Чернее ночи (гет)

Уже давно стемнело. На улице в этой маггловской части Лондона никого не было. Стояла тишина. Теодор, ворчливо пробурчав что-то под нос, поднял воротник своего пальто. Белоснежные хлопья снега медленно укрывали землю. Наутро все будет блестеть так, что глаза слепить будет. Скоро Рождество.

Вот только у Теодора было совершенно не праздничное настроение. Увы, ситуация не располагала к этому. В прошлом году он подарил Айрин метлу. Молния. Новая модель. Ее еще даже не успели выставить на продажу в магазинах Лондона, но ведь у него были свои связи. Она была счастлива, прыгала от радости, словно ребенок. И это вызывало у него улыбку и смех.

А что же в этом году? Он не мог оставить супругу без подарка, вот только здравый смысл подсказывал, что сейчас ей нужно нечто нематериальное. Алан Савье по-прежнему находился в Египте, никто более помочь в этом «сложном семейном вопросе» не мог. Свою наиглупейшую ошибку Теодор называл так. Словно это было нелепое разделение наследства между вечно ругающимися наследниками.

Он услышал негромкие шаги позади себя. Где-то вдалеке. Но в тишине сегодняшнего вечера слышались очень отчетливо. Теодор чуть повернул голову влево, как бы прислушиваясь. Шум шагов нарастал по мере их приближения. Молодой человек, держа правую руку в кармане пальто, обхватил пальцами древко палочки. Он не оборачивался, надеясь, что в столь отвратительную погоду это может быть только один человек.

— Добрый вечер, Нотт, — услышал он совсем близко от себя.

— Ты опоздал, — сквозь зубы процедил Теодор, поворачиваясь лицом к Дакею О’Бирну.

Он не терпел опозданий. Себе не позволял и другим не прощал. Всегда приходил вовремя. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Очередной постулат, вбитый Себастьяном с раннего детства.

— Был занят на кафедре, — объяснил Дакей, равнодушно пожав плечами.

Теодор, недовольно сощурившись, оценивающе посмотрел на ирландца. Его рыжие кудри намокли от снега. Наверное, волосы Теодора выглядели также паршиво, как и у Дакея. Вот только в отличии от него, Тео мог взмахнуть палочкой и произнести наипростейшее заклинание, после чего его волосы вернутся к идеальному виду, а вот его спутнику придется нелегко. Интересно, какого это жить в мире, что сплошь и рядом пронизан магией, но не обладать и малейшей ее крупицей? Теодор поймал себя на мысли, что не выдержал бы и дня жизни сквиба. Быть может, их далекие предки не были уж так излишне жестоки, когда лишали жизни тех детей, кто не проявил способности к магии ни в одном разумном для этого возрасте? Интересно, а мог бы Теодор убить собственного ребенка, родись он сквибом?

— Зачем ты хотел встретиться? — спросил Теодор.

— Я рассчитывал и на присутствие Айрин, — хмыкнул Дакей. — Но видимо тебе неизвестно, что и заключенным положены прогулки, — он с вызовом посмотрел на Теодора, в глазах которого мелькнули недобрые огоньки. Глупый, глупый сквиб. Одно легкое заклинание и врачи магглы-неумехи не смогут разобраться, в чем тут дело. Зря он испытывает терпение Теодора.

— Ближе к делу, О’Бирн, — с трудом сдерживая все раздражение, ответил Тео.

— Может не здесь? Тут за углом есть одно уютное кафе, — предложил ирландец. То самое кафе, где пару месяцев назад он сообщил Айрин о своей страшной догадке. — Мы можем все обсудить там.

— А нам есть что обсуждать? — совершенно не по-доброму усмехнувшись, хмыкнул Нотт.

— Неужели у тебя есть дикое желание морозить свою чистокровную задницу? — невероятно грубо. Да, если бы взглядом можно было убивать, Дакей О’Бирн уже лежал бы замертво, как после Авады Кедавры.

