Жадеитовое дерево (джен)

Утро — отвратительная часть суток. Говорят, есть люди, которые, едва открыв глаза, готовы покорять мир. Лично Леша в первые минуты после пробуждения едва помнил, как его зовут. Парню даже было противно представлять, что кто-то может вскочить после первого же звонка будильника, с улыбкой сделать зарядку, выйти на пробежку, позавтракать и счастливым отправиться на работу. Сам Лешка, конечно, по утрам бегал, но радости от пробуждений он никогда не испытывал. И даже любимая девушка никак не скрашивала это временный промежуток. Потому что его жена ненавидела утра так же сильно, как и он сам. Она всегда поднималась первая, убивая будильник, и всегда она походила на бабу Ягу: волосы всклокочены и спутаны, на покрасневшей щеке складки от подушки. По утрам Варя ненавидела весь мир, а Лешка, разделявший это чувство, безмерно ее любил. Им было давно уже не шестнадцать, они пережили кучу ссор, скандалов, но любовь никуда не делась. Несмотря на их общую вспыльчивость и прямолинейность, из-за которых в порыве гнева часто проскакивали обидные слова, супруги быстро успокаивались и мирились. Конечно, иногда без помощи Пашки не обходилось, но он давно уже стал частью их семьи, поэтому от друга тайн никогда не было.

После того, как они съехали, ранние подъемы все же стали капельку лучше, потому что в квартире больше не мелькали ни чьи радостные бодрые рожи, например, родителей, и никто не лез с разговорами, нарываясь на грубость. Они двумя мумиями слонялись по дому, заткнув уши наушниками и молча занимаясь своими делами, лишь обмениваясь лёгкими поцелуями, если пересекались в коридоре. Это были самые лучшие утра в жизни Лешки. Но они закончились девять лет назад, с появлением первого ребенка.

Майское утро было мерзкое: серое, промозглое. Дождь мерно барабанил по крыше и окнам. В такие дни, обычно, все бесит и раздражает больше, чем всегда. Недовольство зашкаливает и хочется огрызаться на каждое слово, но Лешка уже привык игнорировать это чувство. В квартире Воробьевых, как и в любой будний день в семь утра, творился хаос. Варя при полном параде: в офисном костюме, с повязанным любимым галстуком и тонной штукатурки на лице, как любил называть ее макияж Леша, крутилась у плиты, готовя одновременно яичницу и омлет. На кухне через беспроводную колонку играла какая-то чересчур бодрая английская песня.

— Мама, налей воды, пожалуйста, — попросила девочка, сидевшая за столом.

— Минуту, Катюш, — отозвалась Варя, перехватив деревянную лопатку в другую руку и налив в стакан воды, который поставила перед дочерью.

Пашка предупреждал, что отпускать Лешку с Мишкой оформлять свидетельство о рождении — плохая затея, но выбора у них не было. Фантазии у парней не оказалось так же, как и мозга, потому что при выборе имени они не догадались позвонить ей и уточнить. Теперь у Вари была лучшая подруга, Катя, и дочь, тоже Катя. Девочка полностью пошла в маму: и внешностью и характером. Лешка нарадоваться не мог, ведь теперь он любовался сразу двумя лучезарными улыбками, пусть одна и была до года беззубой. Парень своих девочек любил. Безмерно. Он словами описать не мог то чувство, когда возвращался домой с работы, а в коридоре его встречали две счастливые улыбки, громкое: «Папа!» и нежный поцелуй. Единственное, чем дочка отличалась о Вари — яркой копной рыжих вьющихся волос. Сначала кудряшки были светлыми, а потом приобрели такой же оттенок как у Лешки. Катя родителей тоже любила, а ещё дядю Пашу и дядю Витю, который однажды невзначай заметил, что за ее улыбку папа готов сделать все, что угодно. И оказался прав. Стоило приластиться, как часто делал Жора, улыбнуться, и Лешка легко разрешал то, что запрещала мама, в рамках разумного, конечно.

