Мир тщеславия и разочарований (гет)

Нас собралось всего тринадцать. Остатки былого Отряда. Чертова дюжина… Плохой знак? Вроде того, что наша затея изначально лишена всяких надежд на удачу?

Возможно.

Ибо мы — всего лишь маленькая кучка подростков-бунтарей, называющих себя Отрядом Дамблдора, а Кэрроу и Снейп — Пожиратели смерти, заполучившие власть и устанавливающие свои чудовищные порядки и правила.

Однако хотелось верить в иное — в то, что даже когда кажется, что против тебя весь мир (в том числе и знаки судьбы), нельзя становиться легкой добычей отчаяния.

Выручай-комната в этот раз преобразилась и была похожа на большую уютную гостиную. В камине с приятным потрескиванием горели тоненькие поленья, создавая вечернее освещение. Собравшиеся ребята сидели на пухлых бордовых подушках. Каждый пришел сюда за общей целью, но по собственным причинам.

Моей причиной был Тео. Для меня участие в ОД было чем-то вроде протеста. Мне хотелось доказать Тео, что он не прав, хотелось, чтобы он… Чтобы он что? Пожалел о своих решениях? Возможно… раскаялся?

Я не представляла, как конкретно Невилл намеревается противостоять новому школьному режиму, и какой в этом будет моя роль, но мне просто необходимо было делать хоть что-нибудь. Необходимо было отвлечься от пагубных мыслей о том, в каком безвыходном тупике мы все. Необходимо было научиться быть сильной.

Необходимо было заглушить боль, что рубцовыми ранами исполосовала мне душу. Слишком много себя я отдала человеку, который с легкостью отказался от моей любви. Он не растоптал её, нет. Он просто вернул мне её, мою невинную любовь. Не принял её. И с тех пор я тащила её груз на себе. Одна. Я любила и за себя, и за него. А он… Тео ушел, чтобы стать частью той реальности, с которой собравшиеся этим вечером в Выручай-комнате хотели сражаться.

Но как сражаться? Пока всё выглядело так, будто всё, на что мы способны, — это только обсуждать возможные варианты действий, направленных против Кэрроу, и ничего более…

— Надо дать отпор произволу Кэрроу! Надо держаться вместе! И помнить, что Гарри воюет за нас и за Дамблдора! Он вернется и будет рад узнать, что мы сохранили Отряд!

Невилл говорил пылко, его круглое лицо светилось, а «боевые» шрамы служили доказательством, что он будет сопротивляться во что бы то ни стало. Мне же тактика подставлять себя под удары, как это делал Невилл, казалась бесполезной. Большинство, видя, какая кара ждет за нежелание держать язык за зубами, вряд ли станет подражать подобной храбрости.

Пока я предавалась пессимизму, присутствующие сыпали разнообразными идеями:

— Как насчет забастовочных завтраков? — предложил Симус Финниган.

— Не думаю, — скептически отозвался Эрни Макмиллан. — Посылки и почту проверяют, забыл?

— Что точно нужно сделать, так это продолжить обучаться боевой и защитной магии, — убежденно сказал Майкл Корнер.

Близняшки Патил поддержали Майкла, а вот Лаванда Браун высказала возражение:

— С нами нет Гарри, а занятия обычно вел он.

— Ничего страшного, — ответил ей Терри Бут. — Никто не отменял книги. Выучим теорию, а после будем тренироваться на практике в Выручай-комнате.

— Обучаться магии — оно конечно хорошо, — заговорил Невилл, и всеобщее внимание вновь переключилось на нового лидера Отряда, — но у нас другая цель. Наша цель — вселить во всех надежду. Чтобы народ верил, что Гарри никуда не пропал и обязательно вернется.