Теодор уже начал жалеть, что согласился на встречу с этим наглым ирландцем. Ради чего? Просто человек, отправляющий по три совы каждый день на протяжении двух недель, явно хочет сказать нечто важное. Когда Тео только забрал Айрин из Дублина, Дакей послал лишь короткую записку, в которой обещал сотворить нечто ужасное с ним, если вдруг с Айрин что-то случится. Глупый малый. Разве мог Теодор умышленно нанести вред своей супруге? Нет, сейчас речь идет не о том дурацком заклинании. О других методах воздействия на нерадивых жен, какие применялись сплошь и рядом в чистокровном обществе. Нет, Тео не пойдет на такое.

Тогда он изорвал в клочья записку Дакея. Ее обрывки он сжег в камине. Чтобы Айрин ничего не нашла. Зачем лишний раз заставлять ее беспокоиться? Ее состояние и без того вызывало кучу вопросов у Теодора. После этого нелепого послания с угрозами все прекратилось. Тео боялся, что Дакей захочет искать встречи с Айрин. Он по несколько раз на дню менял защиту, которая окружала его поместье. И вот, когда у них с Айрин начала налаживаться жизнь, когда она только-только подпустила его к себе, этот напыщенный индюк снова объявился. Но он не просил встречи с Айрин. Наоборот, он требовал этого от Теодора. Зачем? Для чего?

Поначалу Теодор поступал с письмами Дакея ровно также, как и с первой запиской. Рвал. Уничтожал в огне. Но О’Бирн становился настойчивее и тем самым опасным для состояния Айрин. Она ничего не знала об открывшихся внезапно писательских талантах своего друга. Но ведь могла. Кто-то из остолопов домовиков мог проболтаться. А если письмо придет, когда Теодора не будет дома? В его голове из раза в раз разыгрывались самые ужасные сценарии последующих ситуаций. И в каждом из них он видел, как терял Айрин. Снова. Нет. Этого нельзя никак допустить. И именно поэтому Теодор ответил на очередное письмо Дакея. Именно поэтому он оказался так поздно в этой части Лондона. И именно поэтому он сейчас сидел в каком-то вульгарно выполненном маггловском кафе. А напротив него расположился Дакей О’Бирн.

— Моему другу тоже самое, — с непринужденной улыбкой сказал ирландец. Теодор зло блеснул глазами в сторону своего спутника. Друг? Он окончательно свихнулся? Безусловно, Тео не упустил возможности это высказать.

— Еще раз назовешь меня другом, заставлю есть слизней, — фыркнул Нотт, когда официант, принимающий заказ отошел на достаточное расстояние.

— А мы разве не друзья? Как странно, — каков наглец. Теодор уже закипал от злости. Ему совершенно не нравился этот человек, сидевший напротив. Можно сказать больше, он неимоверно раздражал.

— Мы можем перейти ближе к делу? — Теодор выпрямился и поправил рукава своего пиджака.

Так странно. Эти двое сидели за одним столом. В одном кафе. Но между ними столько различий. Простые чуть затертые джинсы и такая же обычная темная футболка, как и рубашка в клетку. Обычное и простое. Именно так выглядел Дакей. Он был таким же, как и все в этом кафе. Незаметным. Теодор же наоборот был слишком приметным. Тот, несомненно, дорогой костюм, в который он был облачен, золотые запонки блестевшие на манжетах, и манеры. Все в нем выдавало человека, который не привык посещать такие заведения, как это маленькое кафе. Ему бы впору на чайную церемонию к самой королеве Британии заглянуть.

Что же свело этих двоих? Как два таких непохожих и совершенно разных человека встретились? Что их объединяло? А связывала их любовь к одной удивительной девушке. Удивительной ее делало то, что она была не чужда тому миру, которому принадлежал этот обычный молодой человек, и тому, откуда родом был этот странный парень, облаченный в жутко дорогущий костюм. Так странно. Разве такое бывает?

— Близится Рождество и я бы хотел сделать для Айрин подарок, — начал Дакей. — Я думаю, мне не стоит рассчитывать на приглашение на вашу вечеринку снобов? — Теодор одарил его многозначительным взглядом. — Ну, я так и думал. Хотя бы подарок передай Айрин.

