Люби Меня Нежно (гет)

Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь глухим, частым стуком в висках. Я сидела, прижавшись к Гарри на старом, потрёпанном диване в гостиной Рутара, и пыталась заставить дрожащие пальцы перелистывать страницы древнего фолианта, который нашёл для нас хозяин дома. Книга пахла пылью, временем и чем-то ещё — горьковатой полынью, что лишь усиливало ощущение тревоги, сжимавшей горло с того самого момента, как мы чудом унесли ноги от Ханкала.

Гарри сидел неподвижно, его плечо было твёрдой опорой, но я чувствовала, как напряжены его мышцы. Взгляд его был устремлён в потухающий камин, где догорали последние угольки, отбрасывая на его лицо зыбкие тени. Он не видел огня; он видел то, что было несколько часов назад — пронзительные глаза незнакомца, холодную сталь его взгляда и ту необъяснимую силу, что отбросила самого Ханкала, дав нам драгоценные секунды на бегство. Рутар хлопотал на крохотной кухне, доносящиеся оттуда звуки — лязг посуды, шипение чего-то в котле — были единственным намёком на нормальность в этом море вывернутой наизнанку реальности.

И вдруг этот хрупкий, едва сотканный покой был разорван в клочья.

В доме Рутара, спрятанном за десятком защитных заклятий, редко кто появлялся без предупреждения. Поэтому когда снаружи раздался резкий, настойчивый стук в дверь — не робкий, а отчаянный, торопливый, — мы все вздрогнули, будто нас хлестнули по коже. Гарри мгновенно вскочил на ноги, его палочка сама оказалась в руке. Я последовала его примеру, сердце замерло в груди. Рутар вышел из кухни, вытирая руки о подол засаленного фартука, его лицо, обычно спокойное и чуть насмешливое, стало настороженным и жёстким.

«Не ждал никого», — коротко бросил он, и его собственная палочка, потрёпанная, из грубого и будто бы необработанного дерева, появилась из складок одежды.

Стук повторился, ещё более отчаянный. Кто-то буквально выбивал дверь.

Рутар двинулся в прихожую, мы с Гарри — следом, держась на расстоянии, готовые к любому развитию событий. Ханкал? Нет, эта сущность явно не стала бы стучать в дверь. Но кто ещё?

Старая дубовая дверь со скрипом отворилась, впустив в тёплый, наполненный запахами трав и старого дерева воздух порыв холодного, влажного ночного ветра. И на пороге, залитые тусклым светом висящей в прихожей лампы, стояли они.

Двое. Мракоборец и волшебница. Оба — запыхавшиеся, бледные, с расширенными от ужаса и напряжения зрачками. Их мантии были в грязи и порваны в нескольких местах, будто они продирались сквозь колючие заросли или падали. Мужчина, коренастый, с седеющими висками и жёстким, привыкшим к опасности лицом, опирался о косяк, пытаясь отдышаться. Я, конечно же, узнала его — Стивен, мракоборец и член Братства Стражей Тени, с которым Гарри встречался в «Башне Скрытого Света». Только он мог предположить, что мы направимся к Рутару.

Но моё внимание приковала к себе его спутница. Девушка, почти девчонка, с бледным, как лунный свет, лицом и огромными тёмными глазами, в которых плескалась паника. Её светлые волосы были растрёпаны, на щеке алела свежая царапина. Она была высока и стройна, одета в практичные, но изящные одежды, и по тому, как описал её недавно Гарри, я безошибочно поняла — это Селестина. Та самая волшебница из Братства, что произвела на Гарри такое впечатление своей сдержанной силой.

«Рутар! Поттер!» — выдохнул Стивен, его голос был хриплым от бега. — «Впустите, ради всего святого!»