На этих словах Джинни вздернула подбородок и сурово сжала губы, как бы выражая тем самым готовность переубедить любого, кто посмеет усомниться в Гарри хоть на секунду. На ее рыжих волосах танцевали отблески пламени из камина. Она была красивой, но еще красивее, еще лучше была ее внутренняя сила духа. То, чего так не доставало мне. То, что в одночасье утратила Сьюзен, которая сидела рядом со мной, подтянув к себе колени. Но Сьюзен хотя бы пришла, а вот Захария Смит категорически отказался, посоветовав нам поискать других дураков для наших ненормальных затей…

В Хогвартсе всё тяжелее было сохранять силу духа. Эта сила потихоньку покидала обитателей замка. Напуганная хриплыми голосами Кэрроу, она просачивалось сквозь щели, ускользала в небытие… Невилл был прав. Ее нужно было удержать. Или даже вернуть.

— У меня есть план, — торжественно объявил Лонгботтом.

Оказалось, что план его заключался в том, чтобы рисовать краской на стенах коридоров ободряющие и призывные надписи. По задумке Невилла это должно было: во-первых, сплотить всех, кто был против режима Кэрроу-Снейпа; во-вторых, сподвигнуть школьников на борьбу; в-третьих, изрядно подпортить нервы новым «профессорам» и «директору».

Вылазки предполагалось делать по ночам, но не сразу после отбоя, когда коридоры полны дежурных преподавателей и старост, а после полуночи. Чтобы не попасться Филчу или Кэрроу, мы должны были координировать свои действия с помощью фальшивых галлеонов. То есть один пишет на стене, другой сторожит ближние коридоры и, если что, передает сообщением сигнал тревоги напарнику.

Терри Бут и Падма Патил вызвались за пару ближайших дней найти заклинание, которое сделает краску несмываемой, чтобы Филч потом целую вечность оттирал надписи, а они как можно дольше украшали собою стены и вдохновляли школьников.

Эрни напомнил о времени. Все так увлеклись планами, что не заметили, как стрелки часов, висящих над камином, подобрались к без двадцати минут десять.

— Скоро отбой. Пора закругляться и идти к себе. Выходим по двое или по трое, — руководил процессом раскрасневшийся Невилл. — Будет плохо, если нас толпой заметят около Выручай-комнаты… И будьте осторожны!

Когда мы со Сьюзен добрались до спальни и начали переодеваться в ночные сорочки, она тихо сказала:

— Невилл придумал хорошую идею. Я рада, что есть такие люди, как он, как Джинни, как Полумна… Они настоящие молодцы. Можно только завидовать их отваге.

Потом я лежала в кровати. Сон не шел ко мне, и я поняла почему: меня задела фраза Сьюзен и философский тон, которым она была сказана. Как будто само собой подразумевалось, что надписи будет делать кто-то смелый — Невилл, Джинни, Полумна, Майкл Корнер, Симус Финниган, сестры Патил… То есть любой из ОД, но не я и не Сьюзен.

А мне не нужно было, чтобы мое участие в ОД было лишь формальным.

…Я решила напроситься добровольцем и, как только Терри и Падма отыщут заклинание для придания краске стойкости, отправиться на ночную вылазку и оставить собственную надпись на стене.

Утром, пока моя уверенность была твердой, я дала себе установку сразу же поговорить с Невиллом. Мне хотелось поскорее оповестить его о своем решении, чтобы потом, даже если я начну сомневаться и трусить, нежелание разочаровать Невилла не позволило бы мне пойти на попятную.

Я подошла к нему перед травологией и, запинаясь, предложила свою кандидатуру.

— Я, конечно, уверена, что меня обязательно поймают. С моей-то удачливостью… — мямлила я, будто оправдывалась. — Но мне бы очень хотелось сделать эту надпись. Мне нужно… Не знаю… Почувствовать, что я могу… Что я хоть что-то могу…

На открытых грядках ветер колыхал побеги растений. Невилл положил руки мне на плечи:

— Не поймают, — заверил он. — Я же буду рядом. Вместе мы сила, — проговорил он, глядя прямо мне в глаза.

