Антро львиная проза: Священная Стрела (джен)

Уже неделю его, считай, никто не трогал, ничем не занимал, ничем не надоедал, ничто не заставлял. Полнейшая свобода, и Арзису всё нравилось. Ваалу-Мауну он не видел, Хозяйку, о ней вообще можно было легко забыть, о Хозяйке.

Служанки. Оказалось, все они староваты. Кроме одной, Атриссы.

Таар — всегда задумчивый, неторопливый, занятой — поинтересовался, умеет ли он читать. На кивок всунул ему книжку, которая называлась «В служении Вестающей: пять десятков лет во славу Сунгов». Приказал её выучить. Всё было просто — в этой книге какой-то старик, всю жизнь слепо отдавший служению одной Вестающей, поучал молодёжь, как делать то же самое. Арзис её ответственно пролистал, целую минуту, и понял, что не в силах это прочесть. Подошёл творчески: взял гуашь и жирно выписал кистью для краски посуды, которую ему со страхом дали служанки (они вообще его убоялись, с первого же дня в Луне Охотницы), названия глав на огромные бумаги для уличных объявлений, немного подправив по своему вкусу эти самые названия. И обвешал ими комнатку, которую ему выделили в подвале, рядом со складом и погребом. Там не было ничего, кроме наспех притащенной кровати, стойки для свечек и очень квадратной тумбочки. Отлично, в эту пору он мог так-то спать хоть в саду и не испытывать неудобств.

Что, кстати, и хотел сегодня сделать.

Но сначала ждали весёлые упражнения на заднем дворе, которые происходили прямо сейчас, и которые он тут уже ввёл в рутину; потом ждало безделье, потом купание в реке, потом случайные вечерние дела.

— Пойти в город, — бросил дротик Арзис, и сморщился от неудачного броска, — вечером. Зайти в «Пивной Нахейм». Выпить, — взял следующий. — Снять ту самую, дорогую хустрианку. Она берёт очень много… Продам меч. Возьму завтра новый у дуболомов, обещались меня обуть-одеть, и всё никак… Обуют, оденут, нахлобучат.

Дуболомами Арзис про себя называл охрану хозяйки; без особой причины, там были хорошие львы, а так, из озорства. Его ж не брали в круг, не свой он, так чего с ними цацкаться. Ну и, это самое, хвост с ними.

А вот и они, лёгки на помину. Полдень, и с конной прогулки возвращалась Хозяйка, с нею — пять их, тех самых. Обычно Ваалу-Мауна сразу слапивалась возле входа в дом, и охрана немного сумбурно-скандально выкрикивала-искала конюха (он был пропащий совсем, и Арзису казалось, что вот его не помешало бы казнить), но нет — поехала в его сторону; да нет же, прям явно к нему. Арзис утёр морду, нос, осанился, и воткнул новый дротик в землю.

— Сильного дня, — поприветствовала она. Затем для них: — Хорошо проехались, моя телхрана — вы свободны.

Как всегда — такой спокойный голос.

Ваннарен кивнул за всех, тихо приказал:

— Периметр, — и окинул взором всего Арзиса и всё его незатейливое хозяйство с мешками, дротиками, мишенями и прочей дурью. Слапившись, все они молча увели лошадей прочь.

— Хозяйка, Ваал бережёт, — кратко ответил Арзис.

— Как ты? — просто спросила она, легко соскочив наземь со седла для самок; потрогала кобылу по боку, и она сама зарыскала к остальным, уведённым. Видно хорошую наездницу. Хлыст в двух руках, перед собой, осанка; нет, такое только у патрицианок возможно. Удивительно видеть её в этих чёрных ездовых штанах, высоких кнемидах, серые ленты на хвосте, простая белая рубаха. Никакой самочьей громоздкости и витиеватости, всё приталено. Причём пояс, сирна, венец, зеркало, амулет, даже серьги — всё при ней.

— Мне всё нравится.

— Извиняюсь, — вернулся Ваннарен, и обвиняюще показал на Арзиса. — Хозяйка простит, но важный вопрос.