Гарри кивнул Рутару, и тот, всё ещё не опуская палочки, отступил, пропуская нежданных гостей внутрь. Стивен почти ввалился в прихожую, тяжело дыша. Селестина последовала за ним, её взгляд скользнул по Гарри, и в нём мелькнуло что-то вроде облегчения, а затем перешёл на меня, быстрый, оценивающий.

«Мы… мы думали, не найдём никогда», — прошептала она, и её голос, мелодичный и глубокий, дрожал.

«Что случилось?» — спросил Гарри, резко и прямо, как всегда в моменты опасности. Он подошёл к Стивену, помогая ему снять грязную мантию.

Стивен сделал несколько глубоких вдохов, опёрся руками о колени, а затем выпрямился. Его глаза обрели привычную твёрдость, но в их глубине всё ещё плескался отблеск пережитого кошмара.

«Ханкал», — произнёс он, и это слово повисло в воздухе тяжёлым, ядовитым облаком. — «Наблюдатели Братства засекли признаки его активности в этом районе. Слабые, но многочисленные. Искажения магического поля, следы тёмных чар… всё указывало на то, что он где-то рядом. А так как последние данные указывали на ваше возможное направление сюда…» Он махнул рукой в сторону Рутара.

«Мы были в штаб-квартире, когда пришло сообщение», — подхватила Селестина, её пальцы нервно теребили край мантии. — «Из всех, кто был на месте, готовыми к немедленным действиям, оказались только мы двое. Остальные либо на заданиях, либо… не в форме». В её голосе прозвучала горечь.

«Мы отправились на поиски. Полагали, что предупредим вас», — Стивен провёл рукой по лицу. — «Но попали в одну из его ловушек. Не ту, что на прямую атаку рассчитана… а на измор. Внезапно вокруг нас сгустилась… тьма. Не простая, не ночная. Плотная, живая, душащая. Она заслоняла всё — дорогу, дома, небо. Мы не видели дальше собственных рук. Не чувствовали направления. Заклинания на ориентацию и просветление не работали. Это была не просто тьма, Рутар… это была пустота».

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Его слова отозвались во мне ледяным эхом, напоминая о том, как мы сами чуть не заблудились в похожих, искажённых пространствах по дороге сюда.

«Мы бродили в этой каше, казалось, целую вечность», — голос Селестины стал тише, она смотрела в пол, будто вновь переживая тот ужас. — «Шли наобум, натыкались на невидимые стены, продирались сквозь кустарники, слышали шёпоты… Потом, совсем недавно, тьма просто… рассеялась. Словно её и не было. И мы увидели этот дом. Стоял, будто ждал».

В гостиной воцарилась тягостная тишина. Рутар хмуро смотрел на гостей, его оценивающий взгляд скользил с Стивена на Селестину и обратно. Гарри стоял, скрестив руки на груди, его лицо было непроницаемой маской, но я знала — за ней кипела работа мысли.

«Он вёл вас сюда», — наконец произнёс Гарри. Не как вопрос. Как констатацию факта. — «Он знал, что вы придёте. И либо отпустил, когда вы были уже у цели, либо… это была часть плана».

Стивен мрачно кивнул. «Такое же чувство было у нас. Будто нас подгоняли, как скот на убой».

«Он был здесь», — тихо сказала я, и все взгляды устремились на меня. Мои собственные слова прозвучали в тишине громко и чётко. — «Ханкал. Он напал на нас сегодня днём, недалеко от дома».

Глаза Стивена и Селестины расширились. «Что?» — вырвалось у волшебницы.

«Расскажите», — потребовал Стивен, его усталость будто испарилась, уступив место профессиональному, дотошному интересу мракоборца.

И мы рассказали. Гарри начал, я подхватывала, добавляя детали, которые успела отметить. Нападение в тумане, стремительные атаки Ханкала, его ледяная, нечеловеческая уверенность. И… незнакомец. Мужчина в тёмном плаще, появившийся из ниоткуда. Его молниеносная атака, отбросившая Ханкала, его пронзительный, проницательный взгляд и… исчезновение.

