Эвелина де Вилье. Жизнь после. (гет)

Воздух в комнате был настолько напряжён, что казалось, он готов вспыхнуть от малейшей искорки. Дышать становилось труднее с каждой минутой, словно стены сужались, стискивая всё сильнее. Тишина была подавляющей, громче любых слов или звуков, и даже медленное тиканье часов казалось слишком тихим, приходилось прилагать усилия, чтобы уловить его и хоть как-то оставаться в реальности.

Эвелина сидела в кресле, её взгляд скользил по лицам всех присутствующих, не задерживаясь на каком-то одном. То, что она услышала, заставило её потерять дар речи. Мысли хаотично кружились в голове: она не понимала, как ей реагировать. Истерически смеяться, резко кричать или послать всех к черту и уйти в закат? Она могла представить любые поступки Кассандры, но такое… Это было что-то совершенно новое и непредсказуемое.

— Эвелина, — мягко обратился Воронцов, его спокойствие было отвратительно неуместным. Она лишь повернула голову в его сторону, но её взгляд смотрел как будто сквозь него, полностью невидящим. — Скажи что-нибудь.

— Например? — отрешённо произнесла она, её голос был пустым, как эхо в пустыне.

— Например, злишься ты или нет, и как нам вести себя с тобой, — попытка обшутить ситуацию из уст Воронцова звучала даже комично.

— Я, пожалуй, пойду, — она встала, чувствуя себя полностью потерянной, не понимая ровным счетом ничего из того, что было рассказано в стенах этого кабинета.

— Можно я зайду к тебе позже? — услышала она за спиной голос, который она думала не услышит никогда.

Повернув голову в пол оборота, она зависла на несколько секунд, а потом утвердительно кивнула. Выйдя из кабинета и закрыв за собой дверь, она чувствовала себя максимально странно, словно была в туманном сне. То, что устроила Кассандра над Люциусом, казалось бы, ни в какие рамки не входит. С другой стороны, она кормила его и относительно не плохо к нему относилась, по крайней мере если не брать в расчет его первый год заточения. А Драко? Что он чувствует сейчас, когда узнал правду о смерти ее матери? Но он-то не знает, что Эвелина в курсе.

Все, что могла сделать девушка, это пройти к ним, сесть на свободное кресло, которое кажется было приготовлено конкретно для нее и просто слушать историю от начала заточения Люциуса до сегодняшнего дня.

Она почти не проронила ни слова, лишь иногда задавала уточняющие вопросы, чтобы уловить все детали и сложить полностью картину. Странность еще заключалась в том, что Воронцов ни слова не сказал, о том, что летом все рассказал Эвелине. Но вероятнее всего так было правильно, иначе бабушка бы с ума сошла. Ей нужно было показать, что она достойно приняла правду, которую якобы скрывала столько времени де Вилье-старшая.

Эвелина зашла в свою комнату и тяжело опустилась на край кровати. Все эти события возникли очень некстати, особенно с учётом того, что скоро Рождество. Кажется, они будут праздновать одной большой дружной семьей. Этой мысли она глупо ухмыльнулась. По ее щекам потекли слезы то ли от радости, что все так закончилось, то ли от грусти по той же причине. Больше никаких секретов и на душе стало приятнее и даже легче дышится. Осталось совсем немного. Нужно поговорить с Люциусом по его просьбе, а потом и с Драко, но это уже по ее инициативе.

Она вспомнила, как тихо сидел молодой аристократ. Он почти не смотрел на нее, а его голова большую часть времени была опущена. Он чувствует вину? Но он же не виноват, так просто сложились обстоятельства. Ей стало искренне жаль его, а еще она чувствовала свою вину перед ним. Она ведь все знала и не рассказала, а ведь могла и должна была. Несмотря ни на что, обязана была найти силы, и сама все рассказать, чтобы уверить его, что это никак не повлияет на их отношения. Да только все случая подходящего не находила.

— Входите, — сказала она, услышав стук в дверь. Быстро отвернувшись, она вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

На пороге появился Малфой-старший. Видимо, разговор в кабинете подошел к концу, и его участники разошлись по своим комнатам. Люциус был ещё не переодет.

— Присаживайтесь, — указала девушка на свободное кресло, сама поднимаясь с кровати и садясь напротив. — Чаю?

— Спасибо, уже напился, — его голос был тихим, а шаги медленными. Заточение явно сказалось на нём сильнее, чем можно было предположить по его виду.

Люциус сел напротив неё, сохраняя свои аристократичные манеры — его осанка была ровной, а взгляд холодным, как всегда.

— Я завтра возвращаюсь домой, — сказал он, пытаясь сохранить небрежный тон, но на лице всё же промелькнула слабая улыбка и выражение облегчения.

— Рада за Вас, — мило улыбнувшись, ответила ведьма.