— Говори, — разрешила Мауна, глядя вдаль, всё так же: в двух руках хлыст, перед собой, горизонтально земле. И лапы, лапы — не вместе. А как самец — по ширине плеч. Узкие у неё плечи, самочьи. Но лапы не вместе.

— Арзис, ты дротики брал с твёрдыми концами, надеюсь?

— У меня конец — всегда молодец, — засмеялся Арзис, и повертел его в руках, дротик.

— Моё внимание? — с презрением переспросил Ваннарен, глядя на хозяйку; верно, ей следовало хлыстом вмазать Арзису. Или приказать его наказать за дерзости. И вообще, надо было тогда его казнить. И вообще. Но Ваалу-Мауна, Вестающая и Хозяйка, продолжала безмятежно и вневременно созерцать восток.

— Да с твёрдыми, с твёрдыми, сир Ахас. Боевые не буду брать, не бу-ду.

— Хорошо. Смотри, — Ваннарен кивнул, хотел вроде ещё что-то добавить, но ушёл.

Арзис смотрел ему вослед, продолжая вертеть дротик. Потом осмотрел его, от земли до острия наконечника. Потом плюнул на него, на удачу.

— Ну, во славу Сунгов. Хозяйка, — и бросил в мишень из песка.

Никаких шуток — расстояние в сорок шагов, попасть непросто.

Ваалу-Мауна молчала, продолжая нерушимо стоять. Шевелился только её хвост.

— Попал? — спросила, чуть погодя.

— Вгон! — довольно поднял кулак Арзис.

— Слава навсегда.

Пришла служанка вместе с двумя львами из телоохраны, принесла стол и красивый стул для львиц, полукруглый, поставила под дерево; на всё это, видно, и ждала Ваалу-Мауна, потому что из изваяния превратилась в спокойную живость, села. Похлопоталось, появился чайник, холодная лимонная вода, всякое-вкусное. Ваалу-Мауна показала рукой, мол, спасибо, уходите; с обычным полупоклоном и с остальными любезностями, служанка и её помощники ушли.

Интересно вот что: они, Арзис и Ваалу-Мауна, со времени казни-Вклятвы ещё не говорили, и не виделись толком. Ни разу.

Оказывается, Ваалу-Мауна (Хозяйка), перед тем как сесть, сбросила наземь кожаную, твёрдую поясную сумку, носимую сзади. Теперь она рылась в ней, держа в одной руке чашку, и ей было неудобно, и она даже закусила уста от усердия. Но, наконец, вытащила свёрнутые бумаги и бросила на стол:

— Мне служанки доложили, — начала, наливая себе красного-красного чаю. — Нашли в твоей комнате. Сразу скажу: не беспокойся, взяли по моему приказу. Сами они твои вещи не сволились бы брать.

Арзис подошёл, взял бумаги. Так это ж они — краткие содержания глав из книги про служение Вестающей, что он писал да ещё иллюстрировал гуашью. Он вот обвешал ими свою комнату (не чужую), а служанки — тут как тут — взяли и пообдирали. И ещё донесли.

— Три? Там их четырнадцать должно быть.

— Они взяли не все, а только три.

Она расставила их по столу, и большие листы заняли внушительное, важное пространство.

Первый. Надпись: «_Х-йку и барахло не трогать_». Нарисовано, забавно, но не так уж плохо: львица в профиль (в платье, но хвостосвободном) в компании витающих вещей — ручного зеркальца, бумаг и раскрытой книги. К хвосту львицы тянется смешная, толстая рука в наруче. Рука перечёркнута.

Второй лист. Надпись: «_Х-йке почтуха, как Ваалу_». Большая, злая морда льва с огромной огненной гривой смотрит на тебя, он оскалился. От него стрелка (волнистая) вниз-влево к львице в профиль (в платье, не хвостосвободном), у неё в руке штука, похожая на зеркальце. С другой стороны — лев в плаще и воздетым к небу мечом; он абсурдно широкоплеч и крепок. К нему тоже стрелка, ото вышнего льва (прямая). Между нижними львицей и львом тоже обмен стрелками: от неё — волнистая; от него — прямая. Внизу криво дописано, и довольно мелко: «_Во славу Сунгов!_».