«Он просто растворился в воздухе», — закончил Гарри, и в его голосе слышалось до сих пор не угасшее изумление. — «Не сказав ни слова. Спас нас и исчез».

Стивен и Селестина переглянулись. На их лицах было полное недоумение.

«Никто из наших?» — спросил Стивен у неё.

Та покачала головой, светлые волосы скользнули по её плечам. «Никого с таким описанием в Братстве нет. И… сила, способная отбросить Ханкала в открытом противостоянии…» Она не договорила, но все и так поняли. Таких людей можно было пересчитать по пальцам.

«Ещё один игрок», — мрачно констатировал Рутар, впервые за несколько минут нарушив своё молчание. Он подошёл к столу и налил всем по кружке горячего, дымящегося отвара. Запах был резким, горьковатым, но согревающим. — «Игра усложняется. Пейте. Приведёте нервы в порядок».

Мы взяли кружки. Горячий напиток обжёг губы, но странным образом успокоил дрожь в пальцах. Стивен и Селестина жадно сделали по глотку, и некоторый цвет вернулся к их щекам.

В гостиной снова стало относительно спокойно, но это было спокойствие перед бурей. Мы сидели, пятеро волшебников, застигнутых в водовороте событий, которые явно выходили далеко за рамки наших представлений. Ханкал, Братство Стражей Тени, таинственный незнакомец… Паутина сплеталась, и мы оказались в самом её центре. А за окном, в тёмной, безмолвной ночи деревни Бэркли, таилось нечто, что только ждало своего часа.

* * *

Тишина в гостиной была густой, тяжёлой, наполненной невысказанными мыслями и страхами. Рассказ Стивена и Селестины, как и наша собственная история, повис в воздухе зловещим эхом. Мы пили горький отвар Рутара, и он, казалось, не столько согревал, сколько наполнял какой-то мягкой энергией изнутри, ослабляя нервное напряжение. Гермиона сидела рядом, её плечо по-прежнему касалось моего. Я чувствовал исходящее от неё напряжение — не страх, нет. Скорее, яростное, кипящее желание всё проанализировать, разложить по полочкам, найти логику в этом хаосе. Но логики не было. Была только нарастающая угроза.

Именно в этот момент гробовую тишину разорвал новый звук. Не стук в дверь, а отрывистый, настойчивый стук в оконное стекло. Негромкий, но оттого ещё более зловещий.

Все мы вздрогнули и разом повернулись к окну. За стеклом, в непроглядной тьме, виднелся смутный силуэт. Не человеческий. Небольшой, с распахнутыми крыльями.

«Сова», — произнесла Гермиона, и в её голосе прозвучало облегчение, тут же сменившееся новой настороженностью. Совы в такое позднее время и в таком месте?..

Рутар, хмурясь, отставил кружку и подошёл к окну. Он откинул старую, потрескавшуюся задвижку и распахнул створку. В комнату ворвалась струя ледяного, влажного воздуха, и вместе с ней — небольшая ушастая сова. Она тревожно захлопала крыльями, кружась под потолком, а затем уселась на спинку ближайшего кресла, сердито щёлкая клювом. К её лапке было привязано небольшое, скрученное в трубку письмо.

Я встал, чтобы взять его, но сова, к моему удивлению, повернула голову и уставилась на Стивена. Тот нахмурился, протянул руку, и птица перелетела к нему, позволив снять послание.

«От Братства», — коротко бросил Стивен, разглядывая сургучную печать. На воске был оттиск символа Братства — башни, окутанной сияющим туманом. Его пальцы, грубые и покрытые шрамами, разломили печать. Он развернул пергамент, и его глаза быстро пробежали по строчкам.

И я увидел, как кровь отливает от его лица. Он не побледнел — он стал землисто-серым, будто его внезапно поразила смертельная болезнь. Пальцы, сжимавшие пергамент, задрожали.

