В начале пути (джен)

Во всём мире существовали только две вещи, которые София действительного ненавидела — остывшие блины и тупые бывшие жандармы. Тем более, что, как любил говорить отец, жандармы бывшими не бывают...

В данном случае имелся только второй пункт, но этого было более чем достаточно. Жандарм был беспросветно туп и безобразно нагл, а ещё почему-то абсолютно уверен, что в отряде имеются революционеры.

Идея была абсолютно нелепой, но даже найдись такой — София всё равно не стала бы его выдавать. Социал-демократы были противниками войны, но до её окончания пропаганду приостановили...

В конце концов, София не выдержала и приказала жандарму проваливать. Жандарм провалил, но остался крайние недоволен и пригрозил вернуться...

Жандармерия последние несколько месяцев вообще сорвалась с цепи, вместо германских и японских агентов натужно ища крамолу везде, где только можно, да и там, где нельзя — тоже.

Эта бесконечная глупая возня безумно мешала. Например, сейчас София должна была быть на инструктаже — но из-за идиота в голубом мундире теперь придётся бежать через весь штаб... И ей очень повезёт, если она опоздает не больше, чем не несколько минут.

— Проходите, — кивнул полковник. — Жандармы?

— Да.

— Мои соболезнования... Итак, поскольку все в сборе, начнём. Как мы все понимаем, Первый Амурский возглавит штурм Пусана. Наша зона высадки — здесь, к северо-востоку от города. Береговая оборона здесь относительно слабая, да к тому же наш отряд будет сопровождать «Ретвизан». После высадки третий батальон атакует тылы японских позиций и прорывает линию фронта, соединяясь с нашими войсками. Первый батальон атакует Пусан, второй обеспечивает удержание плацдарма и поддержку атакующих батальонов. После прорыва третий батальон отходит на соединение со вторым, а затем оба присоединяются к штурму. Рота штабс-капитана Василиновой будет высажена юго-западнее города сорока восемью часами ранее и, рассеявшись, совершает диверсии. После начала наступления рота прорывается на соединение с основными силами или ожидает и выходит к своим после завершения боевых действий. Высадка роты назначена на вторник.

Замечательно, подумала София, отплыть придётся сегодня же. И какой кретин всё это придумал? Наместник? Или сам император? Вот так, без разведки, без подготовки — хорошо ещё, хоть корабль выделили, хотя это уже наверняка Макаров постарался... Ладно, сделаем...

— И ещё один момент, дамы и господа, — голос Корсакова выдернул Софию из размышлений. — Напрямую нас не касающийся, но стратегически крайне важный... А именно — три недели назад жандармерия арестовала всех депутатов-социал-демократов. Причины этой акции остались неизвестны, но результат закономерен — соглашение расторгнуто, и социал-демократы возобновили активные действия. Отсюда и нездоровая горячность жандармерии... И перспективы мне представляются весьма удручающими... На этом всё, дамы и господа. Начинайте подготовку к высадке.

Было бы изрядным преуменшением сказать, что рота приказом была недовольна. Но поскольку приказы не обсуждаются, рота отправилась в гавань, по дороге вслух рассуждая, где мог обосноваться японский шпион, с подачи которого только и мог появиться подобный план. София эти разговоры не пресекала — пусть уж лучше спустят пар так, чем затаят обиду на командиров... Тем более, что с оценкой приказа она была полностью согласна. Нет, сам по себе приказ был вполне нормальным, но спешка... Безобразная, совершенно ненужная спешка. Высадка всей роты — дело сложное и рискованное, спрятать без малого сотню человек непросто, а стоит японцам на них наткнуться — и всё, операция провалена. Да и всё остальное... Не то, чтобы Балалайка сомневалась в способностях русской морской пехоты, но Пусан был важнейшим портом, и одного «Ретвизана» было явно недостаточно.

Ещё раз прикинув масштаб проблем, София не выдержала и выругалась, пройдясь по всей цепочке командования. Нет, всё-таки один идиот в штабе страшнее десятка шпионов...

