create/detonate (гет)

— ДЖАРВИС, — командует Старк, когда Однорукий Бандит наконец-то прекращает прожигать дыры в ее спине и удаляется с новой конечностью из лаборатории, оставляя Ташу спокойно умирать.

В буквальном смысле. По крайней мере, она надеется на это.

— Перечень, пожалуйста.

ДЖАРВИС молча разворачивает Перечень с большой буквы “П”. Его тоже не устраивает возможность ее смерти. С чего это вдруг все внезапно захотели видеть Ташу живой? Она всегда знала, что реактор — это временное решение, чтобы хватило времени прибрать весь беспорядок, который она успела натворить в мире. И, ладно, может быть она и думала найти замену палладию, но увы. Да это никогда и не было в приоритете. Сейчас очень важный год для нее, окей? Таша слишком занята извлечением максимума из отведенного времени.

В Перечне всего несколько пунктов — что удивительно, учитывая, что это ее Перечень Охеренно Важных Дел Перед Смертью. Но с другой стороны, всякое дерьмо типа «прыгнуть с парашютом» или «поучаствовать в тройничке» она давно из него выкинула. Вот эти пункты:

1. Передать компанию Пеп и убедиться, что она сохранит ее.

2. Собрать улучшенную руку.

3. Составить список имен ГИДРЫ и передать куда следует.

4. Сделать для Роуди костюм.

5. Убедиться, что о ДЖАРВИСе и ботах позаботятся.

6. Найти мое оружие. Уничтожить его. Всё. Вплоть до последнего гребаного перочинного ножа.

«Старк Индастриз» никогда, насколько ей известно, не производили ножей, но настроение именно такое. Она вычеркивает из Перечня пункт два; пункты один, три и четыре пока в работе, а вот шестой кажется отличным способом отвлечься прямо сейчас.

Есть прелестный небольшой оружейный тайник с ее именем — в буквальном смысле — в сирийской пустыне, и Таша не прочь бы поднять это дерьмо на воздух. Он не имеет ничего общего с ГИДРОЙ, что делает его еще куда более заманчивым, чем перспектива остаться с кровожадной курицей-наседкой, дышащей в ее метафорическую шею из-за пустяковой проблемы со смертью.

Экипироваться и взрывать дерьмо — тот вид терапии, который не посоветует ни один врач. Идеальный способ забыть впечатляющий боди-арт на груди и то, как бессердечный русский убийца смотрел в глаза, будто вот-вот заплачет. Из-за нее.

Потому что она скоро откинется.

Да, Таша определенно должна что-нибудь взорвать. Она выходит на платформу и свистом приводит ботов в действие, отстраненно наблюдая, как множество рук закрепляют на ней броню, пока от Таши Старк не остается одно только воспоминание. На ее место встает Железный человек — сильный, быстрый, идеальный, какой ей никогда не быть. Здоровый. Живой.

Она запускает диагностику всех систем, а затем разворачивается по направлению к пляжу, откуда можно спокойно взлететь без риска стать героем заголовков двадцати семи таблоидов и пяти афиш на следующее утро.

Конечно же, он ждет ее у выхода, скрестив руки на груди. Выглядит суровым. И горячим. Но в большей степени злым. ДЖАРВИС определенно настучал на нее.

— Куда собираешься?

Таша тщательно осматривает себя, экипированную и готовую надрать зад террористам, и приподнимает бровь.

— Ужин и кино? — мягко предполагает она в ответ.

И смутно понимает, что на самом деле не имеет права злиться на человека, стоящего напротив. Он никак не связан с тем, что она чувствует себя хреново, потому что умирает. Но он здесь, он рядом и он не хочет уходить. По какой-то чертовой причине не хочет уходить.

Ее мозг воспринимает это как разрешение быть стервой по отношению к нему.

Он тоже приподнимает бровь, и на пару мгновений Таше кажется, что всё закончится ссорой. Но затем он качает головой и говорит:

— Привези пиццу.

И отходит в сторону. Она немного влюбляется в него прямо тут, прежде чем он добавляет:

— В следующий раз я хочу пойти с тобой.

+++

— Сегодня? — спрашивает Брок, глядя на покосившийся стол, на котором разбросаны карты, схемы и графики дежурства охраны.

Стив, стоящий напротив него, хмурится при виде беспорядка и щурится из-за песка, проникающего везде и всюду. Он ненавидит холод, но и сирийская пустыня тоже не для него.

Они уже неделю работают в старой корпоративной квартире на окраине Дамаска, и Стив хочет закончить эту миссию. Это его первая миссия после разморозки, первая со СТРАЙК. Первая — без его команды.

Территория незнакомая, он не привык вынюхивать что-либо и вообще не уверен, что цель ему по душе. О, он полностью за то, чтобы террористы лишились оружия. По крайней мере, с тех пор, как агент Ситвелл вызвал к себе и подробно разъяснил, что такое террористы в двадцать первом веке. Но приказ — забрать всё тяжелое вооружение, что найдут — не может не вызывать у Стива вопроса: почему только забрать? Он всегда считал, что нужно уничтожать любое оружие врага, и это всегда срабатывало.

От происходящего становится крайне неуютно, но что еще остается делать? Он не знает, не понимает этот мир. Некуда идти и не к кому обратиться. Всё, что есть, — Щ.И.Т., защитник, поднявшийся из пепла войны против ГИДРЫ. Стив в некотором смысле чувствует ответственность за агентство. Оно было создано по его образу — так сказал директор. Щит, а не меч. Защищать, а не атаковать.

Это хорошая цель, благородная. Но Стив не понимает, как так могут вестись войны — спокойно, с использованием машин, безразличным нажатием кнопки. Кражей, ложью, воровством.

