Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (гет)

— Эй, Эванс!

— Что, Поттер? — обернулась девочка.

— Кажется, имеет смысл тебя поздравить? — на узких губах Лягушонка дрожала злая усмешка. — Слышал, ты помирилась с Блевотником?

— Тому мириться ни к чему, кто не ссорился.

— Лгунья ты, Эванс.

— Кому я соврала? — задохнулась от возмущения Лили.

— Сдаётся мне, каждому из нас по-своему.

— Займись-ка ты лучше свои квиддичем, Джеймс!

— Непременно займусь, Эванс.

Поттер, сухо кивнув на прощание, ушел. Прямая спина, гордо откинутая голова, уверенный шаг. Лили смотрела ему вслед со смешанным чувством: с сожалением и облегчением одновременно.

Ничего! У Поттера остаются его друзья: красавец Блэк, быстрая вёрткая тень Петтигрю, самый серый гриффиндорский кардинал — господин Ремус Люпин. У Джеймса есть теперь и его новый легкокрылый друг, золотой шарик-снитч, за которым ему предстоит носиться сломя голову.

Поначалу Лили боялась повторения тех дней, когда вредный Лягушонок сживал её со свету, поднимая на смех. Но этого не случилось. Поттер не враждовал, не подкалывал, не донимал. Он вежливо кивал при встречах, приветствуя Лили так же, как приветствовал Алису, Дороти или Мэри. Вежливо раскланивался при прощании. Он вообще стал таким странно вежливым, будто никогда и не был Лягушонком. Даже списать как-то раз дал. Заметив, что Эванс нервно грызёт кончик пера, молча пододвинул свой свиток, исписанный крупным, резким, не слишком разборчивым подчерком. Лили, покраснев, быстренько скатала недоученную формулу. Ей было стыдно пользоваться чужими знаниями, но получать «ниже ожидаемого» было ещё неприятней.

Словом, не сговариваясь, не выясняя отношений, Лили и Джеймс из враждующих сторон, из двух авантюристов-соратников незаметно перешли к безликим отношениям сокурсников.

Лили не хотелось себе в этом признаваться, но она порой скучала по прежнему Джеймсу, задорному, наглому и навязчивому. Этот отстраненный, удивительно вежливый, незнакомый мальчик раздражал её. Не так сильно, конечно, как Люпин или Блэк, но все же...

* * *

На смену пронзительным мартовским ветрам пришёл солнечный апрель. Вослед ему торопился май. По пригоркам раскинулись ковры из трав. Каждое утро из окна спальни можно было наблюдать, как дрожат верхушки деревьев от дуновения ветра, а раскрыв ставни, поймать ветер в объятия, получив от утреннего Зефира поцелуй.

Днем можно было заслушаться, как кукует кукушка в чаще леса или стучит по стволу дерева дятел. Если отважиться забраться в лес чуть дальше, можно наткнуться на черногривых диких коней, каких не водится нигде, кроме Запретного Леса.

Лили полюбились прогулки в молодом березняке, понравилось вдыхать аромат нежных, клейких, только что распустившихся листочков. Травы, листья и первоцветы благоухали так, как благоухают они только весной.

Небеса полнились птичьими голосами.

Мир, выношенный в чреве вьюг, рожденный серыми мартовскими половодьями, был ещё очень молод и, полный оптимизма неопытной юности, стоял на пороге жизни. Мир предвкушал пору цветения с белыми кистями акации и ароматными лепестками яблони и сирени. Пору зрелости с летним, беспощадным зноем, с неистовыми грозами и сладчайшими плодами. Пору увядания, оплачивающую украденное счастье чистым янтарным золотом листвы, смывающую грехи юности тихими прозрачными слезами осенних дождей и прячущуюся от жалящей памяти за кисеёй молочного тумана.

Но пока все впереди: и соловьиные рассветы, и ястребиные ночи, пока не о чем сожалеть, мир улыбался, радостный, как младенец.

— Мама говорит, что весна — это поцелуй Бога, — делилась Лили с Севом воспоминаниями.

Они удрали ото всех в Запретный Лес, и теперь продирались сквозь заросли дикой ежевики, оплетённой прошлогодней белой липкой паутиной.

— В этом что-то есть, — согласился юный колдун, брезгливо отодвигая от себя очередную колючую ветвь кустарника.

