Кубик Рубика (джен)

Вернуться к управлению компанией было проще, чем вернуться в команду.

Отчасти из-за того, что от команды осталось немного. Тони знал, что однажды к ним присоединится Роудс, потому что в ВВС его не ждали, а он в действительности никогда не мог ему запретить. Знал, что Вижен никуда не денется. Из-за фантомного Джарвиса в своей голове в том числе, но Тони и не думал этим пользоваться. Старк мог сколь угодно долго заливать Питеру, что тому нечего делать в Мстителях, он не Мститель и никогда им не будет, но обмануть не получалось даже Паркера, что уж говорить о самом себе.

Он не знал, что скажет Тор, если когда-нибудь вернётся на Землю, с тоской вспоминал Брюса и день за днём напоминал себе одно и то же: за успех проекта должен отвечать каждый его участник. Он не должен зависеть от одного человека, команда не должна развалиться, случись с ним что, а им необходимо друг другу доверять. Когда Пятница невозмутимо оповестила о возвращении агента Романофф, он повторял это как мантру, шлифуя ДЕЛЬТУ прямо за обеденным столом, а Вижен жарил оладьи. Шпионка как ни в чем не бывало прошествовала к холодильнику, взяла с дверцы апельсиновый сок и налила себе полный стакан.

Вижен смотрел на Старка, словно предчувствовал беду, взглядом Наташи можно было колоть грецкие орехи, а будь у Тони хватка покрепче, планшет в его руках приказал бы долго жить.

— Да, разумеется, — проворчал он. — Мой холодильник — твой холодильник, мой дом — твой дом, тебе здесь всегда рады и, нет, тебе не нужно ничего объяснять.

— Камень с души, — процедила она, захлопнув дверцу холодильника, и направилась к собственной комнате. — Как раз переживала о твоём мнении на этот счёт.

Оладушек на сковороде сердито заскворчал. Запахло горелым, Вижен засуетился у плиты, а Тони опрокинул в себя пару часов назад позабытый кофе и с нездоровым азартом крикнул вслед:

— Ябедничала на меня Стиву?

— Ночами напролёт!

Дождавшись, пока шаги Наташи стихнут в коридоре, Тони недобро оскалился и стукнул металлической чашкой по столу.

— Словами не передать, как мне иногда хочется снести ей голову репульсорным залпом.

Спасённый оладушек с негромким «плюм!» упал на пол. Вместе с ним — царящее на Базе спокойствие, но шли недели, Наташа никуда не уходила, а Старк работал.

Днём корпел над контрактами СтаркИнд, вчитывался в зубодробительные формулировки Заковианского Соглашения и ругался с Чедвиком. Ночью корпел над контрактами СтаркИнд, вчитывался в зубодробительные формулировки Заковианского Соглашения и совершенствовал ДЕЛЬТУ.

Он вспоминал, каково это, делиться плодами собственной мысли, обсуждать и презентовать. Он заново знакомился с департаментами компании, почти каждый день помнил о существовании корпоративной почты и привыкал доверять Чедвику в тех вопросах, решение которых давалось ему лучше. Времени не хватало ни на что, он страшно уставал, но к нему вернулся нормальный сон и уверенность — в себе, в людях вокруг и завтрашнем дне. Звучало утопично, но когда Старк рискнул озвучить итог своих размышлений Генри, тот улыбнулся и согласно кивнул.

«Раньше вы владели многомиллиардным сокровищем. Теперь вы управляете многотысячным офисом, каждый сотрудник которого искренне верит не только ваш гений, но и в вашу заинтересованность общим делом», — сказал он тогда.

Через месяц они подписали первый совместный контракт. Ещё через две недели перешли на «ты», а Тони выучил имя руководителя каждого департамента.

Со всей этой корпоративной суетой второе слушание по Соглашению подкралось незаметно. Тони не затыкался все полтора часа разбирательства, Росс краснел, бледнел и снова краснел, а Наташа выглядела так, словно гордилась.

Старк и Романофф зубоскалили привычно и со вкусом, но без прежней злости. Как-то так, само собой, но всё налаживалось, и однажды, после второго пересмотра Тони обнаружил Наташу в собственной мастерской. Она сидела на жёстком диване у стены, как была, в чёрном платье, поджав под себя ноги, листала протоколы ДЕЛЬТЫ и сжимала в свободной руке стакан с виски. Туфли на дьявольских шпильках валялись рядом, а вместо заколки в волосах красовалась короткая металлическая спица.

— Это хороший проект. Выступи, — сказала она, откладывая в сторону планшет. — Твой Генри хорош, но он не Тони Старк.

Початая бутылка стояла подле дивана. Дубина подъехал ближе, протянул опасно накренившийся поднос со стаканом и, безмятежно чирикая, откатился обратно к верстаку. Тишина была как будто бы даже уютной, и Тони, негромко хмыкнув и плеснув себе чертовски дорого пойла, ослабил галстук.