Она всё ещё не оправилась от того, что он жив, но была рада, что всё закончилось именно так. Кассандре не хватило смелости причинить ему еще больше зла, а его заточение, возможно, было заслуженно. Эвелина была уверена, что де Вилье-старшая относилась к нему с неким уважением, которого Люциус, возможно, даже не заслуживал.

— Я помню, ты приходила ко мне, — его голос был сух и сдержан.

— Это было давно, — отмахнулась девушка. — Нет смысла об этом говорить.

— И ты не хочешь знать, почему я тогда не встретился с тобой? — он был удивлён её равнодушием.

— Вы всего лишь защищали своего сына, так поступил бы любой отец, любящий своего ребёнка, — она пожала плечами, и по её виду было ясно, что ей действительно не интересны причины.

— Понимал бы это другой человек, — со вздохом сказал он.

— Он понимает, правда. Просто не готов принять это, — она дотянулась до его руки, отчего Люциус вздрогнул. — Прости.

Эвелина не хотела вторгаться в его личное пространство, это касание произошло само собой.

— Ничего, — он втянул руку к себе и потер ту сторону, где только что коснулась её ладонь, будто обжёгся. — На счёт возвращения…

— Дети у Нарциссы, и если вам не помешают крики и беготня вокруг, я могу оставить их у вас на несколько дней.

— Ты познакомишь нас? — его голос был полон надежды, он мечтал хоть мельком увидеть своих внуков, а теперь Эвелина предлагает познакомиться с ними и позволить провести с ними время.

— Вы их дедушка, часть семьи, — спокойно сказала она.

— Семья? — задумчиво произнёс он, словно этот концепт был для него новым. — Я пойду.

Он встал и направился к двери, уходя, оставляя за собой след тишины. Эвелина провожала его взглядом, полным сочувствия. Как бы она ни относилась к нему, никто не заслуживает сидеть в подвале несколько лет, без права выйти когда-либо. Но и пожизненное заключение в Азкабане казалось слишком жестоким наказанием.

Если вдуматься, Люциус оказался в собственной западне. Его вера в чистокровный идеал разрушилась в тот момент, когда Темный Лорд возродился и стал жить в его доме. Та великая честь, оказанная ему, превратилась в сущий ад для его семьи. И он, глава семейства, ничего не мог с этим сделать. Эта безвыходность сломала его как морально, так и физически. Она хорошо запомнила тот образ, который видела в Омуте памяти. Его измученность на лице и внешний вид отражали последствия его выбора и общего состояния войн между волшебниками. Конечно, сейчас он выглядел лучше, но его лицо всё ещё хранило следы того прошлого — напоминание о его ошибках и тяжелом пути.

Девушка глубоко вздохнула и подошла к окну. Фонари освещали густую холодную ночь, будто маленькие огоньки света, борющиеся с темнотой. Эти огоньки напомнили ей, что надежда всегда есть, даже в самых тёмных временах. Она вспомнила еще одного Малфоя, которому сейчас, возможно, ещё труднее, чем тому, кто только что вышел из её комнаты. Им нужно было поговорить, и чем скорее это произойдёт, тем лучше будет для них обоих. Эвелина чувствовала, что они больше не могут избегать этого момента. До тех пор, пока Драко не примет решения, которое изменит их взаимоотношения, нужно было действовать.

Малфой сидел на кровати в гостевой комнате, его взгляд был устремлен в пустоту. Обычно он формально занимал эту комнату, когда гостил в этом замке, но сегодня все было иначе. Мысли крутились хаотичным вихрем, воссоздавая события последних часов снова и снова, как заезженный фильм.

Когда на пороге своей темницы он увидел Воронцова, его память внезапно ожила, возвращая запертые воспоминания. Его руки до сих пор тряслись от только что восстановленных картин прошлого. Воронцов, глубоко вздохнув, начал разговор о случившемся, а затем открыл решетчатую дверцу, освобождая его. Точно так же он поступил и с Люциусом. Они втроем поднялись в кабинет к Кассандре, восседавшей на своём «троне».

Кассандра своим холодным и властным взглядом осмотрела каждого из них, каждая её фраза пробивалась через его сознание, как резкое эхо в пустой комнате. Разговор был долгим, начиная с времён первой магической войны. Драко почти ничего не понимал, словно телевизор был включён где-то на заднем плане. В его ушах стоял постоянный шум, похожий на помехи, через который пробивался мучительный шепот: «Ты убил её. Ты убийца».

Он нуждался в одиночестве, чтобы собрать свои мысли и разложить их по полочкам. Ему была ясна только одна единственная вещь — они с Эвелиной никогда не смогут быть вместе. Все пройденное было впустую. Если бы была возможность, он ушел бы навсегда, но не мог. Орион и подрастающий Цефей не могли остаться без отца. Хотя зачем им такой отец? Он сделал много ужасных вещей во времена Темного Лорда, проживающего в их доме, но эти вещи никогда не касались ее. А здесь все было иначе.