Третий. Надпись: «_Х-йка смотрит, а я честно голый_». Львица в профиль, сидит на лапах, её пристанище — символическая, штрихованная поверхность, хвост свободен. Её ладони прикрыли мордашку. И стоит лев, руки в стороны, и действительно голый, со всеми необходимыми подробностями.

Ваалу-Мауна выразительно глядела на Арзиса и отпила чаю. Когти вразнобой стучали по голубому блюдцу.

— Это из книги, что дал Таар, — показал он на своё творчество, прям как на чужое. — Сир Таар. Я всё решил не читать, а просто нарисовать такие вот, краткие… чтобы запомнить, что там как. Это главы из книги. Я их нарисовал. Потом развесил по комнате. Так запомнится. Надо поскорее въезжать, мне впервой работать на Вестающую, — пожал он плечами и пошёл взять себе мешок, чтобы сидеть.

— Ты не работаешь на меня. Ты служишь мне, — сказала ему Ваалу-Мауна, прямо вдогонку, в спину.

— Н-да. Да. Пусть принесут книгу, там всё так и написано, — он уже возвращался с мешком песка.

— Всё так и написано? Втай, уже крайне любопытно, что за книги рекомендует сир Таар.

— Называется, как бы, «Служу Вестающей…», — поставил он мешок подле столика, но не сел, а поставил лапу. — Э… «Правила...», — наморщился он. — На тумбочке лежит, у меня в комнате.

Ваалу-Мауна нацепила ленту звоночка, который стоял на столе, на хлыст, и принялась им так звенеть, вертя ручкой хлыста. Звонок выполнил задачу полностью — громко прозвенел, но потом — раскрутился, соскочил, и улетел в Арзиса. Тот увернулся, прижав уши, звоночек продолжил полёт и жалобно брякнул где-то в траве.

— Извини, я без умысла. Ох, родной Аламут… — встала она с кресла.

«Аламут? Андарианка», — подумал Арзис.

Крайне задумчиво и серьёзно он созерцал, как Ваалу-Мауна и подоспевшая служанка ищут звоночек в траве: Реная — на четвереньках, Ваалу-Мауна — упёршись ладонями в колени и заткнув хлыст за пояс. Её высокие кнемиды сзади, её лапы сзади, серые ленты её хвоста.

Солнце Поры Всхода благословляло полдень.

— Есть, моя Хозяйка, нашёлся! — радостно огласила служанка.

— Фух, — выпрямилась Ваалу-Мауна. — Реная, иди в его комнату, — показала вновь обретённым колокольчиком на Арзиса, — и сними там все бумаги со стен, какие найдёшь. И книгу с тумбы возьми. Всё это принеси сюда.

Устрашено покосившись на Арзиса, который от такого взгляда отвернулся, Реная что-то зашептала хозяйке на ухо, прижав уши. Та слушала, кивала, навострив уши. Арзис ещё раз посмотрел на них. Снова отвернулся.

Тем временем Ваалу-Мауна вернулась обратно в кресло, причём отбросив небрежным жестом хвост. Арзис продолжал сидеть на своём мешке, потирая гриву и глядя в сторону.

— Забыла сказать Ренае, чтоб и тебе взяла чашку, — бросила хлыст на стол Мауна.

— Воды? Хозяйка? — показал он на хрустальный кувшин. В воде плавал лёд.

— Нет. После прогулки — только тёплое. От холодного простыну, а мне невольно болеть.

Арзис взял кувшин и начал пить прямо из него ледяную воду. Ему немного протекло, и грива намокла. Выпив всю, съел кусок льда и сожрал все дольки лимона, вот так, с кожурой; лёд, что остался, втёр себе в загривок. Кувшин вернулся на место. Как ни в чём ни бывало, Арзис продолжил сидеть, вот так вот, голый по пояс, задумчиво потирая и подёргивая гриву на груди.