— Айрин скоро рожать. Боюсь, твое появление вызовет лишь преждевременные роды, — продумывая каждое слово, произнес Теодор. — А если с ней или ребенком что-то случится, я лично сделаю из тебя елочное украшение.

— Разве такой, как ты, захочет марать руки об сквиба? — хмыкнул ирландец.

— Я уже близок к тому, чтобы встать и уйти. Без твоего пресловутого подарка, — Теодор запнулся на полуслове. Официант принес их заказ. Он придирчиво посмотрел на чашку. Интересно, что заказал этот недоносок, сидящий напротив?

Официант, уходя от столика, поймал себя на мысли, что в его жизни явно что-то не так. Почему обязательно в его смену попадаются вот такие странные гости? То эта девушка, которая заказала тыквенный сок. Разве такой бывает вообще? Потом тот парень в клетчатой рубашке привел какую-то девушку. Вроде обычная. Да вот только не совсем. Что-то в ней было не так. И теперь этот тип в клетчатой рубашке сидел вместе с не менее странным парнем. Интересно, вдруг этот обычный парень знаком с той странной девушкой, которая думает будто из тыквы можно получить сок? Может они все пациенты психиатрической клиники, а тот обычный — их лечащий врач? Но разве проводят врачи свои сеансы в кафе? Чушь. Официант помотал головой. Надо меньше смотреть глупых сериалов перед сном.

— Обещай, что отдашь его Айрин, — серьезным тоном произнес Дакей. — Это очень важно, — добавил он через пару секунд.

Первая мысль, которая мелькнула в голове Теодора, была следующей: вдруг на этот подарок наложено какое-то заклинание? Но какое? Хотя. Дакей же сквиб. Какое может быть заклинание? Но вдруг кто-то из членов его семьи постарался? И снова неудача. Айрин говорила, что у ее друга крайне холодные отношения со всеми членами огромного клана О’Бирн. Так может это всего лишь подарок, не несущий внутри себя никакой магии? Подарок от старого друга?

Теодор сомневался и все же медленно провел к себе коробочку нежно-голубого цвета, что протянул ему Дакей. Скептически изогнув бровь, открыл ее. Браслет? Тонкий серебряный браслет, украшенный дорожкой белых фианитов и розовых сапфиров. Вряд ли настоящий. Ведь этому ирландцу совсем не по карману такое украшение, если судить по той лачуге, в которой он жил, в которой некоторое время укрывалась Айрин, жил он очень скромно. И это еще мягко говоря.

— Обещай, что отдашь его Айрин, — повторил Дакей.

— Хорошо, — кивнул Теодор, захлопнув подарочную коробочку и убирая ее во внутренний карман пиджака. — Это все?

— Ну ты же не позволишь ее увидеть, — Дакей сделал глоток из своей чашки.

— А ты не глуп, — усмехнулся Тео. — Ну если на этот все, то мне пора, — он поднялся со своего стула.

— Надеюсь, ты любишь Айрин, — неотрывно смотря на пестрые оранжевые салфетки, вдруг произнес Дакей. — Она этого заслуживает.

— Ты можешь даже не сомневаться в этом, — тихо отозвался Теодор, набросив на плечи пальто.

— Тогда найди способ исправить свою ошибку, — ирландец метнул злой взгляд в сторону чистокровного мага.

— Найду. Не сомневайся и в этом, — твердо заявил Нотт и быстрым шагом вышел из кафе, оставив Дакея одного.

Через два дня после встречи с Дакеем, Теодор сопровождал Айрин на мероприятии, организатором которого была его супруга. Являясь покровителем одного из детских приютов для детей волшебников, что трагически погибли во время войны, Айрин решила устроить предпраздничный день для детей. Сотни подарков, красиво упакованные в цветную бумагу и подобранные для каждого ребенка индивидуально, прибыли вместе с супругами Нотт. Директор приюта, строгая высокая дама лет пятидесяти, невольно оторопела. Кто бы мог подумать, что их новый меценат окажется такой щедрой? Теодор не пожалел ни кната. Он выписал Айрин чек на огромную сумму. Пусть. Лишь бы улыбалась. Лишь бы была счастлива. Хотя бы на миг.

