По следам Разрушителя (джен)

Свет показался впереди — тусклый, но все равно неплохо различимый на фоне темноты пещер. А главное: свет этот мог быть только естественным. Будучи слишком ровным и неподвижным для зажженного кем-то или чем-то пламени.

И значило это, что конец пути близок. Ну, по крайней мере, того отрезка пути, который проходил через пещеры и туннели, пронизывавшие изнутри горную цепь. Да успел порядком приесться трем путникам. Так что, приметив свет, заглянувший в это подгорное царство мрака и затхлости не иначе как с небес, все трое изрядно приободрились. Как моряки, после долгого плаванья, узревшие вдали едва различимую полоску берега.

«Забавно, — подумал Илья Криницкий, прибавив шагу, — шли-то мы в Темные Земли, а выходим навстречу свету».

Малран так и вовсе припустил в направлении выхода едва ль не бегом. И, конечно, чуть не упал, споткнувшись о подвернувшийся под ноги и незаметный в темноте камешек.

Еще более эмоционально восприняла приближающееся пятно света Кира. Поняв, что ей не мерещится, что возможность снова увидеть небо и подышать свежим воздухом от нее совсем недалеко, девушка вскричала-взвизгнула: «Ура! Дошли!» и ринулась вперед. Вприпрыжку, очертя голову и даже не глядя под ноги.

Понять Киру чисто по-человечески было несложно. За несколько суток подгорный вояж мог опротиветь и людям покрепче. Все эти тянувшиеся как сопля туннели, гроты, щедрые на таившиеся в них опасности, всегдашние духота, темнота и сырость. Но вот Проводник, например, оказался, не из тех, про кого можно было сказать, что ничего-де человеческое ему не чуждо. Не иначе, успел привыкнуть к подобным путешествиям, сделав их способом заработка.

— Зря она, однако, так себя ведет, — молвил Проводник осуждающе, но услышал его только шедший рядом Криницкий, — в пещерах суета бывает опасна. А громкие звуки горы и вовсе не терпят.

Правоту Проводника хоть отчасти подтвердил… неровный каменистый пол туннеля. Споткнувшись об одну из незамеченных ею неровностей, Кира брякнулась, растянувшись на полу. Вздохнув, Илья ускорил шаг. А когда настиг упавшую и почти по-детски хныкающую от боли и обиды девушку, помог ей подняться.

Проводник же, по обыкновению своему, на помощь не спешил. И если б Криницкий обернулся, да не будь вокруг так темно — заметил бы его саркастическую ухмылку на бородатой физиономии.

Не горел, как оказалось, желанием изображать джентльмена и Малран. Если вообще знал, что это такое. Когда Кира упала и вскрикнула, он разве что шаг замедлил.

Впрочем, к добру или к худу, но эта небольшая неприятность стала последним приключением трех путников по дороге в Темные Земли.

Выход на свежий воздух, кстати, по эту сторону от гор, оказался совсем низеньким — пришлось чуть ли не ползком выбираться. Снаружи была ночь… каковую, впрочем, трудно было назвать темной. По крайней мере, после долгой прогулки сквозь мрак пещер и туннелей.

В немалой степени ослабляла темноту и полная луна, оказавшаяся какой-то не то розовой, не то красной. И непривычно большой, так что даже невооруженным глазом можно было различить не только темные пятна «морей», но и, кажется, даже крапинку кратеров. И Криницкому достало беглого взгляда на эту луну, чтобы заметить: «рисунок» на ней совсем не такой, как на ночном светиле его родного мира.

Вокруг высился лес. Правда, не слишком густой, чтобы заслонить кронами деревьев небо, луну, а в дневные часы солнце. Если они вообще здесь бывали — дневные часы и солнце.

С последним предположением-вопросом Илья поспешил обратиться к Проводнику. Чем вызвал у него еще одну, исполненную чувства превосходства, ухмылку.

— Нет, конечно, — отвечал Проводник, — сутки тут меняются, как и везде… кроме подземелий и подгорных путей. Но вот такого, как многие любят… чтоб небо голубое, солнце яркое и ни облачка — нет, не бывает. Но, может, оно и к лучшему. Зато солнечный удар в Темных Землях точно не схватишь. Ну да ладно…

Произнеся последнюю, сугубо дежурную, фразу, он замолчал ненадолго — всего на несколько мгновений. После чего перешел к главному для себя вопросу.

