите по-хорошему? Вам ведь не желают дурного. Я уже говорил, что мы можем обсудить с вами гарантии вашей безопасности, чтобы вас не тронули соотечественники.

Иммануил, сидевший на широкой скамейке и вытянувший на ней пострадавшую ногу, смотрел через кормовое стекло на гладь моря. Юноше было совершенно не до разговоров. Ушибы и ожоги, полученные в ангаре, причиняли немного меньше беспокойства, но, когда сломанная кость смотрит наружу, даже уснуть надолго невозможно, а его пленители с самого утра не предлагали ему никаких снадобий, способных унять боль. Впрочем, когда предлагали, эффект не всегда оказывался приятным. Иммануил смутно припоминал, что после настойки со странным травянисто-горьким вкусом очень плохо себя контролировал и нёс какую-то чушь про давний неудачный роман, который продлился от силы три месяца, прежде чем они с Айшен вконец разругались.

— А нагородить что-нибудь с три короба не хотите попробовать? — предложил Махаон. — Умеете цветисто врать? Вдруг поверим?

— Нет.

Иммануил уже смекнул, что Махаон по каким-то невербальным признакам понимает, когда он лжёт. Ещё выудит, чего доброго, нужную информацию от противного, как уже выудил некоторые детали биографии. Лучше вообще молчать.

— Давайте я допущу, что вы действительно не знаете всех подробностей. Ведь согласитесь, вполне позволительно без ущерба для Истанзии поведать мне тихонько те жалкие крупицы, которые вы услышали краем уха. Это же такая ерунда! И мы от вас сразу отстанем.

Иммануил промолчал.

— Помните, я говорил о медицинской помощи? — произнёс Махаон, не дождавшись реакции. — Уверен, что вы в курсе, что вправление сломанных костей — неприятная процедура. Мой товарищ считает, что затягивать с операцией больше недопустимо. Я плохо владею терминологией, но сомневаюсь, что мы управимся быстро. Как есть, оставлять рану нельзя. Заболеете какой-нибудь дрянью и умрёте. А у нас, представьте себе, кончилось обезболивающее.

В повисшей тишине было слышно, как инженер сглотнул. Махаон ответил на немой вопрос посуровевшим взглядом. Тягостное молчание нарушили странно жизнерадостные голоса, раздавшиеся за дверью.

— В таких случаях рвотное, — говорил мужской голос. — И промывание желудка.

— Между прочим, — хихикнул высокий женский голос. — В описанных тобой случаях отравления клизма тоже помогает.

Иммануил содрогнулся всем телом.

— Ты забыла про сорбенты, — продолжался шутливый разговор.

— Не-не, зачем? Только клизма!

Иммануил снова вздрогнул, а за дверью раздался негромкий смех. Ещё через несколько мгновений вошли Вальтер и Мелисса.

— Как у вас дела? — поинтересовался Вальтер с нездоровым людоедским энтузиазмом.

— Я только что сообщил Иммануилу Большой Гайке, что у нас нет обезболивающего.

Вальтер остановил заинтересованный взор на сломанной ноге, которую сам же перевязывал и фиксировал шинами, очень заботясь о чистоте раны.

— Да, к сожалению, это так. А ваш перелом, похоже, достаточно сложный. Чтобы собрать кость, без надреза не обойтись.

— Мы, конечно, могли бы поискать что-нибудь подходящее… — промолвил Махаон, глядя в глаза Иммануилу.

Ещё утром в душе инженера теплилась надежда, что ничего действительно страшного не случится, что его просто запугивают, утверждая, что хорошее обращение может быть временным. Сейчас эта надежда таяла, как далекий берег.

— Вы говорили, что мне нечего бояться! — расхрабрившись от отчаяния, выкрикнули инженер. — Вы говорили, что вылечите меня и отпустите.

— Да. При условии обмена услугами, — веско напомнил Махаон. — Между прочим, мы и сейчас собираемся вас лечить. Вам же намерены собирать кость, а не ломать её.

Иммануил понял, что у него нет выбора, если только он… Нет, немыслимо.

— А если я скажу, что предпочитаю остаться хромым или вовсе умереть, вы меня не послушаете?

— Боюсь, мы слишком благонамеренны, чтобы позволить вам погибнуть, — зловеще улыбнулась Мелисса. — Впрочем, мы поищем обезболивающее. Возможно, оно найдётся ровно в тот момент, когда вы пожелаете пойти навстречу.

— Оглушить не вариант? — робко предложил Иммануил.

— И лечить вдобавок сотрясение мозга, — театрально вздохнула Мелисса.

