Эгинор (джен)

Едва Лауэран начал вставать с постели, он заговорил об отъезде в Эмральдин.

— Ты ещё до конца не поправился, мой мальчик, — глядя на бледного, изнуренного болезнью, остриженного сына, возразил Аргеран. — К тому же король Эсмар готов сохранить за тобой должность секретаря Совета Двенадцати.

— Я… не смогу служить ему. Как представлю этого тюфяка на месте Эгинора… — рука Лауэрана сжалась в кулак.

— Не нервничай, тебе может стать хуже… И когда в своё время ты возглавишь Эмральдин, ты будешь обязан посещать эти Советы.

— Надеюсь, это будет очень и очень нескоро, — невесело улыбнулся Лауэран. — Прошу вас, отец… Попросите за меня князя Фингара.

* * *

— Хочет уехать в Эмральдин? — переспросил Старик.

— Да, отец.

— Эсмар считает, что он останется секретарем Совета, — напомнил Фингар.

— Он пока не готов служить Эсмару. Прошу вас, отец, позвольте ему уехать. Он так любит Эмральдин… Там, среди наших лесов, на свежем воздухе, он скорее окрепнет. Мне кажется, спустя какое-то время он смирится с тем, что королем стал Эсмар, и вернется в Столицу.

— Помнится, совсем недавно ты считал, что он смирился и не будет мне мешать… — усмехнулся Фингар.

— Отец, он сейчас не в том состоянии, чтобы снова давить на него.

— Согласен. Что ж… Пусть возвращается домой, отдыхает и выздоравливает.

Накануне отъезда Лауэран сказал отцу, что хочет увидеться с почетным Главным советником и попрощаться с ним.

— Это не повредит молодому князю? — Аргеран взглянул на лекаря.

— Если ненадолго… — с поклоном ответил тот.

— Я скажу, чтобы приготовили повозку.

Спустя час юноша сидел в гостиной князя Дэнмаэля. По заметно постаревшему лицу хозяина было заметно, что он тоже очень тяжело пережил последние события.

— Пожалуйста, расскажите мне, что с Эгинором? — попросил Лауэран.

Дэнмаэль тяжело вздохнул.

— Его низложили и отправили в городскую тюрьму.

— В тюрьму?! — возмутился юноша. — Но за что?!

— Он не захотел подписывать отречение, не признал Эсмара своим королём.

— Но…

— Я всё понимаю, мой мальчик, но пока мы ничего не смогли придумать.

— Как же так… — Лауэран опустил голову. — А можно его хотя бы навестить?.. — встрепенулся он.

— Нельзя, но, говорят, кошель, набитый серебром, творит чудеса, — усмехнулся Дэнмаэль.

— Прошу вас, князь, помогите мне!

Старик снова вздохнул, кивнул, и скоро Лауэран, одетый в плащ одного из слуг Дэнмаэля, незаметно вышел из дома через черный ход. Тюрьма находилась довольно далеко от кварталов знати, на южной окраине Канлуриана, и когда юноша дошел до тяжелых кованых ворот, он едва держался на ногах.

Кошель, туго набитый серебром, сделал своё дело, и Лауэрана всё же провели к Эгинору.

— Эгинор! — выдохнул Лауэран, увидев, в каком жалком и униженном состоянии содержался бывший Король.

— Лауэран?! — На Эгинора тоже произвел сильное впечатление изможденный вид друга.

Лауэран опустился возле него на колени и обнял.

— Как… как они могут?.. — прошептал он.

— Человеческие жестокость и подлость не имеют границ.

— Тебя нужно освободить!..

— Лауэран, братик… Не ломай себе жизнь. Ты же прекрасно знаешь, как страшен Фингар в гневе. Судя по твоему виду, ты снова был безжалостно избит. — Узник потрепал его по коротким волосам. — Пусть хотя бы у тебя всё будет хорошо…

— Но они замучают тебя! — Лауэран смотрел на ещё не зажившие синяки и ссадины на лице Эгинора.

— Знаешь… Со мной по-прежнему остается благословение Отшельника. Представляешь, они даже стальными щипцами не смогли порвать цепь, когда пытались снять медальон. Значит, Небеса помнят обо мне. Я ничего не боюсь. — улыбнулся Эгинор.

В камеру заглянул тюремщик.

— Довольно.

— Но я только пришёл! — возмутился было Лауэран.

— Ничего не знаю.

— Иди, не хватало, чтобы у тебя дома узнали о том, где ты был… — прошептал Эгинор.

— Братик…— Глотая слезы, Лауэран крепко обнял узника и вышел.