То, что он сделал, не просто косвенно коснулось Эвелины. Это изменило её жизнь навсегда. Думать о том, хорошо это или плохо, не имело смысла — он знал, как смерть близкого человека сказывается на жизни. Ему было тошно от самого себя. Но что говорить про неё? Он не мог не удивляться тому, насколько спокойно она сидела рядом с ним в кабинете. Её мимика почти не менялась, а вопросы задавались ровным, спокойным голосом.

Единственное, что её выдавало — это руки, которые периодически сжимались в кулак и разжимались обратно. Но одно он знал точно: она не знала до последнего, что происходило в подвале этого замка, где она жила с детьми.

Теперь он принял решение, которое будет нести всю свою жизнь, и никто не сможет его отговорить. Он стал чужим для неё. За несколько минут до стука в дверь, он перестал углубляться в свои раздумья, пытаясь найти лучший способ минимизировать встречи с Эвелиной, взаимодействуя в основном с детьми.

Стук в дверь вернул его в реальность. Он медленно встал и направился к двери. На пороге стояла Эвелина. Её лицо было спокойным, но в глазах виделась усталость и боль.

— Можно войти? — спросила она, её голос был тихим, но уверенным.

— Конечно, — коротко ответил он, отступив в сторону, чтобы она могла войти.

Эвелина зашла в комнату и остановилась в центре, её взгляд обежал комнату, затем сфокусировался на Драко. Они молчали, слова казались ненужными на фоне гнетущей тишины. Он прошел и сел обратно на кровать, слегка опустил голову, разглядывая ковер.

— Как ты? — спросила де Вилье.

— Не знаю, — тихо, почти безжизненно ответил Драко, едва ощутимо двигаясь на кровати. — Я знаю, зачем ты пришла, и мой ответ — нет.

Эти слова, произнесенные с ледяным спокойствием, не выражали никаких эмоций. Они прозвучали так, словно Драко заранее репетировал эту фразу, словно обсуждал нечто столь же безразличное, как погода за окном. Его голос был ровным, почти бесстрастным, как будто это был обыкновенный светский разговор в обществе бездушных аристократов.

— Тогда просто послушай, — де Вилье сделала шаг вперед, наколдовала стул и села напротив него.

Она аккуратно взяла его подбородок своими нежными, но сильными пальцами и приподняла голову, чтобы их взгляды встретились. Ей было важно уловить его мысли, запечатленные в глазах, и показать ему свою искренность.

— Я не ненавижу тебя, — начала она мягко, но уверенно. — Как бы я ни хотела этого и как бы это ни было правильным, по мнению других. Даже вопреки твоим собственным мыслям. Я испытываю противоположные чувства к тебе. И это не только из-за детей. Мое сердце выбрало тебя еще задолго до всего, что произошло. И даже если вернуться назад, со всеми знаниями, я ничего не изменила бы. Я знаю, сейчас ты не хочешь и, возможно, не готов говорить об этом, я не буду настаивать. На этот раз. Но ты должен понять, что нам все равно нужно будет обсудить это. А пока запомни одно: я люблю тебя, Драко Малфой.

На этих словах она наклонилась ближе и нежно прикоснулась своими губами к его лбу, запечатлев легкий поцелуй. Затем ведьма поднялась и, не оборачиваясь, вышла из гостевой спальни, оставляя своего то ли бывшего парня, то ли будущего мужа наедине с его мыслями.

Драко, оставшись один в комнате, ощущал, как ее слова медленно проникают в его сознание, подобно древним заклинаниям, разрушающим преграды. Тишина в комнате казалась гулкой и наполненной ее отсутствием. Взгляд его был прикован к потолку, каждая мысль была как ловушка, из которой не вырваться без боли и страха.

Ее признание, такой мощный и неожиданный водоворот эмоций, сломало его ледяную броню. Драко чувствовал, как глубоко в сердце зажигается маленький огонек надежды. Но пока, обнявшие его страх и боль требовали его внимания. Он знал, что ответ кроется где-то за закрытыми дверями подсознания, и что поиск этого ответа требует времени и смелости.

И, пока он лежал на кровати, заполнившая его комната стала для него не типичной тюрьмой, а местом, где он, наконец, мог начать распутывать клубок собственных чувств и мыслей, сражающийся за его внимание.

* * *

Нарцисса Малфой сидела в уютной гостиной, погруженная в чтение тоненького томика французской литературы. Элегантный палисандровый стол стоял рядом с диваном, на котором она облокотилась, а на нем лежала чаша с лепестками роз, источающими тонкий аромат. Маленький Цефей мирно посапывал в сплетенной из ивового прута люльке, расположенной поблизости. Изредка младенец издавал тихие мычащие звуки, и тогда Нарцисса нежно покачивала люльку, чтобы успокоить его.

На ковре, украшенном узорами древнегреческих мифов, сидел Орион, старательно раскрашивая рисунок в своей новой раскраске. Магловские вещи начинали обживаться в этом доме, воплощая новое преломление времени и традиций. Нарциссу уже давно перестало смущать их присутствие: напротив, они добавляли в дом уют и теплую атмосферу детства. Она не могла не заметить, что детские пюрешки и соки известных магловских брендов уже заняли почетное место на кухонных полках. Эвелина, ее невестка, предпочитала обходиться без магии в уходе за детьми, что поначалу казалось ей странным, но со временем стало источником глубокого уважения.

