Рёхэй (гет)

С первого мига своего пробуждения в доме Какаши-сенсея до меня сразу же дошло одно очень важное обстоятельство. Как бы правильнее выразиться... меня прошибло безошибочным и стопроцентным осознанием, что я, по сути, полная дура.

Прямо подтвердила себе этот факт.

Я, как не крути и не оправдывай себя, что я не могла иначе, что это от меня не зависело, всё же серьёзно поторопилась со своим соглашением с сенсеем.

Тогда мою рассудительность перевесили очевидные плюсики. Какаши же. А с ним, когда я углядела, как он усиленно пялился на меня с ветки дерева, у меня нормально всё обдумать не получилось. Не придала я значение тому, к какому исходу моё решение меня приведёт.

Уставилась на рядом со мной мирно спавшего Какаши и поняла, что он меня чуть ли не по самую макушку надёжно умотал в своё покрывало, что без сторонней помощи или какого-нибудь чуда изворотливости мне из его замотки не выползти.

Бесполезно и пытаться.

И мало того, что он меня так удачно и... что очень меня беспокоило, полностью для меня незаметно замотал до конечного состояния покорившейся ему гусеницы, он зажал меня своим сонным, оттого сверх крепким захватом с перекинутой поверх меня рукой, и притянул для надёжности к себе. А это, наверное, чтобы я, проснувшись, от него никуда не сбежала. Опережающие меры, если я с первого открытия своих глаз вдруг начну думать как надо. Если правильно сложу то, где и как я уснула, с тем, как и рядом с кем я проснулась, где итоговая в расчёте разница любого здравомыслящего человека легко могла бы ошарашить или даже испугать.

Но... когда сердце у меня отмерло, не без этого, неожиданная близость с сенсеем меня чуть ли не контузила, да когда я тут вспомнила о потребности дышать, этот... его сонный вид мне показался... ничего так, приятным. Очень приятным.

Быстро, как ветром сдуло, из моей головы выветрились мысли о собственном обездвиженном положении и о всех других неожиданных ограничениях, что мне заботливо устроил Какаши-сенсей. А если по правде, я полностью позабыла обо всём, о чём в этой ситуации думала или могла бы подумать. Просто пялилась на Какаши. На его сбитые на одну сторону волосы, на его лицо, даже во сне закрытое неизменной маской, и дольше прочего, уж не знаю, что я в ней нашла, на его грудь, обтянутую тёмной тканью майки, от ровного дыхания поднимающуюся и опускающуюся вниз.

От этого... умиротворённого зрелища я, хорошо залипнув, успокоилась. И позабылась. Мне было это простительно. Потеряла контроль над собственными эмоциями, где с головой выдавала себя несвойственной мне продолжительной улыбкой.

Как бы... ощутила себя довольной уже тем, что проснулась не одна.

А с Какаши...

Или же и с Какаши.

И не приученная к таким приятным сюрпризам, я наслаждалась. Как умела и как могла в этой ситуации. А попутно с этим запоминала каждую деталь, какую с не озвученного мне дозволения могла в Какаши с такого то ракурса углядеть.

Пока он не приоткрыл свой сонный глаз. Что наступило не сразу. И не посмотрел на меня, сбивая с меня взглядом накатившее наваждение. Ту мою дурь, что на меня всякий раз находила в его присутствии.

И за его неоднозначный взгляд мы оба припомнили вчерашнее. Наш разговор, его это... «мой дом теперь твой дом», и итог всему этому, то, что я теперь здесь, у него. Но оба свои мысли попридержали при себе. Ещё на раз обдумывали, с чего бы правильнее начать.

Я помалкивала, так как ещё находилась под впечатлением и... всё ещё привыкала к Какаши, но пока безрезультатно.

То он пугал меня до временной утраты признаков жизнедеятельности, а то имел влияние, что на меня накатывало желание удержать его рядом с собой, что я была готова за каких-то ещё пять минут, проведённые рядышком с ним, отдать всё на свете. И в таком случае уже собственные мысли пугали меня. Вернее, мои желания, что мною руководили.

Ну а Какаши... Почему он молчал?

Мне думалось, что он к этому моменту уже наверняка усомнился в себе вчерашнем. В том, как это он так легко пошёл у меня на поводу... Или в том, о чём я старалась пока не думать. Ни вчера, ни тем более сегодня, будучи опять рядом с ним.

О нашем откровенном разговоре.

Мне не хватало точного «понимания Какаши», того самого ключика, чтоб разобраться в нём правильно. Убедилась только, что сенсей меня не выдаст и на этом основании приняла всё остальное.

А что мне оставалось делать? Так знатно попалась ему...

Ещё и его Паккун. Нереально проблемный нинкен.

