Победители (гет)

Не так трудно умереть за друга,

как найти друга, за которого стоит умереть.

Мигель де Сервантес

Гарри, не глядя, швырнул в камин горсть пороху и шагнул в зеленое пламя, одновременно еще раз пробегая глазами сводки. Вроде бы ничего необычного сегодня не произошло.

А должно было.

В последнее время Печать ныла практически каждый день, и это не могло быть случайностью или обычной болью, вызванной какими-либо физическими причинами. Нет, это что-то извне, причем относящееся непосредственно к делу… к ее делу. Гарри так и не смел произносить имя своей школьной подруги даже мысленно. В любом случае, он знал о Печатях Молчания достаточно, чтобы быть абсолютно уверенным – происходит нечто очень важное. И ясно, что то же самое поняли или скоро поймут все, кто носит эту проклятую метку.

Гарри судорожно потер руку. Как он ненавидел Печать… Теперь он хорошо понимал, почему Снейп так нервно и зло сжимал пальцы при каждом упоминании Черной Метки даже после того, как Волдеморт наконец-то окончательно сгинул.

А зачем они вообще воевали? Стоило ли побеждать Темного Лорда, чтобы после этого самому подставить руку под клеймо? Новый режим не принес ни свободы, ни процветания…

К черту такие мысли!

Гарри устало рухнул на диван посреди своей гостиной и щелчком пальцев подозвал бутылку сладкого вермута. Произносить заклинания после целого дня тренинга для молодых Авроров сил уже не было, поэтому он выдернул пробку и налил полстакана прозрачной жидкости при помощи невербальной магии. Да, будет болеть голова, ну и что? Она и так болит каждый день, поэтому чуть слабее или чуть сильнее – уже не важно. Вообще, Гарри всегда раздражало то, что ни у кого из друзей и сослуживцев голова не болит от невербальной магии, а у него болит. Ну чем он хуже других? Ведь и не слабый маг, и столькими редкими волшебными умениями владеет, а вот с невербальной магией проблема, и все тут.

Гарри потянулся и взял стакан – все-таки до того, чтобы еще и ко рту его левитировать, он не докатился. А почему вообще левитируют чашки и стаканы, а не саму жидкость? Стереотипы? По идее, магия действует на жидкие предметы так же, как и на твердые. Гарри поставил стакан обратно на стол и сосредоточился на вермуте. Жидкость послушно сформировалась в одну огромную каплю и неуклюже поднялась в воздух, потом медленно подлетела к лицу Гарри и… и зависла, поскольку экспериментатор вдруг сообразил, что не подумал, как теперь эту крупногабаритную каплю запихнуть в рот, да еще и так, чтобы при этом не захлебнуться.

– Добрый вечер, Поттер, – прозвучал спокойный голос, – напиваетесь?

Гари вздрогнул и на мгновение потерял концентрацию. Капля сразу же воспользовалась этим – радостно рассыпалась на множество мелких капелек и рухнула вниз, орошая липким дождем его рубашку и брюки.

– Добрый вечер, с... – Гарри запнулся, – Снейп. – Ему по-прежнему было трудно называть бывшего слизеринского декана не профессором и не сэром, а просто по фамилии. – Я не пью, вы же знаете. Это всего лишь вермут. – Он брезгливо пощупал липкую рубашку. – Как вы думаете, стоит ее сушить или лучше сразу пойти переодеться?

– На ваше усмотрение, Поттер, – равнодушно ответил Мастер Зелий, небрежным движением пальцев зажег огонь в камине и сел в ближайшее кресло. Он умел садиться так, что его лицо всегда оставалось в тени. Гарри не знал – от него ли тот шифруется, или это старая шпионская привычка. Можно, конечно, было спросить, но…

– Вы хотели что-то сказать, Поттер? – так же спокойно поинтересовался вдруг Снейп.

Гарри чуть было не задал дурацкий вопрос про лигеллименцию, но усилием воли заставил себя вспомнить, что аврорскую защиту нельзя пробить незаметно. Скорее всего, у него просто на лице все написано, надо тоже взять за привычку садиться спиной к свету.