Он был потрясен увиденным, но измученное экзекуцией и болезнью тело отказывалось ему служить. “Дойти… Дойти до дома князя Дэнмаэля… Нельзя свалиться посреди дороги”. Последние сотни ярдов дались юноше совсем тяжело.

Не находивший себе места Дэнмаэль ждал его у черного входа.

— Вернулся?!

— Князь! Эгинора нужно спасти… Он… в ужасном состоянии. Они…

— Уже приходил человек от твоего деда, тебе нужно срочно домой!..

С юноши сняли простой плащ, набросили на плечи его дорогой и отвели к парадной двери.

— Возница помог ему забраться в повозку, и уже через пять минут Лауэран, опираясь на одного из слуг, поднимался по лестнице Эмральдинского особняка.

— Почему так долго? — спросил вышедший из своих покоев Дед.

— Я уже собирался домой, когда пришел князь Конмаэль, внук почетного Главного Советника, и я задержался.

— Мы отпустили тебя совсем ненадолго, тебе стало явно хуже! — проворчал Аргеран и взял совершенно белого сына под руку. — Немедленно в постель.

Спустя примерно час после ухода Лауэрана, когда на улице начало смеркаться, Эгинор снова услышал шаги и невольно напрягся. Дверь в камеру со скрежетом открылась. “Только недолго, понятно?!” — проворчал тюремщик. Эгинор тихо ахнул: в камеру вбежала Рыжик.

— Эгинор!

— Рыжик!..

Она упала на колени рядом с ним и крепко обняла. Он опустил голову к ней на плечо и, едва веря свалившемуся счастью, закрыл глаза. Девушка гладила его спутавшиеся волосы.

— Рыжик…

— Что у тебя с лицом?! — Рыжик привыкла к полумраку и теперь разглядела его. — Кто посмел так… так…

— Я арестант, Рыжик.

— Но всё же… — Она чуть не плача провела кончиками пальцев по его щеке.

— Гальдур.

— Сволочь… Я убью его! — Её синие глаза вспыхнули.

— Не нужно, Рыжик! Не губи себя. Даже если у тебя получится это сделать, тебя обязательно схватят, но поверь, тебя не посадят ко мне в камеру, — грустно усмехнулся он.

— Но что он делал в тюрьме?!

— Рыжик… Я не знаю, правда это или нет, но он заявил, что произошедшее — его рук дело. Он хотел отомстить мне, и у него на удивление получилось… Неожиданно для такого примитивного существа.

— Это он?!

— Рыжик, прошу, забудь о мести… — Он сжал её руки. — Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

Она заплакала.

— Не плачь, миленькая моя, не плачь…

— Эгинор…

Она с болью смотрела на его изможденное, заострившееся, покрытое ссадинами лицо.

— Спасибо, что пришла. Ты даже не представляешь, как я рад, что мы ещё раз встретились… Мой маленький, мой самый чудесный Рыжик.

Она улыбнулась сквозь слёзы.

— А теперь… Пообещай мне одну вещь, хорошо? — попросил он.

— Конечно, Эгинор!

— Единственное желание, которое у меня ещё осталось. Чтобы ты была счастлива. Забудь меня, считай...

— Нет!

— Считай, что тебе всё это приснилось… Покинь Столицу, найди хорошего человека и будь счастлива.

— Я могу быть счастливой только рядом с тобой!

— Ты обещала мне. Я хочу, чтобы ты улыбалась и радовалась. Хочу, чтобы у тебя родились дети… Такие же чyдные лисята, как и ты.

— Нет!

— Прости меня и забудь. Только если я буду знать, что у тебя всё хорошо... Только это даст мне силы жить дальше. Прошу тебя, Рыжик.

— Нет, Эгинор, я вытащу тебя отсюда или умру.

— Не смей об этом даже думать! Ты погубишь себя. Не заставляй меня страдать ещё сильнее…

— Довольно, — сказал тюремщик.

Она крепко обняла его. “Прощай, мой маленький, Рыжик… Прощай навек”.

— Иди, Рыжик.

— Я буду всегда любить тебя. — Она нехотя отпустила его и выскользнула из камеры.

Дверь закрылась. “Неужели она была здесь, и я её видел?.. Обнимал…” Внезапно он заметил огненно-рыжий волос. Эгинор поднял его и сжал в ладони. “Рыжик”. — Он уронил голову и горько заплакал.

Теперь Эгинору стало ещё тяжелей. Разумом он, действительно, хотел, чтобы Рыжик забыла его и прожила хорошую, полнокровную жизнь. Он искренне считал себя неудачником, потерявшим королевство и не сумевшим защитить самых дорогих людей: Рыжика, Аргиту и Лауэрана.