— Здесь наши пути расходятся, — начал Проводник, неожиданно допустив в голос сентиментальную нотку, — ваши дела в Темных Землях — это только ваши дела. Меня они не касаются, а я не касаюсь их. Через семь дней… как мы договорились с Вольгроном, я прихожу на это место и жду вас от одного рассвета до другого. Если вы успеете сделать все, что задумали и подойти сюда к этому времени, я помогаю вам вернуться в родные края.

— А если не успеем? — осведомился Малран, как показалось Криницкому, с вызовом.

— Я приду еще через семь дней, — без обиняков отвечал Проводник, — и снова подожду. Столько же. И если вы не появитесь и на этот раз… что ж, придется мне о вас забыть. На всякий случай: об этом с Вольгроном мы тоже договаривались, так что сделка наша будет считаться выполненной. Без обид и нареканий. В конце концов, я Проводник, а не нянька. И ваш вождь, между прочим, это понимает.

Он уже повернулся и собирался, было лезть в проход, ведущий обратно на подгорную дорогу. Но теперь его окликнула Кира:

— Хоть подскажите, чего нам ждать от Темных Земель. А то мы здесь впервые…

— Чего ждать? — специально для нее Проводник задержался, и, обернувшись, лукаво ощерился, — девочка, а ты сама-то как думаешь? Даю подсказку: тут тоже люди живут. А чего ждать от места, где много людей?

После чего сам же ответил на свой вопрос:

— Едва ли чего-то хорошего.

На том разговор и окончился. Проводник отправился в обратный путь — соскучившись не иначе, по своей отшельничьей берлоге. А Илья, Малран и Кира двинулись в противоположном направлении. Где именно искать Колдунью и Вора из «Пророчества о Разрушителе», они не знали. Однако надеялись выяснить, выйдя к людям да порасспросив их.

А для начала надлежало выбраться из леса. Здесь все трое путников не видели ничего сложного — росли деревья редко… непривычно редко после лесов по другую сторону гор. Да и выглядели чахлыми, даже больными со своими жиденькими кронами и тонкими кривыми стволами. Так что просветы между деревьями оставались широкие, заблудиться было сложно. Оставалось лишь высматривать, где просветы побольше. И двигаться в их направлении.

А луна — большая, полная и яркая — охотно помогала путникам своим светом.

Сориентировавшись, уже примерно через полчаса Илья, Малран и Кира вышли на небольшую просеку. Которая непременно должна была вывести на тракт или иную хоженую дорогу. А та, в свою очередь — привести к ближайшему людскому поселению.

Так рассудили приободрившиеся путники. Они еще не знали, что скоро их путь снова перестанет быть прогулкой, лишенной приключений и забот.

Первым неладное почуял Малран — едва между деревьями в поле его зрения промелькнули несколько крупных световых пятен. Насторожившись, зоркий юноша-варвар немедленно положил руку на эфес меча, будучи готовым в следующий миг извлечь клинок из ножен и пусть в ход. По его разумению, гулять ночью по лесу, в том числе и с источником света, могли ни в коем случае не мирные путники вроде него самого. Но непременно либо разбойники… либо еще кто похуже.

О том, что действительности соответствует второе из названных предположений, стало ясно, когда три светящихся пятна вышли на просеку и остановились, преграждая путь Криницкому и его спутникам. До самих пятен осталась едва пара десятков шагов, что дало возможность рассмотреть их поближе.

От увиденного Кира испуганно взвизгнула и юркнула за спины спутников-мужчин. И, конечно, забыла, что вооружена. Да и что там говорить — даже Малран от неожиданности опешил и замер, хоть и всего на миг. В нерешительности остановилась на полпути до ножен с мечом и рука Ильи.

На просеке стояли, терпеливо ожидая, три скелета. В эту ночь вдруг обретшие способность ходить. Черепа скелетов освещались изнутри бледным холодным светом, видимым через глазницы и приоткрытые рты. Облака такого же света заполняли подреберья скелетов и окружали их конечности тонкой дымкой.