А через два года Рыжику на голову свалилось ещё одно счастье. Тоже рыжее. Сынок, Юрка, унаследовал черты обоих родителей, но вьющиеся яркие кудряшки стали главным атрибутом их семейства. Витька в шутку называл их Уизли, а Пашка приобнимал Варю за плечи, успокаивая тем, что с генами ничего не поделать. Но ирония заключалась в том, что Юра, как и Лешка, после четырех начал панически бояться врачей. Варя предполагала, что это случилось после обязательной прививки, единственной, которую делал не Паша. До этого мальчик достаточно спокойно относился к подобным процедурам, только вот рука у медсестры была явно не лёгкой, а характер скверным. Варя промолчала, когда Юра начал плакать во время укола, списывая все на болезненное лекарство, и просто обнимала сына, стараясь успокоить, но когда женщина прикрикнула на ее ребенка, половина коридора узнала несколько новых нецензурных слов. Если бы не откровенно истерящий Юра, то Варя бы точно пошла и написала жалобу. После того случая, мальчик начинал паниковать от одного вида белого халата и перчаток, и только Пашка смог найти к нему подход.

Лешка в одних ночных штанах носился по квартире, плечом прижимая телефон к уху, одной рукой держа довольного сына, который стискивал в объятиях Жору. Кот за эти годы отъел себе пузо, постарел и обленился, но пока оставался с Воробьёвыми. Варя с лёгкой опаской наблюдала за любимцем, который спал все больше и дольше, стараясь не думать о том, что через пару лет он просто не проснется. Она просто наслаждалась моментом, понимая, что потом будет поздно.

— Миш, я бы с радостью, но Варюха с Катькой уезжают проект представлять и только завтра вернутся, а я с детьми, — Рыжик фурией перемещался из комнаты в комнату, как обычно собирая выглаженные и развешанные женой вещи из разных мест. По пятницам парни, обычно, собирались в квартире у Витьки за просмотром какого-нибудь фильма, но сегодня, видимо, тусить будут только Мишка с Витей, потому что Макс вернётся из командировки только утром, Пашка будет помогать Лёше, потому что Юра умудрился заболеть, а один муж точно не справится. Рыжик о чем-то продолжал болтать с Мишкой, несмотря на то, что они увидятся на работе буквально через полчаса, попутно пытаясь одной рукой натянуть брюки. Юрку, сидевшего у отца на руках, эта картина забавляла.

— Ма, а ты надолго, — как-то робко спросила Катя, опустив взгляд.

— Вернусь завтра вечером, солнышко, — нараспев отозвалась Варя, выложив омлет на тарелку. — Что-то не так? — мягко спросила девушка, обняв дочку. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, конечно, — поспешила ответить Катя, — а тебе Виктор Сергеевич не звонил?

— Витька? — зачем-то переспросила Варя.

Когда дочка попала в класс к Дубову, Воробьева, в отличие от мужа, не знала хорошо это или плохо, но сейчас, после трёх лет понимала, что им очень повезло, потому что преподавателем тот был отличным. — А должен был?

Катя стушевалась, поспешно опустила голову, но Варя успела заметить блеск в глазах. Они с мужем никогда не заставляли дочь учиться на отлично, но та сама этого хотела. И если сначала Варя не понимала Лешкино беспокойства по этому поводу, то истерика из-за тройки, случившаяся в начале этого года, все объяснила.

— Катюш, солнце, ну что такое? — с мягкой улыбкой воскликнула девушка. — Ты же знаешь, чтобы ни случилось, ругаться мы не будем, по крайней мере, постараемся, — честно призналась Варя, хоть и понимала, что послушной Кате придется постараться, чтобы вытворить что-то по-настоящему серьезное, дабы разозлить их с Лёшкой.

— Мы доску мылом натерли, — сдавшись, пискнула Катя. — Мне кажется, он на нас злится и обижается.