«Оренбург», быстроходный пароход Доброфлота, лёг в дрейф и начал спускать шлюпки. Три баркаса медленно отошли от борта, проскользнули мимо «Разящего» — София послала жениху воздушный поцелуй — и исчезли в ночи. До восхода Луны оставался час, и это время необходимо было использовать по максимуму.

Тихий плеск вёсел сменяется шорохом днища по дну, Балалайка вглядывается в приближающийся берег, солдаты готовили оружие... Наконец лодки с хрустом остановились, солдаты осторожно перебрались через борт и столь же осторожно двинулись вперёд.

Береговая оборона молчала. Может быть, им всё-таки повезло, и этот участок не охранялся?

— Рота, рассеяться, — приказала София.

Всё. Обратного пути нет. Приказы отданы, и теперь она не в силах ничего изменить... или помочь.

Возможно, кто-то в штабе решил воспользоваться случаем и отделаться от слишком самостоятельной роты — пусть. Приказ будет выполнен — во что бы то ни стало.

— Кто-нибудь знает, чьё это сено? — осведомилась Балалайка, изучая сложенные скирды.

— Японское, — пожал плечами Борис. — Тут, ваше высокоблагородие, нынче всё японское. Так что жгите, не стесняйтесь.

Чиркнув спичечной коробкой, София затолкала термитный шар под сено как можно глубже и бросилась прочь. Через несколько минут сено вспыхнет, и к тому времени они должны быть как можно дальше от поля...

Первый день операции начинался неплохо — рота осталась незамеченной, удалось найти укрытие, и вот теперь — первый успех. Пусть и мелочь, но болезненная, а мост в версте отсюда — их первая цель — уже заминирован.

Запалы в шаре и в мине догорели одновременно — правда, команда к тому времени успела спрятаться в роще, и начавшаяся суета прошла мимо них. Роща почему-то не вызывала у японцев интереса — вероятно, потому, что в подрыве обвиняли корейцев.

Через несколько часов, когда японцы немного успокоилась, София отдала приказ выдвигаться — до рассвета оставалось всего-ничего, а нужно было найти укрытие и заминировать ещё один мост...

Опустив бинокль, София сползла в канаву и задумалась. Искомый мост был деревянным, а значит, взрывчатку можно было и поберечь. С другой стороны, хотя она и набрала любимых термитных шаров по максимуму, их запас тоже был далеко не бесконечен, а поджогов в плане операции хватало... Но, уже с третьей стороны, разве она не сможет устроить пожар подручными средствами? Значит, решено.

— Прикройте, — бросила София через плечо, выбралась из канавы и поползла к мосту.

Проводив командира взглядом, Дубенко цокнул языком и шепнул Борису:

— Хороша, чертовка!

— Только сейчас заметил? — ответил Борис, не отрываясь от прицела. — Японцев ищи, а не на командира пялься.

На счастье подчинённых, София их короткую беседу проигнорировала — всё её внимание было отдано кустам, густым и колючим. Продираться через них в темноте были проблематично даже с её зрением... Зато и весьма условная охрана моста её заметить не могла. Пробравшись к мосту, София чиркнула по запалу, засунула шар между балкой и настилом, чуть дальше пристроила второй, а ещё два — на земле у опоры. Пятнадцать минут — и мост запылает, но отряд к этому времени будет уже далеко отсюда. Дубенко, конечно, расстроится, но это пустяк, тем более, что взрывов на его долю хватит... Снова пробравшись через кусты, Балалайка сползла в канаву и махнула рукой. Солдаты молча поднялись и, пригибаясь, побежали по дну канавы вслед за командиром.

Два часа спустя, на восходе, отряд добрался до очередной рощи, где и остановился на отдых. Оставив на часах Бориса и одного из двух новичков, София приказала отдыхать, не разводя огня, забилась в кусты погуще и мгновенно заснула.

— Сиди здесь, — Борис убедился, что спящих не видно, и подполз к краю кустарника.

— Чисто? — спросил напарник, когда минуту спустя Борис вернулся.

