Оковы (гет)

Вопреки ожиданиям, ничего не произошло.

Никс понимала, почему. Слова Тома были неприкрытой, чистейшей, леденящей кровь угрозой. Он представился, показал себя без маски, позволил увидеть кулон у себя на шее, и каждое его слово, каждый жест были пропитаны намёками. Он не сводил взгляда с кулона Никс и нахально ухмылялся, пальцами аккуратно сжимая свой. Похоже, подобные способности получить может кто угодно, и этих людей стало до того много, что они придумали свой способ общаться.

Самым отвратительным было то, что своими действиями Том показал, насколько уверен в своих силах. Он не боялся Никс, даже не считал её за соперника, способного что-либо предпринять, и это сильнее всего выводило из себя. Хотя она и сказала Линн, что не будет использовать силу, но в этот раз точно сделала бы исключение. Только чтобы начистить Тому его хамскую физиономию. Они вместе прошли в класс и весь урок истории смотрели друг на друга. Никс ждала атаки. Том хищно облизывал тонкие губы.

Но ничего так и не случилось.

Если бы Джулиан не напомнил Никс о том, что нужно получить учебники (в типичной для него равнодушно-пренебрежительной манере), она бы об этом и не вспомнила. Сейчас ей попросту было не до этого. Нервы были на пределе сперва от перемещения в другой мир, потом от появления странного, агрессивно настроенного врага, и Никс готова была в любой момент сорваться на крик. Это состояние называлось параноидальным ужасом. В какой-то момент ей даже показалось, что на неё готова напасть даже миленькая тётушка-библиотекарь, у которой с шеи свисал самый обыкновенный, давно потускневший и неинтересный крестик.

Тяжеленные книги пришлось нести в руках. Несмотря на усталость, Никс ни за что не попросила бы помощи у Джулиана — слишком горда была для этого и не простила бы себе второй раз в жизни проявить слабость перед этим самодовольным учёным червём.

Школьный автобус, полный уставших учеников. Задние сидения, созданные исключительно для неудачников, которые заняли девушка, копающаяся в телефоне, и парень, шмыгающий носом и расчёсывающий синяк на лице.

— Йо, — поприветствовала двоих Никс. — Тут занято?

— Нет, — ответил парень.

Девушка не подняла головы. Из-за длинных серебристых волос было не понять, то ли она в наушниках, то ли достаточно дерзкая, чтобы игнорировать собеседника. Никс села рядом с парнем, опустив себе на ноги тяжёлые учебники. Разговаривать не хотелось, да и эти двое не спешили заводить беседу. В дороге Никс предстояло придумать, что она скажет матери и как объяснит своё отсутствие. Ещё и Ральф проведёт нравоучительную беседу, когда его падчерице так хочется принять душ и завалиться спать.

И умные мысли как назло не лезли в голову.

Вот уже показался и идеально ровный газон у дома, вот и его белые панельные стены, вот и автомобиль матери, стоявший у дверей гаража. Джулиан вышел первым из автобуса, с улыбкой прощаясь с друзьями, с которыми болтал всю дорогу.

— Пока, — негромко произнесла Никс двум своим попутчикам. — Наверное.

— Ага, — равнодушно откликнулась девушка.

— Увидимся, — шмыгнул носом парень.

Не успела Никс войти в свой неродной дом, как из двери вышли мама и Ральф. Он оставался собран, холоден, строг, она же встретила дочь со слезами на глазах. Мама стиснула в объятиях Никс до того крепко, что она чуть не выронила учебники.

— Никс! — воскликнула Джанет, прижимая эту пустую красную голову к себе, гладя Никс по волосам, точно маленькую девочку. — Вернулась!

— Ма-а-а-ам?

— Я так испугалась! Думала, ты вернёшься в Орегон, думала, что ты заблудилась. Боже, сколько же всего я успела перебрать в голове! — она всхлипнула. — Где ты была, Никс? Ты голодна?

— Ну, — Никс вздохнула. Она злилась на мать, но всё-таки сейчас ей стало совестно за своё отсутствие, пускай она в нём и не была виновата. Ей стало тошно от того, что она довела мать до слёз. — Извини. Я психанула, расстроилась из-за переезда и не заметила, как прошла ночь.

— Ты поступила безответственно, — прохладным тоном проговорил Ральф.

