НЕ сказка «Маша и три медведя» (гет)

Четко решив, что отношения с мужчинами явно не для нее, Мария, получив сообщения от Рустама, прочитала их и удалила.

«Глупо надеяться на что-то хорошее с моим редким даром ошибаться в мужчинах. И начинать не стоит, чтобы не танцевать на одних и тех же граблях», — так рассуждала она, возвращаясь домой после работы, куда они с Михаилом Сергеевичем вернулись, когда уже 2 часа как официально закончился рабочий день. Им с шефом пришлось потрудиться еще три часа, чтобы завершить дело, начатое утром.

В дверях ее снова ждал маленький конверт коричневого цвета без каких-либо надписей, ведь отправитель знал, что его письмо дойдет до адресата.

Мария равнодушно взяла конверт, вставила в дверной замок ключ, открыв дверь, и в этот момент ей показалось, что за спиной появилась ледяная глыба, ее внутренне передернуло, как от удара током. Она резко развернулась, но никого рядом не было.

Закрыв входную дверь изнутри, девушка включила свет и устало опустилась на пуфик в прихожей, пытаясь глубоко дышать, чтобы унять внезапный страх, от которого сердце билось где-то в горле и темнело в глазах.

«Или я схожу с ума, или появился Максимов. Больше ни на кого я так, как истинная психопатка, отреагировать не могла», — пока думала, открыла конверт, пробежав взглядом по тексту на маленьком листе «Жить не могу без своей сладкой Булочки. Люблю тебя и хочу встретиться».

— На том свете встретимся, Костя. Но это будет не скоро, — слово «Булочка» вернуло разум на место, и паника сменилась злостью на Максимова. — Не может он жить! Как же! — она разорвала конверт вместе с письмом, как сделала с предыдущими письмами после того случая, когда подруги нашли их, и был тяжелый для всех вечер.

Больше часа согреваясь в пенной ванне под просмотр фильма, Мария успокоилась, расслабилась, а потом у себя в спальне уснула таким крепким сном, что не слышала вибрирующего телефона, на который пришло больше десятка сообщений от Рустама, пропустила звонок папы и сообщения подруг, которые в течение дня не могли с ней связаться.

Только утром ответила Марине и Маргарите, позвонила отцу, а вот ответить Рустаму не успела, он первым набрал ее.

— Доброе утро, Маша, — одновременно глухой и бархатный голос вызвал в сердце приятное волнение, но поскольку для себя девушка решила, что в ее жизни мужчины могут присутствовать только в статусе друзей, свою реакцию взяла под контроль и ответила спокойно.

— Привет.

— Ты за рулем? — Рустам уточнил, поскольку в трубке услышал, как включился поворотник.

— Да. Но говорить могу, я на громкой связи. Как подготовка?

— Через два дня бой. Как обещал, звоню сообщить.

— Отлично. Время точное известно, чтобы знать, когда держать кулачки?

— 12.00

— Уверена, победишь. Как Роман и Славик? Готовы к бою?

— Готовятся.

По голосу и напряжению Рустама девушка поняла, что он расстроен, напряжен и что-то хочет спросить, поэтому поинтересовалась его состоянием.

— Что у тебя с настроением?

— Скучаю и мне кажется, что ты совсем отдалилась, на сообщения не отвечаешь, трубку не берешь.

— Рустам, мы же решили, что все забыли и идем дальше. Лучше настройся на бой. Я в тебя верю.

— Спасибо. Для меня это главное. Маша, я люблю тебя. А теперь мне пора. Будь аккуратна за рулем и не переутомляйся на работе.

— Пока, пока.

«Почему от разговора так тепло в душе? — уже припарковавшись, глядя в лобовое стекло, прислушивалась к себе Мария. — Наверное, я просто дура».

«Она так сильно обиделась, прямо по голосу чувствую. И ее слова «все забыли и идем дальше» надо понимать, как каждый идет своей дорогой. Но нет. Я на это не подписывался, согласия не давал и свою Богиню никому не отдам. Если и пойдем вперед, то только при условии, что я эту колючку по имени Мария буду держать за руку. И пойдем в наше с ней совместное будущее. Плевать мне на чувства Адана и еще кого-то из ее поклонников. Я еще в Париже решил, что она будет только моей, которой посвящу жизнь и сделаю зеленоглазку счастливой. Убежать ей от меня не получится», — рассуждения переросли в стойкую мотивацию на успех в отношениях с этой девушкой и на победу на всех соревнованиях.

Во второй половине дня, когда Мария Орлова вошла в свой кабинет после деловой встречи с клиентами и еще не успела разобрать документы, стоя около рабочего стола, услышала стук в дверь.