— Сдаюсь, — выдохнул он и почти рухнул на металлически табурет. — Я не понимаю, что происходит, чего ты хочешь и что ты делаешь. Каждая последующая догадка выходит у меня бредовее предыдущей и… Две тысячи лет назад тех, кто старше, отправляли умирать в пустыню — рядом с тобой кажется, что и мне пора. Так что давай, Нат. Говори, чего ты хочешь и либо проваливай отсюда, либо оставайся, а не вот это вот всё.

Романофф покрутила стакан, вытащила из волос спицу и откинула тяжёлые, тёмно-медные в полумраке мастерской волосы за спину. Будь на их месте кто угодно, кроме них самих, походило бы на удивительно неуклюжую попытку соблазнения, но на месте Наташи была Наташа, смотрел на неё Старк, а между ними не было ничего романтичного даже в те времени, когда Романофф хотела, чтобы было. В глазах Тони пульсировала квинтэссенция вселенской усталости и глубокой, застарелой грусти, во взгляде Наташи поблёскивала непривычная искренность, и было немного пьяно, хорошо и спокойно.

— Я была у Бартонов, — сказала она. — После Лейпцига. Думала, ты знаешь.

— Я не следил.

— Почему ты только на Стива злишься?

Вопрос застал Тони врасплох, и задай Наташа его полугодом раньше, был бы ещё один скандал. Но время точило обиду, как вода — камень: Старк задумчиво посмотрел сквозь янтарную жидкость на дно стакана и пожал плечами.

— А это было не его решение — молчать?

— Мы не договаривались.

— Он просто не сказал.

— …Да, — Наташа улыбнулась тонко, словно извиняясь, и Тони вернул ей улыбку.

— Это то, что он должен был сделать: сказать мне, потому что рано или поздно правда всё равно всплыла бы пузом кверху, и хорошо, если с этого начинался бы утренний отчёт Пятницы. Плохо, если бы в это меня макал мордой какой-нибудь Земо, но о! Точно. Так оно и вышло.

Тони залпом опрокинул в себя виски и налил ещё.

— Скажи мне Стив сам, мы бы, вероятно, подрались. Но эта драка осталась бы здесь, в кругу команды, Барнс бы не маячил на горизонте, а я бы не пытался вышибить ему мозги.

— Правда?

— Да, — выпалил Тони, нахмурился и тут же исправился: — Может быть. Во всяком случае, не всерьёз. Что бы ты обо мне не думала, я могу отличить убийцу от орудия.

— Знаю.

Невысказанное «Брюс» повисло между ними, и оба ненадолго замолчали.

— Он ошибся.

— Да, — очень просто и тихо согласился Старк. — Он ошибся, промолчав. Я ошибся, не выслушав. Чья бы куча наломанных дров не вышла больше, работать нужно с тем что есть. Я заслужил ответ на вопрос?

Наташа вытянула ноги вдоль дивана и склонила голову к плечу.

— Очень мало людей идут за тобой просто потому что ты — это ты. Большая их часть делает выбор в твою пользу, потому что считает твой путь правильным…

— Так бы я отвечал на допросе. — Старк отвернулся и крепче стиснул стакан. — Знаешь, Романофф…

— Так разве это не лучше? — повысила Наташа голос и, теперь уже не на шутку злясь, встала с дивана. — А знаешь, к чёрту. Будь я в числе первых, ты бы всё равно не узнал.

Она подхватила с пола туфли и твёрдой походкой направилась прочь из мастерской.

— «Вербовка Железного человека целесообразна. Тони Старк не рекомендуется», — повторил Тони слова из персонального обзора семилетней давности и через плечо обернулся на замершую в дверном проёме шпионку. — Так ты тогда написала. Почему?

Скупая улыбка на губах Наташи, казалось, удивила её саму.

— Ник собирал команду. Ты хотел семью.

…А с этой точки зрения проект был грандиозным провалом.

Тони никогда в действительности не задумывался над тем, чего хочет для собственного счастья. У него была наука, компания, слишком масштабные, чтобы когда-нибудь наскучить, цели. У него всегда был Роудс, до недавнего времени — Пеппер. После Мандарина он думал даже, что её одной ему хватит. Но глаза смотрели в небо, сердце стремилось ввысь, страстям была тесно за глухими стенами семейного гнёздышка, и они разбежались, пока ядовитая тоска не уничтожила всё хорошее, что между ними было.

Осесть, жениться, взяться за ум — какая однобокая система координат!..

Думал ли он когда-нибудь, что вот эта неправильная, поломанная семья может быть решением? Нет. Хотел ли он этого? Наверное, да?..

Дверь за Наташей закрылась двадцать минут назад. Понимания, что с этим знанием теперь делать, по-прежнему не было.