Детей привели в огромный неуютный темный зал. Даже Теодор чувствовал здесь себя некомфортно, чего уж говорить о нескольких десятках маленьких детей. Все они были не старше девяти лет, а потому мало что знали о Хогвартсе, в который им еще предстояло поступить. Именно поэтому они наперебой расспрашивали Айрин и Теодор о величайшей школе магии и волшебства. Одна девочка и вовсе завалила Теодора вопросами. Не успевая получить ответ на первый заданный вопрос, она нетерпеливо елозя на своем стуле, уже задавала второй, третий. От этой неугомонной у Теодора даже разболелась голова. Ну точно, этой девчушке место на Гриффиндоре. Только там учатся такие нетерпеливые дети с шилом в одном месте.

Теодор умоляюще посмотрел на Айрин. Когда эта пытка наконец закончится? Его жена ничего не сказала, она лишь улыбнулась. Так ярко и тепло. А потом какой-то мальчик отвлек ее внимание. Тео наблюдал за Айрин. Она была счастлива. Она буквально светилась. В окружении этих чужих детей, смотрящих на нее с восхищением, Айрин была… Была… Теодор даже не мог подобрать подходящего слова. Просто он уже давно не видел свою супругу такой радостной и умиротворенной одновременно. Он сделал так, как она просила, и тем самым сделал Айрин счастливой.

Если формула счастья так проста, то почему же Теодор медлит? Есть одна вещь, о которой Айрин просила в свое время у него. Тогда он воспринял все в штыки и натворил глупостей. Сейчас же он понял, что глупец, сказавший: если любишь — отпусти, не такой уж и глупец. В этом был некий смысл, доселе неведомый Теодору. Если Айрин это сделает счастливой, если для нее так будет лучше, он даст ей столько свободы, сколько она просит.

* * *

В человеке, что сидел напротив, Айрин не узнавала собственного мужа. Нет, внешне это был все тот же Теодор Нотт. Вот только вел он себя совершенно не как Теодор Нотт, которого она знала столько лет. Айрин даже стала задумываться о том, что это некто, пьющий оборотное зелье, притворяется ее мужем в эту минуту. Какая нелепица. Но разве может быть Теодор таким… неуверенным?

Они вернулись из приюта где-то с час назад. По приезду в поместье Айрин сразу же поднялась к себе. В последние месяцы беременность давалась ей не так уж и просто. Чувство усталости стало ее извечным спутником. Мучали боли в желудке. И, безусловно, страх перед родами. Ведь Алан Савье так и не вернулся из своей поездки. А что если ребенок появится на свет раньше? И появится ли? Круговорот страшных вопросов, не имеющих ответов.

— Господин желает вас видеть, — сообщил домовик, робко постучавшись и пройдя на несколько шагов в комнату Айрин. Эльфы так и не перестали страшиться ее. И хотя Теодор под страхом смерти запретил им избегать общества хозяйки поместья, они по-прежнему боязливо смотрели на нее своими большими глазами. — Он будет в своем кабинете.

Айрин кивнула слуге, соглашаясь. Она лежала на кровати, у ее ног устроился Кухулин, рыжий нарушитель векового спокойствия в этих стенах. Так не хотелось подниматься с постели. Неприятно тянуло поясницу... Стоп, что? Теодор будет ждать ее в кабинете? Вот так неожиданность. За те несколько лет, что они были женаты, Айрин была в кабинете супруга всего пару раз. Во-первых, за какой надобностью ей посещать эту удручающе унылую комнату? Нет, такая надобность возникла пару месяцев назад, но это было чуть ли не впервые за все те годы, что она носила фамилию Нотт. Во-вторых, он всегда его запирал. А после того раза еще и применял некое заклинание, не какой-то простой Коллопортус, который изучается еще первокурсниками, обойти которое Айрин бы не смогла, если бы не выделила на это пару часов. Но снова возвращаемся к первому: а зачем?

И вот Айрин уже сидела перед рабочим столом Теодора. Сам он стоял, повернувшись к ней спиной и смотря в окно. Это невыносимое молчание прерывалось одной и той же фразой, которую он произносил уже раз в пятый за последние семь минут.