«Стивен?» — тихо позвала Селестина, поднимаясь с места. Её собственное лицо отражало нарастающую тревогу.

Он не ответил. Просто молча протянул ей письмо. Она взяла его, пробежала глазами, и её губы беззвучно сложились в одно-единственное слово. «Нет…»

«Что случилось?» — спросил я, подходя ближе. Предчувствие сжало мне горло ледяной рукой.

Стивен поднял на меня взгляд. В его глазах был ужас. И вина. «Кейлон», — выдохнул он. — «Молодой мракоборец. Первый год работы. Он… он отправился вслед за нами. После нашего ухода в штаб-квартире получили новые данные, подтверждающие активность Ханкала именно в этом секторе. Кейлон… он рвался в бой, хотел доказать…» Стивен с силой сжал веки, будто пытаясь стереть возникающие образы. «Он не вернулся. И сюда не дошёл».

В воздухе повисла мёртвая тишина. Рутар встал в центре гостиной, его лицо было серьёзным и сосредоточенным.

«Он один?» — спросила Гермиона, и её голос прозвучал до странности спокойно, хотя я видел, как бешено бьётся пульс на её шее.

«Да», — прошептала Селестина, всё ещё не в силах оторвать взгляд от письма. — «Он один. И если он не здесь и не в штаб-квартире…»

«Он в ловушке. Или хуже», — закончил я за неё. Холодная ярость медленно поднималась во мне, смывая остатки усталости и страха. Ещё один. Ещё один человек, брошенный в пасть этому чудовищу из-за нас. Из-за меня.

Стивен резко выпрямился. Вся его прежняя усталость исчезла, сменившись стальной решимостью мракоборца, который не оставляет своих. «Мы идём. Сейчас же. Искать его».

«Вы не в состоянии», — грубо оборвал его Рутар. — «Вы еле на ногах стоите. А там…» Он кивком указал на окно, в чёрную пустоту за стеклом. — «Там не просто темно. Там он».

«Я не оставлю парня там одного!» — рявкнул Стивен, и в его глазах вспыхнул огонь.

«Мы пойдём с вами», — сказал я. Слова вырвались сами, прежде чем я успел их обдумать. Но я знал — это правильно. Нельзя было оставаться в стороне.

Гермиона тут же шагнула ко мне, её подбородок был гордо поднят. «Конечно».

Я посмотрел на неё, и в груди что-то сжалось. «Гермиона…» — начал я, желая сказать, чтобы она осталась, что это слишком опасно, что я не переживу, если с ней что-то случится.

Она поняла меня без слов. Её глаза, тёмные и полные огня, встретились с моими. «Не начинай, Гарри. Ты знаешь, что я не останусь. Кейлону нужна помощь. И нам нужны все силы. Все».

Она была права. Я знал, что она права. Но это не делало ситуацию проще. Я видел в её взгляде не просто упрямство — я видел ту же ярость, то же чувство ответственности, что горели и во мне. Она не была бы той Гермионой Грейнджер, которую я знал, если бы отсиживалась в безопасности, пока кому-то угрожала опасность.

«Глупости», — проворчал Рутар, но в его ворчании не было прежней уверенности. Он посмотрел на нас — на Стивена с его виноватой решимостью, на Селестину, пытавшуюся скрыть дрожь в руках, на Гермиону, стоявшую как скала, и на меня. Потом тяжело вздохнул. «Ладно. Пропадать, так всем вместе. Я с вами. Знаю эти улицы лучше любого из вас».

Решение было принято. Никаких обсуждений. Мы собрались за считанные минуты. Рутар выдал нам с Гермионой поношенные, но тёплые плащи, Стивен и Селестина проверили свои палочки. Никаких лишних слов. Только быстрые, отрывистые команды Стивена, который снова стал тем самым собранным мракоборцем.

И вот мы вышли в ночь. Нас было пятеро. Пятеро против неведомого, против того, что пряталось в тенях деревни Бэркли.