“Я никудышный сын и возлюбленный… Моя невеста в день свадьбы осталась одна. Будучи королём, я не смог сделать её счастливой, всё потерял, и теперь она страдает из-за меня. И знать бы, что с матушкой. Не вынудил ли её Эсмар уехать из Дворца? Или, если у него есть хоть капля совести, он все же сохранил её статус? Но всё равно она будет переживать из-за непутёвого сына, который даже и не сын ей… Мучиться, что теперь он заключен в Подземелье без надежды на освобождение. Наверное, я и не заслуживал быть королём, если меня так легко свергли. Верил в свою популярность, считал, что подданные любят меня… Не сумел в решительный момент проявить твердость и арестовать Фингара. Впрочем, я бы всё равно уже не успел. Должен ли я был тогда уходить с Совета? — терзался он. — Всё же власть в тот момент была ещё в моих руках, и если бы я приказал гвардейцам удалить их из зала, ситуация, скорее всего, не вышла бы из-под контроля. Но ещё днём ранее я был так счастлив… — Он судорожно вздохнул. — Что ж, сейчас мирное время, и, возможно, Эсмар будет не таким уж плохим королём. Он слабоволен и даже по-своему мягкосердечен. Если сумеет окружить себя дельными людьми…”

Рыжик мчалась по улицам. Многие останавливались и смотрели девушке вслед. Наконец она оказалась перед домом почетного Главного Советника. Князь Конмаэль спустился к ней.

— Что случилось? — Он смотрел на взволнованную, запыхавшуюся девушку.

— Эгинор!

— Эгинор?.. — переспросил хозяин.

— Я видела его! Я видела его в тюрьме! Его нужно спасти!

— Что с ним?!

— Его жестоко избили, живого места нет.

— Избили?!

— Да! Пожалуйста, князь Конмаэль, умоляю, сделайте что-нибудь!!! Если он останется в тюрьме, он погибнет! — Рыжик заплакала.

— Неужели с ним настолько дурно обращаются?! — Князь нахмурился и покачал головой.

— Это сделал Гальдур!

— Гальдур?! Что он делал в тюрьме?! Хотя… Он же теперь помощник начальника столичного Сыска! — сообразил Конмаэль. — Это очень плохо. Получается, Эгинор, фактически, в его власти.

— Спасите, его князь!

— Моя милая Ровэйна, я сделаю всё, что в моих силах.

— А если взять людей и попробовать ворваться в тюрьму?

— Думаю, на такой случай у надзирателей есть приказ умертвить Эгинора. Я никогда не бывал в Подземелье столичной тюрьмы, но знаю, что она расположена на нескольких уровнях, и все они очень хорошо охраняются. Взять её можно только небольшой армией, но, как я уже сказал, при малейшей вероятности, что короля смогут освободить, они убьют его.

Рыжик в отчаянии смотрела на Конмаэля.

— Но это не значит, что я буду сидеть сложа руки! — пообещал он.

Вечером следующего дня королю Эсмару сообщили, что его хочет видеть Верховный Астролог. Король позволил, тот вошёл и низко поклонился.

— Здравствуйте, господин Астролог, — любезно встретил сановника новый Король.

— Приветствую вас, государь.

— Что привело вас ко мне?

— Я… в связи с началом вашего царствования составил гороскоп…

— О, и что говорят звезды? — заинтересовался новый Король.

— Ваше правление будет долгим и благополучным, но… для этого…

— Что я должен сделать?

— Вы должны начать своё царствование со значимого милосердного поступка, государь.

— Любого?.. Или речь идет о чем-то конкретном?

— Да, государь. Вы должны освободить и помиловать бывшего короля.

— У меня и у самого душа из-за него не на месте, — вздохнул Эсмар. — Всё же человек он достойный, и ему, разумеется, не место в Подземельях… Я сразу, ещё до этой церемонии низложения, предлагал ему подписать отречение за себя и за своих потомков. Но он, к сожалению, отказался. — Король развёл руками.

— Возможно, теперь, когда он побывал в заключении и понял, что его ждёт, он станет сговорчивей?..

— Вы предлагаете попробовать?

— Да. Если он снова откажется от вашей протянутой руки, то на вас не будет серьёзного греха.

— Что ж… В конце концов, чем я рискую?.. — скорее для себя закончил Эсмар.

На следующий день в камеру Эгинора пришли.

— Идём, — бросил тюремщик, отсоединив его оковы от стены.

Тот с трудом поднялся и медленно, опираясь на стену, пошёл вслед за надзирателем. “Снова Гальдур?” — с тоской подумал Эгинор.