— Я принял решение, — в который раз повторил Теодор.

— Может ты уже наконец скажешь, что же ты решил? — нетерпеливо произнесла Айрин, поелозив на стуле. Совсем как та неугомонная девочка из приюта. — Меня это уже начинает пугать, — добавила она, недовольно поморщившись.

Теодор сел за рабочий стол. Их взгляды встретились. Ее обеспокоенный и напряженный, его вдумчивый и расстроенный. Так что же он решил? С минуту они просто молча смотрели друг на друга. Как вдруг Теодор потянулся к первому ящику стола и достал оттуда маленькую подарочную коробочку светло-голубого оттенка.

— Это тебе просил передать Дакей, — сказал он чуть хрипловатым голосом. — На Рождество подарок.

— Ты виделся с ним? — Айрин нервно сглотнула. Сердцебиение участилось. Она не общалась с Дакеем с того злополучного дня, как приехала к нему в Тринити-колледж. Это была их последняя встреча. Тем же вечером Теодор вернул Айрин домой. Конечно, Дакей должен был догадаться чем продиктовано такое внезапное исчезновение подруги. И догадался. Но ведь Теодор не дал даже написать ему. Хотя бы краткую записку. Все то время, что прошло после ее возвращения из Ирландии, Айрин была изолирована от любой возможности связаться с другом. И вот теперь она узнает, что Теодор с ним виделся. Уму непостижимо! — Почему ты не сказал мне? Я бы тоже хотела встретиться с Дакеем.

— Боялся, что это вызовет ненужные эмоции, — тихо отозвался Теодор. Он явно чувствовал себя виноватым. Ну неужели за это? Что-то тут не так.

— Ты говорил о каком-то решении, — Айрин, не поднимая глаз на мужа, провела указательным пальцем по атласной ленте коробочки. — Так о чем ты?

Молчание. В эту тишину каждый из них вложил что-то свое. Жаль Айрин не умела читать чужие мысли, как ее покойный дед. Быть может, тогда ее сердце не замирало от пугающего волнения? Руки бы так не дрожали. Быть может, всем было бы проще, если бы они умели считываться мысли и чувства ближнего? И тогда бы не было места сомнениям, переживаниям и прочим ощущениям, что заставляют наше сердце биться быстрее или медленнее? Тогда бы все было по-другому.

— Я дам тебе развод, — как гром среди ясного неба прозвучал низкий голос Теодора. Айрин ошарашенно посмотрела на него. Что? Она не ослышалась? Развод? Айрин замерла и коробочка случайно выпала из ее рук, звонко ударившись о деревянную крышку стола. И снова тишина. — Ты можешь не волноваться, — продолжил говорить Теодор. — Ты будешь всем обеспечена до конца жизни. И ребенок, безусловно, — фраза «если родится живым» повисла в воздухе, но не была произнесена ни Теодором, ни Айрин. — Ты можешь жить либо в этом доме, либо в доме твоего деда, либо же вернуться в Ирландию. Тебе открыты любые двери. Если того содержания ежемесячного, что я назначу, будет мало, я всегда выпишу тебе чек на любую сумму. И все твои фонды по-прежнему будут спонсироваться мной. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Никогда. И ребенок, — он замолчал на мгновение. Айрин продолжала смотреть на него, широко округлив свои серые глаза. Да что он несет? — Позволь мне только участвовать в его воспитании. Я пойму, если ты будешь против, но мне бы хотелось попросить у тебя эту милость.

Айрин наблюдала за своими дрожащими пальцами, которые застыли над упавшим подарком Дакея. Что там? Она ведь даже не открыла коробочку. Не успела. Теодор сообщил ей то, чего она ну никак не ожидала услышать. Развод? Разве чистокровные браки расторгаются? Да, но в этом столько сложностей. Не так-то просто разорвать силу слов той клятвы, что они произносили когда-то. Слова это вообще очень интересная вещь. То, что мы говорим, имеет и свой смысл, и свою цену. Слова могут ранить, могут излечить душу, они могут поссорить двух давних друзей и примирить заклятых врагов. Стоит подумать, прежде чем говорить что-то. Быть может, твои слова приведут к неминуемой катастрофе?

