Рассвет Янгчен (The Dawn of Yangchen) (джен)

— Ты поступил необдуманно, — сказал Таэль, ведя Кавика через обломки на складе.

Верно. Это было спонтанно. Как и большинство импульсивных поступков, этот был в одночасье победоносным и прискорбным.

У некоторых стопок, в которых ящики были выровнены по вертикали, Кавик сумел отсечь всю плоскую грань с помощью водяных лезвий. Другие коробки он разорвал изнутри давлением воды, достаточно сильным, чтобы вытолкнуть гвозди и колышки из своих отверстий. Только его и Джуджинту не сбили с ног волны вязкой, грязной дождевой воды.

Будучи последним, кто ещё мог стоять на ногах, Кавик решил внимательно осмотреть руины, пока не прибыло подкрепление от ассоциации. К его искреннему ужасу, он не нашёл ничего необычного. Ничего, что можно было бы использовать для захвата власти. Ни денег, ни оружия, ни спрятанных в ящиках контейнеров, закрытых на замок.

Вероятнее всего, он просто-напросто что-то упустил. Но оказалось, что Таэль был из тех придурков, которые тыкали своих питомцев носом туда, где те нагадили, чтобы преподать урок бедным животным.

— Шкуры комодских носорогов, содранные, пять поддонов, — сказал Таэль, заглядывая внутрь. — Повреждено.

— Шкуры комодских носорогов, содранные, пять поддонов, — повторил за ним Кавик. Он вздрогнул, пометив запись в том самом журнале регистраций, за которым пришёл сюда. — Повреждено.

— Заготовки для печатей, десять дюжин. На удивление, в порядке.

При проверке с Таэлем установили, что примерно половина поставок была испорчена.

— Заготовки для печатей, в порядке, — вплоть до мельчайших подробностей Кавик получал каждую крупицу информации, на которую мог рассчитывать, так ещё и своими глазами убеждался. Мечта шпиона. Единственная проблема заключалась в том, что регистрационный журнал в его руках содержал точный подсчёт того, насколько дорого обошлись действия парня цзунду Джондури. И цифра росла в геометрической прогрессии с каждым товаром, который объявляли неподлежащим к восстановлению.

Это как заставить заключённого самому строить себе виселицу.

— Пятнистый морской чернослив, сушёный, двадцать бочек. Повреждено, — сказал Таэль. — Полосатый морской чернослив, сушёный, двадцать бочек. Повреждено. Меха норки-змеи, воротники и опушки, полный ящик. Повреждено. Шерсть верблюда-яка, второсортная, пятьсот мотков, Повреждено.

Таэль повернулся к Кавику.

— Вот и всё. На этом твоя череда провалов как бы завершилась.

Общая стоимость испорченного имущества была настолько велика, что точные цифры уже не имели значения, поскольку на кону стояла жизнь самого Кавика.

— Они бы здесь всё сожгли — сказал он. — Я не уничтожил эти товары, а сберёг половину из них.

— Сильное заявление. Посмотрим, примет ли босс-босс твои объяснения. Пошли. Снаружи нас уже ждёт возничий.

Кавик сломал кончик своего угольного карандаша. Босс-босс? Ему предстоит встретиться с Чайси? Конечно. Чем крупнее ошибка, тем выше должен развеваться флаг вашего позора. Когда он следовал за Таэлем к выходу, руки и ноги словно стали тяжелее.

Джуджинта ждал у выхода вместе с другими низшими членами ассоциации из отряда Кавика. Пан, их номинальный лидер, презрительно кивнул и ухмыльнулся Кавику. По традиции вину на себя брал новичок.

— Не зазнавайся, Пан, — сказал Таэль. — Ты тоже за это ответишь.

Пан начал возмущённо плеваться, отчего язык вылез из щели в зубах:

— Что?! Я-то тут причём? По-твоему, я похож на мага воды?

Таэль был непреклонен.

— Без разницы. Главным был ты. Твой рейд — твой провал.

— Ты не дал нам достаточно боевой мощи, посылая туда, и просто бросил! Мы сделали всё, что могли! — одна только мысль, что его без разбора накажут вместе с Кавиком, приводила Пана в бешенство. — Я сам всё объясню Чайси, если надо! Не виноват я!