— Посмотри, как здесь чудесно!

— Весьма смелое утверждение.

— Если я скажу, что небо синее, ты станешь утверждать, что оно зелёное? — съехидничала Лили.

Выбравшись из зарослей ежевики, она присела на поваленный ствол, наслаждаясь кипящей вокруг энергией. На деревьях, в кустах, в заполненных студеной водой оврагах все щебетало, стрекотало, шелестело, пело и плескалось. Звенела яростная, самоуверенная весенняя песнь, с которой так не вязался рассудочный, хриплый голос её друга.

— Сев? Почему ты не чувствуешь весну так, как чувствую её я? Ну, не хочешь чувствовать — придётся услышать!

Лили закричала пронзительно и звонко, как птица. Это был ликующий, торжествующий крик. Он разнесся по Запретному Лесу, заставив ворон сорваться с веток, кукушек притихнуть, а остальных птиц загомонить.

Черные глаза Северуса следили за беспокойной соседкой внимательно и насмешливо.

— Прости, но я должна выкричаться, — улыбнулась Лили. — Иначе радость просто разорвет меня на части, — она лукаво взглянула из-под пушистых ресниц.

— Мне кажется, повышенный эмоциональный фон здесь абсолютно не при чем. Просто ты излишне любишь привлекать к себе внимание.

— Только если оно твоё, — засмеялась Лили в ответ.

— Это как раз то, что роднит тебя с Поттером, — любовь к чужому вниманию.

Улыбка сбежала с лица девочки.

— Почему ты говоришь о нем при каждом удобном и неудобном случае, Сев?

— Потому, что не люблю, даже не терплю его. Он шут. Но, нужно отдать должное, шут популярный. Вокруг него всегда кипит жизнь, а я не имею склонности легко проводить время. Признайся, Лили, обаяние Поттера не оставило тебя равнодушной?

— Оставь Поттера в покое. Не порть нам обоим настроение.

— Почему разговоры о Поттере должны испортить нам настроение?

— Практика показывает, что так всегда бывает. И вообще, почему я должна выслушивать, как ты его хулишь? При других обстоятельствах я могла бы называть его своим другом.

— И какие же обстоятельства мешают тебе назвать Поттера своим другом? — ласково журчал голос собеседника.

За сладостью тона, однако, не таясь, кипел яд.

— Я не желаю больше ничего слышать о Потере, — твердо сказала Лили, — ни хорошего, ни плохого. Я же не твержу беспрестанно о Малфое?

— А хочется, да?

Пару секунд Лили, негодуя, смотрела в злые смеющиеся глаза.

— С меня довольно. Я возвращаюсь в Хогвартс.

— Пообещай, — быстро наклонившись вперёд, мальчик удержал готовую упорхнуть Лили, — пообещай, что станешь держаться от Поттера подальше.

— Какое у тебя право требовать от меня подобных обещаний?

— То, о чём я прошу, кажется тебе сложным?

— Чисто технически, — ввернула Лили любимую Северусом фразу, — чисто технически это совсем не сложно. Но меня возмущает сама постановка вопроса.

— Посчитаем, сколько раз твоя жизнь подвергалась опасности по вине самонадеянного гриффиндорца?

— Моя жизнь подвергалась опасности по моей вине, Сев. К слову, Поттер рисковал собой, чтобы исправить последствия моих опрометчивых решений.

— Последствия решений, которые ты принимала под его давлением и под его же чутким руководством, — саркастично фыркнул слизеринец.

— Я повторяю, оставь Поттера в покое.

— Почему ты его защищаешь, Лили?

— Из чувства справедливости.

Северус глянул на Лили в упор так, словно прицеливался.

— Помнится, я уже говорил — друзья Джеймса никогда не смогут быть моими друзьями. Либо ты на его стороне, Лили, либо со мной.

* * *

Она сердилась на Северуса из-за поставленного ультиматума, но Поттера избегала. Это оказалось нетрудно. Мальчик, увлечённый предстоящим квиддидчным матчем со Слизерином, ничего не замечал, тренируясь вместе с остальными членами команды до изнеможения. Он так сильно похудел, так часто ерошил свои волосы, что Лили с трудом подавляла желание подойти к нему.