Иногда в тех снах, где Баки выжил, они убегают в место без войны, в место, где он становится художником, а Баки чинит радио, чтобы добыть немного налички.

Такие сны очень в стиле Стива, но они перестали иметь значение, когда на свет появился Капитан Америка.

И он всё еще им остается.

Семьдесят лет, и тот мир столь далек, а он всё еще Капитан Америка.

Поэтому Стив ворошит бумаги, кивая Броку.

— Сегодня ночью. Мы подойдем с востока. Пересменка в полночь, так?

— Да, так. Слушай…

Что бы он ни хотел сказать, речь прерывает вошедшая в комнату Ченси, Рамирез следует за ней. Он кладет на стол ноутбук и разворачивает так, чтобы Брок и Стив могли видеть экран. Воистину пугающие технологии.

Изображение темное, зернистое и очень четкое.

— Итак, — говорит Рамирез, в голосе слышится смесь злости и удивления. — Спутниковые снимки показывают, что, по-видимому, Железный человек только что взорвал к чертям все наши цели.

На стоп-кадрах огонь от взрывов напоминает распустившийся цветок.

— Ну, — резюмирует Брок. — Блядь.

+++

В общем и целом, Таша отсутствует почти двадцать часов. На тринадцатом по телевизору сообщают о Железном человеке, который стер с лица земли лагерь с нелегальным оружием. На экране люди спорят о том, кто Железный человек — герой или злодей?

— Это оружие использовали бы, чтобы разрушить наш привычный уклад жизни, — говорит мужчина в костюме.

— Сейчас уже подтверждено несколько десятков человеческих жертв. Эти люди были или могли бы стать террористами, но они тоже заслужили справедливый суд. Железный человек не имеет права судить людей, особенно за преступления, которые еще не совершены. Это делает его не лучше тех самых террористов, с которыми он якобы борется, — отвечает женщина со строгим пучком на голове.

— И что, все думают так же? — спрашивает Зимний на всю комнату.

Голос быстро отвечает:

— Кажется, мнения разделились поровну, хотя публика, как известно, крайне непостоянна в этих вопросах. Что угодно может поменять расстановку. Могу проиллюстрировать на примерах, если хотите.

Он обдумывает, но предпочитает всё же последить за текущими новостями.

— Нет, спасибо.

— Обращайтесь, если у Вас будут еще вопросы.

— Обязательно. Спасибо.

Голос мычит в ответ, а затем замолкает.

Программа длится больше часа, они проходятся по этой теме снова и снова, время от времени раздаются возмущенные звонки от телезрителей. Герой. Злодей. Герой. Злодей.

— Тебя это волнует? — лениво спрашивает он, прежде чем развернуться к двери, где стоит Таша. Она без брони, босая и только что из душа, одна рука перевязана от запястья до локтя. И выглядит измученной. Пицца в ее руке остыла — он слышал, что Таша вернулась почти час назад.

— То, что они говорят, или то, что я делаю? — откликается она.

Он пожимает плечами и двигается, чтобы освободить место на диване.

— Да.

Таша садится, на автомате вытягивает ноги и подсовывает ступни ему под бедра так, будто делает это много лет. Она откидывает голову на спинку дивана и закрывает глаза.

— Нет, — наконец отвечает она. — Чужое мнение никогда меня не волновало, и я никогда не утверждала, что являюсь хорошим человеком. И, к твоему сведению, ДЖАРВИС в течение недели наблюдал за тем местом через спутник. Невинных жертв там не было.

Она говорит так, будто его это волнует. Словно он сомневается в ней. Он берет кусок пиццы из коробки и передает ей. Второй оставляет для себя.

— Я хочу пойти с тобой.

Он узнал всё необходимое об этом веке, наблюдая и слушая. Теперь нужно действовать. Теперь, когда он знает, что их с Ташей время ограничено, ему нужно использовать его правильно. Хватит исследований, хватит ожидания. ГИДРА где-то там, и он хочет ее уничтожить.

Лениво моргая поверх расплавленного сыра и надкусанных грибов, она нерешительно предлагает:

— Наташе Старк не помешал бы телохранитель.

Не совсем то, о чем он просит, но…

— Может сработать.

— Нам нужно обсудить имена. Я могу называть тебя Одноруким Бандитом до второго пришествия, но на бумагах такое не прокатит.

— Не… им, — он отказывается даже раньше, чем Таша успевает предложить. Баки. Баки похоронен далеко и давно, под семьюдесятью годами льда и снега.

Она задумчиво мычит и предлагает:

— Как насчет того, чтобы скомбинировать? Джеймс Винтер. Мило, неопределенно. Легко можно сделать поддельный паспорт. Старый и новый. Вместо руки — протез, а глаза — голубые. Ты будешь самой красивой невестой на балу.

Он невольно улыбается.

— Ты потанцуешь со мной?

— Всю ночь, детка, всю ночь.

— Тогда я…

— Мисс Старк, прошу прощения, что прерываю Вас, но я закончил отслеживать список известных членов ГИДРЫ, который Вы и мистер Зимний дали мне. Результаты довольно тревожны, особенно если учесть, что прямо сейчас у дверей стоит оперативник Щ.И.Т.а.

Сказать, что они напрягаются, было бы преувеличением, потому что так или иначе они никогда не расслаблялись до конца. Но Зимний — Джеймс Винтер, какое всё же до странного простое имя — кладет кусок пиццы обратно в коробку, закрывает крышку и убирает коробку вниз, на автомате стирая следы своего присутствия.

Таша поднимает руку, когда он собирается раствориться в тени коридора.