Он колебался… С одной стороны, заводить речь о тех действительно важных вопросах, которые его мучают, трудно, да и опасно на самом деле. Но с другой – Снейп сам вызывает его на разговор, наверное, в первый раз за те несколько недель, что он живет… гостит в бывшем доме Блэков. До сих пор единственной темой, о которой бывший слизеринский декан заговаривал сам, был вопрос о деньгах, заплаченных за его лечение. Снейп распорядился передать ему эту сумму, но Гарри скорее позволил бы себя заавадить, чем взял бы эти деньги. Так они и висели где-то на промежуточном счете в Гринготсе, на радость гоблинам, которым за услугу шли немалые проценты.

Снейп продолжал спокойно и внимательно смотреть на него, и в конце концов Гарри выбрал для разговора тоже сложную, но менее опасную, чем обсуждение Печати, тему.

– Рон вас приглашал на сегодняшний праздник?

– Да, – коротко ответил Снейп.

Гарри так и думал, Джинни ведь освободили благодаря Мастеру Зелий, а значит, клан Уизли не мог не пригласить ее спасителя на столь долго откладываемый торжественный обед в честь воссоединения семьи. Он подождал, может быть, Снейп еще что-нибудь добавит, но тот явно не собирался больше ничего говорить. Умеют же некоторые издеваться над собеседниками. Придется продолжать разговор самому.

– Меня тоже.

На сей раз Снейп изволил поинтересоваться:

– Пойдете?

Гарри покачал головой.

– Нет.

– Почему?

Странный вопрос. Странный и дурацкий. Или он только для него такой, а для других – совершенно естественный?

– Это семейный праздник, – Гарри старательно подбирал слова, чтобы не было заметно волнения, – будут только братья Уизли с женами и сама Джинни.

Снейп помешал угли в камине и довольно жестко произнес:

– Вы по-прежнему плохо лжете, Поттер. Вы не идете потому, что вас пригласила не сама мисс Уизли.

Гарри сжал кулаки, удерживаясь от резкого ответа, а главное – от желания запустить в бывшего профессора каким-нибудь заклинанием побольнее. Годы тренировок не прошли даром, так что уже через несколько секунд ему удалось разжать руки и ответить вполне ровным голосом:

– А вы по-прежнему безжалостны.

– Жалость – удел слабых, Поттер, – отрезал Снейп, – а вы кто угодно, но не слабак. – И прежде, чем Гарри успел как следует обдумать этот неожиданный комплимент, Мастер Зелий резко сменил тему: – Кто сейчас возглавляет Надзор?

Информация была секретная, но паролями и печатями не защищенная, поэтому Гарри особо не колебался.

– Вэйн.

Снейп едва заметно кивнул.

– Хорошо. Раньше он был вполне адекватен.

– Зачем он вам? – ясно было, что Мастер Зелий сам ничего не скажет, но, может, хоть на вопрос соблаговолит ответить.

– А вы не догадываетесь? – Снейп криво усмехнулся. – Неужели Печать не болит?

Гарри вскочил.

– Что вы знаете? – Теперь понятно, где он пропадал целыми днями.

И без того не слишком веселая улыбка Снейпа превратилась в гримасу.

– Не слишком много. Но мне очень помогла ваша подборка статей. Что вы думаете об Австралии, Поттер?

Австралии? Гарри чуть не взвыл от боли и схватился за руку. Печать словно каленым железом прижгли. Судя по довольному взгляду Снейпа, тот этого и ждал.

– Как вы узнали?

– Не важно, – отмахнулся Мастер Зелий. – Важно другое. Вы вроде бы руководите таким важным департаментом, Поттер. Особым Отделом Аврората, если не ошибаюсь, – в его голосе явственно звучала язвительная насмешка. – Неужели вы не знаете, что вот уже два дня, как весь Надзор поднят на ноги из-за женщины, которая находилась под их присмотром в Австралии.

– Находилась? – Снейп действительно использовал прошедшее время, или он ослышался?

– Именно. Но теперь агент Надзора убит, а его подопечная исчезла.

Гарри ошеломленно смотрел на бывшего профессора. Хотя, может, профессора и бывают бывшими, а вот шпионы, похоже, нет. Он, конечно, догадывался, что Снейп не станет сидеть сложа руки, а проведет собственное расследование, но и подумать не мог, что тот за два месяца сумеет столько узнать.

А еще Гарри интересовал вот какой вопрос – кто же это позаботился о том, чтобы скрыть от Особого Отдела такую важную информацию?