Она и сама не знала, как согласилась на эту дурацкую авантюру, но тем не менее. Виктор Сергеевич выглядел рассерженным, и сказал, что знает кто это сделал и сообщит родителям. Учитель ещё так посмотрел на нее, что Кате захотелось провалиться под землю. Она со вчерашнего дня была, как на иголках, опасаясь, как реакции мамы с папой, так и того, что Виктор Сергеевич на них обиделся. Катя больше всего боялась, что тот в ней разочаруется. Почему-то именно одобрение преподавателя было для нее важно. Девочка искренне удивилась, когда мама рассмеялась.

— Дорогая, не переживай, — Варя смахнула выступившие слезы и погладила дочь по голове, — ваша шалость такая мелочь по сравнению с тем, что творили мы с твоим папой в свое время. Уверена Витька даже и не думал на вас обижаться.

— А вдруг?

— Тогда подойди к нему и извинись, — пожала плечами Варя. — Нужно уметь отвечать за свои поступки, а если ему что-нибудь не понравится, то жалуйся Пашке. И не смей расстраиваться из-за мелочей, — девушка крепко обняла дочь.

В дверь раздался звонок, а после на пороге появился Паша.

— Привет, — улыбнулся педиатр Лешке и Юрке.

— Здоров, Паш, подержи, — Рыжик бесцеремонно сунул сына в руки друга и скрылся в комнате, наконец натянув брюки.

— Ну, что, как себя чувствуешь? — спросил у ребенка мужчина, с улыбкой проводив Лешку взглядом.

— Нормально, — буркнул мальчик, поспешив спрятать мордашку, уткнувшись Пашке в шею. Жора к тому времени уже успел сбежать и спрятаться в комнате.

Кот лишь вздохнул и двинулся в сторону кухни.

— Дамы, доброе утро.

— Привет, Паш.

— Здравствуйте, дядь Паш.

— Ну что, ты присмотришь тут за ними? Мы тебя не очень отвлекаем?

— Варюш, сколько можно повторять, что мне не трудно. Ваши детишки такие же неприхотливые, как мое жадеитовое дерево.

— Ты преувеличиваешь, — фыркнула Варя, поцеловав сына в лоб и проверив температуру.

— Любимая, а где мой галстук? — в помещение влетел Лешка, и присутствующие не удержались от смеха.

— Па, ты не влезешь в мамину рубашку, — хихикая заметила Катя, и Лешка наконец понял, почему не может справиться с одеждой.

— Вот, бл… — Рыжик запнулся под строгим входом Пашки, — ин, — закончил он, удалившись в комнату.

— А ты разве не должна была уже выйти? — поинтересовался Паша, глянув на часы на стене.

— Точно, — Варя хлопнула себя ладонью по лбу, вручила Коту в свободную руку деревянную лопатку и унеслась в комнату. Трое на кухне с интересом слушали, как родители начали обычный утренний скандал. Из комнаты начали вылетать вещи, доносились приглушённые крики, будто кого-то убивали, а через пару минут взрослые уже в обнимку вышли полностью готовые к работе. Подобное происходило каждое утро, позволяя Варе с Лёшкой выпустить пар и в течение дня больше не заводиться. Поскандалят пару минут и счастливы весь день и всю жизнь.

— Все, я побежал. Увидимся, — Лешка поцеловал Варю, чмокнул сына и на автомате потянулся к Пашке, но получил щелбан в лоб и смех мальчика.

— Леша, — окрикнула мужа Варя, когда тот выбежал в прихожую, — Катю забыл.

— Баранья башка, — ругнулся парень, забежал на кухню, подхватил на руки дочку, ее портфель и выскочил в подъезд. За ним со смехом выбежала девушка, поцеловав на прощанье сына и ещё раз поблагодарив друга.

— Ну, что будем делать? — поинтересовался Пашка, закрыв дверь.

— Пойдем мультики посмотрим, — вздохнул Юрка, обняв мужчину.

— Пойдем, — отозвался Кот, приложив ладонь ко лбу мальчика, убеждаясь в отсутствии температуры, и направился в сторону комнаты.

* * *

Лешка приполз домой около восьми. Дождь продолжал лить, как из ведра, кажется, собираясь затопить город. День выдался загруженный, поэтому Рыжик мечтал только о кровати и паре часов сна, но здравый смысл напоминал, что он скорее всего ничего из этого не получит.