— Подожди. Джар, что ты нашел, приятель? Только ключевое.

Голос, как всегда, исполнителен.

— После 1945 года была начата операция «Скрепка», цель которой — выкрасть ведущих российских и немецких ученых, чтобы замедлить развитие науки и перевооружения в этих странах. Из тех семидесяти имен, что Вы мне дали, сорок девять присоединились к проекту под разными именами. Все они были наняты, и, таким образом, подчинялись Шестой интервенционной тактико-оперативной логистической службе.

Таша хлопает себя по бедрам, реагируя даже быстрее, чем Зимний.

— То есть ты говоришь, что гребаный Щ.И.Т. нанял большую часть умников ГИДРЫ?

— И после заставил их всех работать вместе. Отчеты показывают, что они были размещены в одном учреждении до конца пятидесятых, некоторые дольше. Из этих сорока девяти агентов ГИДРЫ сейчас у двадцати двух дети и внуки работают на Щ.И.Т.

Идеальные «кроты», целые поколения, не связанные никакими подозрениями, чистые записи, совершенно законные и честные истории жизни. Лучшее, о чем может мечтать хороший убийца. Щ.И.Т., наверно, считает, что изменил этих людей, вылечил их от старых убеждений, но Зимний знает лучше. Его шрамы и кошмары доказывают, что идеи не умирают, а фанатики не отказываются от убеждений только потому, что так удобно. Он знает так же, как знает вес своих костей и грехов, что ГИДРА жива и действует внутри Щ.И.Т.а.

Чего стоит щит, когда отравленная стрела уже пробила его? Мертвый груз, который тянет ко дну, не более.

— Голос, собери все данные про этих детей, а также про товарищей по команде, с которыми они работали достаточно долго. Шансы, что они завербованы ГИДРОЙ, достаточно высоки.

Таша выглядит бледной, хуже, чем раньше, шок воюет с истощением. Она упоминала Щ.И.Т. раньше, говорила о них раз или два. Считала их занозой в заднице, но тем не менее полезной. Один из их агентов был в ее доме. Проводил время с Пеппер.

— ГИДРА, да? — бормочет она.

Голос слишком долго молчит, прежде чем ответить.

— Мисс, я полагаю, что мои системы подверглись ат…

Ничего. Огни в доме гаснут секундой позже, и Зимний скрывается в тени через мгновение, ловко дотягиваясь рукой до лезвий, спрятанных глубоко под одеждой, до клинка, который Таша встроила в предплечье.

Он ждет.

+++

Таша знает, кто такой Ник Фьюри. Конечно, знает, она тщательно подготовилась после того, как агент Коулсон впервые представился ей, со всеми этими вежливыми улыбочками и тупым чертовски длинным названием агентства. Дымовая завеса. Здесь поколебаться, там рассказать глупую шутку; смотрите, какой я безвредный. Пеппер не попалась на эту удочку, а Таша купилась ровно на две десятых секунды.

Она изучила их: Коулсона, Щ.И.Т., Фьюри, Хилл. Всех больших игроков, главных боссов. Людей, которых нужно удивить либо удавить в случае ЧП. Она не доверяла им ни секунды.

Но Таша не думала, что они укрывают людей, которые держали человека во льду в течение семидесяти лет, чтобы потом использовать как бессмысленное оружие. Она ожидала большую тупую бюрократическую машину, полную высокомерных моралистических придурков. Не монстров в халатах, которые держат заложников, делающих за них грязную работу.

Может, ДЖАРВИС ошибся. Может, остатки ГИДРЫ в Щ.И.Т.е стали действительно хорошими парнями в белых шляпах. Может, он прав отчасти, и Щ.И.Т. подвергся проникновению, но не полностью, всего несколько гнилых яблок на здоровом дереве. Может, она параноик.

Но кто-то сейчас отключил питание ее ИИ и проникает в дом. И если честно, Таше никогда не везло.

Она ложится на диван — расслабленная и ленивая. И вроде хочет надеть броню, но это значит признать слабость; к тому же, Зимний здесь. Таша ощущает его взгляд и доверяет ему свой тыл.

Ведь это он хочет уничтожения ГИДРЫ.

Она доверяет ему прямо сейчас, даже если это побуждает желудок вывернуться наизнанку. Доверие. Всё же чертовски ужасная идея. Доверие приводит к сердечному приступу прямо здесь, в гостиной, на диване, к зияющей дыре в груди, и Таша хочет, даже в своих кошмарах, она мечтает, чтобы Оби был жесток. Но он был добр. Добр, терпелив, и огорчен, и она, о Боже, доверяла ему.

Директор Николас Джей Фьюри заходит в гостиную так, будто она принадлежит ему, и если он вырубил ДЖАРВИСа навсегда, она наденет броню, взлетит с ним прямо в небо на несколько километров, а затем отпустит. И она будет рада.

— Мисс Старк, — приветствует он, сама гребаная вежливость.

— Ник, — парирует она. Потому что зачем быть вежливым, когда ты можешь кого-нибудь выбить из равновесия. В доме темно, но в панорамные окна пробивается достаточно лунного света, чтобы видеть друг друга. Фьюри достаточно внушителен, в черной коже и с повязкой на глазу. Или был бы, если бы Таша не провела последние три месяца, соседствуя с человеком, который обыденно пытается задушить ее, когда у него был плохой день.

— Что привело тебя в мою скромную обитель? И почему ты, блядь, не позвонил в дверь?

Пожимает плечами. Его, кажется, не беспокоит то, что она знает его. Очень жаль.

— А Вы бы позволили мне войти, если бы я позвонил?