— Рядовой Лебедев, если что-то произойдёт, вы об этом узнаете вторым.

— Так точно. А она хороша...

Борис покосился на едва различимую в путанице ветвей Софию — с солдатом трудно было поспорить. Белокурая штабс-капитан действительно была красива, что не мешало ей быть великолепным бойцом... Она отлично стреляла, была прекрасным тактиком, силой и выносливостью почти не уступала самому Борису — и вдобавок видела в темноте, словно кошка. А ещё она была мастером поджогов...

Сейчас, когда София спала, натянув пятнистый платок на лицо и прижимая к себе карабин, она вызывала у своего унтер-офицера какую-то глухую нежность... Впрочем, её в полку любили все.

Через три часа София проснулась, разбудила солдат, приказала караульным спать, а сама ловко вскарабкалась на дерево и принялась изучать окрестности.

Лесок, в котором они остановились, тянулся вёрст на десять, прошли они чуть больше одной, и оставшийся путь необходимо проделать до заката... А потом ещё отсиживаться, пока не стемнеет окончательно, а потом добраться до депо и разрушить его, а заодно и как можно сильнее повредить пути. Технически — ничего сложного, тактически — пока ничего неизвестно. Можно только гадать, но депо без охраны не оставят, а тем более — здесь, где планируется сосредоточить резервы. Вопрос в том, насколько хорошо оно охраняется... В принципе, охрана большого значения не имела — пролезть можно всюду — но конкретный способ от охраны зависит целиком и полностью. Но как раз об охране депо разведка ничего не знала или не пожелала сообщить...

Подняв бинокль, София попыталась найти депо, но ничего не увидела — только лес. Судя по всему, никаких поездов там пока не было. Это было очень хорошо — и народу меньше, и охрана хуже, и, само собой, работа проще...

К вечеру отряд вышел на позицию — и София поняла, почему днём не заметила никаких признаков депо. Его просто не было... Был крохотный полустанок с будкой сторожа, колодцем и насосом.

— И что делать будем?.. — осведомился Борис. — Разведку-то взгреть не скоро сможем.

— Дубенко, с учётом колодца, который тоже не нужен, какой кусок мы можем разнести?

— Ежели так, чтобы совсем, вместе с насыпью, то одно звено, не больше. Соседние два, правда, покорёжит...

— Борис, проверь караулку. Живых не оставлять, забрать всё, что может пригодиться. Будем уходить — подожжём. Дубенко, займись путём. Остальные в охранении, — приказала София.

Борис кивнул, забросил карабин за спину, достал револьвер и тихо пошёл к караулке. Дубенко тем временем подполз к самой насыпи, внимательно её разглядывая, ощупывая и только что не пробуя землю на вкус. София же просто ждала и, когда услышала два выстрела, спокойно поднялась и подошла к караулке.

Японцев было двое — один лежал на низком столике, сбросив на пол плошку с рисом, второй — у стойки с оружием и инструментом, пальцы всё ещё сжимают ремень винтовки.

Борис, копавшийся в ящике, дололжил, не отрываясь от раскопок:

— Консервы, сушёный рис, китайская водка, шоколад. Консервов много.

— Консервов бери побольше, — распорядилась София, — и шоколад весь забирай. Ещё что-нибудь есть?

— Патроны, сигареты и альбом с непристойными рисунками, — сообщил Борис. — Где они бензин для примуса держат, я не понял...

— Поищи снаружи, — София разглядывала немецкий примус, стоящий рядом со столиком. — Но я не думаю, что он понадобится. В примусе достаточно бензина, особенно если его взорвать.

— А вы и это умеете, ваше благородие? — удивился Борис.

— С десяти лет, — ответила София, возившаяся с горелкой. — Купила у нашего садовника на даче примус и сожгла старый лодочный сарай — его всё равно сносить собирались.

— Господи... Проделай я такое — отец бы меня выпорол так, что я бы неделю сесть не мог!