— Нет, Ральф, — всхлипнула Джанет. — Сегодня без нравоучений. Я доверяю Никс, и если она ушла из дома, значит, так было нужно.

Никс почувствовала, что глаза начинает жечь от слёз. Не так часто мама защищала её, тем более перед Ральфом, чаще обвиняла, ругала, скандалила. К счастью, сегодня был не один из таких случаев. Войдя в дом, Никс почувствовала, как рот заполняется слюной от аромата жареного мяса, свежей выпечки, шоколада. Мама в этот раз, чувствуя себя виноватой, всеми силами пыталась попросить у дочери прощения, и сегодня ей это удалось. Никс застонала, чувствуя, как пустой желудок сводит от голода. Она оставила учебники в гостиной и, войдя в столовую, хватала и, не жуя, проглатывала всё, что казалось ей хоть немного аппетитным. А аппетитным было всё! Даже брокколи, которые она всей душой ненавидела. Ей было всё равно, сделают ли ей замечание, подшутит ли над ней Джулиан — главное набить пустой желудок.

Наевшись так, что трудно было вздохнуть, Никс ринулась в свою комнату. Нельзя позволить матери увидеть кровь у себя на одежде. Пускай, Никс была обижена и зла, но не была монстром, который перманентно причиняет боль близким и заставляет их волноваться. Да, она ушла вчера из дома без предупреждения, но ведь не хотела пропадать на целую ночь. Максимум — вернуться поздним вечером, когда полицейские патрулируют улицы и подходят с расспросами к любому, кому на вид младше восемнадцати лет. Пиджак Джулиана Никс пренебрежительно бросила на перила лестницы, а свою одежду отправила в стиральную машинку на первом этаже. Лишь услышав шум воды и вращение барабана, она наконец-то смогла выдохнуть.

Джулиан, Ральф и Джанет собрались в столовой и разговаривали о том, как прошёл день. Никс была слишком уставшей, чтобы присоединиться к ним. От неё это и не требовалось. Всё же, взрослые понимали, что раз она где-то пропадала всю ночь, а потом ещё и в школу пошла, то ей явно нужен сон больше, чем что-либо ещё. Никс прошла в комнату, где мама уже постелила для неё постель, накрыла её мягким тёплым пледом, включила обогреватель. Свои вещи Никс вновь не стала разбирать. Только достала из чемодана домашнюю одежду — чёрную футболку с принтом Лос-Анджелеса и чёрные штаны, и легла спать, укрывшись пледом. Лёжа на кровати, Никс сжала свой кулон в форме капли крови ладонью и попыталась сорвать.

Ничего. Ожидаемо.

Повернувшись на бок и крепко обняв подушку, Никс провалилась в глубокий сон без сновидений.

* * *

Зверь. Его принято считать искусственным существом, порождением неконтролируемой магии Драриры, погибшей от собственного могущества, монстром, разрушителем миров, ублюдком. Принято. А то, что принято, не всегда правдиво.

Зверь был полон чистой магии — это правда. Его кожа состояла из магмы, его нутро было жарче солнца, его прикосновение как убивало, так и создавало новых живых существ. Пройдя сквозь долгие годы, полные разрушения и страдания, Зверь дошёл до своего максимума. Смешно получается, но контролировал он себя гораздо лучше тех новичков, которые получают частицы сил богов и считают себя могущественными. Зверь мог гореть и не жечь, мог погаснуть, мог летать, что было второй его величайшей тайной. Первая тайна отдавалась тяжестью на верхней половине лица, к которой нельзя было привыкнуть.

Итак, он был живым. Любому живому существо нужно место, куда можно вернуться и назвать своим. И оно было у Зверя. Вместе с кучкой идиотов, считавших себя его верными последователями, он жил в крепости, выдолбленной внутри горы и практически незаметной снаружи. Здесь нечему было гореть, что было большим плюсом для Зверя, здесь было просторно и пустынно — потолки уходили на несколько километров вверх, и по помещениям разносилось долгое эхо. Здесь не было света, каждый, если ему позволяли способности, освещал путь самостоятельно, в противном случае приходилось использовать свечи и факелы. И для Зверя это было невероятно удобно. Для него достаточно заставить тело погаснуть, затаиться во тьме и ждать. Ждать тех, кто хотел его могущества, кто убивал только ради того, чтобы стать сильнее, тех, кто готовил сговор против него. Темнота полна не предназначенных для чужих ушей тайн.