Она пожимает плечами в ответ.

— Если честно, мне не нужна еще одна копия “Свидетелей Иеговы”. Но спасибо за визит, я была рада.

И миленько машет ручкой.

Он фыркает.

— Я с пустыми руками, извините. К тому же, Ваш дворецкий был ужасно груб.

— У него бывают плохие дни. Так что вы всё-таки сделали с ним? Обычно он возится поблизости, — притворяться скучающей трудно, когда один из твоих лучших друзей отключен, и ты понятия не имеешь, как. ДЖАРВИС не должен был быть уязвим к атаке от кучки правительственных клерков в дерьмовых костюмах. Или, скажем, в кожаных пальто.

Фьюри улыбается.

— Он решил подремать. Теперь, мисс Старк, я бы хотел поговорить с Вами об инициативе «Мстители».

— Звучит извращенно.

— Вы вступили в мир гораздо больший, чем можете себе представить, Старк, и инициатива «Мстители» является его частью. Группа особенных людей, собранная, чтобы защитить этот мир от грядущего.

— И подготовиться к двадцать первому веку? — Таша усмехается, потому что она никогда не могла удержаться от цитирования популярной научной фантастики, или от того, чтобы заставить авторитетных людей изойти пеной у рта. Шанс сделать и то, и другое? Слишком хорошо для правды. Фьюри тяжело дышит.

— Меня, мать твою, не волнует, как ты называешь это, Старк. Этот мир находится на грани чего-то большего, и он должен быть защищен, — он звучит разъяренно. Что ж, быстро всё обострилось.

Она осторожно стучит по экрану планшета на столе, где она только что совершенно случайно устроила руку. Он не реагирует. Джар, детка, где ты, черт возьми?

— Щ.И.Т.ом, — это наполовину вопрос, ее голос источает насмешку.

— Ты думаешь, что сможешь сделать это в одиночку?

Это почти приятно, что он предполагает, будто она этого хочет. Только потому что она вычистила тот беспорядок, который сама навела, это не значит, что она готова играть в спасение котят с деревьев. Чертовски глупо, но приятно.

— Я думаю, что я не командный игрок, и не выполняю приказы так хорошо. Особенно приказы от таких людей, как ты.

Фьюри фыркает.

— Думаешь, ты знаешь хоть что-то о мире, в котором едва намочила ноги? Ты должна быть благодарна Щ.И.Т.у за то, что он предоставляет тебе шанс стать полезной. Чтобы искупить свои ошибки. Железный человек имеет возможность стать чем-то большим. Но если ты продолжишь идти выбранным путем, уничтожая жалких террористов и настраивая людей против себя, знаешь, это чертовски глупо.

— А вы бы предпочли мою помощь со своей глупостью, так? — она сладко улыбается. В своей голове она досчитывает до шестидесяти, снова стучит по экрану. Ничего. Если ДЖАРВИС мертв, она убьет Ника Фьюри, все шутки в сторону.

Эта уверенность пугает ее.

Он пожимает плечами и разводит руки в стороны. Возможно.

— Или к определенным людям может просочиться информация, что для создания Железного человека потребовался бы кто-то чертовски умный и с потрясающими технологиями. И что первый запуск этой чертовой штуки произошел в Афганистане, как раз в тот день, когда ты сбежала от похитителей.

— Ты знаешь, — она умудряется сохранить голос ровным; играет с огнем, дразнит спящего медведя. — Я ожидала чего-то более тонкого. Всё это кажется слишком… открытым для организации вроде вашей. Слишком наглым.

Снова фырканье. Ее реально начинает это бесить. Фьюри делает несколько быстрых шагов, приближаясь, внезапно нависая над ней, используя свой рост против нее. Запугивая. Год назад это не сработало бы. Год назад крупные мужчины, нависающие над ней, были пустой угрозой, обещанием насилия, которое никогда не выполнялось. Теперь это не так. Теперь этот жест ворошит старую рану, и Оби, Оби, Оби, Оби на этом диване, вжимающий ее в подушки, разворачивающий складной нож и разрезающий ее рубашку прямо по центру, затем ее лифчик до всё еще не заживших шрамов на ее груди, до самого сердца.

Она хватает ртом воздух, ненавидя себя за эту слабость, за то, что она травмирована, жалкое месиво, пока Фьюри приближается и спрашивает:

— Что ты сделаешь? Вызовешь полицию?

А затем он исчезает. Внезапно, в никуда, просто исчезает. Она целых пять секунд тупо моргает в лунном свете комнаты, пока не понимает, что он не просто пропал. Скорее всего, злой русский убийца оттащил его на два метра назад, а затем вжал в пол, обездвижив — рука на горле, колени прижимают руки к паркету.

Зимний Солдат готов разорвать его в клочья. Он не говорит ни слова, не угрожает, не кричит, есть только его лицо, затененное длинными волосами, линия плеч, сила его металлической руки, скрытой под длинным рукавом.

Он сидит на Фьюри, без особых усилий удерживая его.

Как будто ждет.

Ждет ее, осознает Таша через секунду. Если она скажет хоть слово, Фьюри не покинет этот дом живым. Одно слово, и Зимний убьет для нее. Так, как она скажет. Иногда он позволяет ей это — приказывать ему, когда он не может решить сам, заставлять его, когда он не может остановиться. Только тогда, когда он путается, пытаясь функционировать без прямых приказов впервые за последние десятилетия, только тогда, когда ему это нужно. Это всегда мелочи. Сядь. Ешь. Возьми это, иди сюда. И вот теперь он ждет от нее вердикта: убить человека или позволить ему жить. Это ужасное и одновременно пьянящее чувство — что существует кто-то, готовый убить ради нее.