Проходя мимо витрин детских французских магазинов, Нарцисса стала останавливать свой взгляд на самых обычных игрушках — куклы, машинки, деревянные конструкторы, разнообразие которых поражало ее воображение. Эти игрушки сами не двигались, если в них нет специального механизма — это ее всегда удивляло. А когда она увидела у Ориона раскраску и обычные карандаши, и фломастеры, которые не светились и сами не раскрашивали, то скупила чуть ли ни весь магазин для него. Оставаясь совсем одна, темной ночью, в тусклой спальне ее можно застать за тем, что она и сама раскрашивает принцесс магловских сказок.

Тишину нарушил густой треск камина — верный сигнал чьего-то прибытия. Нарцисса не подняла глаз, продолжая делать вид, что увлечена чтением. Она знала, кто это был, и преднамеренно сохраняла холодное, сдержанное выражение лица.

— Папочка! — раздался радостный голос Ориона. Мальчик вскочил на ноги и побежал к своему отцу, который снова вернулся после долгого исчезновения. Драко приподнял сына на руки и крепко прижал к себе, ощущая его теплоту и искренний детский восторг. Он твердо решил больше не оставлять своих детей и быть рядом с ними столько, сколько потребуется.

Когда их объятия закончились, Драко взял Ориона за руку. В этот момент к ним подошла Эвелина.

— Малыш, — окликнула она мягким голосом, подойдя ближе. — Это твой дедушка Люциус, он папа Драко.

Ведьма указала на него рукой, малыш чуть ближе прижался к своему отцу и кивнул, а через секунду потянул его на себя, уводя к своим раскраскам. Наступила тишина, даже Орион, чувствуя напряжение в воздухе, говорил тихо, показывая своему папе раскраску, подаренную Нарциссой.

— Тинки! — властно позвала Нарцисса, и рядом с ней моментально материализовался домашний эльф.

— Тинки слушает хозяйку, — эльф почтительно поклонился.

— Приготовь ванну. Хозяин вернулся, — произнесла она, подняв глаза и глядя прямо на Люциуса. Эльф захлопал в ладоши, но тут же осекся под натиском тяжелого взгляда господина и исчез.

— Нарцисса, — мягко вмешалась Эвелина. — Мне забрать детей?

— Нет, — ответила Нарцисса, перелистывая книгу и улыбаясь ей. — Пусть останутся, как мы договорились.

— Тогда я пойду, — сказала Эвелина, поцеловав Цефея в лоб и обняв Ориона, после чего она спешно направилась к камину.

Нарцисса сложила книгу и встала, скрестив руки. Она несколько секунд наблюдала за своим сыном и внуком, затем бросила надменный взгляд на мужа и направилась к оранжерее.

— Ужин на столе, — сказала она холодно, уходя.

Драко посмотрел сначала на свою мать, а потом повернулся в сторону своего отца. Сомнений не было. Она все знала с самого начала.

* * *

— Значит, он жив, — медленно проговорила Нарцисса, сохраняя спокойствие в своем выправленном положении. Ее руки аккуратно лежали на бедрах, придавая ей вид хрупкой фарфоровой статуэтки. — Почему?

Этот вопрос прозвучал неожиданно из уст такой хрупкой на вид женщины.

— Отчасти, я приложил к этому руку, — ответил мужчина, его голос звучал уверенно и немного устало.

— А она знает? — На лице Нарциссы сохранялось внешнее спокойствие, но дрожь в голосе выдала её внутреннее напряжение.

— Узнает… и в этом мне нужна твоя помощь, — мужчина медленно кивнул.

— Он вернется домой? — В её глазах появился легкий блеск надежды, что редко можно было увидеть за её маской хладнокровия.

— А куда ему идти? — Удивленно спросил мужчина, словно ему казалось, что это само собой разумеется.

— Я хочу, чтобы он вернулся, — Нарцисса медленно кивнула несколько раз, как будто утверждая своё желание.

— А ты справишься? — Мужчина посмотрел на неё с легким сомнением в глазах.

— Столько лет справлялась, что изменилось сейчас? — Иронично ответила она, приподняв одну бровь.

— Ну знаешь… Он просидел несколько лет в подвале… — начал мужчина, пытаясь объяснить свои сомнения.

— Ему полезно, — перебила его миссис Малфой, демонстрируя свою решительность. — Чем я могу помочь?

— Пригласи к себе завтра Эвелину с детьми, — он протянул ей конверт. — Здесь фразы, которые нужно сказать, как бы невзначай, дальше она сообразит сама.

— Драко? — Прошептала она, её руки слегка дрогнули, когда она прочитала содержимое конверта.