Но сегодня от него ничего не таили. Торговец Кошмарами в паучьей маске и широком чёрном плаще принёс ему в своих многочисленных теневых лапах крохотное, задыхающееся существо. Кот. Рыжая шерсть, белая морда, белые носочки на лапах и белый кончик хвоста. Бездомный, тощий, с умными голубыми глазами. Зверь бросил на него равнодушный взгляд.

— Ищейки обнаружили, — хищнически улыбаясь широким ртом, проговорил Торговец. Этот человек был совершенно недостоин своих способностей. Он гнался за силой и сильными, но единственное, на что годился — это контроль за каменными псинами и их кормёжка. Сила сводила его с ума, толкала на безумие, заставляла срывать кулоны с трупов. Зверь это видел и испытывал к нему всё возрастающее отвращение. — Из моего родного мира, мой повелитель. Всего лишь кот, а смог прорвать пространство между мирами…

Зверь поднялся с каменного трона, заставив Торговца осечься. Он был всего лишь мальчишкой, замкнутым и нелюдимым, жаждущим стать крутым и выбравшим неправильный путь. Зверь не испытывал к нему сочувствия. Он протянул руку к миниатюрному существу, задыхающемуся от смрада разрушенного мира. Кот слабо приоткрыл глаза, его ноздри задёргались — на большее сил не хватало.

— Если он способен на такое, — спокойно проговорил Зверь. Его голос звучал отовсюду, и казалось, будто три человека говорят одновременно. — То это не «всего лишь кот». Это особенное существо.

В пальцах Зверя появился бесформенный пучок света. Тот, который он сохранил и пронёс с собой сквозь вялотекущее время, предназначенный только для одного человека. Торговец смотрел на его бледно-жёлтое свечение, точно загипнотизированный. Кот, поддавшись странному порыву, тронул бесформенный сгусток энергии лапкой и он, соединившись с аурой крохотного существа, собрался в форму тонкой золотой короны. Зверь надел кулон на шею умирающего животного.

— П… повелитель?! Не проще ли отдать его человеку?!

— ЧЕЛОВЕК УЖЕ ПОЛУЧИЛ СИЛУ! — в бешенстве рявкнул на него Зверь, и гора дрогнула от мощи этого голоса. — И ДОСТОИН ЛИ ОН?!

— П… п…

— Это существо в тысячу раз благороднее тебя, — Тон Зверя стал спокойным. У него всегда был импульсивный нрав, и потому выходил он из себя так же легко, как и становился равнодушным. Кот, придя в себя, огляделся и завилял хвостом в знак того, что ему не нравится быть на руках. — И гораздо разумнее. Кто ты, скажи мне?

Лапкой кот провёл по своему амулету, спрыгнув с рук Зверя. Его тельце окутало мягкое золотое облако, увеличилось в размерах и собралось в молодого паренька в чёрной кожаной одежде, в перчатках из чистого золота, наплечниках с шипами. Шлема на нём не было, зато было золотое забрало, закрывающее верхнюю половину лица. С кожаного ремня с золотой пряжкой свисал прикреплённый к нему меч.

— Ланселот, — тихо проговорил молодой человек.

Губы Зверя изогнулись в недоброй улыбке.

— Что ты помнишь, Ланселот?

— Меня бросили в связанном мешке в реку, как только я родился. Я прорвал его когтями. Я вытащил всех своих братьев из воды, но… они… они больше не шевельнулись.

— Ещё?

— Я больше не подходил к людям. Крал, если кралось, ловил мышей и крыс, если ловилось. Однажды пригрелся в подвале каменного дома, а меня облили кипятком в ответ. В другой раз дети пытались отрезать мне хвост. У них бы получилось, если бы я был не таким быстрым и таким маленьким. Я спрятался от них под фундаментом дома. Они поджигали бумажные шарики и бросали в меня. Делали они это, пока бумага не кончилась.

— Всё?

— Да. Больше ничего не помню.

— Откуда ты знаешь своё имя?

— Не знаю, — Ланселот по-кошачьи провёл рукой за ухом, взъерошив волосы. — Оно всегда со мной было.

— Ты ненавидишь людей?

— Нет. Я не хочу иметь с ними ничего общего.

Зверь скосил взгляд на Торговца, заставив того передёрнуться.