«Ты всего лишь первокурсник, Джеймс! — просилось на язык. — Если не справишься, ничего страшного не будет. Не многим удавалось побить Малфоя, не даром же его зовут королем квиддича. Вовсе не стыдно проиграть такому противнику».

Да и не смешно ли возлагать надежды на пикенеса, выставляя его против маститого волкодава? На маленькую лошадку навалили слишком много; воза ей не свести, хоть жилы порви.

Но подойти к Лягушонку Лили так и не осмелилась. Сделать шаг навстречу Поттеру значило поссориться с Северусом. Она к этому не готова.

Никогда не будет готова.

* * *

С приходом весны Лили больше не засиживалась в библиотеке. Теперь, когда она уставала от общества, то пряталась ото всех в Запретном Лесу. Нарушив в первый раз директорский запрет, девочка сильно переживала. Потом привыкла.

Забираясь на толстую ветку платана, Лили раскачивалась на ней, как на качелях, листая книжку, совмещая это удовольствие с поеданием сладостей, заранее припасенных. Книги по зельям, как и «История Хогвартса» не слишком её занимали. Лили искала пищу для богатой фантазии в любовных романах. Именно на этой толстой ветке девочка дочитала «Унесенные ветром» и принялась за «Анжелику».

Перелистывая страницу за страницей, Лили, следуя за неукротимой маркизой ангелов, пробиралась по старинному Парижу к Кладбищу Мучеников, торопясь попасть на шабаш нищих и калек.

Девочка так увлеклась чтением, что не сразу переключила внимание на настоящих влюбленных, избравших для своего свидания тень от её любимого платана.

Белла Блэк летела впереди, словно темный вихрь. Люциус Малфой упорно преследовал добычу. Какое-то время молодые люди кружились, пока блондин не поймал загнанную дичь в ловушку из собственных рук.

Белла издала странный звук, похожий одновременно и на рычание, и на смех. Руки девушки, проворные и ловкие, метнувшись вперёд, ловким движением расплели замысловатый узел зелёного галстука юноши. Она подалась вперёд так, словно намеревалась укусить, но вместо укусов ожидаемо последовали поцелуи.

Вот угораздило так попасть! Не приведи случай, заметят. Ведь оторвут же Лили её рыжую голову и отправят в Блэквуд, чтобы прибить в один ряд с отрубленными головами домашних эльфов.

Неожиданно резко Белла оттолкнула красавца-блондина. Глаза старшей сестры Нарциссы превратились в два обжигающих недоброй страстью омута.

— Скажи, ты когда-нибудь убивал людей, Люциус?

— Конечно же, нет. Я чист, как свиток, только что купленный у «Завятуша и Клякса».

— Ты убивал, я знаю! И тебе — нравилось.

— Не говори ерунды.

— Почему ты отрицаешь? Тем, что ты стремишься очистить мир от грязной крови, можно только гордиться.

— Мне не нравится убивать, но есть поступки и решения, приняв которые, ты перестаешь зависеть от собственных желаний.

— Ты говоришь сейчас о Темном Лорде? — жадно спросила Белла.

«Когда он приходит в Блэквуд, — услышала Лили далёкий шепот Нарциссы, — Тьма плотоядно облизывается...».

— О, вот оно что! Вот к чему ведут все твои поцелуи и вступительные речи. Жаль. Признаться, я рассчитывал на нечто иное. Если бы в твоей буйной голове, Белла, мог поместиться разум, ты никогда бы не стремилась туда, куда с такой настойчивостью пробираешься.

— Я, как и ты, выросла среди темных магов! Меня не испугать ни кровью, ни смертью, ни чудовищами!

— Хочешь прожить всю жизнь среди крови, смерти и чудовищ?

— Я — Блэк! Хищница из породы хищников. Мне не к лицу белый цвет.

— Уверен, Рудольфус сполна оценит этот факт, — растягивая слова, съязвил блондин.

— Ты тряпка, Малфой!

— Ошибаешься.

— У тебя не душа, а желе!

— Как даме будет угодно, — отвесил шутовской поклон блондин. — Увидимся вечером.

Девочка надеялась, что Люциус уйдёт за своей зазнобой. Но он не спешил. Растянувшись на траве, закинул руки за голову и принялся следить за облаками. Светлые волосы под солнечными лучами переливались льдистыми искорками.