Разомкнутые челюсти и источавшие свечение круглые глазницы придавали посмертным гримасам скелетов сходство с удивленными улыбками. «Кто тут у нас? Новички? — словно читалось на этих, давно лишившихся кожи, лицах, — небось, еще и расслабиться успели. Забыли, куда пришли?»

Но что самое неприятное: в правой руке каждый из скелетов держал оружие. Один — меч, второй — топор, а третий — дубину. Так что было очевидно: намерения у лесных восставших мертвяков, ни с какого боку не мирные.

Конечно, до живых воинов мертвым было далеко. Даже поднятым из могилы не иначе как чьим-то колдовством. Так что оцепенение… кратковременное не помешало Илье и Малрану выхватить из ножен мечи и атаковать первыми. А Кире, в свою очередь — отступить и благоразумно держаться в тылу.

Вот только быстротой-то преимущество живых в этой схватке и ограничилось. Хоть действовали скелеты и не в пример медлительнее, хоть казались неповоротливыми… но вот атаку Криницкого, например, мертвый мечник успел блокировать. А в следующее мгновение уже самому Илье пришлось перейти в оборону. Принимая на клинок удар топора второго из скелетов.

У Малрана дела складывались получше… поначалу. Легко уклонившись от неуклюжей атаки противника с дубиной, он сноровисто подобрался к тому настолько близко, чтобы дотянуться клинком. И дотянулся — подрубив ногу мертвого супостата.

Тот зашатался, теряя равновесие. И допустил заминку, которая снова пришлась на руку варвару. Ни мига не теряя, Малран сделал еще один выпад. И рассек надвое одну из рук скелета. Ту, что сжимала дубину.

На землю своего хромого и обезоруженного противника Малран поверг уже тоже без помощи оружия. Просто мощным пинком туда, где при жизни у него находился живот. Скелет рухнул в траву на обочине просеки. А юный варвар уже ринулся на второго из противников. Скрестив клинки со скелетом-мечником.

Оба воина — живой и мертвый — успели обменяться несколькими ударами, в то время как Илья Криницкий перешел в наступление в схватке с обладателем топора. Ловким выпадом, бывший актер сумел перерубить топорище. Обезоружив мертвяка и заставив замереть в нерешительности. Ни дать ни взять, с немым вопросом: «И что мне дальше делать?»

Но вот в этот-то триумфальный миг так некстати подала голос Кира. «О нет! Смотрите… оглянитесь скорее!» — с выражением удивленного испуга воскликнула она.

С размаху снеся напоследок озаренную холодным светом черепушку, Илья резко обернулся. Вытаращив глаза, Кира тыкала дрожащим пальцем в сторону скелета с дубиной, давеча сраженного Малраном.

Огромная яркая луна давала достаточно света, чтобы увидеть то, что так напугало девушку… и немало обескуражило Криницкого. Холодное сияние, погасшее было вокруг поверженного мертвяка, разгоралось снова. А перерубленные кости руки и ноги, сближаясь и судорожно притягиваясь под действием неведомой силы, срастались вновь.

Миг-другой — и целехонький скелет рывком вскочил на ноги, как и прежде озаренный холодным светом. А в последнюю очередь выправились его ребра, помятые молодецким пинком Малрана.

«А, колдуем-ворожим? — задал сам себе Илья сугубо риторический вопрос, — ну-ну…»

Дожидаться, когда костлявый ворог вновь возьмется за дубину, Криницкий не стал. Вспомнив о способности Разрушителя, он шагнул вперед и врезал прямо в ухмыляющуюся черепушку. Без оружия — просто кулаком. Вдруг поможет?

Помогло: сияние погасло, и скелет опал на землю грудой костей. Однако мгновение триумфа почти сразу омрачил испуганный визг Киры, донесшийся из-за спины.

Мгновенно обернувшись, Илья увидел, что скелет, лишенный его стараниями топора и головы, не только не выбыл из игры. Но напротив, успел приладить черепушку на место… и нашел способ навредить противной стороне даже без всякого оружия. Костлявыми пальцами он вцепился в плечи визжащей Киры мертвой (а какой же еще?) хваткой. И прижимал к себе.