Зимний солдат — оружие, а Таша никогда не училась ликвидировать оружие. Она может создавать его, может взорвать его. Она не может превратить его обратно в составные части. Она не может сделать человека, сидящего на Нике Фьюри, целым. Всё, что она может — могла — это вернуть ему контроль. Позволить ему стать самостоятельным.

Вместо этого он решает оставить себя в ее руках. Чтобы она могла направлять его. Он доверяет ей — что она не даст ему ошибиться. Что она не сделает ему больно. Что она будет лучше тех людей, которые использовали его раньше.

И ей это нравится.

Когда это закончится, она собирается сблевануть каждый кусочек пиццы, съеденной сегодня, и завтрак, возможно, тоже. Потому что каким-то образом он пришел к выводу, что она лучше ГИДРЫ. Иисусе, блядь, он ничего не читал про нее? Он что, не умеет читать? Он ничего не знает?

— Я думаю, — говорит она слишком поздно, голос охрип и звучит как-то средне между сердитым и напуганным. — Что вам стоит уйти, директор. Моему телохранителю вы не очень нравитесь.

Нажим. Нажим. На мгновение экран мерцает синим.

Зимний дает Фьюри свободу, двигаясь слишком быстро, чтобы можно было отследить в полутьме. Мужчина встает на ноги, отступая, держа их обоих в поле зрения, оценивая их снова и снова. Зимний это что-то новое, а Таша показала, что может быть более опасной, чем должна.

Тем не менее, ему нужно сохранять лицо.

— Подумай о том, что я сказал, Старк.

Он не смотрит на нее, пока говорит, пытаясь лучше рассмотреть человека, который сбил его с ног. Видимо, ей придется поторопиться с документами на Джеймса Винтера, прежде чем Щ.И.Т. что-то заподозрит. Если она хорошо помнит историю, у Баки Барнса были сестры. У одной из них должны были быть дети. Она может сделать Джеймса Винтера дальним родственником или кем-то таким. Объяснить его лицо. Это не железно, но кто, увидев лицо человека, подумает: «О, смотрите, это замороженный убийца из сороковых»? Никто, вот кто. Людям нравятся простые объяснения, Таша уже поняла. Даже у Щ.И.Т.а не будет поводов сомневаться в этой истории. Если, конечно, не предоставлять им эти поводы.

Но это позже. Завтра. Не сейчас. Теперь же…

ДЖАРВИС выбирает удачный момент, чтобы известить о себе, включая обратно свет — но только в гостиной. Зимний в начале коридора остается в тени. Хороший мальчик; есть причина, по которой Таша так беспричинно любит свой ИИ.

— Мисс Старк, — объявляет он. Голос мертвый, металлический, установленный по умолчанию — она не слышала его долгие годы, и это многое говорит о том, какой сильный удар он получил. Он жив и здоров, но запустил только необходимые программы, не утруждая себя обычными дополнениями.

— Эй, приятель, — отвечает она, делая вид, что ее сердце только что не провалилось в желудок от облегчения. Он жив. Он жив, о господи, он жив. — Не хочешь открыть двери для нашего гостя?

Фьюри выжидает несколько секунд, лицо — гневная маска, и Таша знает, знает, что если бы они были здесь вдвоем, если бы это всё не было так завязано на гребаной политике, он бы справедливо попытался придушить ее прямо сейчас. Но это не так, и он просто скрипит зубами и оставляет борьбу на другой раз. Оставляет, возможно, зная, что он только обращался с ней так плохо, как только мог, и этим еще больше ее разозлил. Он сделал ее врагом. Потому что заставил бояться. Никто не заставляет Наташу, мать ее, Старк бояться, а потом просто уходит.

И он это знает.

Он достаточно умен, чтобы таить в себе опасность, этот Фьюри. Она смотрит на него, всё еще лежа на диване, словно ее ничего в этом мире не заботит, словно ее сердце не бьется в горле со скоростью три километра в секунду. Словно она не находится на грани паники, потому что Зимний обнаружил себя, а ДЖАРВИС ранен, и потому что она только что объявила войну Щ.И.Т.у, когда практически надеялась, что они могут стать союзниками.

Затем Директор сдается и, горько рыкнув в ее сторону, поворачивается на каблуках и уходит.

ДЖАРВИС захлопывает за ним дверь.

— Системы вооружены, Мисс Старк. Мой базовый код не поврежден. Я работаю над отслеживанием атаки. Я хотел бы оказать ответную услугу, если можно.

Вот это ее парень. Он собирается разрушить Щ.И.Т. для этого. Он едва дожидается кивка Таши, прежде чем добавить:

— Тогда прошу меня извинить, я должен сосредоточиться на других задачах.

И спустя секунду:

— Я рад, что Вы в порядке.

Она беспомощно смеется.

— Ты тоже, Джар. Черт, я на мгновение подумала, что эти ублюдки сломали тебя.

Он чужим механическим голосом отвечает:

— Просто играл в опоссума при перезагрузке, — и он замолкает.

Отлично. Кризис окончен.

Таша сгибается пополам, обе руки прижаты к груди, пытаясь вдавить кислород в горящие легкие. О боже, о боже, о боже, какого хрена сейчас произошло? Что за хуйня, что Фьюри сделал, чего он вообще хотел, неужели он действительно шантажом и угрозами пытался заставить ее работать на него, из ГИДРЫ он или просто обычный мудак, и как, черт возьми, она должна бороться с самой большой шпионской организацией в мире, она умирает, и это… это…

— Дыши, Таша, давай, — приказывает тихий голос, слова звучат странно для ее ушей. Русский, понимает она через минуту. Зимний. Ей нравится, как он произносит ее имя. Даже нравится, как он пахнет сигаретами. Он курил, пока ее не было. — Дыши медленно. Вдох и выдох, не срывайся.