Встретился с нею взглядом. Нет, всё-таки это львица самого безмятежного взгляда из всех, с коими он смотрелся глаза в глаза, а таких было немало. Так удивительно… Вот словно они заговорщики, только не против кого-то, а так, против всего мира. Они вдвоём что-то знают, чего не знает никто. В самом-то деле: им надо сейчас обсуждать дела; точнее, она, Вестающая и Хозяйка, должна определить его задачи и роль, дать поручение. А вместо этого свет совершает путь с неба и отражается в её сереньких, спокойных глазах. Она спокойно пьёт чай. Она что-то знает, поэтому — молчит.

«Ей нельзя доверять», — сделал неминуемый вывод Арзис.

Он тоже что-то знает. Всё просто, простая игра: помнишь о себе и своей выгоде. Всё-таки лучше быть живым и толочь тысячу империалов в луну (так ему сказал счетовод, Арзис забыл его имя), чем мёртвым и без головы.

Вернулась Реная, с книжкой и кипой его самодеятельности. Она осторожно всё передала Хозяйке, поклонилась, и без слов ушла. Мауна протянула его плакаты-листы:

— Держи.

Открыла книжку, поставила себе на колени, нахмурилась, снова взяла чашечку и поболтала ею в руке, мешая чай.

— «В служении Вестающей: пять десятков лет во славу Сунгов», — прочла она, задумчиво.

— Да, — дакнул Арзис. Он видел, как, закинув лапу за лапу, она свободно болтает оной под столом.

— Я с этим не знакома, хотя слыхала лестный отзыв Таара. Значит, твои листы — краткое содержание книжки? — откинулась Ваалу-Мауна в кресле.

— Да. Как карта, — почти бросил он листы на стол, ветер чуть их не унёс, и Арзис не пробовал спасти свою работу, но Мауна быстренько придавила всё кувшином. — Эту книжку можно на одной странице уместить, если убрать лишнее.

— Как и многие. Показывай, — потребовала она, показав на листы хлыстом.

Арзис потёр нос, затем сгрёб все листы со стола.

— Они не по порядку, — цыкнул он. — Там глава первая, вторая… Перемешалось всё.

— Это неважно, — её спокойный голос, непередаваемый (чуть знакомый уж) тон: немного надменности с почти церемониальной монотонностью.

— Мне книжка нужна. Буду главы читать, — протянул он руку, и получил желанное. — Так…

Арзис встал, с книжкой в руке, прямо чтец или оглашатель.

— Глава десятая, — пролистал он. — «Принимай недовольство Хозяйки как нужный урок, не как досадное наказание». Прошу, — продемонстрировал он миру, словно здесь было полно зрителей, затем протянул ей лист.

— Хозяйка. Может. Отшлёпать, — прочла на листе Ваалу-Мауна. Внимательно рассматривала, ибо надпись немножко не соответствовала картинке: там лев, расположив себе львицу на коленях, шлёпал её, причём штукой, очень похожей на ручное зеркальце Вестающих.

Она медленно поставила чашку.

— Арзис, — посмотрела на него, — есть пугающие неточности.

— Пусть хозяйка не пугается. Немного бардака не помешает, — взмахнул книжкой Арзис и потянулся за следующим листом. — Глава тринадцатая… «Умножай честь и славу Хозяйки, выметай слухи и пересуды о Ней».

— Честь. Слава. Я. Она, — прочла Ваалу-Мауна, получив лист от него. Нарисовано: солнце со Знамени Войны Империи Сунгов. Солнце с лучами-стрелами. Под ним — слова «Вестающая» и «Ашаи-Китрах». Всё — высшим алфавитом.

Он дал ей посмотреть; чуть сощурившись и скривившись, глядел по сторонам.

— Ты даже используешь высший алфавит, — нашлась она с комментарием.

— Да, — дакнул он. — Глава третья: «Делай всё возможное, чтобы Хозяйка могла служить Сунгам Даром Вестания», — и отмахнулся книгой от мухи.

Вестающая и Хозяйка, такая молодая, резвенько взяла следующий лист.

— Невозможное, — прочла одинокое название. Рисунок: яростно перечёркнутое «Не».