За визгом страха последовал вскрик боли, а затем — судорожное молчание беспомощности. Похоже, на миг скелет усилил хватку. И следом уставился на Илью горящими глазницами. Не требовалось быть гигантом мысли, чтоб понять эти жесты. Не дергайся, мол. Сделаешь хоть один шаг ко мне, и эта девчонка… присоединиться к нам.

Рассчитывать на помощь не приходилось — Малран продолжал перезваниваться клинками с другим, оставшимся на ногах, мертвяком. И судя по тому, что схватка их затягивалась, в боевых умениях противники один другого стоили.

Добро, хоть скелет, державший Киру, не обращал на их поединок внимания. Так и вперился неотрывным взглядом в одного Илью. Не иначе как ждал, решится живой противник прибегнуть к своему опасному дару — или все-таки предпочтет сохранить жизнь бестолковой спутнице.

Третьего, как казалось, было не дано. Криницкого и скелета с зацапанной им девушкой разделяло не менее трех шагов. Так что Илья вряд ли успел бы подойти и коснуться мертвого злыдня прежде, чем тот прикончил бы Киру. И что оставалось? Меч? Для меча расстояние было великовато, да и прок от оружия, как выяснилось, в этой схватке — слишком кратковременный.

Можно было попытаться… метнуть меч. На манер копья или, скорее, бумеранга. При должной меткости имелся немаленький шанс и Киру не задеть, и в ворога попасть. Благо, для броска расстояние было совсем небольшим. Вот только целить пришлось бы разве что в голову. А как Илья успел убедиться, даже обезглавленный, противник-скелет сохранял толику боеспособности. Которой вполне бы хватило, чтоб, по крайней мере, с хрупкой девушкой — справиться.

Срочно требовалось кардинальное решение, более надежное! И тут Криницкий вспомнил про второй меч. Найденный после схватки со змеиной «королевой». Тогда еще и Илья и Малран предположили, что меч тот — непростой. То ли из серебра выкован, то ли из сплава, содержащего серебро.

А следом бывший актер припомнил расхожий стереотип из родного мира. Что-де нечисть, нежить и прочие представители темных сил, как и порождения оных, неплохо уничтожаются с помощью серебра. Хоть серебряной пулей, а хоть и серебряным клинком.

По всей видимости, подобные представления бытовали и в этом мире. Не зря же бывший владелец прихватил с собой серебряное (или содержащее серебро) оружие в дорогу к Темным Землям. Другое дело, что не повезло бедняге: сгинул в пути, до самих владений Тьмы не добравшись.

Так думал Илья, а затем начал действовать. Стремительно, но наверняка. Сознавая, что другого шанса спасти Киру не будет. Заветный клинок он таскал за спиною, за неимением ножен завернутый в грязную тряпку. Теперь эту тряпку Криницкий сдернул первым делом. И бросил на землю, словно бы говоря мертвому противнику: «Смотри, ничего опасного. Просто тряпочка…»

На этот жест скелет отвлекся… или не сам, а тот колдун, что управлял им. В любом случае, нелепый жест, озадачивший противную сторону, позволил Илье выиграть пару заветных мгновений. Они-то и решили в итоге исход схватки.

Трофейный меч, вырванный рукой Криницкого из-за спины, полетел в сторону восставшего скелета и его пленницы. Крутанувшись в воздухе, клинок прошел на волосок, кажется, от Киры, успевшей сжаться от ужаса и закусить губу. В следующий миг девушка истошно закричала — не то от страха, не то от причиненной костлявыми руками боли… напоследок. Потому что почти одновременно меч снес озаренный изнутри череп.

Зрелище это еще напомнило Илье не то удачный бросок в боулинге, не то какую-то жуткую разновидность игры в городки. Но главным было не это. А то, как погасло бледное холодное сияние внутри срубленного черепа. Тот не успел даже долететь до земли.

Задумка сработала?!