— С ним всё хорошо, — мужчина мягко взял её руку в свою, словно поддерживая её в этот момент.

— Сколько? — Нарцисса пыталась снова обрести ровный голос.

— Несколько недель, — ответ прозвучал на удивление спокойно, но скрытая тревога была ощутима.

Нарцисса тяжело вздохнула, сжав губы. Она перевела взгляд от гостя к потолку, обдумывая детали.

— Хорошо, — медленно проговорила она. — Ему тоже пойдет это на пользу. А то ведет себя с ней… — она покачала головой в стороны, не закончив предложение.

— Я правда не думал, что она способна на такое, — мужчина покачал головой, недоуменно глядя на неё.

— Не способна, — твердо проговорила Нарцисса, её голос звучал как непреклонная истина. — Просто она поддалась минуте отчаяния. Она моя подруга и не смогла бы навредить моему единственному сыну.

— Ты так в ней уверена? — Мужчина искал подтверждения в её словах.

— А ты разве нет? Она не смогла навредить моему мужу, что уж говорить о других близких мне людях, — Нарцисса улыбнулась, но в её глазах за этой улыбкой скрывались глубокие размышления.

— Может, ты и права, — мужчина ответил с легким недоверием, но позволил себе улыбку.

— Я сделаю всё, что нужно, — Нарцисса отложила письмо в сторону, её решение было окончательным.

Мужчина встал, поцеловал её ладонь в знак прощания и направился к камину.

— Спасибо тебе, Михаил, — окликнула хозяйка дома, её голос был наполнен признательностью.

Он сбавил шаг, повернул голову в пол-оборота и кивнул, затем скрылся в завораживающем зеленом пламени камина, оставляя Нарциссу размышлять о предстоящих событиях.

— Значит, ты знала с самого начала… — проговорил Малфой-младший, его серые глаза блеснули едва сдерживаемой эмоцией, когда он шагнул между высокими стеллажами, где его мать заботливо ухаживала за своими редкими орхидеями.

— Да, — произнесла Нарцисса, поднимая голову. Её платиновые волосы аккуратно укладывались на плечи, создавая мягкое сияние в полутемной комнате зимнего сада. — Тогда стоял выбор: умрет он в Азкабане или от руки моей подруги. — Она пожала плечами, как будто это был всего лишь вопрос, не заслуживающий особого внимания. — Я думаю, выбор очевиден.

— Но он остался жив, — Драко покачал головой, очевидно пытаясь осмыслить все это.

— А ты не рад? — удивленно подняла бровь Нарцисса, её тон маковый и нежный, словно она удивляется, почему у сына нет радости на лице.

Драко сделал глубокий вдох, словно подбирая слова, которые могли бы выразить его внутренний хаос.

— Я не знаю, — сказал он наконец, шумно выдыхая воздух, который, казалось, задерживался внутри как сгусток тщательно скрываемых чувств.

Нарцисса отвела взгляд от сына и вновь положила ладонь на секатор. Она аккуратно подрезала высохшие листочки одной из своих любимых орхидей, не поднимая головы.

— Я бы хотела извиниться перед тобой за ту статью в газете. — Она говорила тоном спокойным, как морской бриз, не поднимая головы от своих цветов. — Я хотела, чтобы ты начал действовать.

Драко глубоко вздохнул, стараясь удержаться на плаву в этом море эмоций.

— Да, только было уже поздно, — произнес он, будто покупая время, чтобы понять, что именно он чувствует.

— По крайней мере, помолвка отменилась, пусть и не тобой, а ей, — заметила Нарцисса, аккуратно обрезая очередной сухой листочек. — Но это уже мелочи. Механизм был запущен.

— Ты поговорил с ней? — Нарцисса чуть повернула голову к сыну, её интерес более чем очевиден.

— С кем? — не поняв вопроса, спросил аристократ, слегка нахмурившись.

— С Кассандрой, — саркастичным тоном ответила его мать, её тон словно обострился на мгновение, как нож.

— Да как-то желания не было, — признался он, слегка улыбаясь, будто этот сарказм разрядил напряжение. — Нет, не разговаривал, — вернул он спокойный голос, понимая, что серьезный разговор неизбежен.

— А чего ждешь? — она снова обратила внимание на свои цветы, сделав вид, что разговор для неё на этом закончен.

— А ты точно всю правду знаешь? — вновь сарказм прорвался в его голосе, глаза вспыхнули огнем, который он быстро погасил.

— А ты точно мой сын? — она повернулась к нему, её тон чуть смягчился, но не потерял остроту. — Любить я тебя не научила, но неужели ответственности тоже?

Минутная тишина нависла над ними, словно густой туман, сквозь который не пробивался свет. Нарцисса вздохнула и вновь обратилась к своим орхидеям.

— Научись брать ответственность на себя, у тебя уже двое детей, — её голос звучал так же трепетно, как шелест листьев. — Ты их чему собирался учить? К сожалению, наши поступки всегда отражаются на семье, важно, какое решение ты потом принимаешь.