Расположив лист на коленях тесно скрещённых лап, Мауна пригладила ухо, взяла чашку; так и осталась с нею сидеть, держа чашечку в воздухе и задумавшись. Она почему-то засмотрелась на именно этот лист, и Арзис не дал отдыха:

— Глава вторая, — огласил Арзис, и почесался. — «Защищай Хозяйку ценой своей жизни и жизнью других».

Протянул ей лист, и Ваалу-Мауна взяла как-то не сразу, с заминкой. На него не глядела — глядела ещё на прежнее.

Надпись, название: отсутствуют. Изображено: копьё на фоне солнца, пронзающее насквозь волчью голову прямо через оскаленную пасть. Вокруг неё крестики с толстыми концами — сунгские символы смерти. На тофетах такие рисуют, на погребальной ткани.

— Ваал мой, — приложила ладонь к груди, но всё сдержанно: и восклицание, и жест, аккуратный. Блеснуло серебряное кольцо сестринства.

Арзис не обратил внимания, продолжил:

— Глава восьмая: «Не прикасаться к Хозяйке или её вещам без её позволения». Это мы уже видели.

— Это когда? — вдруг очень ожила Мауна и поглядела на него.

— Ну то, где «Хозяйку и барахло не трогать». Я ж говорил — не по порядку всё.

— Пошли дальше, — потребовала, поставив просмотренные листы под кувшин. Взяла себе хлыст, поставила у живота, откинулась.

— Глава одиннадцать. «Находи общее со всеми, кто служит твоей Хозяйке, чтобы вместе служить ей лучше». Какие-то кривые у него слова, правда?

Ваалу-Мауна тянула руку за листом, пришлось дать.

— Выпей с её гривами, — медленно прочла. — И отба… тара… барабань… оттарабань её безгривых. Я теряюсь… в значениях, попрошу помощи.

— Выпить пивка со львинами, поиграть на барабане служанкам, повеселиться.

Ваалу-Мауна помолчала.

— Ты искусен в барабанной игре?

— Да, — Арзис не то что бы соврал, он мог кой-что сыграть.

Она повернула к нему лист. А, да, знакомый рисунок: летают кружки пива. Рука в наруче держит львицу за мордочку, подкравшись сзади. У львицы закрыты глаза; глазки, кстати, симпатичные, получились удачно, с такими залихватскими уголками.

— Здесь кружки с напитками. Но вот здесь — почему насилие молчания для львицы? Глаза её закрыты…

— Ну чтобы не пела, не мешала играть. Хозяйка, идём дальше? — спросил. И сам же решил: — Идём.

— Допущу: стоило просто барабан нарисовать, а не _миеин_ львице. Ментальная цепь слишком длинна, ты её потеряешь.

— Надо было, — вдохнул Арзис посильнее, — и барабан, и миненин, — и пошёл дальше: — Глава девятая…

— Арзис, не «миненин», это неверное произношение. А «миеин». Повтори за мной: миеин.

— Миеин, — повторил Арзис, не так плавно и приглушённо как она, конечно.

Он без понятия, что такое миеин. Решил, что узнает потом. Если не забудет. А забудет — к гадалке не ходи. Так что не узнает.

— Прими это, как поправку, не как оценку образованию. Смею уверить — вижу твою ненизменную образованность, не глядя на жёсткость манер.

— Ладно. Продолжим?

— Да, прошу. Только помни: миеин — тихая тайна, — вдруг потемнела Ваалу-Мауна, и добавила тем самым, ровным, холодным голосом: — Не говори.

— Ясное дело. Идём дальше?

— Прошу, продолжи.

— Девять: «Будь подле Хозяйки во все времена — ты можешь быть нужным. Будь умелым и мастерским в том, для чего тебя вкляла Хозяйка».

Потянулось неловкое молчание. Арзис протянул ей лист, погодя. На листе надпись: «Х-йка вкляла, потому что». И огромный знак вопроса.

— Хозяйка вкляла, потому что... — прочла Мауна. Пригладила себе краешек рта, поглядела на него, потом на усадьбу, обернувшись. Затем молвила ему, показав на него хлыстом: — Я определю твоё служение в самое ближайшее время.