— Я дома, — громко оповестил Лешка, захлопнув дверь собственной квартиры. Первым показался Жора, убедился, что вернулась не Варя и нырнул обратно в комнату.

— Папа! — в коридор, топая, как слон, выскочил Юрка. Рыжик подхватил сына, позволяя ему обхватить себя за шею и поцеловал в щеку. Леша старался обнимать сына сейчас, пока он был ещё маленьким, потому что по себе знал, как только начнется подростковый возраст, про все нежности придется забыть. — Юрок, а где Пашка?

— Он с Катей, у нее голова болит.

— Вот как, — Лешка кое-как стянул ветровку, не спуская сына с рук, и двинулся в сторону детской. — Тук-тук, — заглянул Рыжик, — можно?

В комнате царил полумрак, потому что единственным источником освещения была настольная лампа. Катя лежала на свое кровати, а Пашка устроился рядом, поглаживая девочку по голове.

— Привет, — слабо улыбнулась дочка, а Паша помахал рукой в знак приветствия.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Лешка и опустился на корточки, поцеловав дочь и спустив на пол сына, который услышав, что реклама закончилась, и начался мультик, поспешил убежать.

— Видимо, от Юрки заразилась, — поджал губы Кот, посмотрев на результаты градусника. — Сейчас что-нибудь от температуры принесу, — сообщил Пашка, и погладив девочку по голове вышел.

— Ты как? — сочувствующе спросил Лешка, заняв место друга.

— Плохо, голова болит и горло, — вздохнула девочка и поспешила забраться к отцу на колени.

— Ничего, солнышко, сейчас Пашка принесет таблеточку и получше будет, — прошептал Рыжик, оставив на детском виске мягкий поцелуй, и осторожно начал гладить дочку по голове. Катя расслабилась в теплых объятиях папы, устроившись у него на плече и прикрыв глаза. С папой было хорошо, безопасно. Стоило Лешке ее обнять, как все проблемы сразу будто испарялись. Даже голова болела уже не так сильно, когда папа проводил своей большой немного шершавой ладонью по волосам, перебирая рыжие пряди.

— Катюш, — негромко позвал вернувшийся Пашка, заставив Катю посмотреть на него, — выпей, пожалуйста, — Кот протянул ложку с сиропом и бокал воды. — Полежи немного, — ободряюще улыбнулся мужчина забрав кружку из детских рук.

Лешка ещё раз поцеловав дочку, переложил ее обратно на кровать и укрыл одеялом.

— Придёшь потом? — тихо спросила Катя.

— Конечно, — улыбнулся Лешка, — Только переоденусь. Хорошо?

Девочка кивнула, и Рыжик вышел, погладив девочку по щеке.

Лешка заглянул в их с Варей комнату, где на большой кровати Юрка смотрел телевизор и играл с машинками. Он лишь мельком взглянул на вошедшего папу, вернувшись к своим занятиям. Мужчина быстро нацепил домашние штаны, футболку и устало плюхнулся на кровать. Варя прислала в мессенджер видео с презентации проекта и спрашивала, как у них дела, поэтому Леша поспешил ей ответить. Отложив телефон, Рыжику захотелось подурачиться, и он утащил в объятия сына. Тот протестовал, ворчал, пытался выбраться, но Лешка не обращал внимания, с хитрой улыбкой прижав к себе мальчика. Ему нравилось смотреть, как хмурился Юрка, пытаясь скопировать грозный взгляд мамы, забавно надувал щеки, изображая обиду, а потом и вовсе показал язык. Лешка наигранно схватился за сердце, а потом начал щекотать сына, сбив весь грозный настрой мальчика. Детский смех и громкий писк заглушили телевизор, а через пару минут, когда оба уже успокоились, и Юрка устроился у отца под боком, плавясь от поглаживаний по спине, в дверном проёме показался Пашка.

— Друзья мои, руки мыть и ужинать.

— Паш, я к Кате загляну и присоединюсь к вам, — коротко сообщил Лешка, на что Кот коротко кивнул.