Сорвав травинку, юноша принялся задумчиво её покусывать.

В это самое мгновение утратившая бдительность Лили таки выронила пухлый томик «Анжелики». Книга, пару раз стукнувшись о толстые ветки платана, вспыхнула прямо в воздухе — Малфой скользящим движением послал проклятие, рывком поднимаясь на ноги. ­­

Лили с ужасом смотрела в серые глаза слизеринца. Кончик его палочки, чуть заметно подрагивая, указывал прямо на неё.

— Что ты здесь делаешь, девочка?

Голос Малфоя звучал мягко, а глаза смотрели так, словно слизеринец прямо сейчас собирался её убить.

— Я читала, — Лили была не в силах отвести глаз от подрагивающего узкого кончика его палочки.

— Читала?

Лили кивнула.

— В Запретном Лесу? — в голосе прозвучал недоверчивый сарказм.

— Искать уединения, кажется, никому не запрещенно? — воинственно вздернула подбородок девочка.

Неизвестно, какое заклятие послал Малфой, но ветка под ней словно взбрыкнула, и Лили, не удержавшись, полетела вниз. Все произошло так быстро, она даже крикнуть не успела. Люциус Малфой ловко подхватил её на руки, предотвратив роковое падение.

— О-о! — только и смола выдавить перепуганная Лили.

— Прости. Не люблю смотреть на собеседника снизу вверх, — прояснил ситуацию Малфой.

— Отпустите меня немедленно...! — пискнула Лили далеко не так воинственно, как ей бы того хотелось.

Люциус усмехнулся

— Мне кажется, не совсем разумно искать уединения там, куда нормальные люди не суются, — заметил он.

— Ещё более абсурдно искать его там, где они толпятся!

На руках Люциуса Малфоя Лили чувствовала себя крайне неудобно.

— Не бойся — продолжал улыбаться слизеринский префект. — Я тебя ни за что не уроню. Разве только мы упадем вместе?

Блондин закружился на месте. Потом они рухнули на траву, и Лили задохнулась от гнева и неожиданности.

Слизеринец мотнул головой, волосы его мягкой волной накрыли их обоих.

Сказать, что поведение Люциуса смущало, значило ничего не сказать. Девочка понимала, что с ней играют, точно кошка с мышью; ей были неприятны эти опасные игры, но не хватало опыта, чтобы с достоинством выйти из скользкой ситуации.

— Что вы делаете? — Лили заставила себя смотреть прямо в серые холодные глаза.

Сердце непроизвольно дернулось, когда вместо ответа Люциус накрыл её губы своими губами.

Выйдя из состояния шока, девочка попыталась вывернуться из удерживающих её рук. Получилось неожиданно легко.

Малфой отстранился, хохоча.

— Может быть, это научит тебя не подглядывать и не мешать старшим?

Лили попятилась, исподлобья взирая на обидчика, сжимая кулачки от бессильной ярости.

— К вашему сведению, я пришла сюда первой! И вы... вы должны книгу, слизеринец!

Люциус коротко присвистнул:

— Настоящая гриффиндорка — безмозглая, зато храбрая. Детка, не стоит со мной препираться. Беги отсюда, пока я добрый.

Лили не заставила себя просить дважды. Припустила, словно вспугнутый лисой заяц.

Они столкнулась с Северусом почти на пороге Хогвартса.

— Лили? — окликнул он, кладя девочке руку на плечо. — С тобой всё в порядке?

— Нет! — отшатнулась Лили. — Со мной не все в порядке!

— Что случилось? — обеспокоенно нахмурился маленький колдун.

— Случился Люциус Малфой!

На секунду кровь бросилась Северусу в лицо, он явно смешался,

— Интересуют подробности — спроси о них своего друга, — предупредила дальнейшие вопросы Лили.

— Он что-нибудь сделал тебе? Обидел?

Лили, сообразив, что перегнула палку, решила умерить пыл.

— Ничего. Просто напугал.

— Он угрожал тебе?

— Если поцелуи могут сойти за угрозу.

— Что?! —глаза Сева вспыхнули красным огоньком. — Что ты сказала?

— Забудь! — раздраженно махнула рукой девочка. — На самом деле он просто сжёг мою любимую книжку.

— Лили...

— Я устала, Сев! Прости, но с меня на сегодня довольно общения со слизеринцами.