Она дышит. Какой у нее есть выбор, кроме как дышать?

Она выбралась из этой пещеры, она убила человека, который оставил ее там, она выбралась. Она вышла из нее. Она выжила.

Она всё еще здесь. И это она тоже переживет.

— Вот именно, — бормочет голос, слишком мягкий, непривычно разговорчивый.

Из нее вырывается хихикание, и даже она сама слышит в нем нотку истерики.

— Посмотри на себя, болтливая сорока, — ухитряется она между одним длинным вдохом и другим. — Сегодняшний день, словно проклятая концовка середины сезона моей жизни, блядь.

— Что?

Точно. Отставание от поп-культуры. Она фокусируется на этом, потому что это лучше, чем фокусироваться на гигантском бардаке, в который превратилась ее жизнь. Сейчас стиратель памяти в ее лаборатории выглядит очень заманчиво. Она могла бы схватить Зимнего, двинуть с ним на Аляску и провести остаток ее общепризнанно короткой жизни там, в счастливой амнезии. Это было бы грандиозно.

— Середина сезона сериала. Это когда великие откровения случились, но ничего еще не разрешилось. Сначала твоя рука, потом моя маленькая ядовитая проблема, Сирия, ГИДРА, Щ.И.Т. и сейчас чертов Фьюри. И ты, как оказалось, супер-пупер наседка. Это, возможно, самое большое открытие из всех.

Он фыркает.

— Я тебя вовсе не супер-пупер насежу.

— Это чудесно — то, как ты перенял мою привычку безжалостно убивать английский язык. Я так горжусь тобой, — она утирает слезу.

— Надо было дать тебе паниковать, — ворчит он, без особой злости. Она знает. Он пока не пытается задушить ее. А еще он только что спас ее от Фьюри.

— Ты меня люуууууубишь, — злорадствует она, ошеломленная внезапным откровением.

С лицом, словно учуял какое-то дерьмо, он отвечает.

— Ты упоминала уток. И тигров, — сардонически намекает он. — И ты используешь меня, чтобы отвлечься.

Она поднимает раскрытую ладонь.

— Вы поймали меня, ваша честь. Хочешь, чтобы вместо этого я барахталась на полу в спазмах?

В какой-то момент он, кажется, серьезно рассматривает это предложение.

— Нет. Мне бы не хотелось, чтобы Дубина потом убирал тут всё.

— Когда ты стал таким нахальным? Мне больше нравилось, когда ты был задумчивым, дееспособным немым.

— Нет, не нравилось.

В этом есть что-то честное, и более реальное, чем весь их предыдущий эксцентричный треп.

— Да, не нравилось. И спасибо. За то, что надрал Фьюри задницу.

— Пожалуйста. А теперь, как насчет постели?

— На что это ты намекаешь, детка? Ты же знаешь, что ты теперь работаешь на меня? Это сексуальное домогательство.

— Напомни мне еще раз, что это такое? Я пока до этого не дошел.

— Это когда ты берешь меня в постель, — уточняет она, не объяснив ничего.

Он добродушно кивает и на самом деле берет ее на руки.

— О мой бог, ты серьезно несешь меня как невесту? Ты ничем не ударялся? Ты, бля, — осторожно, голова!

Он покачивается из-за ее дерганий и спрашивает.

— Ты бы предпочла идти? Ты уже шаталась, когда вернулась. А сейчас… выглядишь хуже.

Будь это кто-то другой, Таша бы встала на ноги и пошла к кровати чисто назло. Будь это кто-то другой. Сейчас, она просто вздыхает и признает свое поражение. У сирийцев были системы ПВО. Она уже побывала в аду до сегодняшней маленькой интерлюдии с Мистером Шпионом.

Так что она позволяет своему новому телохранителю нести себя в постель как какую-то девицу.

— Я надеялась, что мы можем использовать Щ.И.Т., чтобы выйти на ГИДРУ, — признается она на полпути вверх по лестнице. — Похоже, всё стало только сложнее.

Она протягивает руку, чтобы открыть дверь в комнату и позволяет уложить себя на кровать. Без стыда она заползает под особенно несексуальное одеяло, которое купила после Афганистана. Раз уж она больше не использует это место как траходром, то необходимость в элегантности отпала. Комфорт победил.

— Ты сделала свою часть, — запоздало отвечает он, выпрямляясь, чтобы уйти. — Составила список имен для меня.

Фыркнув, она спрашивает:

— После всего этого? Ни в коем случае я не дам тебе делать это в одиночку. Позволить тебе совершить месть было хорошей идеей, пока это была просто кучка сумасшедших ученых в темных подвалах, но это огромная организация ублюдков, а их лидер — царь ублюдочных клоунов.

Он заставил ее бояться. Он ворвался в ее личное пространство, пригрозил предпринять меры против нее. Он вошел в ее дом, навредил ее людям, и он заставил ее бояться. Уже только за это он должен заплатить.

Если бы он пришел тихо и вежливо. Если бы он пришел с небольшой похвалой, с предложением дружбы, которой она так жаждет. Если бы он пришел с улыбкой. Да даже не так. Если бы он пришел без угроз. Без сжатых кулаков. Если бы он просто пришел без попыток унизить ее.

Но он поступил иначе. И она сделает всё, чтобы он поплатился за это.

Зимний останавливается и делает шаг, приближаясь к ней.

— Это не твоя война.