Упрямый и усердный.

Хоть он эти чёрточки своего характера старался при мне на показ не выставлять, так как догадывался, что он таким подходом напугал бы меня собою. И к прочему этот пёсик был трижды ко мне внимательным. Просто сверх дотошным, что ещё вчера напомнил мне Шикаку, всегда видевшего меня насквозь. А ещё Паккун умел разговаривать и умел шевелить мозгами в некоторых вещах лучше моего. Ну и я пришла к выводу, что этот четвероногий малыш — не мой уровень. Подытожила, что даже опомнившись и обдумав всё тогда, я от этого одарённого нинкена никуда бы уже не делась. В лесу он нашёл меня без подсказок, самостоятельно, а значит, если задастся целью, найдёт меня ещё раз.

И ещё много, много раз.

Шикаку, мой... впрочем, как показал вчерашний день, не о всём думающий сообщник, упустил из своего внимания одну важную ниточку, вполне могшую вывести того, кого не надо мне, ко мне. Один существенный пробел. Необходимость, что мы не сделали. То, что мне надо было вместе с моей чакрой скрывать и мой запах.

Или такую вещь, как мой запах, какой-нибудь хитрой уловкой вообще не скроешь?

Через минуту неотрывных гляделок, что всё происходили между мною и Какаши-сенсеем, в напряжении, но не в том, ожидаемом, а в каком-то новом, неизвестном мне напряжении, какое хотелось продолжать испытывать, позабыв о времени и прочих обстоятельствах, так вот через минуту Какаши, скосив по мне зыркающий взгляд куда-то в сторону, вдруг подскочил с кровати и, обернувшись, тихо выдал мне, что мы проспали.

Что сделал, как будто пожаловался мне.

И не потому, что я тупо была сейчас рядом с ним, а потому как я и сама в «его проспали» была виновата, может быть даже в большей степени, чем он.

Моя невольная улыбка стала шире.

Не замечала я раньше, что сенсей походил на мальчишку, кто мог спросонья или когда у него что-то не задавалось, вот так вот вести себя.

А после, я и моргнуть не успела, а он уже мастерски высвободил меня из покрывала, преподавая тем мне урок, что абсолютно любая вещь в ловких руках шиноби в любой момент могла стать... ну не оружием, а полезным, идеально подходящим инструментом для исполнения нестандартной задачи. А когда я на Какаши посмотрела вновь, он был почти полностью собран и уже быстро напяливал свой жилет, всё искоса поглядывая на меня одним глазом.

Вероятно, он ещё искал те самые нужные слова, да не находил их.

Я поджала губы, усилием воли гася улыбку, что от такого вида Какаши сама по себе цеплялась к моему лицу и от мысли, что Какаши сейчас уйдёт, стала серьёзной и хмурой.

Стала привычным для себя Рёхэем, не замечая того.

Всё было, как обычно. Я по жизни — одиночка, а это утро с Какаши было исключением из всех допустимых исключений, к которому... для будущего блага меня самой, мне бы не стоило привыкать.

С этой мысли, равной твёрдому пинку от самого Шикаку или же его точечному удару по моей неработающей голове, мои мозги наконец-то стали думать в нужном направлении.

Какаши сейчас уйдёт, а я останусь одна.

Без Паккуна.

И чтоб я оставалась без него и дальше, мне бы здесь посуетиться. Не встревожить чем Какаши перед его скором уходом.

Уселась удобнее на кровать и послушно закивала головой на всё. На его «осваивайся», на «используй хенге», на «позавтракай» и на «не забудь про свою рану». На всё кивала. Пусть знает, что я, сговорчивая, была не против слушаться и быть с ним.

Инстинкт подсказывал мне, что Какаши-сенсей во мне сомневаться не должен. Что у нас уговор, он молчит — я слушаюсь или же я слушаюсь, значит он молчит. И я нарушать его намерений не имела.

Во всяком случае явно видимых ему.

Я, конечно, умышленно упустила те условия, что Какаши мне вчера озвучил. Равно как и его нынешнее «осваивайся». До этих лишь на первый взгляд простых и легко исполнимых его дополнений я пока что не дотягивала. Потому и не обдумывала их.

Всё просто, ему надо было брать в расчёт, что я была приучена к другому. Надо было просить с меня то, что мне было по силам выполнить.

Я, правда, не сразу сдалась.

Вчера сделала попытку, а после приняла важный факт, ну... что я к жизни в доме Какаши-сенсея была не приспособленной. Поняла это, когда искала у него в холодильнике что-нибудь съестное. До последнего считала, что Какаши — мужик и что, раз он — мужик, то обязан был иметь под рукой хоть что-то, что можно было без лишних хлопот сразу же съесть, я жёстко разочаровалась в себе и своих выводах.