Воздух был холодным и влажным, он обжигал лёгкие. Улицы лежали перед нами пустынные и безмолвные. Ни огонька в окнах, ни звука. Будто всё живое попряталось, чувствуя приближающуюся бурю. Мы шли плотной группой. Стивен впереди, его палочка была поднята, слабый свет на её конце выхватывал из тьмы куски мостовой, стены домов. За ним — Селестина, её тёмные глаза беспрестанно сканировали окружающее пространство, крыши, переулки. Я и Гермиона — в центре, спиной к спине, готовые к атаке с любой стороны. Рутар замыкал шествие, его палочка двигалась почти незаметно, и я чувствовал, как он накладывает дополнительные, едва заметные защитные чары на наш маленький отряд.

Сначала всё было спокойно. Слишком спокойно. Только ветер гулял по пустынным улицам, гоняя по мостовой опавшие листья. Но чем дальше мы углублялись в деревню, тем явственнее становилось ощущение надвигающейся беды.

Первым странность заметил Рутар. «Фонари», — пробурчал он. — «Горят тусклее».

Я присмотрелся. Он был прав. Уличные фонари, которые поначалу давали ровный, хоть и неяркий свет, теперь будто померкли. Их желтоватые круги на асфальте стали меньше, слабее. Воздух вокруг них странно дрожал, искажаясь, будто сквозь толщу воды.

Мы шли дальше. Ещё через пару улиц фонари начали мигать. Не так, как перегорающие лампы, а с какой-то зловещей, нерегулярной последовательностью. Вспышка — и на секунду мы видели пустую улицу во всех подробностях. Тьма — и нас охватывала слепая, почти осязаемая чернота. В эти мгновения полного отсутствия света сердце замирало, а пальцы судорожно сжимали рукоять палочки.

«Это на нас воздействуют», — тихо сказала Гермиона, её голос был ровным, аналитическим, но я слышал подспудное напряжение. — «Психологическая атака. Выматывание».

Стивен лишь кивнул, не отрывая взгляда от дороги впереди.

И наконец мы дошли до того места, где многие фонари погасли совсем. Лишь несколько из них мигали где-то вдали, как умирающие звёзды. Мы остановились на краю островка света, который отбрасывал одинокий, ещё работающий фонарь. А впереди…

Впереди дорогу заслоняла стена. Но не каменная или кирпичная. Это был плотный, чёрный, клубящийся туман. Он был густым, как дым от гигантского пожара, и так же медленно, лениво перекатывался, образуя вихри и воронки. Он не рассеивался, не поднимался вверх. Он лежал на улице, заполняя её от стены до стены, уходя вперёд, в непроглядную тьму. От него не шло ни холода, ни тепла. Но было ощущение… пустоты. Той самой, что описывали Стивен и Селестина. Ощущение, что за этой пеленой нет ничего. Ни улицы, ни домов, ни мира.

Без единой команды все наши палочки были подняты. Бледные огоньки на их концах казались жалкими, ничтожными перед этой бездонной, живой чернотой.

«Одна из ловушек Ханкала», — произнесла Селестина, и её голос прозвучал как эхо в гробнице.

«Но за ним может быть Кейлон», — твёрдо сказал Стивен. Его лицо в свете палочки было жёстким, как высеченное из камня. — «Мы должны понять, как туда попасть».

Мы стояли на краю чёрного, клубящегося тумана, пятеро волшебников в безмолвной, мёртвой деревне. Позади — призрачная безопасность дома Рутара. Впереди — неизвестность, которая, возможно, была смертью. Но мы не могли повернуть назад. Потому что где-то там, в этой густой, душащей тьме, мог быть молодой мракоборец, который пошёл за нами. И мы были его единственной надеждой.

Я сжал палочку крепче. Гарри Поттер не оставлял своих. Никогда. Даже если за этой чёрной пеленой его ждал сам Ханкал.