Не ее ли? Не считая ее оружия, не она ли решила бороться в тот момент, когда посмотрела на него сквозь стекло и решила спасти? Когда вы кого-то спасаете, вы несете за него ответственность, не так ли это работает?

— И не твоя тоже. Люди, которые сделали это с тобой, давно мертвы. Это, что бы это ни было, не более твоя борьба, чем моя. Я всё понимаю, честно. Ты просто хочешь получить какую-никакую справедливость, но давай посмотрим правде в глаза, это всё. К тому же, — шутит она без особой веселости, — я могу натворить дел и похуже за мои последние пару месяцев на земле. Избавиться от Фьюри и целой пачки нацистских кротов — звучит как шикарное времяпровождение, серьезно.

Фьюри заставил ее бояться. ГИДРА причинила Зимнему боль.

Эмпатия. Ебать ее жизнь.

После долгого молчания она получает кивок в ответ. Он вновь делает попытку уйти, когда она спрашивает:

— Эй. Ты сегодня ночью спишь?

Она уже знает ответ.

— Нет.

— Круто. Как и я. Останься, — это самое близкое к «пожалуйста, не оставляй меня одну», что она может произнести. Последним человеком, с которым она спала рядом, был Йинсен, когда он охранял ее в пещере. Но это нормально, потому что она сомневается, что вообще будет сегодня спать. Он колеблется, потом кивает и идет к другой стороне кровати. Он даже не пытается подойти к стулу в дальнем углу.

Вот секрет: он также изголодался по прикосновениям, как и она.

Вместо этого он ложится рядом с ней, его рука достаточно близко, чтобы она почувствовала ее.

Таша продолжает дышать, пока ее разум не перестает шуметь, а руки дрожать.

Она сможет пережить и это.

+++

На следующее утро Зимний просыпается от веса на своей груди и низкого скрипучего звука трения металла о плоть. Таша наполовину лежит на нем, прослеживая швы его левой руки своими шершавыми пальцами.

Он заснул рядом с ней, как только Голос вернулся, вновь всё осознающий и полностью функционирующий. Кто-то, кто мог взять на себя роль наблюдателя. Он спал. И, судя по тому, как она выглядит — взгляд еще немного пустой, но отдохнувший — Таша тоже.

Доверие. Это кажется странным понятием, но с ней оно становится проще с каждым днем. Он думает, что им уже не так больно. Им обоим. Кровотечение потихоньку останавливается.

— Так, — говорит она ему, когда понимает, что он больше не спит, без притворного стеснения и намерения отодвигаться. — У меня была полусырая идея, как использовать Щ.И.Т., чтобы избавиться от ГИДРЫ или разобраться с этим супергеройским бизнесом, но я скорее отрежу себе конечности ножом для масла, чем снова приближусь к Фьюри, так что это между мной и тобой. Если… Я имею в виду, если ты…

Неоформленное предложение повисает между ними. Прошлой ночью она сказала, что это не его битва. Она была права. Его создатели давно мертвы, как и его кураторы. За последние два десятилетия его разбудили всего раз. Но идея ГИДРЫ остается. Идеи, ради которых его превратили в убийцу, всё еще живы в современной ГИДРЕ, и он хочет, чтобы она исчезла. Он не питает иллюзий, будто это исправит его или компенсирует те пытки, что ему пришлось пережить. Тем не менее, он хочет — ему нужно — чтобы она исчезла. Нужно уничтожить ее своими руками. Это его миссия. Уничтожить ГИДРУ. Защитить Ташу.

Этого достаточно.

— Да.

Она вздыхает разочарованно, но так, словно ожидала этого ответа.

— Ладно. Я полагаю, мне нужно поплотнее поработать над Перечнем. Связать концы с концами. Как только ДЖАРВИС покончит с чисткой нижнего белья Щ.И.Т.а, он сможет сосредоточиться на том, чтобы достать нам больше имен. В долгосрочной перспективе это означает места, где мы получим твердые доказательства, материалы, которые они держали скрытыми.

Она фыркает.

— Теперь я точно рада, что Железный Человек не стал публичной персоной. Потому что его вот-вот заклеймят злодеем. Пока ДЖАРВИС создает наш список дерьма, я буду работать над передачей Пеп компании и сборкой костюма для Роуди, так что об этих вещах позаботятся, когда…

Когда она умрет.

— Ты сдаешься?

Он понимает гнев. То, что он сейчас чувствует — и есть гнев. Она выглядит смирившейся, даже более спокойной, чем вчера, в своей мастерской. Совершенно непринужденно позволяет себе проиграть.

Пожав плечами, она перестает играть с его рукой, впервые полностью успокоившись.

— Я всё еще пытаюсь, потому что это не в моей природе — не пытаться, но я разочаровалась в вариантах на данный момент. Прошло почти полгода с тех пор, как я вышла из пещеры, и я перепробовала все различные комбинации всех известных элементов, чтобы заменить палладий. Делать одно и то же снова и снова — это ничего не изменит. Есть более важные вещи, которыми я могла бы заняться.

Ее голос набирает обороты по мере разговора, уверенно, пока она снова не звучит как свирепая Наташа. Она поразила его прошлой ночью, маленькая и напуганная. Страх он тоже понимает. И понимает, что она больше нравится ему такой, сражающейся. Даже если это заранее проигранная битва.

— Хорошо, — соглашается он. — Что еще?

Потому что он не сомневается, что ее план больше. Ум Таши чудесен, быстрый как ртуть и столь же опасный.

Она задумчиво мычит.