Таэль остановился. Он скорчил лицо так, словно ударился пальцем ноги, будто ничто его не так раздражало, как собственная глупость. Он медленно развернулся и ударил Пана в живот.

У Пана глаза вылезли на лоб, а он сам слабо закашлял. Сначала Кавик подумал, что Таэль ему просто хорошенько врезал. Неожиданный удар по корпусу. Нет ничего постыдного в том, чтобы рухнуть на землю от такого. Но на пол брызнула тёмная капелька.

— Чайси? — громко сказал Таэль, чтобы каждый присутствующий мог его слышать. — Кто это? Я не знаю Чайси.

Кавик отскочил от лужицы стекающей на землю крови, словно это было живое, быстрое насекомое. Он закрыл глаза и отпрянул. Таэль одной рукой держал Пана за шею, а другой поднимал нож остриём вверх. Это зрелище будет сниться Кавику в кошмарах.

«Нет, — прошептал он в своей голове, приседая на корточки, как будто если он опустится ниже, спрячется, то сможет укрыться от очередной смерти. — Нет-нет-нет».

Хрип захлёбывающегося кровью Пана был громче всего слышен на складе. А потом затих.

— Прежде чем заколотить шерсть в ящик, замотайте его в неё и намочите, чтобы всё сгнило, — услышал Кавик от Таэля. — Она скроет запах, пока мы не выбросим товары.

Сквозь приоткрытые, замыленные глаза Кавик видел, как двое мужчин утаскивали тело Пана. Они работали гораздо уверенней, чем он тогда с Цю. Должно быть, много практиковались.

— Вставай, сифу маг воды, — сказал Таэль Кавику, вытирая тряпочкой орудие убийства. — У босса-босса нет времени ждать, пока ты расхрабришься.

Джуджинта встал между ними. Он оправился после боя и вернулся к своей привычной невозмутимости. Смерть Пана ни коим образом не повлияла ни на него, ни на Таэля.

— Это мой напарник, — сказал он.

Откинув голову назад, Таэль вздохнул.

— Джуджи, я поставил вас в пару только смеха ради. И если ты сейчас не успокоишься, то, что ж, есть ещё много ящиков на выброс.

Все мысли Кавика были заняты тем, что у Джуджинты ножи-то закончились, тогда как у Таэля всё ещё оставался один. Кавик встал в полный рост и положил дрожащую руку на плечо Джуджинты.

— Всё будет в порядке, — сказал он, стараясь унять дрожь в голосе.

У него был ещё шанс отделаться от напарника, обхватив его шею ладонью.

— Я буду в порядке.

Он попробовал успокаивающе подёргать плечо Джуджинты трясущейся рукой. Потребовалось три повторения, чтобы окончательно убедить его отступить.

Кавик последовал за Таэлем на улицу и сел в ожидавшую их карету. Вместе они уехали посмотреть, чем же закончится вечер.

По меркам Джондури было ещё не очень поздно. Карета Таэля была изолирована от звуков безудержного веселья на улице. Услышав, как кто-то из кутил внезапно взорвался смехом, Кавик крепче сжал журнал регистраций в руках. Вероятно, заставить парня носить его было издевательством. Тяжёлым бременем на плечах.

Колесо проехалось по выбоине. Кавик навострил уши в ожидании всплеска воды, которую мог бы использовать в самообороне. Но его не было.

— Тебя что-то гложет? — сказал Таэль.

Много чего.

— Пан был верен тебе на все сто. Он сражался за ассоциацию, и вот как ты отплатил ему?

— Меня не касается, во что там уверовал Пан. Он не мог держать язык за зубами, а ещё провалил рейд. Те, от кого вреда больше, чем пользы, в Джондури часто пропадают без вести.

В горле Кавика накапливалась желчь. Любые утверждения, что этот город лучше Бинь-Эра, — полнейшая чушь. Джондури был просто более организован.

— А с рабочими что?