— Входите, — не отрывая взгляда от бумаг, пригласила она.

Дверь тихо открылась, и на пороге появился Максимов, который также бесшумно закрыл дверь за своей спиной.

Высокий, поджарый брюнет с карими глазами за дорогой оправой очков, в идеальном костюме и сверкающих туфлях, белоснежной рубашке, с осанкой лорда мог произвести впечатление на любую женщину. Но только не на Машу, она слишком хорошо знала этого человека. В его руках был букет алых роз.

«Специально надел галстук, который я ему подарила. Решил удивить? Берег его столько лет для этого случая? Извращенец», — Мария внимательно следила за незваным гостем.

— Добрый день, Мария Владимировна. Это вам, — он, видя, что девушка даже не шевельнулась, положил цветы на диван, стоящий в кабинете, и остановился в паре шагов от нее.

— Что вы забыли в моем кабинете, Максимов? Вас депортировали из Испании? — она смотрела в его глаза, когда-то казавшиеся родными.

— Ты не меняешься, все такая же острая на взгляд и язычок. Вернулся, чтобы встретиться с тобой, Маша. Нам нужно серьезно поговорить.

— В своих письмах вы уже все сказали, но мне эта тема давно неинтересна, — на ее слова Костя улыбнулся, с восхищением прошел взглядом по всему силуэту девушки.

— Я пришел и за ответом на них в том числе. Хочу исправить свои ошибки, ведь я все это время думал только о тебе, о своей милой и сладкой Булочке.

— А жопа у тебя от сладкого не склеится? — не меняя серьезного выражения лица, бросила в него каплю сарказма Мария.

— Если бы ты знала, как я скучаю за всем, что связано с тобой. И за этими словесными выпадами тоже. Не склеится. Скажу больше, будет даже мало.

— Максимов, вы меня с кем-то путаете. Ваша Булочка умерла шесть лет назад, если вы запамятовали. А со мной у вас не может быть общих тем для разговоров. Потрудитесь покинуть этот кабинет.

Она направилась к дверям и как только подошла и собралась взяться за ручку, сильные руки с длинными, как у пианиста, пальцами развернули ее и прижали к дверям, а сам Константин, крепко обняв тело девушки, впился в ее губы страстным, ненасытным поцелуем.

Внезапность его действий, напор, с которым он целовал, и страх, вызванный их прошлым, не позволили Марии сразу правильно среагировать на все, что сейчас происходило. Ей не хватало воздуха, стальные тиски мужских рук не давали возможности шевельнуться. Максимов не думал останавливаться, казалось, что своим поцелуем он, действительно, решил доказать, что все еще любит и скучает.

Костя всего на секунду оторвался от уже багровых губ Марии, давая ей возможность вдохнуть воздуха, и увидел ее злые, горящие ненавистью глаза.

— Я люблю тебя. Прости, Маша. За все прости.

Марии хватило этих секунд, чтобы освободить одну свою руку из захвата и врезать тяжелую, похожую на хлопок петарды, пощечину.

Мужчина на ее действия не среагировал, а только с еще большим восторгом посмотрел на бледное лицо девушки с горящими от его поцелуя губами.

— Пошел вон! — она дернула дверную ручку, но дверь была закрыта изнутри, а Максимов перехватил ее руку, пытающуюся повернуть замок.

— Не уйду, пока не поговорим. Прошу тебя.

— Я вызову охрану, — она смотрела в горящие глаза возбужденного мужчины, который продолжал любоваться ею.

— Ты же понимаешь, что это не спасет тебя от разговора? — Максимов схватил Машу за руку и притянул к себе, но получил вторую пощечину.

— Убирайся! И в твоих интересах мне больше не попадаться на глаза! — она оттолкнула от себя мужчину, открыла дверь нараспашку.

Константин немного нахмурился, внимательно посмотрел на Марию и молча покинул кабинет. Но девушка уже поняла по его мимике и походке, что Максимов еще вернется, он настроился на что-то серьезное.

«Только не раскисать, быть умницей и сильной, пройти через все с высоко поднятой головой», — мысленно поддерживала и успокаивала она себя, стараясь унять бешеный стук сердца, а у самой от страха стали ледяными все конечности.

Мария не помнит точно, чем именно она занималась оставшиеся два часа рабочего времени, но что-то печатала, переводила и корректировала.

МАРИЯ

Домой вернулась на такси, оставив свой автомобиль на охраняемой стоянке офиса. Вошла в квартиру и сползла по стене на пол. Хотелось плакать, ком в горле душил. Дома наступило то самое расслабление от оков стресса, в основе которого лежит страх, многолетний, загнанный очень глубоко.