— Я думаю, смена климата не помешает. В Лос-Анджелесе в последнее время скучно, ты так не думаешь? Будет гораздо проще представить тебя, как моего телохранителя в месте, где люди не будут задавать вопросов, откуда ты взялся. Кроме того, особняк моего отца находится в Нью-Йорке. Он превратил его в… святыню всего, что связано с Капитаном Америка. Я думаю… — она делает паузу, чтобы перефразировать. — Я старалась не трогать проблему памяти, потому что ты явно не готов, но я, вероятно, умру в течение следующих шести месяцев, и я думаю, что над этим тоже нужно поплотнее поработать.

Заставить его вспомнить. Острые локти, голубые глаза, водянистый суп и холодные ноги. Зима и оружие, и красный, и синий, и белый. Он знает, логически, как эти фрагменты сочетаются друг с другом, может сложить их как кусочки головоломки, но они так и останутся кусочками. У него есть имена, есть лица. Но так же, как с эмоциями и обозначающими их словами, остается лишь несоответствие там, где раньше был смысл.

Вспоминать будет… хорошо. Опасно тоже, во многих отношениях, но он думает, что хорошо. Даже если он рассыплется под тяжестью всех своих воспоминаний, по крайней мере, он будет знать, кто именно рассыпается. Сам. Он. Личность. Индивидуальность. Он есть сейчас, с Ташей, но он был и до этого, без нее. Вой в пустом пространстве.

— Я надеюсь, что это сработает, — говорит он ей, потому что это правильные слова. Простые слова. У него нет слов, чтобы описать то, что воспоминания могут сделать с ним.

Таша склоняет свою голову к его груди, ее темные кудри щекочут ему нос.

— Круто, — говорит она, просто чтобы что-то сказать.

Круто.

+++

— Капитан, — приветствует директор Фьюри, влетая на встречу с тридцатиминутным опозданием. Стив встает в ответ, но получает отмашку.

Остальная команда, расположившаяся вокруг стола и кофе-бара, вежливо здороваются.

— Хорошо, команда, — объявляет Фьюри. — У меня есть для вас новая работа. Есть угроза, которая нуждается в оценке и потенциальной ликвидации. Думаю, вы знакомы с Железным человеком.

Стив наблюдал за тем, как ведет себя директор. Он всегда жестко контролирует осанку, но сегодня в ней есть какая-то новая, особая резкость. Гнев, понимает Стив. Хуже того. Ярость. Директор мертвенно бледен и старается этого не показывать.

Ему любопытно, почему, но он понимает, что лучше не спрашивать. Вместо него голос подает Майклз со стороны корзинки с бубликами.

— Он разрушил нашу операцию в Сирии. Мы знакомы, — в его голосе ненависти гораздо больше, думает Стив, чем заслуживает кто-то, разрушающий оружие террористов.

— Она, — исправляет Фьюри и ждет, пока не утихнут удивленные восклицания, чтобы хлопнуть по столу файлом толщиной с предплечье Стива. Его лицо искажается. Гнев. Возможно, сожаление. О своих врагах? — Железный Человек — женщина. Наташа Старк, если быть точнее.

Еще сюрприз. Шок. Возмущение.

— Старк? — спрашивает Стив.

— Дочь Говарда. Вы найдете все детали в папке, но если коротко, она взяла на себя управление компанией после того, как Говарда убили. Она создавала оружие, Кэп, и оно было чертовски хорошим. Ранее в этом году ее похитили террористы. После того, как она каким-то образом освободилась и вернулась, она немедленно закрыла производящие филиалы Старк Индастриз. Это то, что знает публика. Чего публика не знает, так это того, что Старк построила чертов робокостюм, чтобы пробиться через лагерь террористов, поджарила всех до хрустящей корочки, и с тех пор возложила на себя миссию уничтожить всех, у кого есть ее оружие.

— Пока что я не вижу в этом проблемы. Она борется с теми же врагами, что и мы, так?

— Так мы думали. Но недавно, она сделала несколько… враждебных шагов по отношению к Щ.И.Т.у. На данный момент всё, что мне нужно от вас, это оценка угрозы. Если появится что-то еще, мы снова с вами поговорим. Всё ясно?

Повисает крошечная пауза. Секундное сомнение. Стив задается вопросом, что же вместо нее должно было быть; чего же им не договаривают? Какие вообще враждебные действия может предпринять бизнеследи, даже хорошо вооруженная, против щита, которым Фьюри орудует с безжалостной эффективностью?

— Почему бы тогда просто не пойти против Старк? Публично дискредитировать ее? Это заставит ее отступиться, — говорит Ченси, выпрямляясь в кресле.

Стив изо всех сил старается не нахмурится. Это слишком похоже на нацистскую пропаганду, на его вкус.

— Могло бы, — быстро отвечает Фьюри. — Но у этой женщины IQ 170 или выше. Один из наших агентов оценивал ее после Афганистана. Он был абсолютно уверен в том, что она откроется общественности. Что-то остановило ее, и с тех пор она предпринимает действия, чтобы полностью разделить эти две персоны. Железного человека замечают на одной стороне планете, Старк на другой. Мы пока понятия не имеем, как она это делает, но у нас есть еще один агент, который работает на Старк Индастриз. Мы попытаемся опустить ее в глазах публики — она искромсает нас. Старк научилась играть с прессой прежде, чем начала ходить. Мы не сможем победить, играя на ее условиях. Необходимо делать это на наших. А на наших условиях, под нашим влиянием, она Железный человек. Наш агент пытается найти способ добраться до Наташи Старк. Ваша задача в том, чтобы работать над этой нарциссистской консервной банкой. Вы можете сделать это?

Они могут.

— Тогда Счастливого Рождества, команда. Принимайтесь за работу.