К вечеру на страницах одной из библиотечных книг когтевранцами из Отряда было обнаружено заклинание несмываемости. Час пробил.

* * *

Истории повторяются. Год назад я вот так же в ночи тихо ступала по темному коридору, а за моей спиной шел Теодор. Мы искали его кольцо в библиотеке. И были схвачены Филчем…

Год назад всё и началось. Своеобразная точка отсчета. Жизнь отворила передо мной двери в мечту, я шагнула в её объятия. У моей мечты привкус всегда был горько-сладким — счастье окутывало сладкой обманчивостью, чтобы после рассыпаться в ничто и остаться горьким осадком в душе. Каждый поцелуй был слаще предыдущего, но все они одинаково горчили на языке, потому что конец наших с Тео отношений всегда призраком витал над нами.

Сейчас же, спустя год, рядом со мной шел Невилл Лонгботтом. Друг, приятель, просто однокурсник? Я даже не знала, кем он для меня был. Но одно знала совершенно точно: с Невиллом было… надежно. Он пообещал, что нас не поймают, и в это сразу поверилось.

Мы условились, что он встретит меня около кухонь в половине первого ночи. Я должна была выйти из гостиной только после того, как на моей заколдованной монете появится сообщение от Невилла, что он уже на месте.

Рисовать надпись мы пошли вдвоем. Краску заранее трансфигурировали из воды, заклинанием придали ей свойства несмываемости, уменьшили ведерко, чтобы спрятать его в карман. Надпись запланировали сделать на одной из стен вестибюля, рядом с Большим залом.

Тишина темных коридоров заставляла ежиться, но в то же время являлась признаком того, что поблизости никого нет. Мы с Невиллом крались к вестибюлю, словно шпионы из книги. Пару раз мимо проплыли привидения, вынудившие нас спрятаться и переждать за колоннами и доспехами.

У Невилла в крови играл адреналин, он был сосредоточен, целенаправлен, и даже в полумраке ночи было заметно, как блестят его глаза.

— «Отряд Дамблдора: мобилизация продолжается» — как тебе? — с предвкушением шепнул он. — Пускай Кэрроу знают, что мы ни за что не собираемся останавливаться!

На каменном полу пустого вестибюля прямоугольниками растекался лунный свет, что лился из высоких окон.

— Очень рискованно делать надпись прямо в вестибюле, не находишь? — шепотом обратилась я к Невиллу и опасливым взглядом окинула пространство вокруг себя. Здесь была мраморная лестница, вход в коридор первого этажа, вход в подземелья, выход на балкон, дверь в чулан, гобелены, доспехи… Филч или Кэрроу могли появиться откуда угодно, из любого темного угла!

— Тут нашу надпись все увидят. На это и расчет, — простодушно ответил Невилл.

Сердце замирало в моей груди, и я даже и не надеялась, что смогу унять внутреннюю дрожь. В голове назойливо крутилось воспоминание из прошлого — как в библиотеке меня с Теодором застукал Филч. Тогда я едва не умерла от страха. Хоть бы всё обошлось сейчас.

Мы бесшумно подошли к закрытым двустворчатым дверям Большого зала.

— Около дверей и напишем. — Невилл указал рукой на часть стены, которая должна была послужить холстом, а потом повернулся ко мне: — Ну что, готова? — спросил он с легким волнением в голосе и искорками азарта в глазах.

— Уже поздновато отступать, — с нервной иронией улыбнулась я.

— Действуем так: я поднимаюсь по мраморной лестнице и дежурю на площадке. А ты пока быстренько делаешь надпись. Постоянно будь начеку, если почувствуешь, что галлеон теплеет, то это я отправил тебе предупреждение. В этом случае сразу уходи, беги в свою гостиную.