Какое-то мгновение Криницкий опасался, что подействовало серебро только отдельно на череп — остальному скелету особо не повредив. Опасения были напрасны: с небольшой задержкой, но погас и сам мертвый ублюдок, державший Киру. После чего рассыпался костями под вздох облегчения… одновременный — и Ильи, и спасенной девушки.

— А пригодился… меч-то, — молвил бывший актер, наклоняясь и поднимая оружие с земли, — помог…

— Замечательно! — услышал он затем окрик Малрана, ненадолго отвлекшегося от поединка с последним из мертвых бойцов, — может, теперь ты заодно поможешь и мне?

— Базару нет! — почему-то ответил Илья в манере тех людей из родного мира, по чьей милости он и перестал быть актером, а сделался Разрушителем.

А затем, воодушевленный недавним успехом, бросился к участникам поединка с мечом наголо.

Сражаться сразу против двоих нелегко и живому воину. А мертвому так и вовсе ловить в этом бою стало нечего. Но скелет-мечник не успел понять этого… если вообще понимал хоть что-то. Не понял даже в тот момент, когда поблескивавший серебром клинок добрался до него. И сперва рассек ребро, а затем рубанул по предплечью.

На сей раз злополучное сияние не погасло мгновенно, а начало тускнеть на глазах. Превращаясь в слабую, рассеивающуюся дымку, в то время как движения скелета стали медленными, точно под водой. Выпады мертвого мечника сделались вялыми, атаки — неопасными. Так что Малрану не составило труда разрубить правую руку скелета, сжимавшую меч.

Этот-то удар подвел черту под схваткой. Сияние стало совсем тусклым — точно свет от доживающего последние минуты огарка. А скелет начал разваливаться, отчего-то еще заваливаясь назад, словно старый дом во время сноса. И, наконец, рассыпался и погас.

— Уф-ф-ф! — только и смогло вырваться из горла утомленного боем Малрана.

Однако вздох облегчения оказался преждевременным.

— Вы! — все трое путников почти синхронно обернулись на высокий голос — злобный окрик, донесшийся из леса.

Вскоре они увидели и самого обладателя высокого голоса. Совсем еще молодого человека — можно сказать, сверстника Малрана. Только, в отличие от варвара, был он невысоким и субтильным.

Облаченный в черный или темно-синий плащ да в дорожным костюм, сидевший на нем как фата на лошади, юнец, спотыкаясь и чуть ли не бегом, двигался к просеке.

— Вы! — повторил он, — какого Света вы приперлись в мой лес. Что вы здесь забыли? И как посмели мешать моему… моим делам?

— Колдун, — шепнула, сообразив, Кира.

— Некромант, — вспомнил Илья слово, знакомое еще по прежней жизни, точнее, по фильмам, книжкам и компьютерным играм. Слово, обозначавшее колдуна, поднимающего мертвых. Или некроманты, напротив, усмиряли беспокойную нежить? Криницкий точно не помнил, так что ответить однозначно не мог.

— Вы! Вы! — колдун, он же некромант, все вопил, повторяя отчего-то полюбившееся ему местоимение, — вы думали, что победили? Что справились? А вот Света вам в зенки, да чтоб ослепнуть!

Не иначе, колдовскому юнцу хотелось, чтобы голос его звучал грозно. Или даже зловеще. Но получалось, скорее, с нотками детской обиды. Илья даже едва сдерживал ухмылку.

— Вы заплатите за свою дерзость… телами и душами! — бесновался некромант, — ни один из вас не уйдет отсюда живым!

Обеими руками он уже сжимал извлеченный из сумки предмет, формой похожий не то на суповую миску, накрытую блюдцем (чтоб не остыло), не то на миниатюрную «летающую тарелку». Колдун вцепился в «тарелку» пальцами, и от нее в сторону трех путников простерлись изломанные, змеящиеся лучики-полоски сразу нескольких молний.

«Ох-ох-о! — пронеслось в голове Криницкого, покуда все трое инстинктивно пригнулись к земле, — да этот сопливый недоумок весь лес сожжет!..»

Молнии, однако, оказались не электрическими. А потому предназначались не для того, чтобы поджигать. Но совсем для других целей. Пройдя над головами трех путников, эти порождения темной ворожбы… поднимали в воздух все, до чего дотягивались. Сухие листья, лежавшие под деревьями ветки. А еще кости побежденных скелетов, кучками валявшиеся на просеке.