— Ну, у них есть семьи, так что бесследно исчезнуть не заставишь. И ещё будет нелегко свалить на них вину за повреждение груза, ибо ни один из грузчиков не маг воды. Пока что побудут на бриге начальника порта. В целости и сохранности. — Таэль постучал костяшками пальцев по стенке кареты. — Если я правильно помню, у тебя нет семьи в городе. Не так ли?

Кавик сжался в своём сиденье. Как они с Янгчен и обсуждали, он был новым лицом в Джондури. Абсолютно чистым. Ассоциации не нужно было беспокоиться, что кто-то начнёт искать его.

Он старался не притрагиваться к бизоньему свистку под своим куспуком. «Рано». Его разум разделился на множество частей, прямо как лист инвентаризации. Несмотря на то, что он ничего не нашёл даже при повторной проверке склада, было что-то эдакое в журнале регистраций, будто недостающий кусочек пазла в его задании. Кавик просто ещё не установил, что именно. Если он выберется живым и свяжется с остальными, то сможет восстановить содержимое документа по памяти. Если.

Карета остановилась. Кавик услышал снаружи, как водитель спрыгнул со своего места и открыл им двери. Жестом Таэль приказал парню выйти первым.

Кавик ступил на тропинку, ведущую к роскошному загородному дому с двумя этажами. В нём были яркие окна — настоящие стеклянные окна. Стрекотание сверчков-цикад над лужайкой и тихое кудахтанье страусовых лошадей, навели парня на мысль о ферме. На фермах забивали скот.

— Сюда, — сказал Таэль. — Книгу бери с собой.

Они подошли к входным дверям. Таэль открыл их перед ним, как почётным гостем. Кавик остановился, задумавшись о том, слышен ли звук бизоньего свистка внутри здания. Он рассматривал возможность прямо сейчас наброситься на мужчину и бороться за свою жизнь. Как только он ступит на порог дома, у кого-то появится отличная возможность всадить нож ему промеж рёбер.

— Ты не идёшь? — спросил Кавик.

— Мне приказали остаться, — сказал Таэль. — Я всего лишь скромный доставщик. Босс-босс просил тебя присесть и подождать внутри.

Сейчас или никогда. Кавик глубоко вздохнул и переступил порог. Дверь за ним захлопнулась.

Он оказался в узком лабиринте из роскоши. Заперт в благоухающем деревянном коридоре. Ноги утопали в ворсистом ковре, как в трясине. Многогранный, драгоценный светящийся кристалл свисал над головой.

— Ау? — окликнул он. Никто не отозвался.

Кавик двигался медленно, словно каждый предмет мебели на его пути мог быть ловушкой. Сундук раскроет свои челюсти и проглотит парня целиком, или же тот провалится сквозь скрипучие половицы в яму с кольями. Единственная открытая дверь вела в небольшой кабинет.

Как и было приказано, он присел на один из стульев и стал ждать. Сердце стучало так же быстро, как стрекозы-колибри размахивают крыльями. Успокаивало только то, что это место было слишком приятным для убийства. Его труп нарушил бы идиллию в помещении.

С потолка донёсся звук шагов. Хозяин дома спускался по лестнице над кабинетом. Кавик выпрямил спину. Его губы раскрылись. Он застыл в наклонённой позе на полпути к тому, чтобы встать, но будучи не в силах подняться со стула.

Живя в своём деревянном доме и работая на самом нижнем этаже в «Нукингаке», Кавик выяснил, что можно по одному лишь звуку определить, кто спускается или поднимается по лестнице, если хорошо знать человека. Его отца сопровождал медленный, глухой «тук-тук-тук», ибо тот ловил и удерживал всю массу своего тела перед каждым следующим шагом. Его маму выдавал скользящий «фью-ю-ю-ть», так как она всегда старалась держаться за перила, если таковые были. А если не было, то женщина проводила рукой по стене.

Но только один человек в жизни Кавика ходил с характерным мягким топотом, вилял от одного края лестницы к другому, как будто спускался с горы по серпантину, замедляя шаг. Двери распахнулись, и в кабинет вошёл босс-босс ассоциации.

— Привет, Кавик, — сказал его старший брат Каляан.