— Ну, мама тогда на меня наорала — единственный раз в жизни — а отец сказал, что мне стоит быть осторожнее и не играть с огнём, а заняться им всерьёз. Я и занялась... Ты всё собрал?

— Почти, — Борис поспешно заталкивал в вещмешок последние банки. — Водку может разлить?

— Перелей одну бутылку во фляжку, а остальное оставь. Бензин нашёл?

— В кустах за сторожкой.

— Закончишь — возьми его. Будем уходить — зальём шпалы и подожжём. Немного, конечно, но всё одно узкоглазым радость...

Сторожка вспыхнула минуты через полторы после того, как отряд двинулся дальше. София остановилась, насколько секунд полюбовалась на дело рук своих, и вернулась к отряду, внимательно изучая шпалы. Метров через сто она остановилась, ковырнула шпалу штыком и приказала выливать бензин — медленно и аккуратно, следя, чтобы он не растекался по земле.

Бочонка хватило на дюжину шпал, после чего София разложила моток огнепроводного шнура, подожгла и стала ждать. Через несколько секунд загорелась первая шпала, и София, удовлетворённо кивнув, приказала продолжить движение.

Спустя ещё минут двадцать за их спинами прогремела серия взрывов, София остановилась, и Борис спросил:

— Проверять будем?

— Ты что, не доверяешь Дубенко?

— Никак нет, ваше благородие!

— Вот и пошли дальше. До сбора нам ещё целый день топать.

И маленький отряд продолжил движение.

На месте сбора их отряд оказался первым — следующая группа появилась только через час, а вся рота собралась только после полуночи. К счастью, обошлось без потерь, но это ненадолго — вскоре придётся прорываться к своим, и тогда крови будет предостаточно. По плану наступление должно было начаться на рассвете, но уже сейчас с северо-востока доносились глухие отзвуки канонады.

— Начинаем движение через час, — приказала София. — Пока — отдыхать.

Сама она тут же рухнула на траву и закрыла глаза. Рейд нельзя было назвать слишком сложным, но он был безобразно спланирован и столь же безобразно подготовлен, а потому вся рота была вымотана — тоже безобразно... Вся эта непонятная спешка начиналась в Петрограде и страшно не нравилась Софии свой непонятностью. И увы, спросить было некого — отец умер четыре года назад, незадолго до войны, а все прочие её друзья и знакомые в столь высокие сферы доступа не имели. Впрочем, в том, что приказ исходил прямиком от Верховного Главнокомандующего, сомнений не было... И Софии было тяжело признать, что государь, всегда бывший для неё идеалом, мог настолько пренебрегать жизнями солдат. И пусть для русского солдата счастьем было отдать жизнь за Империю и императора — но ради победы, а не сжигая жизни в бесполезной атаке! Эта спешка могла привести только к беде, и София надеялась только, что сможет провести своих людей через всё, что выпадет на их долю...

Час прошёл. София мельком взглянула на наручные часы, резко поднялась и приказала:

— Подъем! Выдвигаемся!

Рассыпавшись редкой цепью, рота короткими перебежками двинулась вперёд — навстречу усиливающейся канонаде.

Как ни удивительно, но японцы роте не встречались, хотя по подсчётам Софии, они уже должны были выйти к японским тылам. Да и следов вокруг хватало — несколько раз попадались пустые землянки и палатки, а однажды — даже сруб бани... Но людей здесь не было. Непонятно и неприятно, поскольку объяснение этому могло быть только одно. Которое Борис и озвучил:

— Сдаётся мне, ваше благородие, что япошки вперёд ушли, иначе бы мы уже на них наткнулись...

— Похоже, ты прав, — согласилась София, поднимая руку. — К бою!

Поскольку изначальный план отправился на свалку, оставалось воспользоваться суматохой наступления, чтобы пробраться к своим. Желательно — проскользнув между японскими частями и ещё более желательно — не попав под огонь своих же...

Кое-какие шансы на это были, но не слишком большие. Мизерные, честно говоря, шансы.

Поэтому София с самого начала сделала ставку на прорыв и приказы отдала соответствующие. Теперь осталось только добраться фронта, оценить обстановку и отправить радиограмму с предупреждением. Конечно, ничего это не гарантирует, но...