— Я очень устала, — едва слышно произнесла Айрин, так и не подняв на Теодора взгляд. — Я хочу вернуться к себе.

— Конечно, — кивнул Теодор. — Отдыхай, дорогая.

Айрин медленно поднялась на ноги. Она взяла со стола упавший подарок Дакея и двинулась к двери. Остановилась. Хотела уж было что-то сказать, да вот только не решилась. И снова сделала несколько шагов к двери.

Так странно. Он не назвал ее «птенчиком», он сказал «дорогая». Нет, это точно не Теодор. Кто-то им притворяется. Использует оборотное зелье. Но кто? Кому это надо? Все это глупости, выдуманные ее богатым воображением. Перед ней Теодор Нотт, ее супруг. Пока еще. Развод? Почему он говорит об этом сейчас? Почему не согласился на это еще летом, когда Айрин и сама об этом задумалась? Почему он отпускает ее сейчас, когда сотворил такую страшную вещь. Почему?

Схватившись за холодную металлическую ручку двери, Айрин вдруг спросила:

— Почему ты сказал, что если я захочу, то смогу жить здесь? — такой странный вопрос, но он, действительно, волновал ее. Помимо всего прочего.

— Если ты захочешь остаться в поместье Ноттов, я не стану возражать. Я покину его.

— Ты готов уехать из родового имения, где твоя семья жила на протяжении веков? — изумленно изогнув брови, девушка повернулась к нему. Теодор по-прежнему сидел за столом, скрестив ладони перед лицом.

— Если тебя это устроит, — сдавленно отозвался он.

— И куда же ты пойдешь? — Айрин выдавила усмешку.

— Я разрешу эту проблему, ты можешь не сомневаться.

Айрин ничего не ответила, хотя хотелось сказать многое. Она вышла из кабинета Теодора, даже не обернувшись. Она не видела, как обессиленно он опустил голову на холодную поверхность письменного стола, как скрепил руки в замок на макушке. Как пару раз нервно дернулась его грудь и как еще спустя час, наложив всевозможные чары на эту чертову дверь, Теодор Нотт дал волю необузданной ярости. Он скидывал книги с полок, скидывал бумаги на пол и рвал их. Руками. Без использования волшебной палочки. Совсем как жалкий маггл. И даже чистокровным магам ничто человеческое не чуждо.

А Айрин вернулась в свою комнату. Усевшись на мягкую кровать, девушка наконец решилась открыть подарок Дакея. Это был серебряный браслет, некогда принадлежавшей ее матери. Однажды Айрин, будучи глупой шестилетней девочкой, стащила его из шкатулки Сесили. Тогда они играли с Дакеем в пиратов. Самых настоящих. Ведь у них был клад. Пара безделушек и этот браслет. Они даже нарисовали карту. Да вот только когда пропажа обнаружилась, карта оказалась бесполезной. То ли они с Дакеем что-то не так нарисовали, то ли не так тщательно искали. По итогу, все остались ни с чем: Сесили без своего любимого браслета, некогда подаренного Кевином, ее почившим мужем, а Айрин и Дакей, в качестве наказания, без своей долгожданной поездки в Дублин на ежегодную ярмарку.

Но неужели Дакей его нашел? Но как? Ведь вряд ли у него сохранилась та нелепая карта, нарисованная цветными карандашами. Айрин закрыла глаза, с трудом сдерживая слезы. Этот браслет когда-то принадлежал ее матери. Сесили часто повторяла, что он — символ их любви с отцом Айрин. Молодой Кевин Уолш подарил его возлюбленной летом перед началом седьмого курса. Чтобы она не забывала о нем за те три долгих месяца, что будет вынуждена провести в родовом имении.

Айрин не сумела сдержаться. Она все же заплакала. Так горько. Но от чего? Ведь она наконец получила то, чего так когда-то ждала. Развод. Что такое развод? Долгожданная свобода от этого дома, от правил, что царят в этом мире чистокровных снобов, от самого Теодора. Вот только теперь отчего-то ей не хотелось всего этого. Айрин не хотела, чтобы Теодор Нотт уходил из ее жизни.