Слезы лились в буквальном смысле ручьем, оставляя следы на одежде и даже на паркете. В душе сидела обида за унижение в прошлом и настоящем, опухшие губы тому подтверждение. И вопрос «За что мне это?» усиливал какую-то внезапную жалость к себе.

Потоки слез сменились истерикой, сопровождающейся всхлипами. Попытка холодной водой привести себя в чувство провалилась. В зеркале на меня смотрела испуганная, уставшая и беззащитная Маша. От ощущения беспомощности, невозможности помочь смотрящей мне в глаза, становилось еще хуже.

Из этого состояния меня вывел непрерывающийся звонок в дверь. Подошла и в глазок увидела, что две руки одновременно жмут на кнопку. И это мои птички. В открытую дверь просто ввалились Маргарита и Марина, причем последняя заплаканная, а первая бледная, как полотно.

— Девочки, что случилось? — хриплым от слез и истерики голосом произнесла, а Маргарита нас сгребла в охапку.

— Это ты скажи, что происходит, — подруга тоже расплакалась. — У нас с Мариной нехорошие предчувствия весь день, будто с тобой что-то случилось, а еще Марине показалось, что она видела в городе Максимова. Перепугалась, плачет уже часа два. Вот мы и приехали.

— Родненькие мои, — единственное, что могла произнести из-за слез, снова рванувших из глаз, но теперь уже от того, как мы чувствуем друг друга.

— Маша, что-то ведь случилось, я права? — проскулила Марина.

— Ты права. Максимов был у меня на работе. И рыдаем мы с тобой вместе уже два часа, — улыбнуться у меня не получилось.

— Он тебе что-то сделал? Зачем он снова появился? — Маргарита разлила нам по чашкам чай.

— Хочет вернуть все. Полез целоваться.

— Вот ведь тварь живучая! — Маргарита так стукнула кулаком по столу, что мы с Мариной подпрыгнули. — Письма без ответов его не устроили, явился. Ты сильно испугалась?

— Не только страх, еще обида какая-то внутри раздирает душу, — на мои слова заплакала Марина.

— Папе расскажешь? — Маргарита протянула салфетки мне и Марине.

— Пока нет. Он в командировке. Нельзя беспокоить, — подруга с пониманием кивнула головой. — Девочки, давайте вы у меня останетесь сегодня.

— Можешь и не просить, мы и так не собирались уходить от тебя, — Марго и Маринка переглянулись и слабо, но улыбнулись. — Даже продумывали план, как это сделать, если ты не захочешь наши слезы видеть.

Вот так и закончился вечер, утопающий в наших слезах, в чувстве сестринской любви и поддержке. После теплого душа, облачившись в одинаковые пижамы, мы легли спать. Но оказалось, что я никому выспаться не дала, все время вскрикивая во сне, прося меня не трогать и отпустить.

Уставшие настолько, что никому не хотелось есть, мы разъехались по рабочим местам.

Когда я появилась на пороге кабинета Михаила Сергеевича, он встал со своего места, отбросив бумаги, уставившись на меня.

— Маша, что случилось? Вова в порядке?

— В командировке, — ответила севшим от слез голосом.

— Ты не просто белая, а с синевой. Давай врача? — я отрицательно покачала головой.

— Я нужна вам ближайшее время? Дней 10.

— Ты нам всегда нужна. Но лучше отдохни. Давай в отпуск отправлю. Я обещал три недели, а ты совсем мало отгуляла. Десяти дней хватит?

— Спасибо вам, — мне казалось, что свой голос слышу со стороны, все расплывалось. — Хватит, — тут же взяла ручку и написала заявление, передав его Михаилу Сергеевичу, который все это время молчал и перепуганными глазами смотрел на меня, пока еще не понимая, что происходит на самом деле.

— Но в Америку полетим вместе. Ладно? — шеф робко задал вопрос.

— Конечно. Не зря же мы с вами эти дни готовим сани летом. Вы лучший шеф в мире. Я пойду.

— Если что, звони, Маша.

Шеф распорядился, и его водитель привез меня к дому. Здесь стало легче дышать, фокус пришел в норму.

Понимаю, что от проблемы и страха не убежать, но мне нужен тайм-аут перед основной битвой со страхом и тем, кто его породил. И этот кто-то все равно не отстанет, я его хорошо изучила за время нашего общения.

Собрала вещи так, чтобы хватило на несколько дней, взяла документы, вызвала такси и уехала за 200 км. от города, туда, где я буду совершенно одна, со звенящей вокруг тишиной.