Рота шла без остановок всю ночь, и на уже на рассвете вышла к старым траншеям.

Здесь не было войск — только раненые, убитые и пленные.

— А неплохо так япошки продвинулись, — прошептал Борис. — Как с ребятами быть, ваше благородие?

— Борис... Вон того чинушу, что винтовки считает, видишь? Бери ребят, хватай его со свитой и тащи к нам. Быстро, — колонна пленных поравнялась с телегой с трофейным оружием, и София не могла упустить такой момент. Приподнявшись, она поймала в прицел японского офицера, выдохнула и нажала на спуск.

«Балалайка» выдавала короткую трескучую очередь, офицер упал, охранявшие пленных солдаты вскинули оружие — и рухнули под градом русских пуль.

Пленные, мгновенно сломав строй, рванулись к телеге, рота бросилась за ними, прикрывая, а Борис уже вязал толстенького чиновника в мундире, что-то рыча на его свиту...

Пять минут спустя в распоряжении Софии оказался неполный батальон — правда, вооруженный в основном штыками, но хватало и этого. Взобравшись на телегу, София выстрелила в воздух, подождала, пока стихнет бормотание солдат, и задала вопрос:

— Хотите вернуться?!

— Да!

— Тогда идите за мной! — Она спрыгнула с телеги, прошла сквозь строй, остановилась и рявкнула:

— Смирно! Шагом марш!

Полчаса спустя бывшие пленные с криком «Ура!» и отборной матерщиной перешли на бег и ударили в спину японцам. Не ожидавшие атаки с тыла японцы сперва заметались, но быстро опомнились, развернулись и с криком «Банзай!» сошлись с русскими в штыковую.

Пригнувшись, София выпустила короткую очередь, сменила магазин и метнулась вперёд. Спрыгнула в окоп, выпустив повисший на плече карабин и выхватив пистолет, дважды выстрелила, уложив двух японцев... а потом мир взорвался ослепительной вспышкой, отраженной в разлетевшемся мириадами осколков зеркале боли.

...В пустоте появилась боль. Она просто была, медленно заполняя пустоту и вымывая из неё... что-то. Тени звуков. Отзвуки образов. Запахи прикосновений...

Сознание возвращалось неохотно. София понимала, что лежит на койке, а вокруг суетятся и о чём-то говорят люди, но не могла разобрать ни слова. Затем из белого шума постепенно начали проступать отдельные обрывки фраз:

— ...придёт в себя... чудо, что она... столько времени... князь, вы же...

Знакомый голос:

— Скоро... не могу... если...

— Больше ничего, раз уж... выжила после... в упор. Послушайте, князь, она вот-вот придёт...

— Се... рё... жа... — язык едва слушается, поднять веки тяжелее, чем Вию, но голос... — Где мы?..

— В госпитале. Боже правый! Соня, я же сам чуть не умер, когда услышал!

— Ребята?..

— Прорвались. У тебя четверо убитых, чуть меньше половины роты раненых, да из тех, кого вы подобрали, с полсотни полегло... А толку с того — японцев едва отбили, так и сидим на старом месте.

Она всё-таки открыла глаза.

Сергей сидел на койке, глядя на неё шальными глазами. Борис стоял у стены, грызя незажжённую сигарету. Оба, поймав её взгляд, облегчённо выдохнули.

— Что случилось?

— Окопная мелочь с картечью — хорошо ещё, патрон в стволе разорвало, да Борис твой тебя вытащил, иначе бы тебе не выжить. Итак пришлось из тебя уйму картечи вытаскивать... — Сергей осторожно погладил Софию по голове. — Всё хорошо, хирург сказал, что ты максимум через месяц вернёшься в строй.

— Хорошо бы... — София прикрыла глаза. — Серёжа... Посиди тут, сколько сможешь, ладно?..

— Конечно, — Сергей кивнул. — Только...

Он встал, повернулся к Борису — и отдал честь.