— Я не хочу есть, — плаксиво завел свою пластинку Юра. — Я не голодный.

— Ничего не знаю, — оборвал Пашка, — надо поесть и выпить лекарства.

— Не хочу, не буду, я уже ел, — мальчик упрямо надулся и отвернулся.

Кот закатил глаза, устало вздохнул, и подойдя к кровати, подхватил мальчика на руки. Юрка, как и Лешка в свое время, когда болел был капризным до невозможности. Пашка частенько наблюдал, как Варя по вечерам иногда незаметно подливала себе в чай успокоительное, потому что в отличие от Кота терпения ей не хватало, но она держалась.

— А я поем быстрее тебя, — заявил Паша, — и заберу себе эклер.

Реакция не заставила себя долго ждать. Мальчик резко обернулся, с вызовом посмотрел на Кота, который еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Мальчик сейчас был как никогда похож на Лешку, когда тот тоже был во втором классе. Маленький, но такой серьезный вид принимал, что без улыбки не взглянуть. А потом, классе так в восьмом, вымахает за лето, а к одиннадцатому вообще выше Кота будет. Вон она, ходит одна рыжая каланча, а когда-то Пашке до плеча доставал. И будет у них гномик Варя.

— Я быстрее, — уверенно заявил Юрка и попытался слезть с рук, поэтому Кот поспешил опустить его на пол. Мальчик маленьким ураганом унесся на кухню, следя за тем, чтобы Паша его не обогнал. Кот же лишь закатил глаза, думая о том, как долго будет работать этот метод. Жора громко мяукнул и спрыгнул с подоконника, кажется, говоря о том, что он от еды не откажется.

После ужина Юрке снова стало плохо, поэтому он уснул у себя на кровати. Парни убрались на кухне, вымыли и вытерли посуду, убедились, что у детей не поднялась температура, и без сил развалились на кровати в комнате. Зал давно превратился в детскую, поэтому выбирать не приходилось. Варя в свое время, как в воду глядела, и заставила купить почти огромную кровать. Детям почему-то очень нравилось спать с родителями, причем, сразу обоим.

— Честно, я так устал, — плюхнулся на подушку Кот и с шипением подскочил, вытащив из-под спины пластикового динозавра.

Лешка тихо рассмеялся, скинув со своей половины несколько машинок.

— Пашка, а я то, как устал, башка раскалывается, — Рыжик сладко потянулся, опустившись на подушку.

— А ты случайно не заболел? — ухмыльнулся Кот, потянувшись рукой ко лбу друга.

— Нет, конечно, — поспешил заверить Лешка, но чужую руку не скинул.

Рыжик уже давно вырос, но оставался все таким же падким на объятия. Конечно, никто кроме Пашки и Вари об этом не знал. До ужина заходили Мишка с Витькой, приглашали присоединиться к просмотру фильма, предварительно предлагая взять с собой детей, но ребята были вынуждены отказать. Поэтому они решили посмотреть что-нибудь вдвоем, пользуясь временной тишиной. Выбор пал на какую-то комедию, на начале которой заснул Лешка, а на середине выключил Пашка. В доме уже к десяти воцарилась тишина. Только Жора скакал по квартире за мухой.

* * *

Лешка проснулся, когда за окном было ещё темно. Он сам не понял, что вырвало его из царства Морфея. Мысли в голове напоминали мед, вязкие, они тянулись не формируясь ни во что конкретное и мешая анализировать. Рыжик потянулся рукой на вторую половину кровати и резко распахнул глаза, нащупав чью-то широкую спину и не обнаружив длинных прядей.

— Лех, отвали, — огрызнулось тело, спавшее лицом в другую сторону, и шлепнуло друга по руке.

— Пашка, блин. Напугал, — буркнул Лешка, все вспомнив. Окончательно избавившись ото сна, Рыжик понял, что ему слишком жарко, хотя укрыться пледом додумался только Кот. А потом до него дошло, что все дело в детях, облепивших его со всех сторон. Между ним и Пашкой устроилась Катя, прижимаясь к отцу, а с краю пристроился Юрка. До Лешки запоздало дошло, что мальчик казался слишком горячим, а коснувшись губами лба, парень окончательно в этом убедился.