Но его привели во вполне приличный небольшой зал и сняли цепи с рук. — “Ждите”, — сказали ему. Двери в зал открылись, и вбежала Рыжик. Прежде чем он успел опомниться, девушка повисла у него на шее.

— Рыжик, милая… — прошептал он.

Следом вошли князь Конмаэль, Астролог и еще несколько сановников.

— Что случилось? — глядя на них спросил Эгинор.

— Король Эсмар готов освободить вас, государь, — произнес Конмаэль, — в обмен на отречение.

— Я уже сказал ему, что…

— Эгинор, если ты не подпишешь, ты погибнешь в тюрьме, — перебила его Рыжик. — Причём очень скоро. Ты всё равно больше не будешь королём… Так неужели ты откажешься от свободы?! От меня, Эгинор?!

Он молчал.

— Думаю, в сложившейся ситуации это — единственная возможность спасти вашу жизнь, государь, — поклонился Конмаэль. — Король Эсмар гарантирует вам свободу и статус дворянина для вас и ваших детей. Правда, вы должны будете поселиться не менее чем в ста пятидесяти милях от Канлуриана, а также вам будет запрещено въезжать в Столичную область без личного письменного разрешения короля Эсмара. В остальном вы будете полностью свободны.

— Эгинор? — Рыжик заглянула ему в глаза.

— Прочтите акт, государь, там оговорены все условия, — произнес Конмаэль.

Эгинор взял бумагу и начал медленно читать:

“Я, бывший король Эгинор, бастард, считающийся сыном покойного короля Эрвана и неизвестной женщины, признаю законным государем Канлура короля Эсмара, а в случае смерти последнего — его наследников.

Я навсегда отрекаюсь от королевских титула, власти и положения для себя и своих потомков. Я клянусь никогда не злоумышлять против короля Эсмара и его наследников и никогда не пытаться вернуть трон.

После отречения и освобождения я обещаю немедленно покинуть Столицу и поселиться в любой провинции Королевства, но не ближе, чем в ста пятидесяти милях от Канлуриана. Для посещения Столичной области я обязуюсь испрашивать письменное разрешение короля Эсмара или его наследников.

Также при первой же возможности я обязуюсь переговорить с Драконом Искром и взять с него обещание не вмешиваться в дела нашего Королевства, кроме как с позволения или по просьбе правящего короля Эсмара или его наследников. Клянусь, что не использую Дракона, чтобы вернуть власть”.

— Не забыли и Искра приписать, — усмехнулся Эгинор.

— Ты… Подпишешь? — Рыжик заглядывала ему в лицо.

Он молчал.

— Пожалуйста, оставьте нас наедине, — попросила девушка, и все вышли.

— Эгинор, подумай. Ты подпишешь, и мы сейчас же уйдём отсюда. Ты будешь свободен, и мы будем вместе.

Эгинор покачал головой. Она взяла его руки в свои — на запястьях темнели синяки от цепей. Рыжик начала целовать их.

— Эгинор, пожалуйста, ради меня… Ты говорил, что единственное, чего ты хочешь, — это моё счастье. Я не смогу жить без тебя… Если ты сейчас откажешься, я просто пойду и спрыгну с городской стены! И попрошу, чтобы тебе немедленно сообщили об этом… — Её глаза наполнились слезами. — Эгинор… Неужели тебе твоя гордость и принципы дороже?

— Нет! — Он привлек её к себе. — Я всё подпишу, и мы уже не расстанемся!

Конмаэль и остальные вернулись. Эгинор сел за стол, ещё раз перечитал отречение и подписал его. Рыжик выдохнула.

— Ещё вы должны поклясться на мече Эдэрна Великого, — сказал Конмаэль.

— Но где я его возьму?.. — растерялся Эгинор.

— Король Эсмар позволил принести его сюда из королевской сокровищницы.

На стол поставили длинный резной ларец, открыли его и положили перед Эгинором меч. Он опустился на колени и взял старинный клинок в руки.

— Я, Эгинор, сын Эрвана, бывший король Канлура навсегда отказываюсь от прав на трон и королевство за себя и своих детей… И призываю моего великого предка короля Эдэрна стать тому свидетелем. Я признаю своим полновластным государем короля Эсмара и его наследников и клянусь не посягать на их власть. — Он поцеловал ножны и вернул меч.

Счастливая Рыжик помогла ему подняться.

— Я свободен?

— Да, — ответил Конмаэль, — но помните, что вы должны немедленно покинуть Канлуриан.

— Хорошо.

К Эгинору подошел один из тюремщиков и освободил от ножной цепи. Люди расступились и дали им с Рыжиком пройти. Скоро кованые ворота остались позади, и они оказались на улице. Девушка крепко держала его за руку.