В общем, за зря потратила время на поиски и хлопнула дверкой его почти пустого холодильника, оставив себя голодной.

А ещё я поняла, что я совсем пропавший случай. Что точно с готовкой не справлюсь самостоятельно. Да я даже не имела размытого предположения, с чего в этом непростом деле мне следовало было начинать.

А так... Раз у меня все равно всё сошлось к тому, что я и сегодня останусь у сенсея, то есть останусь голодной, а к этому, что было важнее, если я планировала и дальше жить долго, мне надо было как-нибудь умудриться незаметно для других пообщаться с Шикаку.

Эта дурацкая сделка с сенсеем...

До добра она меня точно не доведёт.

И задумай я о таком коренном изменении умолчать, что я уже сделала с отвлекающей техникой, ну той, что я использовала при суровом Хокаге, и мозги напрягать не надо, чтоб правильно додумать реакцию Шикаку, он меня убьёт.

Он меня не один раз предупреждал. Сенсею доверять нельзя. Всячески доносил свою мысль, что с ним надо было быть всегда начеку. Вот отсюда, когда Шикаку со стороны разузнает, а он это может сделать, в этом я не сомневаюсь, когда он разузнает, рядом с кем я сейчас кручусь и что Какаши-сенсей теперь в курсе, кто я, да... мне точно после такого не жить.

Такие дуры, как я, у Шикаку долго не живут.

Мне во что бы то ни стало надо сходить к нему.

Показать себя, предупредить его из первых рук, покаяться во всём том, что я уже наворотила. Непреднамеренно.

Кто же знал, что у сенсея есть такой способный нинкен.

Ну и-и... если мне всё-таки повезёт и после непростого разговора с Шикаку я уцелею, я смогу ещё и попробовать попутно с важными делами чем-нибудь угоститься у Ёшино.

Она то, в отличие от меня, готовить умела. И готовила она просто превосходно.

Я об этом размышляла вчера. С голодухи. Всерьёз подумывала навестить Шикаку, да Паккун, крутившийся до самого конца рядом, своих глаз с меня не сводил.

А теперь ценная попытка исправиться замаячила мне сегодня. Какаши проспал, то есть при отсутствии у него лишнего времени, мне на удачу, он уже отвлёкся на другое. И чувствуя, что настроение вновь приподнимается, я, всё наблюдая за сенсеем и покладисто кивая ему, думала об еде.

Ну и думала о Шикаку.

Как я без него? Без его подробной инструкции?

А то, что я в клане Нара светиться не должна, то с этой сложностью я сообразила, что делать. Главное, чтоб ничем ещё не встревоженный Какаши спокойно ушёл, оставил меня одну, и после меня в паре со своим нинкеном не искал.

На данный момент его пёс был моей главной проблемой.

А со всем остальным я как-нибудь выкручусь. Придумаю, как поступить.

Какаши, может быть ощущая за моей покладистостью то, что что-то было не так, что я что-то замыслила, подошёл ближе и наклонился, со своей проверкой заглядывая мне в лицо. Даже показалось, что он о чём-то таком сейчас меня и спросит. А он, прищурив свой всё посматривающий на меня глаз до щёлочки, осторожно погладил меня по голове, этой внимательностью путая у меня толковые мысли.

-Посидишь здесь одна, хорошо?

Расслышав под его безобидным вопросом несказанную мне вслух инструкцию, где его «посидишь» для меня точно могло означать — веди себя тихо, а «здесь» — из моей квартиры не высовывайся, и... его непонятное мне с первого захода «одна», на моё осмысление бывшее «без меня», так мне за этим словом послышалось — дождись меня, и я расширила глаза. А следом легкомысленно, словно я правда была настоящей дурой, твёрдо кивнула Какаши.

Даже сердце от мимолётного предположения, что я ему обузой не была, сжалось и предательски дрогнуло.

А ещё я поняла, однозначно теряясь в собственных мыслях, что мне Какаши нравится таким. Более того... особенно таким.

Будто в эту секунду с головой макнула себя в омут своей безвозвратной дури.

«Беда», — пронеслась громом ударившая меня мысль.

И первые секунды ничего не понимая и уставившись во вдруг ставший округлым глаз Какаши, я, мысленно вломив себе крепкую затрещину, пришла в себя от собственного голоса.

-Ничего со мною не случится... Какаши...

Отвела взгляд в сторону и приложив усилия, отпустила руку Какаши, в какую, не заметив, чего опять творю, я до того накрепко уцепилась.

-Ладно... — услышала его шёпот где-то над своей головой. — Поверю тебе.