Darkfox 4: Ивонн  (гет)

* * *

Марат открыл глаза, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте вокруг. В ушах всё ещё звенело, а перед глазами всё ещё было мутно. Он всё ещё ничего не слышал, не мог даже пошевелиться. Дышать тоже было трудно, воздух со свистом выходил из лёгких. Мужчина хрипло кашлял, не слыша этого, но ощущая, как ухает в груди его сердце.

-Пока я слеп, глух и бездвижен, — думал он, — Я — мишень.

Постепенно, но всё ещё не полностью, вернулся слух. Где-то на дальних границах восприятия Марата послышался шум машин. Вместе со слуховым восприятием вернулись и ощущения — стало холодно, а ещё (теперь чётче) слышалось противное «кап-кап-кап» …

Он лежал на чём-то мокром и шершавом, и это ощущение проникало сквозь одежду, вызывая дрожь. Капли падали на лицо, холодные и назойливые. Кап-кап-кап… Каждый звук отдавался болью в голове, напоминая о его беспомощности.

Звук этот почти сводил с ума, но в то же время давал ориентир. Марат понял, что это капает вода — возможно, с потолка или трубы. Воздух был сырым, затхлым, как в подвале. Или, может быть, в заброшенном здании. Шум машин, раздававшийся со-всем близко, намекал, что он всё ещё где-то в городе, но где именно?

Клык не знал, сколько времени прошло. Голова всё ещё болела, и это мешало нормаль-но думать. Он приподнялся на локте, помотал головой и тут в свете фар пронесше-гося мимо автомобиля увидел, что его умные часы, подаренные ему Норой на послед-нем свидании, оказались разбиты. Экран треснул по диагонали, на касания не реагиро-вал — соответственно, узнать время мужчина не мог. Подождав, пока сердце пере-станет ухать в груди, мужчина сделал попытку подняться. Ноги подкосились, и он ед-ва удержался, чтобы снова не упасть. Голова закружилась, тошнота подкатила к горлу. Собрав остатки воли в кулак, Марат медленно, осторожно выпрямился. Тело отозвалось ноющей болью. Оглядевшись, он обнаружил себя всё в том же грязном под-земном переходе, где, судя по всему, с ним что-то случилось.

Марат стоял, опираясь одной рукой о стену, чтобы не упасть. Воздух был настолько влажным, что каждый вдох казался тяжёлым, будто он дышал водой. Капли продолжали падать с потолка — "кап-кап-кап" — но теперь их ритм словно превратился в отсчёт времени, который подгонял его. Он понимал: чем дольше остаётся здесь, тем меньше шансов выбраться.

Перед глазами всё ещё плыло, но зрение начало проясняться. Слабый свет фар, пробивающийся через щели или решётки наверху, очерчивал контуры помещения. Это действительно был подземный переход — длинный, узкий коридор с низким потолком и сырыми стенами. На полу валялись обрывки бумаги, осколки бутылок и какие-то старые тряпки.

Покачиваясь, опираясь о стену, Марат двинулся вперед. Во рту скапливалась горечь, хотелось плеваться.

Мужчина снова остановился, покачнулся, и сплюнул что-то вязкое, липкое на пол. Присмотрелся. Даже в отсветах несущихся сверху фар он увидел это.

Кровь.

"Откуда?" — мысль пронзила разум, как острый нож. Мужчина не помнил, что именно произошло, но теперь всё становилось очевидным — он дрался, и противник оказался сильнее его.

Марат медленно ощупал своё лицо, морщась от боли. Пальцы нащупали разбитую губу, опухшую скулу. Когда он коснулся виска, острая боль заставила его зашипеть сквозь зубы. Там была рана, волосы слиплись от засохшей крови.

Память возвращалась фрагментами, как разбитое зеркало. Вспышки. Он шел по переходу, торопился. Потом… темные силуэты, несколько человек. Что-то про долг. Кажется, его ждали.

“Клык, деньги принес?” — всплыл в памяти хриплый голос. И затем удар, от которого потемнело в глазах.

Марат осторожно проверил карманы. Бумажника нет. Телефона нет. Ключи — остались во внутреннем кармане куртки. На запястье — только разбитые часы.

Нора. Она ведь ждала его сегодня. Или вчера? Сколько он пролежал здесь? Он не знал.

Снаружи мимо перехода пронесся автомобиль с включённой сиреной. Звук оглушил Марата, парализовал, заставив остановиться, до предела сжать челюсти и зажмуриться.

Выдохнув, он сделал несколько шагов к выходу из перехода. Каждое движение отдавалось болью во всем теле. Ребра ныли — возможно, сломаны.