Взлетев примерно на метр над землею, кости полетели, с трех сторон устремившись к одной точке. Оборачиваясь в ту сторону, то Илья, то Малран, то Кира могли видеть, как затем кости собираются в новую конструкцию. Фигуру, снова озаренную мертвенным светом… и человеческий скелет напоминающую лишь отдаленно. А главное: ростом фигура вышла вдвое выше и в полтора раза шире в плечах по сравнению с обычным человеком.

Головы, правда, у фигуры не было — из трех обычных черепов не собрать один большой. Но в голове-то, похоже, новое существо и не нуждалось. Коль не требовалось ему ни думать, ни видеть. Все перечисленное за него делал его создатель. Зато руки существа выглядели устрашающе. Двухметровой длины ручищи, коими творение юного колдуна первым делом разломало ствол ближайшего дерева. А затем, держа наперевес получившуюся огромную дубину, двинулось на трех путников.

Тем только и осталось, что кинуться врассыпную. И только так спастись, избежав первого же удара, чуть не обрушившегося на них сверху. О том, чтобы биться с костяным великаном, не могло быть и речи. Уж очень жалко смотрелись лезвия мечей рядом с его импровизированным оружием.

Кое-какие шансы на успех имелись у Ильи с его серебреным мечом. Но даже если б Криницкий сумел подобраться к чудовищу на расстояние удара, не факт, что клинок смог бы причинить серьезный урон. Без чего, как думал бывший актер, самого по себе прикосновения серебра могло оказаться недостаточным.

Впрочем, гадать смысла не было. Размахивая исполинской дубиной, костяное страшилище не только не подпускало противников к себе. Но, напротив, вынуждало убегать, спасаясь от очередного удара. А затем снова настигало — переступало оно медленно, зато шаг, благодаря росту, имело широкий.

Так путники то метались по просеке, то отступали в лес, преследуемые чудовищем. И едва не забыли про его создателя. Но тот напомнил о себе. Нервным захлебывающимся смехом, не услышать который было трудно. Судорожно стиснув «летающую тарелку» сцепленными пальцами, некромант чуть ли не задыхался от смеха: «Ах-х-ха-ха-ха-ха!» А искры, похожие на электрические, плясали на поверхности «тарелки», отражаясь в широко раскрытых, безумных глазах.

Увы, хорошо смеяться последним. И этим последним в ту беспокойную ночь суждено было стать отнюдь не юному колдуну. Кира первой сообразила, как его обезвредить — заодно избавившись от костлявого монстра. И бросила в сторону некроманта один из метательных ножей.

Бросок вышел, не ахти какой умелый. Кира целила в руки, державшие «летающую тарелку», но на деле нож врезался в нос колдуну. Причем рукоятью вперед. Однако хватило и этого. Коротко охнув, юнец поддался рефлексу — закрыл обеими ладонями расквашенный нос. «Тарелку», естественно, выпустив. А та, упав, покатилась по земле.

И одновременно собранное из костей чудище, казавшееся несокрушимым как утес, с легким стуком развалилась. Тут же, рядом с образовавшейся грудой костей упала выломанная из древесного ствола дубина.

Спохватившись, юный некромант рванулся было следом за «тарелкой». Но Малран оказался проворнее. Успел ухватить колдуна за ноги и оттащить назад, к себе — в последний миг. А затем, сграбастав за плащ, поднял на ноги.

— Ты! — злобно вскричал, чуть ли не взвизгнул, некромант, — а ну руки прочь от меня, ничтожество!

Одновременно он нацелил на варвара указательный палец. Однако молния, вырвавшаяся из него без помощи заветной «тарелки», оказалась совсем куцей и тонкой. Ударив в Малрана, она не причинила ему серьезного вреда. Правда, все равно заставила выпустить плащ колдуна и даже немного попятиться.

Однако уже в следующий миг юного некроманта ухватила за шиворот рука подоспевшего Ильи.

— Можешь не стараться, мальчик, — строго молвил бывший актер, — на меня твои фокусы не действуют.