— А убьёшь? Скажем, его, — Зверь пальцем указал на Торговца.

— П… повелитель!!! — в голосе Торговца звучала истерика.

— Мне лень, — Ланселот широко зевнул и сел на пол по-кошачьи. — К тому же я поел и хочу спать.

Торговец облегчённо выдохнул. Несмотря на кошачьи повадки, чувствовалось в Ланселоте нечто странное, необычное. Такого ощущения не возникло бы у Торговца рядом со слабыми любителями носить кулоны и не знающими, как ими пользоваться. Ланселот будто бы был готов получить эту силу всю свою жизнь, копил для неё знания и опыт, и теперь малейшее волнение пробудит его истинную натуру.

— А поможешь мне? — продолжал Зверь.

— Может быть. Но без рыбы или мяса договорённости не возникают.

И откуда кот нахватался таких слов? Торговец от злобы стиснул зубы, чувствуя в воздухе запах лукавства и лжи. Это не просто кот, это человек, притворявшийся животным много лет.

— Я всё-таки продолжу, — не унимался Зверь. — Ты придёшь в дом человека.

— Исключено.

— Ты станешь его другом.

— Не обсуждается.

— Ты будешь докладывать мне о его планах. Ты будешь вести его туда, куда прикажу я. Ты поможешь мне привести его к гибели.

Ланселот поднял глаза на Зверя и произнёс осмысленное:

— Мя?

— Не нравится? Почему ты не желаешь людям зла, хотя сам не знал от них любви?

— Потому что я не ради них живу.

Зверь улыбнулся. Действительно, это существо было куда более достойным полученной мощи, чем кто-либо ещё. Он был молод, худ, нездоров, но успел познать ту мудрость, к которой люди идут едва ли не всю жизнь.

— Раз ты так бесполезен, то я сорву с тебя амулет. Это будет страшнее смерти. Ты перестанешь двигаться, но продолжишь жить, ты будешь чувствовать боль острее с каждым днём, ты умрёшь не сразу, и мои люди будут всячески поддерживать твоё существование. К тому же, сделать это я могу в любой момент, — в руках Зверя загорелось яркое пламя. Вырвавшиеся из него тонкие алые лучи сконцентрировались на маске Ланселота, сделали её тяжелее, горячее. — В каком бы мире ты ни был.

— Человек, — в ярости прошипел Ланселот, срывая с лица маску, болезненно обжигающую кожу. Человеческое тело рассеялось в золотом сиянии и собралось в тощего, рыжего кота.

— Где бы ты ни был, я найду тебя и уничтожу, — белые глаза Зверя вспыхнули, точно свет солнца. — Так что? Согласен служить мне?

— Я не хочу умирать… — проворчал он.

— Хорошо. Ты отправишься к девочке с красными волосами. Ты будешь подталкивать её на принятие решений, заставишь её шевелиться, — он на секунду замолчал. — Торговец!

— Да, повелитель!

— Будешь помогать ему. Принесёшь мне кулон этой девушки — будешь свободен и наделён большей силой. Моей силой.

Торговец задрожал от предвкушения, его дыхание сбилось, в глазах появился влажный блеск. Вот она — вся отвратительная натура человека, думал Зверь, он хочет того, что есть у меня в избытке, по глупости и неведению не зная, какую я заплатил цену. Ланселот наклонил голову набок, сосредоточив умный кошачий взор на какой-то точке, невидимой для человеческого глаза. Зверь сразу почувствовал в нём знакомую ауру. Как иронично. Его злейший враг был так жестоко наказан, притеснён гораздо сильнее новых воплощений богинь, так просто забыл свою ненависть, и теперь будет служить тому, кого желал убить.

— Мир так тесен, — со спокойной печалью в голосе проговорил Зверь. — Надеюсь… мы вновь встретимся.

* * *

Никс проснулась от жара и непривычной тяжести, давившей ей на живот. Воздух в комнате стоял холодный, Никс чувствовала, как при каждом вздохе он обжигает горло, как мороз больно целует кожу. Вставать не хотелось — тело ломило от непривычной усталости, но в комнате чувствовался ветерок, и потому Никс повернулась на бок, пытаясь встать.