— Вот же, — выдохнул Рыжик, уже предчувствуя что-то нехорошее. — Паш, Пашка, поднимайся, — Лешка потряс друга за плечо, стараясь не разбудить Катю.

— Чего? — сонно отозвался Кот.

— У Юрки кажется температура.

Педиатр не сразу, но принял сидячее положение. Проморгался, привыкая к темноте и покачиваясь с спросонья, с трудом дотянулся рукой до ребенка, почти развалившись на Лешке.

— Хреново, — отозвался Кот.

— Да я уж понял.

— Ну, хотя бы у Кати нет, — заметил Паша. — Отнеси ее к себе, а то думаю, мы сейчас будем шуметь.

— Уже, — вздохнул Лешка, сползая с постели.

Паша тем временем начал будить мальчика.

— Юра, Юр, просыпайся, хороший мой, — негромко позвал Кот, поглаживая ребенка по плечам.

— Юрец, опаздываем, — громче, чем Паша, воскликнул Лешка, вернувшись в комнату.

— Я встал, — уверенно заявил Юра и резко сел.

Лешка включил лампу на Варином столе, но даже без нее он чувствовал на себе недовольный взгляд друга. Да, будить сына подобным образом в данной ситуации было не лучшей идеей, но цель достигнута, а значит уже все равно.

— Мне плохо, — прохныкал Юра, подавшись вперёд и попав прямо в пашкины объятия.

— Конечно, солнце, у тебя температура поднялась, — вздохнул Кот, пересадив мальчика к себе на колени и установив градусник. Лешка сел рядом, и Юра сразу же ухватился за руку папы, но остался сидеть на коленях у Пашки.

— Дядя Паша, а ты уколы делать не будешь? — с надеждой спросил Юрка. Он заметил напряжение взрослых, а оно обычно не предвещало ничего хорошего. — Обещай, что не будешь?

— Прости, Юрец, но я не могу обещать то, что не смогу выполнить. Если температура высокая, то придется.

— Ну не-е-е-т, — плаксиво протянул мальчик, поспешив ладошкой стереть выступившие слезы.

— Юр, не паникуй раньше времени, — попытался успокоить сына Леша, хотя у самого сердце сжималось, а по спине бегали мурашки. — Может таблеткой обойдёмся?

Вопрос был адресован больше Пашке, забравшего градусник, чем сыну, которого Леша поспешил забрать к себе на колени и позволить заливать слезами футболку. Паша виновато поджал губы и отрицательно покачал головой.

— Я за лекарством, — коротко бросил Кот, уже думая, как подступиться к ребенку, но Леша успел дёрнуть его за край футболки и одними губами прошептать: В ящике. Кот поднял уголок губ, поняв намек, и скрылся на кухне.

— Пап, не надо укол, пожалуйста, — упрашивал Юра, прижимаясь к Лешке. — Больно будет, я не хочу. Вы меня вообще любите?

— Конечно, — без промедлений заверил Рыжик.

Ещё как любят, но вот объяснить восьмилетнему ребенку, что это для его же блага, просто невозможно. Даже если Юра его поймет, то принять навряд ли сможет. Лешке до сих пор любые прививки с трудом давались, а травматология с его работой стала вторым по посещаемости местом. — Юрочка, послушай меня, пожалуйста. Мы тебя любим сильно-сильно, поэтому хотим, чтобы ты был здоров. А для этого порой приходится делать вещи, которые тебе не нравятся. Я тоже раньше врачей боялся, да и сейчас стараюсь с ними не пересекаться. Сколько Пашка со мной возился, — усмехнулся Лешка, чмокнув немного затихшего сына в нос. — Если ты постараешься сильно не капризничать, то я расскажу тебе, как в десятом классе бегал от Пашки, чтобы не делать прививку, и выпал в окно со второго этажа.

— Со второго этажа? — искренне изумился Юрка, в мгновенье забыв о слезах. — И выжил? А страшно было? Расскажи.