— Само собой. Хозяйка. Всё определится.

Рука с листом ей опустилась, прямо упала, она поглядела в сторону. Арзис заметил её белые зубы в коротком миге оскала, и как она несколько раз моргнула.

— Дальше, — молвила, не глядя.

— Глава двенадцатая. «Беспощадно раскрывай любые заговоры и замыслы против Хозяйки, особо в стане тех, кто ей служит».

— Там даже такое есть, — как-то необычно иронически протянула Мауна. — Дай глянуть. Мммм… Не оплешись, и Хозяйке не дай.

Иллюстрация: безымянные, безмордые улыбки с оскалом. Много.

— Оплешиться — значит, попасться в ловушку?

— Вроде того, — ответил Арзис. — Глава первая: «Поклоняться Хозяйке, как воплощению силы и величия Ваала и его Огня». Уже было, самый первый листок, где уважение, и так далее. Глава седьмая: «Не вредить Хозяйке помыслом и делом». Ээээ… вот.

На нём Ваалу-Мауна прочла:

— Сдуру Хозяйку не порви, — плавно прочла она, будто сказку на ночь.

Нарисованным обнаружилось следующее: погребальный костёр — тофет, огонь и лев дурацки разводит руками в стороны, мол, ну бывает.

— На тофете — хозяйка, — прокомментировал Арзис. — Глава пятая: «Храни самую малую тайну Хозяйки лучше, чем свою самую великую». Вот.

Ваалу-Мауна увидела такое: ШШ. И вокруг этого: каракули, кляксы, полный хаос.

— Это неплохо, — вдруг отметила она.

— И последняя. Шестая, — продолжил Арзис. — «Следуй полностью приказам Хозяйки и её сосестёр».

— Хозяйка сказала, и ты всё понял, — Ваалу-Мауна чуть нахмурилась. На изображении нечто вроде насилия молчания лев совершал уже над собой: закрыл морду ладонями, словно в стыде или горе. — Хм.

Дочь Андарии посмотрела на него, львину-яамрийца. Нет, она не закатывала глаз, и не вздыхала. Тем временем он сел обратно на мешок, представление закончено. Она потрогала нос когтем и молвила:

— Я заметила, что у тебя есть ещё один лист.

— Да он пустой, я не успел на нём нарисовать. Да и не надо — глав тринадцать, и листов тринадцать.

Ах, увидел Арзис, как чуть сощурились её глаза, иронически и с превосходством дёрнулся краешек уст. Пффф. Смешной. Попытка обмануть Вестающую. Ну-ну.

— Не говори. Его принесли с остальными. Дай его.

— Да не надо, — почесался он. — Неудачный набросок.

— Арзис. Не говори, — указала на него пальцем. Потом перевернула ладонь: — Дай.

Он молча повертел лист в ладони, сложенный надвое. Встал, протянул ей, отошёл в сторону. Подошёл к копью, прислонённому к вишне, рядом, толкнул его легко когтем, и оно упало наземь в траву, скрылось.

Тем временем Мауна раскрывала четырнадцатое правило, которое Арзис счёл нужным придумать. Оно гласило: «Хозяйку не трахать». Изображение смачно иллюстрировало то, что запрещалось делать с Хозяйкой.

Молчание затянулось и не предвещало хорошего. В конце-концов, перестав созерцать копьё в траве, он поднял его и вернулся с ним к столику.

Ваалу-Мауна сидела, держа двумя пальцами лист, как грязь. Потом встала, взмахнув хвостом, и остановилась перед ним. Эта разница в росте, на голову выше, ей даже не помогают кнемиды с толстой подошвой. Ваалу-Мауна медленно и торжественно порвала лист, потом ещё раз, потом ещё, пока не дошла до мелких кусочков. И выбросила их в сторону, в траву, и ветер разнёс их.

— Ты меня оскорбил, — Ваалу-Мауна цепко держит хлыст.

— Говорил: не надо его смотреть, — скрестил он руки, древко копья приложил к шее.