Тяжесть с живота исчезла, вместе с тишиной, которую пронзил оглушительный, полный недовольства и боли вопль. Никс от неожиданности заорала и с грохотом рухнула на пол, запутавшись ногами в пледе. Острая боль в пятой точке заставила её что-то невнятно, но очень злобно выкрикнуть. Тьма в комнате стояла кромешная, свет уличных фонарей не доходил сюда, и потому в панике Никс выставила перед собой одну руку, собрав в ней слабый разряд электричества, а второй сжав кулон на груди.

На её новой кровати сидел, наклонив голову набок, пушистый тощий кот. В свете красной молнии он и сам казался Никс красным, как и вся мебель вокруг.

— Твою мать, — выругалась она, заставив молнию исчезнуть. Без демонической одежды способности проявляли себя гораздо слабее, их проще было контролировать. На секунду ей показалось, что за ней в этот мир пришли твари, состоящие из камня и огня, желающие её убить.

За дверью послышались торопливые шаги. Никс, пока никто не вошёл, наощупь подошла к окну и закрыла его. Очень интересно. Как кот смог открыть снаружи пластиковое окно? Разве что, оно могло быть не закрыто на тот момент, как Никс легла спать. В комнату первым вошёл Ральф и включил свет, ослепивший привыкшие к темноте глаза Никс, за ним стояла мама, прижимавшая к груди серый халат. Джулиан тоже подошёл. Лениво, неспешно, давая Никс время (если на неё кто-то напал) насладиться страданиями.

— Что случилось? — спросил Ральф.

Никс внезапно почувствовала, как её оставил голос. Она подняла руку, пальцем указав на мотающего хвостом рыжего кота и заметила, как сильно дрожат её пальцы. Она испугалась сильнее, чем ей казалось, вот только до сих пор не осознала этого.

Рыжая шерсть кота встала дыбом. Он зашипел, как только Ральф подошёл, чтобы забрать его, и, громко стуча лапами по полу, рванул за спину Никс. На его шее Никс с каким-то болезненным спокойствием заметила ошейник с маленькой, сияющей золотом короной.

— У него ошейник, — Джулиан лениво закатил глаза. Его голос звучал хрипло и до того снисходительно, будто он что-то объяснял умственно-отсталому собеседнику. — И стоило ради этого будить весь дом?

Он отправился в свою комнату и с грохотом закрыл дверь. Никс опустилась к животному и дрожащей рукой коснулась золотистой короны. Кот довольно заурчал, гордо выпятив тощую грудь, позволяя себя рассматривать.

— Имени нет, — просипела Никс. — Адреса тоже. М… мам, Ральф, я не шарю в этом, но… котов ведь именно так заводят?

Ральф разочарованно мотнул головой и покинул комнату Никс. Мама тяжело выдохнула.

— Никс, у этого котика явно есть хозяин.

— Я пошутила, — огрызнулась Никс. — Никто не виноват, что Ральф настолько дуболом, что не понимает шуток! — стиснув зубы, она попыталась взять себя в руки. — Завтра схожу к соседям. Поспрашиваю.

— Никс, — мама едва заметно улыбнулась. — Если окажется так, что хозяева котика не найдутся, то… ты можешь его оставить.

— Ха?

— Я понимаю, как тебе сложно справиться со всеми этими изменениями. Да и я слишком занята на новой должности и не могу уделить тебе больше внимания… Будет замечательно, если на первых порах у тебя появится дорогое тебе существо. Ты бы хотела его оставить?..

— Не знаю, — тяжело вздохнула Никс и подняла кота на руки, осмотрела на наличие блох, лишая. Кот не переставая мурлыкал. — Он такой тощий… Глаза злющие, и весь в шрамах.

— Мы можем купить тебе красивого, породистого котёнка.

— Не, — отрезала Никс. — Ненавижу всё милое. А этого парнягу явно часто выгоняли, раз он залез ко мне погреться.

Лицо Джанет озарила мягкая улыбка.

— Пошли, приятель, — Никс прижала кота к груди, из-за чего тот, испугавшись, мгновенно перестал мурлыкать. — Поешь. У нас же есть рыба или… типа того?

Кот беспокойно заёрзал на руках у Никс.

— Жареная, — кивнула мама. — Подогрей ему молока. Ещё есть сметана, курица, бифштекс. О, может быть, ему понравится баранина?

— ДА!

Никс обомлела, Джанет удивлённо раскрыла глаза. Мужской, грозный, чётко различимый голос громко прозвучал из крошечной пасти кота на руках у Никс.