“Кап-кап-кап” — вода продолжала отсчитывать секунды. В конце тоннеля забрезжил слабый свет уличного фонаря. мужчина направился к нему, запинаясь за неровности асфальта. Он должен выбраться. Найти телефон. Держась за стену, Клык доковылял до лестницы, и хрипло, с присвистом, дыша, начал подъем. Кровь вперемешку с потом ручейками стекали по лбу, заставляя его зажмуриваться, лишая его возможности видеть, делая объекты перед ним размытыми, расплывающимися. Глаза жгло, и мужчина шипел и стонал от боли, мотая головой. Стон и шипение вскоре перешли в рычание, и Клык упал лицом вниз.

Вода в луже немного остудила лицо мужчины, и у него всё же получилось открыть глаза.

Он негромко выругался и поднял голову к небу, сплёвывая грязную, мутную воду. Пошел дождь.

Марат застонал, пытаясь оттолкнуться от мокрого асфальта. Руки дрожали, мышцы горели. Дождь хлестал по спине, смешиваясь с кровью, размывая её в розоватые потоки.

"Встать… Надо встать…" — билась в голове, как птица в клетке, мысль.

Он перекатился на бок, подтянул колени и с трудом поднялся на четвереньки. Голова раскалывалась, но теперь хотя бы не кружилась. Впереди, за завесой дождя, мерцали огни города. Где-то там — Нора. Где-то там — те, кто его так отделал.

Марат шумно вдохнул, ощущая, как влажный воздух обжигает лёгкие. Затем, стиснув зубы, он поднялся на ноги. Колени подкосились, но на этот раз он удержался.

— Давай, — хрипло пробормотал он себе под нос. — Соберись, парень .

Шаг. Ещё шаг. Каждый — как нож под рёбра. Но он шёл.

Где-то впереди заурчал двигатель, вспыхнули фары.

Марат замер.

"Свои? Чужие?"

Он инстинктивно сделал шаг назад, в тень перехода, снова чуть не упав. Если это те, кто его избил — второго шанса у него не будет.

Дальний свет фар сменился на ближний, перестав слепить Клыку глаза. Автомобиль медленно двинулся в направлении него. Мужчина внутренне сжался ещё сильнее.

Автомобиль остановился в нескольких метрах от перехода. Двигатель работал на холостых оборотах, фары освещали дождь, превращая капли в мириады крошечных бликов. Марат прищурился, пытаясь разглядеть, кто внутри. Стекла машины были тонированными, и силуэт водителя едва угадывался за рулём.

"Что делать?" — мысль металась в голове.

* * *

Квартира семьи Хантер, тот же вечер

Борис и Ивонн сидели в гостиной и играли в шахматы. Партия в этот раз складывалась не в пользу Принцессы. Девочка старалась просчитать ход (или два) вперед, однако ей не удавалось выстроить более или менее адекватную оборону. Хантер-старший не злорадствовал, напротив утешал её, говоря:

— В следующий раз получится, ты используешь приобретенный опыт, а пока…

*он подвинул своего ферзя, заняв диагональ слева, в то время как Ивонн безуспешно отражала атаки справа, перекрывая оставшимися «в живых» фигурами подступы к белой Королеве. *

…Шах, Принцесса. — он уселся в кресле удобнее и выжидательно посмотрел на дочь.

Ивонн нахмурилась, прикусила губу и окинула взглядом шахматную доску. Положение было отчаянным. Ферзь отца контролировал почти все ключевые поля, не оставляя ей ни одного шанса на спасение Белой Королевы. Однако, изучив обстановку внимательнее, она поняла, как можно это поправить.

Коснувшись рукой ладьи, замершей в правом нижнем углу доски, она кивнула Борису, улыбнувшись краешком рта, и осторожно передвинула фигуру на клетку вперед. Ладья заняла позицию, удобную для атаки на его офицера (ферзя).

Борис на мгновение замер, его брови слегка приподнялись. Такого развития событий он не ожидал.

— Неплохо, — признал он, оценивая новую позицию. — Очень неплохо. Но этого всё равно недостаточно.

В ответ он сделал хитрый ход, угрожая сразу двум фигурам Ивонн. Девочка закусила губу, её глаза забегали по доске, просчитывая варианты.

Но внезапно в тишине гостиной зазвонил мобильный телефон Бориса. Ивонн подняла на него вопросительный взгляд, но тот упреждающе поднял открытую ладонь, при-зывая подождать немного, и вышел. Дочь не стала ничего спрашивать, осталась си-деть на месте.

Закрыв за собой дверь, Борис ответил на вызов.

— 6…4…3...1… — с того конца донесся хриплый голос, слышался кашель. — Код Красный. Повторяю, Шесть — Четыре — три — один, Код красный!

После этого разговор оборвался, и в трубке послышались короткие гудки.