— И всё это висело у тебя по стенам, — утвердила она.

— Да, — просто ответил он, и взял с её плеча-шеи медленную, сонную и почему-то очень толстую пчелу; Арзис заметил, как Хозяйка чуть вздрогнула (ушами, хвостом) от резкого движения самца. — Какая здоровая.

— Это не пчела, это шершень, Арзис, — сделала она шажок назад.

— Да? — не очень удивился он. — То-то, думаю, жирная пчела, как старая гельсианка.

— Они жалят куда больней, — Мауна с отвращением глядела на злое и жужжащее в руке Арзиса, питая перед всем, что летает и кусается, большой страх (всё маленькое и острое), который не _прорабатывала_, ибо такие страхи Вестающим прорабатывать незачем. Всё не проработаешь, жизни не хватит.

— Эт да, — сказал Арзис, и без церемоний отошёл от Ваалу-Мауны и бросил шершня в пустой хрустальный кувшин, и прикрыл блюдцем. — Кстати, служанка пришла.

Ваалу-Мауна повернулась к нему хвостом, и как раз вовремя, ибо:

— Хозяйка, — на почтительном расстоянии остановилась Реная, — пришло время клиентов.

— Когда?

— Уже. Всё готово, Хозяйка. Ожидают.

— Я скоро буду.

Служанка поклонилась, а молодая Вестающая повернулась. Вздохнув, Ваалу-Мауна забрала со стола остальные листы; свернув в трубочку, указала ими на него, и снова села в кресло.

— Садись.

Арзис не спеша вернулся на свой мешок.

— Я вижу, ты уже вполне знаешь, что такое тихая тайна, правда? — продолжила она, как ни в чём ни бывало.

— Да. Шэшэ. Шашан.

— Шаан шаан.

— Он самый, — показал он на неё пальцем и приспособил мешок с песком получше; копьё расположил на плече, оно съехало, поправил.

— Весь наш разговор попадает под этот покров. И все прошлые. И все будущие разговоры.

— Ясно, — пожал он плечами.

— Твои ментальные карты я заберу, — помахала она трубочкой из листов. — Их нельзя вешать на стены.

— Лучше порвать. Я уже всё запомнил.

— Лучше сжечь. Как ты освоился?

— Отлично.

— А что сир Таар? И сир Уруз?

Арзис развёл руками, не совсем находясь с ответом на такой вопрос.

— Я сиру Таару не нужен. Сиру Урузу и его гривам — тоже.

— Ты с ними в трудных отношениях?

— Не. Просто не вписываюсь. У Уруза там есть нормальные клыки. Я с троими даже пивка дёрнул. С двоими в Кругу повалялись, крепкие львяки.

— Я имею в виду с Тааром и Урузом.

— Нет. С чего хозяйка взяла? Новый я, не знают они меня, и скалят зуб. Правильно поступают, я бы то же самое делал, — насмешливо смотрел он на её.

— Ты себе выбрал одежду, обмундирование, оружие? Коня?

— Я не особо умею с конями, сиятельная хозяйка. С доспехами вопрос, считаем, решён.

Разговор иссяк. Он растекался по маленьким ручейкам в тупички.

— У меня есть для тебя задание, — вдруг сказала она, словно сдавшись.

— Слушаю, сиятельная. Хозяйка, — кивнул он, и пристукнул копьём. Вот, наконец-то о деле.

— Мне нужно, чтобы ты нашёл себе замену.

— Надо было сразу это четырнадцатое правило порвать, — засмеялся Арзис, взмахнув хвостом. — Думал, ещё поживу. Пусть львяки теперь не забудут топор, — с преувеличенной серьёзностью отметил важное.

— Замену не в своём служении, — заотрицала она жестом, совершенно не уделяя внимание его штукам. — Внимай: ты ведь помнишь тот день, восемь дней назад? Ваалу-Хирана сказала тебе войти в мою постель.

— Ну, скорее, войти в Хозяйку, чтобы дети появились, — поправил Арзис, шмыгнув носом. Потёр его. — Сказала, мол, детей надо и всё тут.