— Отец служил Темному Лорду, и ты заперла его в подвале своей подруги, — его голос обрёл твердость, словно лёд, затянутый на озере зимой.

— Твой отец принимал сложные решения по отношению к семье. Вспомни, что было с теми семьями и их родственниками, когда они отказывались подчиняться или проваливали мелкие поручения. — Она покачала головой и вновь сосредоточилась на цветах. — Мы целы только благодаря ему.

— Мы влипли в такую ситуацию только только благодаря ему, — не сдавался Драко, его внутренний огонь ещё не утих.

— И он всю жизнь будет носить это бремя на себе. Так же как я. И ты. Прошлое иногда причиняет боль. И у тебя только два выхода: можно или от него прятаться, или извлечь урок, — её слова, несмотря на свою простоту, проникали глубже, чем любая магия.

— Ты имеешь в виду поместье? — Драко был явно не уверен, что отчётливо понимает её.

— Не только его, сынок, — она мягко улыбнулась, но в её глазах читалась усталая мудрость. — Она замечательная, не потеряй её.

Миссис Малфой замолчала, ясно дав понять, что предпочла бы тишину. Драко встал, его шаги были тихими, как у хищника, осторожно пробирающегося сквозь густой лес, и поплёлся к выходу. На пороге он оглянулся.

— А что ты будешь делать с отцом?

— Хотелось бы спрятаться, но нужно извлекать урок, — тихо произнесла она, не отрывая глаз от своих цветов.

Шаги Драко смолкли за дверью, оставляя Нарциссу в тихом, спокойном мире её орхидей, которые казались ей единственными, кто мог по-настоящему понять.

* * *

Эвелина провела ночь в мучительном состоянии. Её мысли, словно бурные волны, не оставляли её в покое. Она не могла уснуть и долго ворочалась на мягком, но беспокойном ложе. Простыни казались холодными, а подушка жесткой. Когда наконец-то ей удалось погрузиться в зыбкий мир сна, резкий гром прорвал тишину, будто удар молота по наковальне. Эвелина вырвалась из объятий сна, встала и закрыла окно, пытаясь удержать хоть каплю тепла и уюта в комнате. Даже бокал вина, который казался спасением, не принёс облегчения. Поэтому, когда она почувствовала прикосновение к своему лицу, это не вызвало у неё удивления. Она легко улыбнулась, но когда открыла глаза, нежность момента исчезла, будто тающий на солнце лёд. Квартира окутывалась тишиной и пустотой. Её одиночество было неизбежным и всепоглощающим.

Эвелина не хотела вставать с кровати. Она потянулась и повернулась к окну, наблюдая за миром за стеклом. Скоро Рождество. Время чудес и подарков. Но какие тут чудеса, когда вся её жизнь казалась подвешенной в бездне неопределённости? Раньше она договорилась отметить этот праздник дома, в кругу близких. Но сейчас… Драко был так далеко, и не имело значения, будет ли Кассандра дома или нет. Даже наличие детей не заставит его приблизиться к родовому французскому замку. Как они теперь смогут встречаться? Он не сможет игнорировать своих сыновей, а она не сможет переехать в замок Малфоев, где обитают Люциус и Нарцисса. До ремонта в Малфой-мэнор тоже никто не сделает и шагу на его порог, а возвращаться в Англию… Может, это и был лучший выход? Может и правда пора?

Хотя из друзей там остались только Гарри да Пэнси с малышом Джеймсом. Джинни с Блейзом обосновались в Италии, Гермиона с Алексеем жили в России. Астория и Теодор путешествовали с маленькой Софией, устанавливая свои собственные отношения. Она безумно была рада за своего друга. Наконец-то у него появилась настоящая семья. Она всегда чувствовала, что ему для счастья не хватает именно этого. А вот у нее появились проблемы со своим счастьем.

Она зажмурила глаза, надеясь найти в этой тишине решение. Ей хотелось поговорить с Драко, разобраться во всех этих непониманиях и проблемах и наконец-то шагнуть в счастливую семейную жизнь. Но каждый раз, когда они приближались к решению, что-то случалось, как в плохой мелодраме. Она сделала всё, что могла со своей стороны. Теперь дело оставалось за ним. Оставалось только ждать, какое решение он примет. Измученная бессонной ночью и тревожными мыслями, она снова задремала.

Когда Эвелина проснулась, на тумбочке обнаружился горячий завтрак и записка. Её сердце замерло, а на лице появилась улыбка.

«Доброе утро, нам нужно встретиться и поговорить, если ты еще этого хочешь. Буду ждать тебя в 18:00 возле Фонтан Латона»

На лице Эвелины засиял тёплый свет надежды. Оценив завтрак, она приняла долгожданный душ. День тянулся медленно, как густой мёд. Что бы она ни делала, часы двигались с невыразимой медлительностью. Минуты превращались в часы, часы — в дни. В какой-то момент Эвелине пришлось ходить по квартире туда-сюда, пытаясь найти какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься. Но безуспешно.