В первые секунды после этого Борис застыл, всё ещё прижимая замолчавшую трубку к уху, пытаясь понять, что вообще происходит.

А потом на него снизошло неприятное озарение.

Перед мысленным взором возник армейский жетон с выгравированным на внутренней стороне личным номером, а на внешней — группа крови и резус-фактор: «Rh-II»

6431 — это личный номер. Личный номер капрала Ахтынбаева, позывной «Клык».

Борис замер, его лицо побледнело. "Код Красный" означал неотвратимую угрозу.

«Клык» в беде.

Хантер медленно опустил телефон, пальцы сжались так сильно, что побелели костяшки пальцев. "6431. Код Красный."

Он резко развернулся и шагнул обратно в гостиную. Ивонн всё ещё сидела за шахматной доской, но теперь её взгляд был прикован к отцу. Она сразу поняла — что-то пошло не так.

— Папа?

— Ивонн, — его голос был резким, но не грубым. — Иди в свою комнату.

Девочка замерла. Она не привыкла к такому тону.

— Но… папа, что случилось? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Сейчас же. — коротко произнес Борис. — Иди к себе.

Принцесса нахмурилась, засопела, демонстрируя обиду, но ослушаться не посмела — сейчас Борис не наказывал её, не лишал чего-либо, а лишь настаивал на выполнении сказанного им. С чего вдруг такая настойчивость — ей было неведомо. Она собрала шахматы, еще раз вздохнула и ушла, закрыв дверь, вознамерившись никого к себе не пускать.

POV Ивонн

Я закрыла дверь в свою комнату, и, сев на тахту, задумалась над тем, что только что произошло.

Мы сидели в гостиной, играли с папой в шахматы, никого не трогали. Мамы дома не было — как обычно, она была чем-то занята (чем именно — мне тоже не было известно, но она хотя бы рассказывала, когда я об этом просила). Вдруг у него зазвонил телефон, он вышел и некоторое время отсутствовал. Вернулся он странно озабоченным и неразговорчивым от слова «совсем». На мои вопросы типа «Что случилось?» и им подобные он не отвечал, и мне показалось, что он что-то от меня скрывает, хотя, казалось бы, совсем не должен так поступать. Подойдя к двери, я прислонилась спиной к стене, как обычно делают герои боевиков и шпионских фильмов, и прислушалась, осторожно выглядывая в замочную скважину.

По ту сторону, в гостиной, папа быстро ходил взад — вперед, с кем-то говорил по телефону, что-то собирая в среднеразмерный кожаный рюкзак, с которым он обычно ходил на работу.

Мне удалось расслышать только два слова, которые, судя по всему, взволновали его:

«Код Красный».

Что это значит, я не знала, но прямо спрашивать об этом сейчас я опасалась — происходило что-то непонятное и пугающее.

— Да! — отвечал он кому-то, прижимая ухом трубку к плечу, на ходу одеваясь, — я буду! Выезжаю!

Внезапно я заметила, как что-то металлическое взблеснуло в свете люстры, а потом раздалось два неприятных щелчка.

Что это? Оружие? — подумала я, задрожав, вжавшись в стену спиной ещё сильнее. — что творится вообще?!

Я села на тахту и несколько раз глубоко вдохнула — выдохнула, как учил меня Марат Дмитриевич, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

В этот момент в комнату вошел папа — в этот раз почему-то не постучал, как он это обычно делал, а без предупреждения открыл дверь почти что с ноги. Я сжалась, сидя на тахте, и, обхватив колени руками, жалобно посмотрела на него и увидела на нем форменную куртку с логотипом его Клана (Черных Лисиц — прим. Авт.), под ней скрывался бронежилет и кобура с длинноствольным пистолетом.

— Папа… — слова давались мне с трудом, даже глотать стало очень больно. — Что происходит? Ответь, пожалуйста!

"Ивонн, принцесса, послушай меня внимательно", — его голос звучал мягко, но всё равно я чувствовала в нём металлические нотки. — "Я должен уехать. Это… это очень важно. Не задавай вопросов, просто оставайся здесь и жди. Никому не открывай дверь, слышишь? Никому, кроме меня или мамы." Он подошел ко мне, опустился на одно колено и коснулся моей щеки дрожащей рукой. "Помни, ты — моя маленькая звездочка, моя надежда. Будь сильной."

-Ты ведь расскажешь, что произошло, да? — с надеждой спросила я, — потом?

— Расскажу, конечно, — произнес Борис, еще раз погладив меня по волосам, — если оно случится, это «потом».

(Последние слова он произнес уже шепотом, выходя из квартиры. Закрыв дверь, Хантер вынул из кобуры пистолет ( тот самый, как у 47-го(* имеется в виду агент 47, он же Хитман — прим.Автора), проверил обойму и перезарядил оружие.