После этого напутствия Невилл неслышно юркнул к лестнице, а я сделала несколько шагов в сторону от дверей Большого зала и остановилась напротив голой стены. Трясущимися руками я извлекла из переднего кармана толстовки уменьшенное ведро с краской, аккуратно поставила его на пол, склонилась над ним и, направив на него волшебную палочку, произнесла увеличивающее заклинание:

— Энгоргио! — Ведро чуть подпрыгнуло, раздулось в размерах и с глухим хлопком приземлилось на пол. — Тише, тише, ведерко… — прошептала я, снимая с него крышку, но явно обращалась не к ведерку, а скорее успокаивала саму себя.

Потом я вытянула из правого заднего кармана джинсов малярную кисточку, всунув на ее место волшебную палочку, и обмакнула кисточку в краску. Медленно выпрямилась во весь рост, глубоко вздохнула…

Отряд…

Краска была синей. Рука дрожала, и буквы получались пляшущими, но так, пожалуй, было даже… задорнее.

…Дамблдора…

Почему-то мне казалось, что чудаковатый директор, если бы был жив, то совершенно не возражал бы против того, что одна из учениц ночью раскрашивает стены замка.

…мобилизация продолжается!

Поставив восклицательный знак, я отошла немного назад, чтобы оценить собственное «творение». И, замерев, смотрела на надпись в некотором оцепенении.

Я всё-таки это сделала. Нарушила кучу школьных правил и запретов. Да эта же надпись подействует на Кэрроу, словно красная тряпка на быка!

Вдруг я поняла, что улыбаюсь. Этот призыв на стене должен был стать катализатором сопротивления и расшатать установившийся режим. Он должен был стать искоркой, которая разожжет настоящий огонь. Пускай даже запалом этому огню служит отчаяние…

Отчего-то на глаза навернулись слезы. Я тихонько рассмеялась, глядя в потолок.

Пожалуйста, Тео… Завтра каждый в Хогвартсе узнает, что он не одинок даже тогда, когда чувствует себя совершенно потерянным и жалким. Так дай же и мне это почувствовать. Я для тебя это делаю. Я для тебя смелая…

— Ханна! — моего плеча неожиданно коснулся Невилл. — Почему ты не уходишь? Я же отправил тебе сигнал!

И тут я внезапно вспомнила, где нахожусь. Машинально я сунула руку в карман толстовки: монета, за которой я забыла следить, в самом деле была горячей. В страхе я повернулась к Невиллу — на его лице был нарисован испуг и неподдельное беспокойство.

— В коридоре рядом с лестницей бродит Филч! Нельзя, чтобы он что-нибудь заподозрил и спустился в вестибюль! — прошептал Невилл. — Надо уходить!

Он подхватил ведро с краской за ручку, перед этим наспех нахлобучив на него крышку. Не сговариваясь, мы на цыпочках понеслись к ступенькам, которые вели вниз — в подземный коридор, где начинался путь к кухням и комнатам Пуффендуя. Ведро опасно раскачивалось в руке Невилла, и я всю дорогу молилась, чтобы крышка не слетела и краска не расплескалась… Остановились мы только, добравшись до огромных бочек, предваряющих вход в гостиную Пуффендуя.

— Уф! — выдохнул Невилл.

У меня тряслись ноги, я бессильно прислонилась к стене, на несколько длинных мгновений прикрывая глаза. На одной из стен был зажжен одинокий тусклый факел — коридор был подземным, а поэтому лишенным окон, и некоторые из его факелов не тушили даже на ночь. Красноватым оттенком свет проникал сквозь закрытые веки. Я слушала тишину, нарушаемую лишь сопением Невилла.

— Ты хотя бы успела? — отдышавшись, вполголоса поинтересовался он.

— Да, — я посмотрела на него, слабо усмехнувшись и чуть щурясь оттого, что глаза еще не привыкли к свету.

Невилл просиял от восторга.

— Молодец! — радостным шепотом воскликнул он и от переизбытка чувств вдруг… обнял меня. — Какая же ты молодец! Мы покажем этим Кэрроу!