Иммануил опустил взгляд и вцепился в края скамейки так, что побелели костяшки пальцев. Юноше показалось, что в каюте мало воздуха, а голова предательски закружилась. Он читал в некоторых книжках*, что герою, попавшему в лапы к неприятелю, полагается вести себя мужественно. Но что героям в неприятельских лапах бывает до одури страшно, а мысли парализует чувство беспомощности, даже если злодей по загадочной причине не насмехается и не унижает, в этих книжках почему-то не писали. Персонаж просто брал и раскидывал в одиночку человек двадцать.

______________

* В тех из них, которые по странной случайности не касались физики, а повествовали о путешествиях и приключениях, и которые писали авторы, иногда совсем не знающие физику.

_______________

— Ну вы как, собрались с духом, чтобы рассказать о чём-нибудь?

— Я страшный трус и не умею собираться с духом, — тихо вымолвил пленник.

Были слышны плеск волн за бортом, притопывание ножки Мелиссы и вздох Вальтера, с лица которого пропала вся нездоровая веселость, служившая на деле маской для прикрытия волнения.

— Готовим место для операции, — холодно произнёс Махаон. — Капитан позволил расположиться здесь. Не будем смущать матросов.

По мере тщательных и методичных приготовлений, включавших звяканье скальпелями, играми, ножницами и растянувшееся в вечность раскладывание прочих инструментов жуткого вида, Иммануил всё сильнее бледнел и всё крепче впивался пальцами в край скамейки. Когда Махаон приблизился к нему с верёвкой в руках, белый, как полотно, инженер потерял сознание и едва не свалился на пол.

* * *

Дверь Продолговатого кабинета мерзко скрипнула. Ваймс широким шагом прошёл к столу и с глухим стуком положил перед Ветинари небольшой сверток. Патриций приподнял бровь.

— Мне лучше его не разворачивать, не так ли, сэр Сэмюэль?

— Если только не захочется посмотреть на розовый фейерверк, сэр. Но имейте ввиду, после фейерверка дворцу понадобится реконструкция.

— Приму это во внимание. Полагаю, я должен похвалить Городскую стражу за устранение угрозы городу? Мне сообщили, что по счастливому стечению обстоятельств неразлучные сержант Колон и капрал Шноббс как раз бдительно патрулировали рынок возле прилавка с пончиками.

Лицо Ваймса стало непроницаемым.

— Так точно, сэр. Они действовали очень оперативно. Люди в целом склонны к этому, когда им хочется жить.

— Возможно, Колона и Шноббса следует наградить, как думаете?

— Думаю, небольшой премии будет вполне достаточно.

— Великолепно.

— Сэр?

— Да, Ваймс?

— Зачем вам кристалл? Эта штука размером с апельсин, но разнесла целую улицу.

Ветинари прикостулся к свертку длинными тонкими пальцами.

— По ситуации, Ваймс, по ситуации. Возможно, ни для чего, но владеть оружием врага лучше, чем не владеть. И, командор, я попросил бы вас не гонять моих дворцовых клерков. Они тоже делают свою работу.

— Ваши дворцовые клерки не имеют привычки предъявлять документы и не носят никаких значков, как делает стража. Откуда мне знать, что эти люди не врут? Им следовало лучше маскироваться, если на то пошло, так что пусть не жалуются.

— Конечно, конечно, но всё-таки, если вздумаете их гонять, делайте это в менее резкой форме.

— Сэр.

— Однако спасибо за кристалл. Я в самом деле оценил вашу... глубину понимания ситуации.

* * *

Полномочный посол гипотетически возможной в ближайшем будущем Истанзийской империи страдальчески скорчился в уборной. Жизнь проносилась перед его глазами.

Буквально по возвращении в посольство у Шалиты начались ужасные колики. Похоже, этот проклятый патриций отравил его! Неужели теперь все карьерные перспективы сведутся к смерти в мучениях и не самой желанной санитарной обстановке? Шалита, бывало, представлял себе гибель на поле боя или от ножей убийц, подосланных политическими противниками, задумывался о возможном обвинении в шпионаже. Но он никогда не предполагал, что...

— Ваше превосходительство, как вы там? — обеспокоенно спросил у двери голос секретаря. — Вас спрашивает слуга леди Вентури.

— Какого шайтана?

— Интересуется, какая почва подойдёт для посадки граната в оранжерее.

— Выгони его прочь! Пригласи врача.

— Хорошо, сию минуту.

Секретарь, уже удаляясь, услышал шум, характерный для водопада, и трагический стон:

— Ох, о боги! Кажется, я умираю.