В конце концов, не выдержав холода ожидания, Эвелина надела теплую одежду и вышла на прогулку. Холодный воздух щипал её щеки, но прогулка под зимним небом была всё же лучше, чем сидеть дома в беспокойстве и одиночестве.

Ближе к 18:00, в нервном возбуждении и тревоге, Эвелина приближалась к известному фонтану в Версале. Фонтан Латоны представлял собой удивительную скульптурную композицию, посвященную истории любви верховного римского бога Юпитера к богине Латоне. В центре фонтана возвышалась величественная фигура Латоны вместе с её детьми, рожденными от Юпитера, окруженная лягушками и морскими черепахами, из пастей которых обычно били струи воды. Но в зимнее время фонтан был отключен, и вода спущена, чтобы предотвратить повреждения от замерзания. Несмотря на это, фонтан сохранял свою непередаваемую красоту. Скульптуры и террасы вокруг бассейна были покрыты тонким слоем инея, создавая иллюзию сказочного мира. Мерцающие гирлянды и декоративные огни подчеркивали контуры аллей и центральных объектов, освещая окрестности сада таинственным сиянием.

Кругом гуляли люди, фотографировались и смеялись, живо обсуждая свой вечер и наслаждаясь атмосферой. Смотря на них, Эвелина грустно улыбалась и мечтала о таких же моментах счастья. Она нервно переступала с ноги на ногу, потирая руки, чтобы согреться в холодном вечернем воздухе.

— Мне иногда кажется, что ты забываешь, кто ты, — услышала она знакомый голос позади себя. Её тело мгновенно охватило приятное тепло от согревающих чар. Эвелина обернулась и увидела Драко, стоящего почти рядом, держащего в руках букет синих роз.

— Мне необязательно это запоминать, для этого у меня есть ты, — с улыбкой ответила Эвелина, принимая протянутый букет. — Они очень красивые. — Она поднесла цветы к лицу, вдыхая их тонкий аромат, а потом отвернулась. — Спасибо.

— Прошу, — Драко галантно предложил ей свой локоть, как это делают аристократы, приглашая на прогулку.

— Мы идем куда-то конкретно? — спросила Эвелина, просовывая свою руку в его локоть и чувствуя тепло его близости.

— Нет, мне захотелось чего-то простого, — ответил он, его голос был мягким, но решительным.

— Отлично. Мне тоже, — согласилась она, полусмиренно улыбаясь, и они начали идти, наслаждаясь обществом друг друга.

Они шли несколько минут молча, наслаждаясь присутствием друг друга, прежде чем начали разговор. Вынужденно избегая определенной темы, они обсуждали всё, что угодно: от последних новостей магического мира до воспоминаний о школьных годах в Хогвартсе. Они тщательно обходили слова и предложения, которые могли бы навеять разговор о волнующих их проблемах. Эвелине не хотелось настаивать и отпугивать его, а Драко стремился морально подготовиться к предстоящему разговору.

Прогулка продолжалась, пока они не обошли почти весь сад, наслаждаясь тихими, но глубокими моментами вместе. Наконец, когда часы показали 20:30 и время закрытия сада подошло, они покинули его, выйдя на освещенные улицы Версаля.

Они остановились на мгновение у выхода, освещенные мягким светом уличных фонарей, и их взгляды встретились. Этот момент казался волшебным: вокруг всё было пропитано атмосферой ожидания и надежды на лучшее будущее.

— Теперь можно и поужинать, — сказал Драко, поворачивая направо от выхода. Они медленно прошли несколько метров, и затем, свернув в узкий темный угол, трансгрессировали.

Они оказались на удивительно прекрасной поляне, покрытой тонким слоем чистого, нетронутого снега. Ни одного следа человека, животного или птицы не нарушало этого идеального зимнего покрова. Перед ними простиралась тропинка из синих лепестков роз, ведущая к небольшому уютному домику, стоящему в одиночестве. Ночное небо было украшено яркими звёздами и полной луной, которая ослепительно серебрила покров снега, создавая невероятное очарование зимней ночи. Воздух был свеж и чист, словно даже самый малейший ветерок решил не тревожить эту магическую ночь.

Эвелина шла медленно, наслаждаясь красотой окружающего мира и восхищенно разглядывая каждую деталь.

— Какая красота… — прошептала она, находясь уже у порога домика. Драко открыл дверь, пропуская её вперёд, и последовал за ней.

Внутри их встретил уют маленького деревянного домика, полностью отделанного каштановым деревом. Гостиная, совмещенная с кухней, была украшена бархатной обивкой дивана, кресел и стульев персикового цвета. Свет свечей и тепло камина создали атмосферу уюта и спокойствия.

Пока Эвелина восхищалась теплой и уютной атмосферой интерьера, Драко аккуратно поставил синие розы в вазу, заполнив пространство тонким, нежным ароматом цветов. Стол уже был накрыт и готов для ужина. Драко помог Эвелине сесть за стол и сел напротив неё. Ужин прошел в непринужденной и дружеской атмосфере. Они много говорили, вспоминали смешные моменты из прошлого и смеялись, наслаждаясь моментом.