— Это фигура речи. Так говорят: если лев спит с львицей, то «он вошёл в её постель».

Арзис почесал гриву, повертел копьё.

— Ты должен найти того, кто согласится войти в мою постель.

— Я думаю, это будет очень просто, Хозяйка.

— Как видишь, с тобой не вышло просто. Вышло посложней.

— Дурак, да не дурак, да? — всё улыбался он. А потом вроде как посерьёзнел: — Нет проблем. Я найду.

— Ты должен знать несколько вещей, — смотрела перед собой, на чашечку, Ваалу-Мауна. — Он не должен что-то подозревать, как ты. Он должен быть молод, здоров и силён, ничем не болеть. Он должен быть невысокого происхождения, в идеале — без семьи и родных. Ты понимаешь.

— Его после убьют, или во время? Как всё будет? — полюбопытствовал Арзис, не надеясь на ответ, даже нечестный.

Но она ответила:

— Нет, он — скорее всего — на протяжении недели умрёт без боли, во сне, от ноющей, бесконечной усталости. Будет как странная, неясная болезнь. Растворение в покое.

Арзис посмотрел в сторону. Там снова служанка, Реная, и ещё один из графописцов. Ждут Хозяйку. Арзис показал на них, мол, гляди, заставляем ждать. Хозяйка обернулась и показала тем пять пальцев.

— Зачем это нужно? Я никогда не слышал, чтобы Ашаи-Китрах чем-то таким занимались.

Она, не глядя на него, взяла себе хорошенькую такую курагу со стола, один кусочек. Чуть погодя, взял и он, весь кулак.

— Обеты запрещают ответ, — ответила, и откусила от небольшого кусочка кусочек поменьше; ровненькую половинку.

— Я так понимаю, — жевал Арзис, запихая в рот побольше и шумно выдыхая, — остальные Вестающие тоже так делают?

Ваалу-Мауна не отвечала, поэтому Арзис ответил за неё:

— Ца! Обеты запрещают ответ, — развёл руками, курага разлетелась ему из ладони, копьё снова чуть не убежало с плеча, и то пришлось воткнуть в землю.

— Не говори. Это не вещь для насмешки, — задумчиво ответила Ваалу-Мауна. — Да, делают. Хотя бы раз в жизни.

— А некоторые и не раз? — залихватски кивнул головой, ну дают, а.

— И не два, — смотрела она ему прямо в глаза.

— Отлично, — довольно подтвердил он. — Я так понял, моя работа будет искать этих… как их назвать… входителей. И сколько их нужно в год там, в луну?

— Мне пока нужен только один, — показала одинокий мизинец. — Надеюсь...

Арзис возрадовался, как хозяин в таверне — богатому забулдыге.

— А. Нет проблем, — снова раскрыл объятия рук, зацепил копьё и то, многострадальное, из воткнутого в землю снова сделалось лежащим.

Ваалу-Мауна следила за его весельем плавно и спокойно. Аккуратно облизалась, да незаметно считай; сглотнула, чуть кивнула.

— Когда ты это успешно выполнишь, то перейдёшь к другим поручениям, — показала на него хлыстом.

— Хорошо. Мне главное всё повеселее давать, что-нибудь такое… Весёлое, рычащее, — весело и зло посмотрел он на неё, даже мелькнул оскал.

— Главное — он не должен ничего знать о том, что его ждёт смерть. И подозревать — тоже.

Арзис поднял обе ладони, мол, сделаем.

— Не имей сомнений. Это во славу Сунгов и в моё служение.

— Я не имею, — сощурился Арзис в сарказме. — Надо так надо. Бывает смерть куда хуже.

— Иногда они даже выживают, но это бывает редко, — попыталась объяснить ему она, но бессмысленно, ибо он утвердил своё:

— Я найду Хозяйке хорошего львину, сильного, как фирран. Будет лучший.

Ваалу-Мауна кивнула и похлопала в ладоши, глядя на него. К ней быстро подошла Реная, графописец, и, наверное, кто-то ещё, и они ушли принимать клиентов, ну или что там ещё Вестающие делают.