— Мне тоже интересно, — заглянула в комнату Катя.

— Он обязательно расскажет, — мягко вмешался Паша, — только чуть позже.

Шприц Кот не показывал, но все присутствующие знали, что он есть. Катя поспешила ретироваться на кухню, Юрка покрепче вцепился в папину футболку, а Лешка инстинктивно покрепче прижал сына к себе.

— Юрочка, давай так, — попытался договориться Пашка, — ты сейчас не капризничаешь и тихо лежишь пару минут, а я тебе вот, — педиатр продемонстрировал шоколадную конфету, которые очень любил Юра, но которые начала прятать Варя, потому что он ел их без остановки.

Предложение было заманчивым. Даже очень. Хотя, Юра знал, что получит все в любом случае, но все же попытался быть честным. Слезы сами потекли по лицу, но мальчик кивнул, и попытался улечься прямо на коленях Лешки. Он чувствовал себя отвратительно, но это не мешало бояться до жуткой дрожи во всем теле, а может это был озноб. Юра не знал. Он просто тихо плакал в подушку, пока Рыжик гладил по голове и шептал что-то успокаивающее. Когда и как вошла иголка Юрка не почувствовал, а вот лекарство буквально жгло. И терпеть становилось все сложнее и сложнее, а Паша кажется, и не собирался заканчивать.

— Ай! Больно! Хватит! — не выдержал мальчик, чуть ли не захлебываясь слезами.

— Тиш-тиш, ещё секундочку… Все! — Кот прижал ватку, массируя место укола. — Молодец! Умничка мой! Держи конфету.

Юра выхватил предложенную сладость и поспешил спрятать заплаканное лицо, уткнувшись Лешке в шею. Рыжик обнял сына и одобрительно улыбнулся взволнованному Пашке, как бы прося не принимать близко к сердцу. Юрка был как и родители: вспыльчивым, но отходчивым.

— Так что там с историей, — напомнила Катя, осторожно пристроившись у Лешки под боком, прижимая к себе Жору. Юрка успел успокоиться, перебрался на кровать и устроил голову на коленях у Паши. Конфету он так и сжимал в руках. После небольшой истерики хотелось спать, но и про похождения родителей тоже послушать хотелось. Они сами редко что-то рассказывали, а вот дядя Витя и дядя Миша с заветной регулярностью, будто соревнуясь, кто интереснее, смешнее и компрометирующе.

— О, это было незабываемо, — с сарказмом отозвался Паша, пальцами перебирая рыжие Юркины кудряшки. — Ваш папа так боялся крошечного укольчика, что прятался от меня в школе так хорошо, что позавидовал бы любой шпион. Я был искренне удивлен, где эта рыжая каланча умудрялась находить укромные места.

— На переменах я либо в женском туалете прятался, либо у первоклашек между стеной и шкафом, — с нотками гордости объяснил Лешка, усадив дочь вместе с котом на колени. — Меня парни в основном прикрывали. Чуть ли не вчетверо сложили, но в начале урока запихали в книжный шкаф. А потом, когда меня Пашка в угол загнал, я чё то совсем головой тронулся, ну, и сиганул из мужской раздевалки на втором этаже. Там ветка, прям в окно. У нас уже кто-то так делал. Я за нее, как Тарзан, зацепился и прыгнул.

— Что самое интересное, — заметил Кот, — ни царапины, даже синяк не набил. Сразу видно: будущий МЧСник.

— Зато мне Варя потом набила. Причем, удар у нее хороший, — поморщился Рыжик, будто почувствовав тот смачный подзатыльник.

— Удивлена, что она тебя не убила, — хихикнул Кот.

— Так ты ей и помешал, — заметил Лешка.