Когда трапеза подошла к концу, они переместились на диван перед камином, зажгли огонь и уютно устроились друг с другом. Оранжевые отблески пламени играли на их лицах, создавая неповторимую атмосферу.

— Я хочу извиниться, — неожиданно сказал Драко после небольшой паузы.

— М? — Эвелина удобно устроилась на диване, скрестив ноги под собой, образовав позу лотоса, и внимательно смотрела на него.

— За то, что сбежал как трус от тебя, за фиктивную помолвку, но самое главное за убийство твоей матери, — его голос был ровен и спокоен. Сейчас нет смысла юлить и ходить вокруг да около. Он знал, что единственное верное решение — это просто поговорить. А дальше пусть всё идет своим чередом.

Эвелина молчала несколько мгновений, но затем наконец заговорила, её голос был тихим, но уверенным.

— Тебе не за что извиняться, — сказала она, немного подумав. — Но если тебе от этого станет легче, то я простила тебя давно.

— Да, станет. Спасибо. — Драко взял стакан и поднёс его к губам, делая глоток.

— И ты меня прости. За то, что постоянно убегала от тебя, — ухмыльнувшись, добавила она.

— Ты убегала, потому что я позволял это делать. Не хотел брать ответственность, — пожал плечами блондин.

— Я тоже. Даже имея одного ребёнка, всё равно сбежала, будучи беременной Цефеем.

— Наверное, хватит убегать от этого, как думаешь? — он повернулся к ней лицом, его глаза выражали надежду и решимость.

— Я думаю, да. Поигрались и хватит, — улыбнулась Эвелина, почувствовав долгожданное облегчение. Впервые за долгое время их разговор не был под грузом недомолвок. Ночной воздух, напоённый свежестью и тишиной, казался идеальным моментом для начала новой главы их жизни.

— Почему ты простила меня?

Эвелина отпила из бокала красное вино, смакуя его на языке, а потом уставившись на огонь горевший в камине, сказала:

— Когда я узнала о смерти матери, я почему-то была убеждена, что в этом виноват кто-то из ПСов, если не сам отец приложил к этому руку. И совсем забыла о том, что вокруг, да и внутри Хогвартса творился хаос. Убить ее мог кто угодно. Случайный выстрел от преподавателя не в ту сторону или испуганный школьник, мог перепутать заклинания. Я забыла о самых простых вещах, — она тяжело вздохнула. — А по итогу так оно и получилось. Ты не виноват, в том, что случилось. Это просто случайность. Дурацкая, но случайность. Так бывает.

— Ты летом все узнала?

— Честно, я хотела все рассказать… — она запнулась в собственных мыслях.

— Как такое можно вообще рассказать? — удивленно сказал парень.

— Вот и я не смогла, — она опустила взгляд на бокал с красной жидкостью, — хотя Алексей предлагал взять все на себя, но мне хотелось самой.

— Мне нужно несколько дней…

— Бери сколько хочешь, — грустно ответила она, понимая, что это время лишь сулит окончательную разлуку в будущем.

— Мне нужно собрать свои вещи и предупредить Джессику, — он смотрел в камин, почти не моргая. — Надеюсь, в этот раз Кассандра уступит мне гостевую, в подвале как-то не уютно.

Он сделал вид, что его передернуло, а через несколько секунд комнату наполнил смех двоих.

— Не думала, что ты захочешь вернуться туда когда-нибудь, — весело проговорила Эвелина, успокаиваясь после смеха.

— Во-первых, там моя семья, с которой я больше не намерен расставаться или жить порознь, а, во-вторых, ты не захочешь переехать к моим родителям или в Англию.

— Я… Эм… — ведьма потеряла дар речи и не могла сформулировать, что ответить.

— Я люблю тебя, де Вилье. Хватит убегать от очевидных вещей. Мы взрослые люди, сколько можно играть уже в игрушки и устраивать цирк из наших отношений? — он помотал головой. — Как только сделаем ремонт в мэноре, можем переехать туда, а если нет, пусть стоит и ждет наших детей или внуков, без разницы.

— Ты уверен? — она прищурила глаза, не понимая, насколько он серьезен в своих словах.

— В том, что люблю тебя или в том, что в мэноре требуется ремонт? — шутливо спросил он.

— Вообще-то, я про взрослых людей имела ввиду, — в тон ему с сарказмом ответила девушка.

Он быстро выхватил у нее бокал из рук, поставил его на столик рядом со своим и крепко обнял девушку.

— Я люблю тебя, — вполголоса сказал он, утыкаясь в ее мягкие волосы и вдыхая аромат персика.

— Я люблю тебя, Драко, — прижалась она к нему еще сильнее.

---

Примечания:

Арт к главе https://t.me/marrum_writer/1402