— Куда теперь? — тихо спросил он.

— Тебе нужно прийти в себя и подлечиться. Но ждать в Столице мы не можем. Князь Конмаэль дал нам повозку — мы поедем в Кардалин и там заночуем.

Повозка с возницей стояла неподалеку. Они сели в нее. Там уже лежали кое-какие вещи. Рыжик взяла плащ и накинула его Эгинору на плечи.

— В постоялом дворе переоденешься, — улыбнулась она.

Он обнял её, положил голову ей на плечо и закрыл глаза.

Ехали они не спеша и оказались в постоялом дворе только к вечеру. Они прошли внутрь, и хозяин проводил их в одну из комнат.

— Приготовьте воды, моему мужу нужно вымыться, — сказала Рыжик.

Через полчаса в комнату принесли довольно большое корыто. Эгинор снял тюремную рубаху, и торжествующая Рыжик бросила её в огонь.

— Какой же ты тощий, — невольно ахнула она, глядя на его обтянутые кожей ребра.

— Выйди, Рыжик.

— Почему?

— Я буду мыться.

— Я помогу тебе, а то ещё чего доброго потеряешь сознание и утонешь.

— Не утону.

— Я помогу тебе.

— Я справлюсь сам.

— Послушай, ты что, стесняешься? У меня три младших брата, и наготой ты меня не испугаешь. — Она подошла и сдернула с него штаны.

— Залезай, — велела она, и штаны тоже отправились в печь.

Рыжик была права: Эгинор неважно чувствовал себя после заключения, и её помощь оказалась весьма кстати. Она лихо намылила его и отдраила мочалкой, потом вымыла волосы и в конце опрокинула на голову ведро воды.

— Вылезай, только не поскользнись. — Рыжик протянула руку, помогла ему выбраться из корыта и завернула в покрывало.

Эгинор почувствовал, что засыпает. Рыжик вытащила из сундучка чистые нижние сорочку и штаны и помогла ему их надеть. Скоро он спал, а девушка сидела рядом и с нежностью смотрела на него.

На следующий день он проснулся поздно и не сразу понял, где находится. Рыжик подняла голову.

— Эгинор?

Он улыбнулся, привстал и поцеловал её.

— Что мы будем делать дальше? — спросила она.

— Не знаю… Наверное, я хотел бы посоветоваться с Отшельником из Восточных Предгорий… Правда, неизвестно, как он отнесется к моему отречению… Ведь я должен был стать королем, — вздохнул он.

— Ты должен был стать королем, чтобы спасти Канлур, — напомнила Рыжик. — Возможно, теперь ты можешь просто жить дальше.

— Хотелось бы, чтобы это было так.

— Давай я причешу тебя…

Он сел на низенькую скамью, она взяла в руки гребень и начала разбирать ему волосы. За время заключения они сильно спутались, и задача Рыжика оказалась непростой.

— Возьми ножницы и срежь всё это. Какая разница для изгнанника, что у него на голове? — спустя полчаса предложил Эгинор.

— Жалко… — призналась Рыжик и продолжила.

— Более-менее готово, — спустя ещё час объявила она, собрала его темные волосы в “хвост” и завязала.

— Скажи, у тебя есть деньги? — внезапно спросил он.

— Сколько-то есть. Мне дала денег государыня Аргита… и ещё князь Конмаэль. Королева сказала, чтобы мы всегда обращались к ней.

— Я даже не смог с ней увидеться… — вздохнул Эгинор, — а теперь я и не смогу приехать в Канлуриан.

— Государыня сказала, что не собирается там оставаться. Эсмар сохранил ей все привилегии, но она заявила, что без твоего отца и тебя ей не мил Дворец да и Столица тоже.

— И куда она хочет отправиться?

— Она ещё не решила, но скорее всего, к морю.

— Кстати, море лежит примерно в ста пятидесяти милях от столицы… Мы бы тоже могли поселиться у моря, — задумчиво произнес Эгинор.

— Да, я же так и не видела его, — напомнила Рыжик.

Они позавтракали, расплатились и отправились дальше.

— Знаешь, когда мне станет получше, давай купим лошадей и отпустим возницу? — предложил он. — Хватит у тебя денег?..

— Хватит.

— Вот и хорошо, тем более, что повозка не сможет подняться в Предгорья к Отшельнику.

К вечеру следующего дня они добрались до небольшого городка, где поблагодарили и отпустили возницу, передав ему письма для Аргиты и князя Конмаэля. Утром Эгинор выбрал и купил двух молодых кобыл, и они тронулись дальше на восток.

(C) 2025 murzwin