Катя с Юркой рассмеялись. В этом были все их родители. Частые крики, ругань, скандалы по утрам стали такой же традицией, как и яичница. Оба несдержанны и, как два дракона, готовы пускать огонь по мелочам. Но все это было не всерьёз. Редко, когда они ругались по-настоящему. Так выглядела любовь их родителей. Они знали, что не идеальны, поэтому принимали и себя, и друг друга такими, какие они есть, со всеми недостатками, любили так, как умели. С криками и слишком прямолинейными фактами, на которые любой другой мог бы сильно обидеться, со словами, с которых сарказм сочится словно яд, с кучей литературных шуток, понятных лишь им одним, с чтениями плохих книжек по ролям и мимолетными поцелуями поздно ночью, когда дети уже спят, с долгим валяньем в кровати за просмотром мультиков с детьми выходными днями. Юра с Катей любили своих родителей и лучших друзей родителей, которые считались неотъемлемой частью их семьи. Большой, дружной и крепкой семьи.

Юра заснул быстро, а вот Пашка с Котом, нарушая всевозможные правила, чуть ли не до утра смотрели с Катей мультики. А следующим вечером вернулась Варя, причем, не одна. Лешка пошутил, что четверо бомжей с собакой не поместятся у них в квартире.

— У кого-то здесь лишние зубы, — хохотнул Мишка, подхватив на руки Юрку, которого чуть не сбил Мишаня, бросившийся обниматься с Жорой, и направился за Рыжиком.

— Сейчас эти бомжи не поделятся тортиком, — поддержал Макс, вручив Пашке лакомство и пакет с фруктами.

— Привет, подружка, — улыбнулась Катя, вручив тезке абрикосы.

— Твоя подружка пошла в отца и принялась за шалости, — пожаловался Кате Витёк, подхватив девочку на руки. — Они доску в моем кабинете мылом натерли.

— Себя вспомни, орангутанг, — крикнул с кухни Паша, а Варя рассмеялась с Витькиного выражения лица.

— А чего ты корчишься, — задыхаясь от смеха говорила Варя, — он прав. От яблони мандарин не вырастет, а орангутанг не воспитает журавля.

— Ты где-то успела выпить? — окинув подругу скептическим взглядом, поинтересовался Витёк. — Что за бред?

— Это китайская мудрость, — безапелляционно заявила Катя, подмигнув Варе.

Витёк в ответ что-то пробормотал, но расслышала это только Катя, сидевшая у него на руках, отчего залилась громким смехом. То ли квартира была заколдованной, то ли все дело было в «талантах» веселой компании, а может Жора был вовсе не Жора, а Бегемот, но факт остаётся фактом: за кухонным столом места хватило всем и даже не пришлось двигать стену.

Лешка сидел за круглым столом между женой, лучшим другом, на коленях у него устроился сын, уплетая абрикос и заливая все соком фрукта. За этим же столом сидели остальные друзья, создавая шум не хуже детей. Варя спорила о чём-то с Витькой, в качестве аргумента бессовестно показывая язык, а Макс, занудствовал, объясняя хихикающей Катюше, что мама делает плохо и повторять за ней нельзя. А когда Дубов показал Воробьевой фак, то ему одновременно прилетел крепкий подзатыльник от Пашки, блондин чуть не сломал палец, а Лешка пнул ногой под коленку. По-лисьи улыбавшаяся Варя и хихикающий Юрка были в полной мере довольны. Мишка в своем репертуаре уплетал приготовленную курицу, слушая Катину болтовню и аккуратно протягивая кости под стол Мишане и Жоре. Лешка с широкой улыбкой смотрел, как взрослые, серьезные люди кидались косточками от черешни, прижимая к себе сына, уплетавшего шоколадную конфету, и думал, какие же они все дураки, зато счастливые.

Нити судеб разных людей случайно или по чьей-то воле переплелись, завязались в тугой узел, связывая их вместе. А такой большой и разношёрстной компанией они справятся со всеми проблемами. Они дружили так давно, так долго, так крепко, что стали семьей. Прошли через огонь, когда жгли в конце учебного года за школой тетради, воду, затопив в седьмом классе кабинет биологии, медные трубы школы, медицинские кабинеты, выжили на химии. А теперь растили достойную замену.

Пока они вместе им нечего бояться, потому что все боятся их. Пока они вместе, они счастливы.